Все события и персонажи романа «Реглан для братвы» являются авторским вымыслом. Любые совпадения с реально существующими людьми и происходившими с кем-либо в жизни случаями совершенно (то есть – абсолютно) непреднамерены. Хотя это Автора вообще не колышет. Просто так, в натуре, положено писать, чтобы какой-нибудь малохольный фраер не побежал в правокачку [1] с какой-нибудь беспонтовой малявой, типа узнав себя в ком-нибудь из чисто выдуманных персонажей...
Наша Таня, типа, плачет, Уронила в речку мячик. Нет бы ей прикинуть, дуре, — Не утонет он, в натуре...Правильное прочтение известного стишка
«По клетке не стучать! Хомячки не сдохли – они просто спят!»Объявление в зоомагазине
«В 2001 году выпускникам санкт-петербургской Школы Милиции для проверки уровня их логического мышления был предложен несложный тест: надо было вставить пластмассовые детали круглого, квадратного и треугольного сечения в прорезанные в доске отверстия соответствующей формы. По результатам теста будущие стражи порядка разделились на две группы: 1. Полные идиоты. 2. Очень сильные.»Из статьи в газете «Невский братан»,16 июля 2001 года.
Еще до первого полета человека в космос спецы с Байконура запускали на спутниках магнитофонные записи человеческой речи – для проверки голосовой связи между Землей и кораблем. В связи с этим на Западе поднялся шум: дескать, русские отправляли на орбиту пилотов-смертников, чьи голоса перехватывали радиоразведки США, Франции и Великобритании. После этого советские ракетостроители запустили кассету с записью хора Пятницкого...– Ну, блин, вы и забрались! – Антон [2], осторожно ступая по раскисшей грязи своими начищенными до блеска серо-стальными штиблетами из змеиной кожи, которые обошлись ему в полторы тысячи долларов, обошел застрявший в десятке метров от лесной опушки роскошный темно-синий «BMW X5iS Luxury» и грустно обозрел полностью вывешенное правое заднее колесо и на треть зарывшиеся в землю передние. Мощный автомобиль, легко набиравший на хорошем асфальте скорость за двести километров в час и обутый в низкопрофильную спортивную резину со сложным всепогодным протектором, лежал на брюхе и всем своим видом демонстрировал, что сдвинуть его с места своими силами будет зело проблематично. – Я тебя предупреждал, что здесь на твоем шоссейном монстре делать нечего, – веско заявил Денис Рыбаков, хлюпая по луже высокими резиновыми сапогами, кои он предусмотрительно нацепил еще в городе. – Ты не послушался... – Кто ж знал? – печально забубнил Антон, перепрыгнув на более-менее сухую обочину проселочной дороги, и принялся вытирать подошвы ботинок о ломкую жухлую траву. Несмотря на то, что последние три дня лили дожди, растительность на песчаной обочине выглядела словно после месячной засухи. – Всего-то три километра от городской черты... – Это не аргумент, – Денис покачал головой. – Вон, Горыныч [3] на своем «Навигаторе» в ста метрах от Невского проспекта умудрился в траншею сверзиться. – Так то в траншею, – горе-водитель присел на корточки и заглянул под днище «бомбы-внедорожника» [4]. – К тому же, Данька был такой пьяный, что вообще непонятно, как он в этом состоянии из Дюн [5] приехал... Его ж, блин, в машину отволокли, чтобы поспал. И ключей у него не было. – Горынычу отсутствие ключей не помеха, – Рыбаков дошел до кормы столь совершенного на скоростных трассах, но пасующего на серьезном бездорожье изделия баварских инженеров, и подергал сдвоенный хромированный патрубок глушителя. – Самец, однако... А я и не знал, что Данька был выпивши. Он утверждает, что это гнусные наветы клеветников-гаишников. Типа, он был трезв, как никогда... – Щас! – Антон распрямился. – Когда его мусора из тачки выволокли, Горыныч даже сам стоять не мог. И песни пел... – А что исполнял мой друг Данька? – заинтересовался Денис. – Говорят, арию Мистера Икса... «Уста-а-ал я греться у чужого огня, ну где же сердце, что полюбит меня-я... Живу баз ласки, боль в душе затая-я-я, всегда быть в маске – судьба мо-о-оя-я...», – приятным баритоном пропел Антон, которому в далекой юности прочили карьеру солиста Мариининского театра. Если бы не увлечение боксом, победы на мировых чемпионатах и Олимпийских играх, и мрачная бесперспективность ухода из большого спорта, то сейчас достославный бригадир [6] прозябал бы на нищенскую зарплату, выступал бы с концертами по всему миру, получая в лучшем случае по двадцать долларов за вечер, был бы женат на какой-нибудь похожей на вяленую воблу истеричной балерине из второго состава и тихо спивался бы вместе с коллегами-артистами. – Паваротти, блин... – Может, это у него от шока было? – предположил Денис, сохраняя каменное лицо. – Шок был позже. И не у него, а у ментов. – Да, метелить мусорят в их же собственном заведении – это слегка чересчур, – согласился Рыбаков, наслышанный о похождениях Горыныча, бодро разгромившего ближайший к месту аварии отдел милиции, куда неуправляемое тело опрометчиво доставили сотрудники ДПС [7]. Большой ошибкой стражей порядка было то, что они сочли гражданина Даниила Колесникова неспособным оказать достойное сопротивление по причине бурлящего в крови братка алкоголя, и принялись сразу по приезде в околоток оскорблять пребывавшего до сей поры в добродушном расположении духа и одаривавшего окружающих широкой улыбкой статридцатикилограммового верзилу, называя того «виновником чудовищных ДТП [8]», «террористом», «мерзавцем» и «сволочью», ибо на маршруте «Дюны – траншея» джип Горыныча четырежды бил мощной хромированной решеткой хлипкие «жигули» ментозавров, зачем-то пытавшиеся перегородить дорогу весело несущемуся по ночному городу двухтонному темно-зеленому чуду американской технической мысли. Потрясенный вероломством людей в серой форме, коих с момента извлечения из салона «Линкольна Навигатора» и до приезда в райотдел Даниил считал милейшими ребятами, решившими просто помочь ему добраться до дома и поддержать его пение хоровым бэк-вокалом, браток вскипел и принялся бросать как тяжелые предметы в стражей порядка, так и их самих об стены и в окна. Переход Горыныча из расслабленной заторможенности тряпичной куклы в состояние взбешенного Терминатора, которого цинично обозвали «тухлым томагочи», был столь быстр, что близко стоявшие к дотоле спокойно сидевшему на стуле верзиле милиционеры даже не успели поднять свои дубинки и в считанные секунды были сметены, затоптаны и морально раздавлены. Колесников вырвался на оперативный простор коридора, примыкавшего к кабинету, куда его затащили, и продолжил разгром хоть и превосходящих его по численности, но хилых и неподготовленных к такой битве сил противника в лице полутора десятка прапорщиков и сержантов патрульно-постовой службы. Пэпээсники пытались было порскнуть в стороны, однако не успели, ибо предусмотрительный и готовый к такому повороту событий Горыныч использовал методику игрока в американский футбол – наклонив бритую шишковатую голову и широко расставив длинные волосатые руки, он ринулся на кучку блюстителей правопорядка и сгреб их в украшенный двумя фикусами тупичок-курилку, тем самым лишив ментов возможности применить огнестрельное оружие. В тупичке Даниил уже не торопясь и с большим чувством набил морды тщедушным «скворцам» [9], непривычным к физическим нагрузкам, а тем более – к рукопашному бою, отобрал имевшиеся у них в наличии восемь коротких автоматов и четыре «макарова», и привел их в полную негодность, поочередно зажимая стволы между мощными стальными косяком и дверью в дежурное помещение, и сгибая их почти под прямым углом. Напоследок Горыныч смачно плюнул на ворочавшуюся под упавшими фикусами кучу-малу в серо-синей униформе и с гордо поднятой головой убыл из отделения, растворившись во тьме зимней питерской ночи и в лабиринте проходных дворов, коими так славна Северная столица. Взвод ОМОНа, прилетевший по звонку единственного успевшего спрятаться в одном из кабинетов перепуганного заикавшегося сержанта, прочесал окрестности, отловил трех бомжей и пятерых вооруженных потертыми пистолетами ТТ [10] «лиц кавказской национальности», предотвратив тем самым разбойное нападение на квартиру вороватого помощника представителя Президента по Северо-Западному административному округу по фамилии Яцык, в недалеком прошлом бывшего начальником штаба Северного флота и уволенного в запас после происшедшей с атомным подводным ракетным крейсером «Мценск» [11] катастрофы. Но виновник торжества так и не был обнаружен, о чем гордые своим неожиданным успехом омоновцы и пришедшие в себя пэпээсники из райотдела составили коллегиальный пространный рапорт, изобиловавший грубейшими грамматическими ошибками, но тем не менее попавший на стол аккурат к свеженазначенному начальнику ГУВД. Пузатый генерал-лейтенант в рассказку о братке-одиночке не поверил, вызвал к себе руководителя опозоренного отдела милиции и долго кричал на подполковника в своем кабинете, обвиняя того в попытке скрыть правду о бешеной ночной пьянке, закончившейся дракой между участниками и порчей казенного имущества. Подполковник багровел, спустя секунду бледнел, потом икал и кашлял, затем пукал и нервно почесывался, лепетал что-то невразумительное, и тем самым лишь подтвердил подозрения генерал-лейтенанта. В конце беседы взбешенный главный правоохранитель Северной столицы вынес строгий выговор начальнику РОВД и приказал вычесть стоимость пришедшего в негодность оружия из зарплат патрульных... – Чёрт! – Антон почесал в затылке и бросил взгляд на росшие всего в десятке метров от дороги тополя. – Завязли конкретно. И лебедки нет. Не предусмотрена, блин. А то б прицепились к дереву и рванули... – Надо было «Хаммер» [12] у Кабаныча [13] взять, – вздохнул Денис. – Я тебе предлагал. Или «Ниссан патруль» у Циолковского [14]. У него их всё равно два. Зеленый и черный. Причем обоими он не пользуется. Стоят в качестве элементов декора интерьера гаража... – Надо было... Но поздно уже. Сколько до места-то? – Если напрямки, – Рыбаков махнул рукой в сторону раскинувшегося слева от дороги заливного луга, – то километра два всего. По дороге все пять будет, она в объезд свинофермы идет. Антон достал из нагрудного кармана куртки серебристый мобильник «Siemens SL45» и набрал номер Гугуцэ [15]. – Боря! Слушай, мы тут застряли... Ну... – невысокий бригадир сплоченного братанского коллектива поджал губы, услышав рекомендацию Гугуцэ в следующий раз брать нормальный вседорожник, а не выпендриваться, раскатывая перед деревенскими девками на спортивных универсалах [16]. – Диня то же самое говорит... Да, я знаю, что у Циолковского есть... И про «хаммер» Кабаныча!.. О «рэндж ровере» Мизинчика [17] можешь даже не вспоминать, я в курсе... Угу... Ребят пришли, пусть мою «бомбу» из грязи вытянут и к точке подгонят. Мы пешочком доберемся... Нет, я не в белом костюме... Короче, я тачку закрывать не буду, ключи под передним пассажирским креслом брошу... Да, под коврик... Лады, давай, – Антон выключил телефон и полез в «BMW». Рыбаков засунул руки в карманы куртки и выбрался на обочину. – Начался весенний призыв в вооруженные силы нашей любимой Родины, – бархатным голосом сказал диктор любимой всеми правильными пацанами и большинством вменяемых питерцев радиостанции «Азия-минус». – Армия – это такое место, где вы можете познакомиться с огромным количеством новых, интересных людей и убить их... – Именно, – себе под нос буркнул Денис. Антон закончил возиться в салоне внедорожника, вылез, захлопнул дверцу и посмотрел на старого приятеля. – Я готов... – Тогда пошли, – Денис указал рукой на развалины в полукилометре от дороги. – Ориентир – останки водонапорной башни...Исторический факт
Царь-колокол безгласный, поломатый, Царь-пушка не стреляет, мать ети! И ясно всем – евреи виноваты, Осталось только летопись найти...Капитан Геннадий Андреевич Опоросов бодро взбежал на покосившееся крыльцо своего родного райотдела милиции номер тридцать пять [19], распахнул обитую когда-то лакированной вагонкой, а теперь сильно обшарпанную входную дверь в серо-бурых тонах, и шагнул в узкий коридорчик, ограниченный слева свежеокрашенной стеной в желтых разводах подсыхающей темперы, а справа – забранным толстенной решеткой окном комнатушки дежурного, едва видного сквозь мутный и поцарапанный плексиглас. На опера тут же накатила волна знакомых запахов. В коридорчике, как, впрочем, и во всем здании райотдела, стоял тяжелый дух перегара, мокрых шинелей, копченой сельди, гуталина и чеснока, чуть приглаженный ароматом польской туалетной воды «Hugo Boss», коей обожали пользоваться дознаватели и сержантский состав РОВД. Причем, как в качестве наружного средства, так и для облегчения похмельного синдрома. Туалетной воды было много. Грузовик с нею был задержан глазастыми пэпээсниками у станции метро «Пионерская» всего месяц назад, крикливый барыга-азербайджанец так и не смог представить документы на товар, в связи с чем коробки со спиртосодержащей жидкостью были конфискованы в пользу правоохранителей и складированы в подвале, откуда двухсотмиллиграммовые пузырьки мог взять любой желающий из числа сотрудников. Излишне говорить, что этой халявой пользовались все. Дошло до того, что именины недавно переведенного из Выборгского района в Приморский дознавателя Яичко [20] по кличке «Глухаридзе», выпавшие на день накануне получки, когда стражи порядка в тридцать пятом РОВД, да и не только в нем одном, бродили с остекленевшими от безденежья и голода трезвыми глазами, прошли под лозунгом «“Hugo Boss” – не дай себе засохнуть!». В качестве закуски именинник выставил на стол кулёк засохших до состояния гранита сливочных ирисок и неизвестно откуда взявшуюся литровую банку варенья из арбузных корок, а коллеги притащили две коробки с туалетной водой. Отмечали весело, праздник затянулся до глубокой ночи, расчувствовавшийся Яичко даже сочинил хвалебную оду неизвестным польским работягам, залившим во флаконы столь живительную влагу, и прочитал ее осоловевшим и частично отключившимся товарищам. Самопальное арбузное варенье привело в дальнейшем к тому, что работа РОВД, и так весьма далекая от совершенства, была полностью парализована трехдневным поносом у всех участников застолья... Немного уставший после ночного допроса пойманного с поличным карманника, в процессе которого дознаватель активно подкреплялся розовым вермутом из носимой у сердца фляги, и потому пошатывавшийся Опоросов аккуратно, чтобы не измазаться в ядовито-желтой краске, миновал коридорчик и ступил на вздутый в художественном беспорядке и изрядно запачканный линолеум квадратного холла, куда выходили двери дежурной части, помещения для задержанных и постоянно запертого на огромный ржавый навесной замок туалета для посетителей, и открывался проход к лестнице на второй и третий этажи. В холле за двухлитровой пластиковой бутылкой украинского пива «Сокiл дюже крепкiй» коротали время сержанты Погорельцев и Баянов. Под скамьей, на которой восседали пэпээсники, лежали две уже опустошенные емкости. Опер небрежно кивнул опохмелявшимся коллегам, сурово посмотрел на неподвижно лежащего посередине холла в позе морской звезды ефрейтора Дятлова, под которым растеклась маленькая лужа, но ничего не сказал и двинулся дальше. – Слушай, Леха, – Баянов возобновил прерванный появлением Опоросова разговор и попытался сфокусировать взгляд на изрытом оспинами лице Погорельцева. – А что б ты выбрал: один раз заняться любовью с Машкой из канцелярии или два раза – с Пасюком? – С Пасюком? – немного удивился сержант, представив себя в объятиях грузного усатого старшины. – Да! – Баянов с пьяной настойчивостью мотнул головой. – Ну-у... – протянул Погорельцев. – Даже не зна-а-аю... – Нет, ты ответь! Ведь ты мне друг? – Друг, – подтвердил сержант. – Тогда ответь! – Знаешь, Ро-о-ома, – задумался Погорельцев. – Машка это, конечно, кру-у-уто, но два раза – это два раза! – Вот! – Баянов погрозил товарищу пальцем. – А в баню со мной идти отказываешься... Опоросов не стал дослушивать содержательную беседу пэпээсников и потопал вверх по лестнице. Личная жизнь сержантов его волновала гораздо меньше, чем предстоящий долгий рабочий день и назначенное на послеобеденное время плановое медицинское освидетельствование сотрудников РОВД. В коридоре второго этажа, где располагались десяток кабинетов дознавателей и оперативников местного ОУРа [21], было относительно тихо. Лишь из комнатки, поделенной между Яичко, Землеройко и Палиндромовым, доносились невнятные крики Глухаридзе, запертого вчера вечером в стенном шкафу и теперь рвавшегося наружу, и визгливая ругань его соседей по кабинету, разыскивавших ключ от шкафа и обвинявших друг друга в потере этого маленького, но столь нужного кусочка металла. Геннадий Андреевич добрел до двери с криво прикрученной шурупами эмалированной табличкой, на которой значилось «кап. Опоросов Г. А., старш. лейт. Самобытный К. Г.», и попытался войти. Но безуспешно. Хотя, судя по доносившимся звукам, в кабинете кто-то был. Из-за двери раздавались невнятный шепот и музыка из стоявшей, как помнил Опоросов, на сейфе, огромной ярко-красной магнитолы «Panasonic», проходившей как вещественное доказательство по делу о квартирной краже трехлетней давности. Материал давно списали в архив, не обнаружив «события преступления» и потеряв две трети документов из папки с делом, а вот вещдок остался. – Киря! – капитан пару раз стукнул кулаком по гулко отозвавшейся филенке и сморщился от приступа головной боли, вызванной слишком громким звуком. – Киря! Открывай! Я знаю, что ты там! Шепот за дверью на секунду стих, но тут же возобновился. – Кириллушка! – проникновенно сказал Опоросов. – Если ты сейчас же не откроешь, я тебе пасть порву... Недовольство капитана было объяснимо и понятно любому русскому человеку. В кабинете, за наваленной в углу кучей ржавых стволов, изъятых у «черных следопытов» [22], ждала своего часа маленькая заначка в виде двухсотпятидесятимиллилитровой бутылочки жидкости для обезжиривания поверхностей, прозванной в народе «Красной шапочкой» за цвет пластмассовой крышечки. Единственная надежда страдающего от жажды опера, отрада измученного ментовского организма в целом и услада вздувшейся печени в частности. Несчастный Опоросов еще раз поскребся в дверь: – Ну, Киря! Ну, открывай! – Не нукай, не запряг! – неожиданно громко и четко произнес голос старшего лейтенанта Кирилла Самобытного. Капитан поискал источник звука и понял, что голос доносится из широкой десятисантиметровой щели между нижним обрезом косяка двери и полом. – Киря! – Опоросов бухнулся на колени, просунул в щель пальцы и попытался схватить за нос лежавшего с другой стороны двери Самобытного. – Не вынуждай! Старлей проворно отодвинулся, прищурился, глядя на шевелящиеся аки щупальца осьминога в щели пальцы, и со всего размаха треснул по ним отломанной от стула ножкой. Визг капитана Опоросова пронизал здание РОВД сверху донизу, заставил дежурного пролить кипяток из чайника себе на ногу, согнал пристроившихся на ближайшем дереве ворон и сильно напугал присевшего, дабы облегчиться под крыльцом райотдела, младшего сержанта Червяковского. Через мгновение к воплям оперативника присоединились крики дежурного, ошпарившего себе полбедра, и матюги Червяковского, навалившего в не до конца снятые форменные галифе. – Ах, ты, скотина! – заорал опер, поднялся во весь рост и смачно влепил носком сапога по двери. Расхлябанный замок не выдержал удара, дверь распахнулась и заехала точно по носу не успевшего увернуться Самобытного. Старлей заверещал, откатился на середину кабинета и схватился за лицо. Опоросов, как разъяренный коршун, с клекотом влетел в служебное помещение и первым делом изо всех оставшихся сил треснул сокамерника [23] ногой под ребра. Самобытный разверещался еще пуще. Капитан ринулся в угол, разгреб груду запчастей к ППШ [24] и винтовкам Мосина, кучу ржавых штык-ножей и пустых магазинов к немецким автоматам, и тут ему стало понятно нежелание коллеги открывать дверь. Заначка исчезла. Белый как мел Опоросов внятно сказал «Сука!», повернулся к притихшему старлею, рванул воротник несвежей рубахи, недобро прищурился и полез за пистолетом. Но Самобытный не стал дожидаться суда Линча в исполнении старшего товарища и на четвереньках рванул через открытую дверь в коридор. – Куда?! Стоять! – страшным голосом возопил капитан и погнался за улепетывавшим воришкой, своротив по пути магнитолу с сейфа. Старший лейтенант выкатился в коридор, в три прыжка достиг лестницы и помчался вниз. В спину ему дышал неопохмеленный Опоросов, разборка с которым грозила обернуться для Самобытного минимум разбитой рожей и пулей в ноге. Расхитителей спиртосодержащей собственности капитан не жалел...Игорь Губерман
«Вчера узбекские хакеры впервые пытались войти в сеть и взломать чей-нибудь сервер. Десятерых из одиннадцати входивших убило сразу. 220 вольт – это не шутки...»21 марта 2002 года В отсутствие подполковника Козявкина руководство бестолковыми сотрудниками тридцать пятого РОВД взял на себя начальник отдела уголовного розыска майор Балаболко, недавно вышедший из психиатрической больницы имени Кащенко, где проходил лечение от белой горячки на специальном, созданном исключительно для работников милиции, прокуратуры и суда, отделении. Отделение всегда было переполнено, и попасть туда вовремя, до наступления необратимых последствий считалось большой удачей. Последний приступ «делириум тременс» [54], в процессе которого начальник ОУРа едва не застрелил двух своих сослуживцев, принятых им за замаскированных под хомо сапиенсов инопланетных захватчиков-инсектоидов, был у майора девятым по счету за пятнадцать лет работы в органах правопорядка. Но сие отнюдь не было рекордом даже в масштабе РОВД. Например, дознаватель Землеройко только за истекший год трижды заскакивал на «белого коня», что по усредненным данным значительно перекрывало достижения Балаболко. Злой и перманентно трезвый майор, который накануне так и не смог прорваться на рабочее место, остановленный запертой дверью с табличкой «Переучет» и облитый кем-то чернилами из окна третьего этажа, в связи с чем был вынужден весь день отмываться в ванной собственной квартиры, устроил страдавшим с похмелья подчиненным грандиозный разнос и представил выстроенным в неровную шеренгу покачивавшимся операм, дознавателям и патрульным лысого и низкорослого терапевта. Доктор также выразил недовольство тем фактом, что вчера его не пустили в РОВД, и пообещал подойти к оценке физического состояния милиционеров совершенно беспристрастно, что могло привести к массовому увольнению сотрудников по причине наличия у большинства из них цирроза печени, синдрома умственной отсталости и иных сильных алкоголических и психологических изменений в организмах. Понявший сие Балаболко попросил медика не перегибать палку и признать годными всех, намекнув на то, что правильные диагнозы в карточках будут щедро оплачены. Доктор для вида немного поупирался, зачем-то побубнил о «клятве Гиппократа», но быстро сдался и позволил проводить себя в выделенный под осмотровую отдельный кабинет. Майор свистнул трех наиболее крепких пэпээсников и приказал им устроить шмон на местном вещевом рынке, добыв для врача минимум пять тысяч рублей и десяток бутылок коньяку. На входную дверь РОВД опять была водружена табличка «Переучет», а имевшиеся в наличии сотрудники расселись на стульях в порядке живой очереди вдоль коридора под бдительным оком назначенного ответственным за соблюдение порядка командира взвода ППС Пасюка.Из газеты «Невский братан»,
«Психую. Круг друзей мал...»Идиотизм Кугельмана со товарищи, считавших хищение и перепродажу малогабаритной плутониевой бомбы нормальной и вполне осуществимой коммерческой сделкой, сильно потряс Дениса Рыбакова, вышедшего на Абрама Мульевича через длинную цепочку посредников и представившегося тем самым корыстолюбивым старшим лаборантом, готовым за два миллиона долларов вынести с охраняемой территории изделие с нежным названием «Абрикосик» [75], которое на жаргоне, принятом в среде ученых-ядерщиков, именовалось не иначе как «Холокостиком». Такой вот черный юморок, особенно если учесть иудейское происхождение большей части тех самых ученых. Естественно, что к осуществлению акта купли-продажи следовало хорошо подготовиться, чем Денис и группа его единомышленников, возглавляемая неутомимым «жидоборцем» Ортопедом, занимались вот уже в течение двух недель. На «левый» паспорт был арендован хлипкий загородный домик с фанерными стенами, стоявший на земле безо всякого фундамента и расположенный на окраине садоводства «Ленэнерго» в деревне Лосевка, прорыт тоннель до длинного, уходящего в озеро по соседству водостока, куплен катер и поставлен у наспех сколоченного причала. «Жилище лаборанта» подверглось серьезной перепланировке и перестройке, местность вокруг домика нашпиговали следящей аппаратурой и оборудовали места засад. Гугуцэ, Садист и Ди-Ди Севен [76] пристреляли восемь винтовок SG 510-4 [77], купленных ими по случаю у проворовавшегося прапорщика со складов конфискованного милицией имущества, и предназначенных для вооружения групп прикрытия под командованием Эдиссона [78], Тихого [79] и Паниковского. Акт пристрелки на полигоне близлежащей воинской части закончился попавшей в ягодицу сельского участкового трассирующей пулей и компенсацией несчастному пасечнику [80] в размере десяти ящиков водки, кои должны были сильно облегчить процесс излечения и умерить страдания «Анискина». За набитую американской валютой спортивную сумку стоило побороться. При этом Рыбаков и компания были уверены в том, что всех обещанных Кугельманом денег им не получить. Пронырливый и жадный Абрам Мульевич обязательно постарается заплатить только половину, дабы с оставшейся суммой «прокатить» лаборанта. Всё равно тот не пойдет никуда жаловаться. Но и миллион долларов были неплохим гешефтом. Особенно при подготовительных расходах менее ста тысяч... – Веселенько получилось, – Денис обошел свежеокрашенный дом, издалека заметный из-за яично-желтых стен, ядовито-фиолетовой крыши, розовых перил на крыльце и салатно-зеленых ставней и наличников на окнах, изящно декорированных алыми сердечками. – Перебора не вышло, как думаешь? – Нормалёк, – прогудел Кабаныч, приглашенный для независимой визуальной оценки дизайнерских работ. – Как в мультике. – В том то и дело, что как в мультике, – вздохнул Рыбаков. – Только таблички «Наф-Наф» или «Нуф-Нуф» не хватает... – Зато искать долго не будут, – нашелся Горыныч, осуществлявший подбор красок. – А то, блин, сказали бы потом, что не туда заехали, все дома на одно лицо... Денис обернулся и посмотрел на скучные грязно-песочные соседние строения маленького садоводства, куда уже со дня на день должны были начать приезжать ранние дачники-огородники: – Да уж... Не найти нас невозможно. – Вот и я говорю, – обрадовался Горыныч, с опаской ожидавший резюме неподкупного Кабаныча. – Прям с дороги видать. Не ошибешься. – А в ясную погоду, – подтвердил Садист, – аж от станции... – Надо было ту скульптуру своротить и сюда привезти, – заявил Ортопед. – Только пикап пришлось бы брать. В джипер не вошла бы... – Не вошла бы, – согласился Горыныч. – Какую скульптуру? – удивился Рыбаков. – Ну, ту... – развел руками Грызлов. – Из парка, – закивал Колесников. – Мраморную... – Мужика, – Ортопед щелкнул пальцами. – Такого, – Горыныч наклонился и отвел назад правую руку. – Ничего не понимаю, – констатировал Денис. – Какого мужика и зачем? – Мужик, – попытался объяснить Горыныч и опять согнулся. – Такой, блин... – Ну, Диня, – Ортопед посмотрел на приятеля глазами человека, в полпятого утра посланного за водкой. – Мы с тобой ее видели... Статую. Ты еще сказал, что это памятник чуваку, глотающему таблетку с размаха... – А-а, «Дискобол»! – вспомнил Денис. – Но тут он зачем? – Как указатель, типа, – растолковал Горыныч. – На повороте дороги. Чтоб маршрут не спутали... – Миша, тырить скульптуры из Летнего сада я тебе не дам, – засмеялся Рыбаков. – И не мечтай даже. Это культурные ценности. Где стоят, пусть там и останутся. А с указателем мы что-нибудь придумает. Табличку, в конце концов, повесим: «Здесь торгуют атомными бомбами. Третий дом справа. Просьба приходить со своими контейнерами и в свинцовых трусах». И Глюка перед воротами положим, – Денис махнул рукой в сторону мирно посапывающего в кузове серо-стального джипа «Toyota Highlander» Аркадия Клюгенштейна, – в качестве образца. Типа, вот что бывает с теми, кто не соблюдает технику безопасности при работе с ядерными материалами... Кстати, а что с ним? – Спит, – просто ответил Кабаныч. – Это я вижу... Вопрос – почему спит? – Устал, наверное, – пожал плечами Ортопед. – Вчера у его сестры день варенья был. – Ага, – хмыкнул Денис. – И Глюк был тамадой. – Само собой, – Михаил не стал оспаривать очевидный факт. – Он скоро очнется? – Часа через два, – Кабаныч бросил взгляд на наручный хронометр «Rolex» в титановом корпусе. – Только ему, блин, ничего, кроме минералки, давать нельзя... Иначе опять в штопор ухнет. – Здесь и так ничего, кроме сока и минералки, тут нет, – сказал Рыбаков. – Кстати говоря, про скутеры Глюк, разумеется, забыл. Так что за ними тебе придется ехать, Мишель... – Ладно, – Грызлов беззаботно махнул рукой. – У меня случай был один в жизни, – Горыныч присел на оставшийся от спиленной сосны пенек и ткнул пальцем в похрапывавшего Клюгенштейна. – Аналогичный... С туристами в поход пошел. В тайгу... Шишек кедровых набить, золотого корня [81] насобирать, если встретится, лосося половить... – А почему это называлось туристическим походом? – не понял Денис. – Дык нельзя ж без лицензии по тайге шакалить, – объяснил Колесников. – Тем более, мы в заповедник шли... Остановились на одной железнодорожной станции. Там, типа, общий такой лагерь организовался. Наша группа, еще человек сто. Тоже туристов... Кто поезда своего ждет, кто отдыхает, кто вещички караулит... Ну, вот. С вновь прибывшего поезда сгружается один кадр. Небритый, блин, высоченный, здоровый, как лось, с парой рюкзаков и палаткой. Выходит на перрон, молча достает «сабониса» [82], всасывает ее в три глотка, падает на свои вещи и засыпает... Народ, в принципе, не удивился. С кем не бывает? Дорога дальняя, расслабиться надо... Через часок-другой мужик просыпается, достает из рюкзака такой же флакон, вливает в глотку и опять вырубается. Ну, подобное поведение уже вызвало в народе некоторый интерес... – Немудрено, – согласился Рыбаков, усаживаясь рядом с Кабанычем на врытую у калитки скамеечку. – Отдохнув еще чуток, – продолжил Горыныч, – он просыпается, достает третью бутылку, выпивает и снова заплющивает рожу... Тут, конечно, все в ауте. Такого отдыха еще никто не видел... Сидим, ждем, когда он опять проснется... Долго ждать не пришлось. Где-то в шесть вечера он продирает глазенки и начинает шарить ручонкой по рюкзаку. Ну, тут один мой товарищ не выдержал и говорит – «Слышь, мужик, ты б хоть палатку, блин, поставил... А то ночь скоро, дождик собирается. Промокнешь, заболеешь потом...». На что чувак тот и отвечает – «Какая палатка, на хрен? Веришь, нет, – покурить некогда!»... – Силен, – восхитился Ортопед. – Со Стоматологом тоже был случай, – Кабаныч прикурил длинную душистую сигару и с удовольствием выпустил клуб сизого дыма. – Летел на своем «мерине»* Мерин – седан или универсал Mercedes (жарг.).] и гаишника не заметил. Зацепил правым крылом, тот в кусты улетел. Стоматолог затормозил, нашел тело, пульс пощупал – типа, нету. Дохлый, значитца... Надо что-то делать! – Браток махнул сигарой. – А там кладбище неподалеку. Ну, бросил трупера в багажник, подвез к воротам, нашел сторожа, сунул, блин, штуку бакинских, тот и согласился прикопать... Стоматолог жмура выгрузил и уехал спокойно, по делам своим. Через час обратно едет... А мусор-то, оказывается, не помер, а бухой был в сосиску. Когда его сторож в яму сбросил и землицей присыпал, он продышался, замерз и наружу выполз. И аккурат опять на шоссе, под колеса Стоматологу. Ну, тут, блин, тот чуть умом не тронулся... «Кладбище домашних животных», часть третья. Мусор-зомби! И опять его крылом зацепило, на этот раз – не правым, а левым... Стоматолог снова – тело в багажник и на кладбище. Сторожу в дыню дал, приказал на этот раз как следует уже закопать, сунул еще пятьсот баксов и свинтил... Кладбищенский мента в ту же яму сунул, сверху на всякий случай кирпичей навалил... Но это еще не финал. Там, блин, поблизости пост гаишный был... Мусора-то и заинтересовались, что это мерс на погост среди ночи зачастил. Один и пошел. Типа, проверить. Бродил, бродил, пока на сторожа не наткнулся. Тот как раз по аллее топал. Мент к нему сзади пристроился, тук-тук по плечу... Хотел, видать, про Стоматолога спросить, однако не успел. Сторож повернулся, мусора в форме увидел, да ка-а-ак даст ему лопатой по башке... «Когда ж ты, сволочь, угомонишься-то?!» – орет... Братки мстительно заржали. – Это всё зело поучительно, – изрек Денис после окончания всеобщего веселья, вызванного рассказом Кабаныча. – Но мы сюда, вроде, не байки травить приехали...Из автобиографии капитана милицииПятачкова А. С., ОУР 35 РОВД СПб
– Гражданин, вы еврей? – Нет, я просто сегодня так выгляжу...К девяти утра в белом «Mercedes-Benz Vaneo 280» с тонированными до непроглядной черноты боковыми и задними стеклами, купленным Димой Цветковым по кличке Эдиссон прямо на заводе в Штутгардте и потому обошедшимся братку на двадцать процентов дешевле, чем если бы он брал микроавтобус в специализированном автосалоне, собрался весьма достойный коллектив. Ортопед попыхивал сигарой, расположившись в развернутом на сто восемьдесят градусов переднем пассажирском кресле, на маленьком заднем диване сидели Денис Рыбаков с Садистом, приставное место занимал Горыныч, а возле столика с аппаратурой слежения возился сам хозяин передвижного пункта аудио– и видеонаблюдения, настраивавший стоявшие в ряд три включенных ноутбука «Toshiba Satellite 5905-S607 [90]. В бригаде Антона Антонова Эдиссон отвечал за непростой сектор технической и электронной разведки. И во многом благодаря его усилиям, подкрепленных помощью Ди-Ди Севена и еще нескольких пацанов, операции группировки обычно проходили безопасно для исполнявших ударно-штурмовые функции братанов. На финансирование группы «Зоркого ока и чуткого уха», как однажды Цветкова и компанию назвал начитавшийся Джеймса Фенимора Купера [91] Гугуцэ, уходили до двадцати процентов заработанных средств, но такое положение вещей себя оправдывало. Братанский коллектив был в курсе всех возможных «подляночек», что им готовили как туповатые бизнесмены, так и не оставлявшие надежду посадить кого-нибудь из группировки мусора. На подготовленные хлопчиками из ОРБ встречи делегаты от ОПГ приезжали без оружия, зато в сопровождении адвокатов и прикормленных съемочных групп с телевидения, на провокационные вопросы жадюг-коммерсантов, проинструктированных операми с Чайковского, отвечали полным непониманием, болтали между собой по мобильным телефонам со скремблерами, так что у сотрудников отделов наружного наблюдения разнообразных правоохранительных органов в наушниках стояли сплошные бульканье и кваканье, вовремя подчищали концы сомнительных сделок, заранее знали в лицо всех участников переговоров и при необходимости получали на руки подробные резюме на каждого из потенциальных партнеров. Стражей законности такое положение вещей изрядно бесило, но что-либо противопоставить браткам они не могли. Причем не по причине скудного финансирования, которое, разумеется, имело место быть, однако не являлось определяющим фактором милицейских провалов, а из-за ужасающего уровня интеллектуальной подготовки «людей в сером», коим нельзя было доверить дорогостоящую аппаратуру аудиоконтроля. Электронные блоки либо ломались, не выдерживая пролитого на них пива или экспериментов любознательных приматов, пытавшихся подать в рассчитанные на полтора вольта схемы ток от автомобильного аккумулятора [92], либо элементарно пропивались, о чем затем писались косноязычные рапорты, в которых исчезновение приборов объяснялись ураганами, наводнениями, происками конкурентов из УВД других регионов, нападениями летающих тарелок и иными природными явлениями... Эдиссон привел изображение с двенадцати установленных в офисе Кугельмана миниатюрных видеокамер к единому стандарту и, довольный, развернулся в крутящемся кресле: – Вот так. Теперь мышь не проскользнет. – Алмазно [93], – оценил Горыныч, обозревая три светящихся экрана, каждый из которых был разделен на четыре части. – А картинки не мелковаты? – Надо будет – увеличим, – спокойно отреагировал Цветков. – Техника на грани фантастики, – выдал Ортопед. – Барыга камеры не засечет? – То есть? – не понял Эдиссон. – Ну, случайно не наткнется? – пояснил Грызлов. – Так это его камеры, – Цветков удивленно поднял брови. – На фига нам свои ставить? Я ж, типа, к его системе видеонаблюдения присоединился... Наши – только «жучки». – А-а, – смутился Михаил, пропустивший мимо ушей объяснения Эдиссона, всего полчаса назад подробно расписавшего технические детали процесса слежки за генеральным директором «Семисвечника». – Торможу слегка. Не выспался, блин... – Бывает, – Эдиссон пожал плечами и посмотрел на мигавшие в нижней части экранов часы. – Сорок девять минут еще. – Включай уже запись, – сказал Денис. – Весьма вероятно, что наш клиент перед базаром с этим оэрбэшником захочет с кем-нибудь проконсультироваться... Кстати, а вот он и подъехал. – Рыбаков указал на один из дисплеев, в верхней левой четверти которого появилось изображение решетки радиатора поносно-коричневого «Opel Senator», купленного в Германии прямо со свалки всего за тысячу марок, кое-как восстановленного российскими умельцами и используемого Кугельманом в качестве разгонной машины. Цветков быстро подвел курсор к окошечку с надписью «rec» и нажал левую клавишу дорогущей беспроводной оптической «мыши» «Logitech MouseMan iFeel Optical M-UN53b». Все три объединенных в единую сеть ноутбука отозвались мелодичным попискиванием и зажгли красные огоньки на панелях индикации. Низкорослый и плешивый Абрам Мульевич выбрался из автомобиля, покрутил головой и направился к дверям офиса. – Рановато он сегодня, – заметил Эдиссон, прекрасно изучивший распорядок дня гендиректора «Семисвечника». В своем кабинете Кугельман снял пиджак, повесил его на спинку кресла, воровато оглянулся на дверь и выволок из стенного шкафа здоровенный бобинный магнитофон «Юпитер» в отделанном шпоном под красное дерево корпусе. – Ого! – удивился Рыбаков. – Давненько я такой техники не видал. Попыхтев, Абрам Мульевич разместил агрегат в правой тумбе письменного стола, для чего ему пришлось извлечь из нее все выдвижные ящики и свалить их на диване, подсоединил к магнитофону похожий на противотанковую гранату огромный микрофон, положил его под стопку бумаг на столешнице, проверил работу записывающего устройства, фальшиво напев пару куплетов из бывшей когда-то весьма популярной песенки «Азохен-вей, мы в Жмеринку поедем...», остался доволен качеством воспроизведения и принялся варить себе кофе на маленькой электроплитке. – По-моему, он идиот, – констатировал Садист. – Катушечник же рычит как мотор лунохода [94]. Этот мусор вмиг усечет, что его пишут. – И что ты предлагаешь? – осведомился Денис. – Зайти к Кугельману и попросить его не маяться дурью? Полагаю, что он такого авангардизма не поймет. Пусть всё идет как идет... Оэрбэшник не менее «умный», чем Мульевич, так что единственное, что может произойти, так это скандал с битьем морды барыге и наложением какого-нибудь символического штрафа за попытку подставы. На нашу операцию сие никак не повлияет. Кугель без прикрытия к нам не пойдет, а времени, чтобы найти замену уже прикормленному менту, у него нет... Оэрбэшник, судя по его базарам, сильно жадный, и тоже рвать отношения не будет. – Оэрбэшники все жадные, – закивал Горыныч, неоднократно сталкивавшийся с корыстолюбивыми обитателями особнячка на Чайковского. – Одно лавэ в глазах... У входной двери «Семисвечника» нарисовался худощавый молодой человек характерной семитской наружности, взбежал на крыльцо, остановился, картинно достал из кармана дешевый радиотелефон «Motorola M3788» в ярко-розовом чехольчике из дерматина и начал набирать номер, краем глаза наблюдая за реакцией прохожих. Сидевшие в микроавтобусе братки синхронно усмехнулись... Любой мобильный телефон является сложным электротехническим устройством, состоящим из нескольких миллионов транзисторов, резисторов, проводочков, мулечек, примочек и хохмочек, большая часть которых не работает, а основным назначением миниатюрного аппарата является придание его владельцу так называемого «понта». Некоторые модели способна понтоваться как совместно с владельцем, так и в автономном режиме, выдавая в среднем до двадцати миллипонтов в час в сухом и проветриваемом помещении. При этом не рекомендуется понтоваться в одиночных камерах, туалетных кабинках, в горах или в чащобе леса, а также во время пожаров и стихийных бедствий, поскольку понтоваться будет совершенно не перед кем или понтующемуся могут набить морду. Понтование – это сложный и ответственный процесс, требующий от участника соблюдения определенных правил. Прежде всего, совершенно необходимо облачиться в специальный «понтовочный костюм», называемый также «прикид», включающий в себя малиновый пиджак, канареечную майку, ядовито-фиолетовые ботинки, оттягивающую бычью шею золотую цепь минимум граммов на триста и пару таких же золотых гаек [95] на пальцах. Что касается брюк, то без них можно запросто обойтись, надев подходящие по расцветке шорты или спортивные трусы. Еще требуется друг с характерной внешностью «Хомо Питекантропус», только что задушившего голыми руками парочку других владельцев радиотелефонов, с десяток патрульных ментов и одного министра внутренних дел. Друг должен неотлучно находиться рядом с владельцем мобильника, держа наготове портативный персональный компьютер и задумчиво почесывая им свою волосатую грудь или спину понтующегося. Любой радиотелефон предназначен для использования в наиболее шумных и максимально подходящих для этого местах: на дискотеках сразу возле колонок, в ресторанах поблизости от оркестра, на митингах возле трибуны с микрофоном, в переполненной сауне, на концерте оперной звезды и так далее. Для повышения уровня понта можно потребовать от участников вышеописанных мероприятий вести себя потише на время телефонных переговоров. Содержание беседы понтующегося с абонентом должно быть абсолютно ясно каждому присутствующему. В разговоре не следует упоминать суммы менее миллиона долларов при обсуждении торговых сделок, и при обсуждении методик устранения конкурентов – количества трупов менее пяти. В случае же несоответствия внешности владельца радиотелефона общепринятому стандарту понт выходит жалким и вымученным, ибо базары об успехах в нефтяном бизнесе возле чадящего «запорожца» кажутся окружающим вызывающими и могут привести к тому, что понтующемуся настучат по голове и отберут заветную трубочку... Вьюноша, на которого проходившие мимо офиса «Семисвечника» студентки расположенного поблизости медицинского института не обратили ни малейшего внимания, на олигарха похож не был и его понт пропал втуне. Он грустно перекинулся с кем-то парой фраз, спрятал мобильник, показал кукиш приставшей к нему старушке с плакатом «Подайте кто сколько может сыночку Вове на контртеррористическую операцию в Чечне!» и распахнул входную дверь конторы гражданина Кугельмана.Диалог в паспортном столеРУВД Приморского района СПб
– Ни фига себе! Народ вообще обалдел! Вася, смотри – во втором ряду какой-то придурок голую жопу вверх выставил! – Ну, Саня, ты даешь! Разуй глаза! Это же два лысых шепчутся!Утром следующего дня Денис на пять минут пересекся с Лысым [103] и Телепузом [104], отдал последние распоряжения по закупкам оборудования для отхода с места сделки и попросил Романа отложить на несколько дней разборку с генеральным директором холдинга «Сам себе издатель», только что вернувшегося в Питер после месячного отсутствия. Возмущение Романа, чье звучное погоняло было опошлено вышедшей огромными тиражами серией книг под единой маркой «Народный целитель», написанной каким-то придурком под псевдонимом Б. К. Лысый и посвященной приключениям дебиловатого «вора в законе», разделяли все члены братанского коллектива. И всячески поддерживали Альтова в его стремлении набить морду как главе холдинга, жирному и тупому барыге Игорю Васильевичу Дудо, носящему в среде питерских коммерсантов точное прозвище «Чудо-Дудо», так и бывшему литагенту Всеволоду Израилевичу Говженкину, поднявшемуся до должности директора входящего в холдинг издательства «Мойка-плюс», чей логотип стоял на книгах вместе с эмблемами парочки других издательств. Лысый не был бы так зол на книжников и, вероятно, не стал бы готовить страшную месть Дудо и Говженкину, если бы «воровские романы» были написаны хорошо. Но книги оказались преотвратными, безграмотными и переполненными матюгами, что вызвало парочку подколок со стороны дружественных антоновской бригаде коллективов. В особую ярость Романа привело известие о заказчике и, одновременно, главном «консультанте» скрывшегося под псевдонимом автора серии о «Народном целителе» – тот был экс-сутенером и мелким наркоторговцем, решившим героизировать свой образ посредством литературы, нанявшим спившегося журналиста для осуществления проекта и проплатившим корыстолюбивым Дудо с Говженкиным издание серии. Гендиректор холдинга, в свою очередь, приложил усилия для раскрутки романов, развесив по всему городу рекламные плакаты, в которых было указано не только то, что серия якобы написана двумя довольно известными авторами боевиков, объединившимися под одним псевдонимом, но и то, что «авторам» помогал известный в городе братан, чья кликуха не указывалась по соображениям «коммерческой тайны». Однако имелся намек, что любой «осведомленный» в реалиях «криминальной столицы» человек сразу поймет, о ком идет речь. Большинство осведомленных, разумеется, подумали о Лысом. Что ему радостно сообщили буквально через три дня после появления плакатов. Поначалу Рома отшучивался, но спустя неделю, когда поток «поздравлений» превратился из тонкого ехидного ручейка в полноводный язвительный поток, решил узнать, что же именно написано в книжках, купил один из романов в черно-красной обложке и убил на его изучение целый вечер. На следующее утро в окно одного из безлюдных по причине слишком раннего времени офисов холдинга «Сам себе издатель» влетела осколочная граната из пистолетной версии НК-79 [105], любимого оружия гражданина Альтова, а к полудню взлетели на воздух два ярко-голубых «жигуля-шестерки», припаркованные у офиса издательства «Мойка-плюс». Этим самым Лысый как бы намекнул Дудо и Говженкину, что он сильно недоволен серией «Народный целитель». Однако Роман забыл сообщить наказываемым барыгам, за что именно они получают гранаты в окна и пластид под днища машин, и те ничего не поняли. А лишь испугались и на месяц удрали из города, в полной уверенности, что их гасят по совершенно иному вопросу, связанному со старыми долгами. Лысый осознал свою ошибку только через сутки, когда Дудо с Говженкиным были вне пределов быстрой досягаемости. И очень огорчился, решив устроить жуликоватым бизнесменам «ночь длинных паяльников» сразу по их возвращению.Диалог на балконе в Мариининском театре.
«Когда прокурор Санкт-Петербурга Иван Израилевич Сыдорчук только родился, он был таким страшненьким, что хирург, осмотрев извлеченного на свет Божий младенца Ваню, повернулся к акушерам и сказал: “Если ЭТО шевельнется – стреляйте!”»Телефонный звонок «лаборанта Фишмана», назначившего время и примерное место обмена товара на деньги, прозвучал для Кугельмана со товарищи столь же неожиданно, как несколько тысяч лет назад для их далеких предков – приказ фараона выметаться из Египта. Что творилось на самом деле в те стародавние времена в верховьях Нила, исторические хроники, включая Библию, описывают довольно скупо и противоречиво. Ясно лишь одно: иудейские ростовщики так достали простых египтян и их высокое руководство в лице жрецов и фараона, что последний дал им сутки на сборы и пинком вышвырнул в пустыню. Где племя Соломоново радостно бродило не один десяток лет, видимо, налаживая торговые отношения с бедуинами и подыскивая себе местечко погостеприимнее, чем Каир и его окрестности. Когда помер последний из тех, кто еще помнил исход и причины его возникновения, древние иудеи быстро создали легенду о преследовании себя по национальному признаку, осели где-то на территориях современных Иордании, Сирии и Палестины, и вернулись к любимому промыслу, ссуживая деньги окружавших их гоям и регулярно повышая проценты по кредитам. За что их в дальнейшем также неоднократно били и выгоняли с насиженных мест. Ибо излишних жадности и борзости не любит никто... «Фишман» оказался немного умнее, чем рассчитывали генеральный директор «Семисвечника» и его израильские партнеры. Продавец ядерного устройства не стал назначать окончательное место встречи, а приказал покупателем быть с деньгами в определенной точке, а именно – возле конкретной деревни в Ленинградской области, в определенное время и ждать там звонка по мобильному телефону. Звонок должен был указать приобретателям «Абрикосика» дальнейший маршрут к месту сделки. На подготовку и согласование своих действий «лаборант» отвел Абраму Мульевичу со товарищи четыре часа. Кугельман чуть не поседел окончательно, дозваниваясь до Пейсикова, Гуревича и Плодожорова. Сложнее всего оказалось отыскать Захара Сосуновича, так как тот принимал участие в дележке вещей, привезенных с обыска на квартире одного из бизнесменов, отключил свой мобильник и стал доступен лишь за два часа до встречи.Из биографии И.И. Сыдорчука, опубликованной на сайте www.real-bazar.spb.dengi.est.russ
Солнце, воздух и вода, Это, дети, ерунда. Лишь здоровый прагматизм Укрепляет организм.Денис вышел из «таблетки» [136] на улицу, в плотном потоке пешеходов неторопливо пересек Лиговский проспект, бросил горсть мелочи в картонную коробку с крупной, написанной фломастером просьбой помочь на содержание собак в частном приюте, миновал гостиницу «Октябрьская», свернул налево в короткий переулочек на задворках здания городской налоговой полиции, протопал мимо парочки торговых павильонов и шеренги сверкающих джипов, распахнул дверь ресторанчика «У Рудольфа», славного своей кухней и гостеприимностью владельцев сего заведения для набивания животов, поднялся вверх по мраморной лестнице на второй этаж, вежливо кивнул миловидной девушке за барной стойкой, жестом остановил даму-метрдотеля, направившуюся к гостю, дабы провести того за приглянувшийся столик, прошествовал в большой зал и уселся на свободный стул у длинного стола, уставленного огромным количеством тарелок с мясными и рыбными закусками, салатами и кружками пива «Крушовица». Подкрепляющийся коллектив в лице Ортопеда, Глюка, Кабаныча, Садиста, Горыныча, Мизинчика, Игоря Борцова и еще десятка братков радостно поприветствовал вновь прибывшего соратника по борьбе за светлое капиталистическое будущее. Рыбаков заказал подскочившей официантке двойную порцию тигровых креветок и свиное колено с кнедликами, налил себе апельсинового соку и умиротворенно откинулся на спинку стула, расслабляясь в кондиционированной прохладе ресторана после прохода по испепеляющей жаре улицы. Посещать кабачок «У Рудольфа» считалось в братанской среде признаком хорошего тона. Кормили там отменно, интерьер обеденных залов, выдержанный в средневековом стиле, настраивал посетителей на спокойный лад, а подаваемые напитки были выше всяких похвал. Особенно радовали свежайшее чешское пиво и настойка «Бехеревка», рюмочкой которой так славно завершить плотную трапезу. Да и цены в ресторане были вполне приемлемыми, не опустошавшими лопатник [137] даже после обеда на четверых с пятью переменами блюд. Что ценилось в среде людей, умевших считать деньги. Денис выпил сок, налил себе еще и вклинился в спор Ортопеда и Мизинчика, рассуждавших о качестве современной российской прозы. Первый бухтел о необходимости расстреливать авторов-графоманов, дабы другим неповадно было писать всякую фигню, второй выступал за более мягкие методы наказания типа публичной порки розгами и запрета на профессию. В качестве примеров оба братка избрали разрекламированную мастерицу «иронического» женского детектива Дарью Гонцову, чьи многостраничные тупые опусы приводили в ужас людей с минимальным литературным вкусом, и эстетствующего грузина-журналиста, пишущего под псевдонимом Буба Акынин. – Стрелять, стрелять и стрелять, – ворчал Грызлов, не забывая отправлять в широкую пасть толстые ломти ветчины и буженины, запивая их огромными глотками пива из фирменной литровой кружки. – Другого, блин, пути нет... – Есть, – возражал Кузьмичев, отдававший должное салату оливье. – Твои экстремистские замашки приведут только к тому, что за год перебьют девяносто процентов писателей. Потому что разному пиплу нравится разное чтиво. Надо сечь, чтобы думали, как писать. Причем сечь в первую очередь издателей. Это конструктивный, блин, путь. – Давать малых прутняков, как сказано у Хольма ван Зайчика, – сказал Рыбаков. – И отбирать эрготоу [138] у авторов, – прогудел Горыныч, неожиданно явив глубокое знание хорошей литературы. Окружающие с уважением посмотрели на подкованного Даниила, знающего столь мудреные слова. – Но вообще-то, – заявил Рыбаков, – методами телесных наказаний или расстрелов привить вкус к достойному чтению невозможно. – Это почему? – нахмурился Ортопед. – Потому что сначала нужно заняться повышением культурного уровня потребителей продукции, – Рыбаков свернул в тоненькую трубочку пластинку бастурмы. – Ибо без воспитания читателей в духе неприятия графоманства лупить авторов бессмысленно. То же самое относится и к телевидению. Пока зритель или читатель не проголосуют кошельком, ничего не изменится. Могу привести аналогичный пример из твоей, Миша, жизни. – Ну, приведи, – обреченно согласился Грызлов. – Твои заслуживающие всяческого уважения методы борьбы с автомобильными ворами. Помнишь, к чему они привели? Но ведь они так и не искоренили воровство. Даже в твоем районе... – Это да, блин, – вынужден был согласиться Ортопед. Мелкие воришки, разбивавшие боковые окна машин и похищавшие магнитолы и просто оставленные в салонах вещи, были настоящим проклятьем Выборгского района, где проживал досточтимый братан. Не проходило ночи, чтобы в районе не разбивали два-три десятка стекол, вводя хозяев четырехколесных железных друзей в расходы, несопоставимые с мизерной стоимостью исчезнувшего имущества. Засады, организуемые сплоченными коллективами живущих в одном доме автовладельцев, ни к какому результату не приводили. Летучие группы воришек, наполовину состоявшие из местных наркоманов, заранее узнавали о вставших в караул мужиках с монтировками и к находящимся под наблюдением машинам не приближались. Ортопед, всего за год четырежды отгонявший свой внедорожник «Toyota Landcruiser» для установки новых боковых стекол взамен выбитых, озверел и решил лично поставить точку в затянувшемся противостоянии. Немного поразмыслив и обсудив проблему с коллегами, Михаил приобрел в подземном переходе станции метро «Площадь Александра Невского» три вместительные кожаные барсетки с выдавленными на них логотипами «Gucci» и кодовыми замками, кои сразу не вскроешь, а надо ломать отверткой. Внутрь барсеток Грызлов поместил по две гранаты РГД-5 [139] и договорился о размещении ловушек с двумя пацанами из дружественной бригады, проживавших с Ортопедом в одном дома-корабле. Поздним вечером народные мстители положили на передние пассажирские кресла своих машин по барсетке, аккуратно выдернули кольца из запалов и прикрыли дверцы. Автомобили было решено не запирать, дабы воришкам даже не пришлось бы бить стекла. Затем Грызлов пригласил соратников по искоренению мелкой преступности к себе и они засели при выключенном свете на кухне, попивая хорошую водочку «Синопская», вполголоса рассказывая друг другу разные поучительные случаи из жизни и чутко прислушиваясь к доносящимся с улицы звукам. В полпервого ночи громыхнуло. Братки высунулись из окна и с удовольствием узрели в полусотне метров от подъезда четыре раскинувшихся тела, нашпигованных осколками двух гранат. – Айн! – почему-то по-немецки сказал Ортопед и обвел взглядом двор. – И где же цвай? «Цвая» ждали недолго. От гаражей-ракушек к помойке метнулись три тени и спустя несколько секунд за мусорными бачками полыхнула яркая вспышка, сопровождаемая звуком двойного разрыва. А тут и «драй» подоспел. Правда, третья барсетка-ловушка сработала немного не так, как рассчитывал Михаил. Тупые торчки вскрыли ее прямо в салоне джипа Грызлова. Прижатые крышкой барсетки фиксаторы гранат отщелкнулись и через три с половиной секунды двух придурков разорвало в клочья вместе с кожанными креслами роскошного внедорожника. В стороны отлетели четыре оторванные дверцы и лобовое стекло. Примчавшиеся менты констатировали наличие девяти трупов, покореженную «тойоту» и начали расследование происшествия. Дознание шло долго и мучительно, пока наконец не завершилось прекращением уголовного дела с квалификацией «массовое самоубийство» в связи со смертью потерпевших. Но на общую ситуацию в районе гибель трех групп наркоманов оказала незначительное влияние. Разве что во двор к Ортопеду воришки опасались заходить, справедливо подозревая его обитателей в склонности к излишней жестокости... – Или, – Рыбаков продолжил свою мысль, – возьмем почтенного Армагеддонца... – А что я? – удивился Василий Могильный, на мгновение оторвавшись от обгладывания здоровенной кости, ранее скрытой под толстым слоем мяса свиного окорока. – Я ничего... – Ага, – засмеялся Денис. – Кто же тогда похитителей автоэмблем наказывал? Пушкин, что ли? Армагеддонец молча заработал челюстями. Кражи фирменных знаков с машин также являлись большой проблемой для владельцев иномарок. Каждая эмблема стоила десять-двадцать долларов и пользовалась большим спросом у воришек. Тем более, что сковырнуть мерседесовскую звезду или бело-синий значок с BMW – это не в салон лезть, подцепил перочинным ножом, секунда – и готово. Машина же после этой нехитрой операции приобретала несообразный вид, сильно раздражавший хозяев, вынужденных тратить время на поездку в магазин запчастей и покупать утраченную эмблему. Причем частенько так бывало, что покупалась своя же, содранная с капота несколько часов назад. Могильный, которому надоело раз в неделю мотаться за синими овалами с надписью «Land Rover» и крепить их на своем джипе, придумал радикальный способ охраны фирменного знака. Он установил в моторном отсеке мощный конденсатор, заряжаемый от штатного аккумулятора, подвел провода к алюминиевой окантовке эмблемы и спокойно отправился спать. Ночью прошел дождь. Выйдя поутру из парадного, Армагеддонец наткнулся на три скрюченных хладных тела сотрудников ППС, лежавших друг за дружкой перед капотом его вседорожника, застывший неподалеку УАЗик с распахнутыми дверцами, из которого хозяйственные местные хулиганы уже успели выдернуть рацию и пару передних сидений, и понял, что с мощностью конденсатора он немного переборщил. Надо было ставить не статысячевольтовый разрядник на пять ампер, а поменьше. Тогда бы друзья похитителя автоэмблем, пытавшихся оттащить его от джипа, остались бы живы. Василий почесал репу, отогнал свой «Land Rover Discovery» за угол дома, а затем с наслаждением наблюдал броуновское движение районных мусоров, никак не способных понять, кто и каким способом отправил на тот свет трех их молодых коллег... – С ментами вообще, блин, весело, – Гоблин вспомнил происшедшую с его соседом историю. – Приятель мой решил на всякий случай обезопасить квартирку от домушников. Хоть и сигнализация стояла, но всё таки... Нафигачил в бутылку с коньяком цианида, да и водрузил ее по центру стола на кухне. Типа – угощайтесь, граждане воры... Сам на дачу свалил. Приезжает – дверь децл [140] приоткрыта, а на кухне два трупа в форме. Увошники [141], мать их... По охраняемым объектам шакалили, пока хозяева в отъезде. Пешочком, блин, без машины. Геморроя потом с труперами было – не передать! Пока в подвал оттаскивал, пока то, пока сё... Ужас, короче. – Мусора – они такие, – согласился Стоматолог. – Куда не плюнь, обязательно в легавого попадешь...Лозунг на фасаде детского сада тюремного типа.
«Когда я волнуюсь – я потею. Когда я потею – я пахну. Когда я пахну – меня моют. Когда меня моют – я волнуюсь...»Рыбаков неспешно прошелся от входа в Зоологический музей до широченной парадной лестницы здания Биржи, хмыкнул, когда мимо него по направлению к Менделеевской линии пронесся переполненный троллейбус с огромной алой надписью «Эмиграция в Канаду!» на синем борте, и присел на расстеленную газету между Вазелинычем и Телепузом. – Вон Подмышкин, – Молодцов ткнул пальцем в человечка, натягивавшего на себя ярко-оранжевый спасательный жилет. – Он что, тоже снимается? – удивился Денис. – Ага, – закивал Паша. – Типа, блин, каскадер... – А зачем? Он же продюсер вроде... – Крутизну свою перед бабами показывает, – предположил Телепуз. – Борется с комплексом Наполеона. – Наполеон, кстати, на самом деле был нормального роста, – Рыбаков достал сигареты. – Где-то метр семьдесят. Разговоры о его комплексе пошли значительно позже, когда перемерли все, кто его знал... В общем, очередное историческое недоразумение. – Подмышкин – метра полтора, – сказал Штукеншнайдер. – Карлик, блин... – Это он для тебя карлик, – усмехнулся Денис. – Если с твоей точки зрения судить, то между мной и Подмышкиным вообще никакой разницы в росте нету. Оба тебе по пейджер... Продюсер фильма «Герои русского спецназа» закончил облачение в спасательный жилет и с гордостью осмотрел себя в зеркало. – Лиходей скоро должен быть, – Рыбаков нашел взглядом Циолковского, изображавшего из себя бизнесмена, заинтересованного в скрытой рекламе своей продукции посредством засветки ее в кино. Королев восседал в кресле под зонтиком рядом с камерой, пил пиво и наблюдал за процессом. Вид у Циолковского был весьма довольный. Возле него постоянно вились симпатичные молодые актрисульки, не терявшие надежды окрутить богатенького Буратино, приезжавшего на съемочную площадку на новеньком серебристом «мерседесе» CL600 с убирающейся крышей, и однажды проговорившемся, что он не женат. Между девицами развернулась жесточайшая борьба за внимание Андрея. Каждая из двух десятков лицедеек, участвовавших в съемках и подходящих по возрасту, старалась предугадать желания Циолковского и нашептывала ему на ухо разные гадости про своих товарок. За три дня, минувшие с первого появления «коммерсанта» Королева на съемочной площадке, он узнал о коварстве слабого пола больше, чем за все прошедшие годы. – А вот и Никифорыч, – Молодцов заметил сворачивавший с Дворцового моста черный лимузин генерального директора «Питер-Энерго». Рыбаков извлек из футляра маленький бинокль.Из монолога восточноевропейской овчарки