Андрей Шарый Знак W: Вождь краснокожих в книгах и на экране

Пьер Брис и Гойко Митич на тропе войны

Вождь апачей нашел стрелу мести. Его глаза зорки, ноги легки, его рука сжимает быстрый, как молния, томагавк. Он будет искать убийцу и возьмет его скальп за жизнь Горной Розы.

Клятва Виннету
Я прекрасно помню тот день, когда впервые в жизни посмотрел кино про индейцев. Лето 1972 года, областной центр. Ранним душным вечером мама ведет меня, без пяти минут первоклассника, в кинотеатр «Спартак». В похожем на амбар кинозале с фанерным потолком не предусматривалось кресел, зрители рассаживаются на деревянных скамьях, лузгают купленные у входа семечки, шелуху сплевывают на пол. Демонстрируется фильм «Белые волки» (производство ГДР), в главной роли — Гойко Митич.

Неважного качества копия, к тому же почему-то черно-белая, но во всей моей семилетней жизни не было впечатлений ярче. Я вышел из кинотеатра ошарашенный, потный, как после бани, унося в хилой мальчишеской груди всю боль индейского народа и невероятную, ну просто невероятную жажду опаснейших приключений и немедленной борьбы за справедливость. Мама-то, конечно, ничегошеньки в этом не понимала. Да я ей и не говорил…

Я помню и тот день, когда Большое Индейское Приключение окончилось. Весна 1982 года, столица нашей Родины. Без пяти минут выпускник, я веду в кино свою школьную любовь Иру, хитро выбрав в афише и романтическое, и героическое сразу. Демонстрируется фильм «Братья по крови» (производство ГДР), в главных ролях — Гойко Митич и Дин Рид. Ни мне, ни моей спутнице кино не понравилось. Ире не хватило романтики, а мне вся индейская героика сопротивления показалась картонной. Взгляд Гойко Митича уже не пробирал, как когда-то. Ну и не станешь же с девушкой-то вести беседы о краснокожих вождях! Да я и не вел…

Мое индейское десятилетие было похожим на ваше. Оно состояло из хаотичной беготни по двору, осмысленность которой дано постичь только тем, кто участвовал в этом броуновском движении; из продранных новых штанов; из потайного ночного чтения при фонарике книжки про последнего из могикан; из нехорошей зависти к однокласснику, выставившему на парту каучуковую фигурку воина племени команчей; из устройства вигвама в лесу и хижины белого охотника на стройке в соседнем микрорайоне. Ну и из кино, конечно, с билетом за пятнадцать или сорок копеек, смотря на какой сеанс попадешь.

Когда я учился в пятом, наверное, классе, по воле советского кинопроката, запустившего волной повтора западногерманский сериал 60-х годов, к Ульзане и Зоркому Соколу присоединились Виннету и Верная Рука. Гойко Митич так и остался для меня главным индейцем, единым во многих ипостасях, как Господь Бог. А Виннету — он и был Виннету, я тогда даже имени актера Пьера Бриса не знал. Книжек Карла Мая, который придумал вождя апачей, в Советском Союзе не издавали, оттого происхождение Золотой горы и Серебряного озера казалось слегка туманным. В титрах указывалось: «По романам Карла Мая», но, спрашивалось, если по этим романам снимают столь замечательное кино, то почему в самой читающей в мире стране о таком писателе никто не слышал?

В советском пантеоне детских героев краснокожие вожди стояли особняком, потому что создавали вокруг себя обширную территорию игры и давали простор для подражания. Структура этой игры была уникальной, она включала в себя куда больше элементов, чем любая другая дворовая забава: экзотическая, иностранная, дикая, природная, с развитой системой символов и знаков, с минимумом инвентаря, с небезопасными кострами и стрелами, с криками кукушки и филина, даже с собственным языком и квинтэссенцией его, строгой максимой «Я все сказал. Хау!». Сложный мир благородных дикарей, в котором не содержалось ровным счетом ничего от повседневной жизни, заполненной глупыми и неприятными повинностями — уроками, уборкой комнаты, послушанием, — было очень просто и невероятно интересно воссоздавать. Во всамделишность такого построения никто из пацанов во дворе не верил, но и от сказки индейский мир тоже отличался, он помещался где-то посередине между вымыслом и реальностью. Однако свободу мы с Гойко Митичем, кажется, понимали одинаково: скакать день и ночь по прерии и чувствовать себя вольным как ветер.


Советский киножурнал утверждал: если в кадре появлялся Гойко Митич, название фильма уже не имело значения. Первая главная роль Митича, вождь дакота Токей Ито. «Сыновья Большой Медведицы», 1966 год.


Играть «в индейцев» считалось престижнее, чем «в войну», «в красных и белых» или «в шпионов и пограничников». Даже самые популярные отечественные герои дворового фольклора, Неуловимые Мстители, уступали Ульзане и Зоркому Соколу, потому что приключения Даньки и Валерки выглядели доморощенными. «Неуловимые» хотя бы косвенно были продуктом школьной программы, с самого первого сентября насквозь прошитой рассказами о пионерах и комсомольцах, поэтому перевоплощение в этих персонажей не таило в себе ни грана волнующе-запретного. Науке малоизвестны случаи дворовых игр в Мальчиша-Кибальчиша, Васька Трубачева, Тимура и Вольку Костылькова. Ну кому могло такое прийти в голову: подражать октябрятам или пионерам-героям!

Советская машина идеологического воспитания формировала нравы и вкусы подрастающего поколения без особой оглядки на мировой опыт, у нас ведь своя культурологическая практика. Система разрешений была не так обширна, как система запретов, поэтому пустоты приходилось заполнять, искать им замену, поэтому компенсаторную функцию выполнял отечественный суррогатный продукт, хотя качество его иногда и оказывалось ненамного хуже заграничного оригинала. Но почему «вместо», а не «вместе»? «Ну, погоди!» вместо «Тома и Джерри», «Белое солнце пустыни» вместо «Великолепной семерки», Дин Рид вместо Элвиса Пресли, «Волшебник Изумрудного города» вместо «Волшебника из страны Оз»; конечно же, никакого Джеймса Бонда, Дракулы, Бэтмена; Фантомас, Зорро, Тарзан — только в кино и никогда — в книгах.


Союз благородства и мужества. Пьеру Брису и Гойко Митичу иногда приходилось вместе выходить на тропу войны. Виннету и Белый Ворон в фильме «Трубка мира», 1964 год.


Серия гэдээровских «индейских» фильмов стала прямой реакцией на экранизации «североамериканских» романов Карла Мая в Западной Германии — с «правильной» трактовкой освоения Америки, в «верном» идеологическом склонении. Историки кино теперь удерживаются от прямых сравнений: кто лучше — Гойко Митич или Пьер Брис, DEFA или Rialto Film? Может быть, киноведы не проводят параллелей еще и потому, что фильмы эти сняты по-разному и для разного: одни — чтобы в первую очередь развлекать, другие — чтобы главным образом учить. Хорошо, что большую часть своего индейского десятилетия я ничего этого не понимал, а когда понял, то и десятилетие кончилось, вместе с детством. Виннету с Ульзаной перестали быть мне нужными так, как прежде.

Романы Карла Мая я прочитал на четверть века позже, чем положено по всем законам Большого Индейского Приключения. Поэтому клятва вождя апачей Виннету кажется мне всего лишь отличным образчиком постмодернистской прозы.

1 КАРЛ МАЙ: НЕИСПРАВИМЫЙ ЛГУН

— Откуда вы взялись и кто вы такой?

— Я писатель.

— Вы пишете книги? — На лице охотника появилось выражение не то подозрительности, не то жалости. — Как у вас со здоровьем, сэр?

Он покрутил указательным пальцем у виска.

— Я стреляю бизонов потому, что хочу есть. А для чего вы пишете книги?

Из разговора Олд Шеттерхэнда с охотником по прозвищу Безухий
Карл Фридрих Май появился на свет далеко от американских прерий. Он родился 25 февраля 1842 года в поселке Эрнстталь, в узеньком трехэтажном домике с островерхой крышей, втиснутом в ряд таких же неприметных строгих зданий на улице Нидергассе. Теперь это «мемориальный литературный дом-музей» симпатичного бледно-зеленого цвета, а полтора столетия назад он был серо-бурым, как и весь квартал. Саксония, Эрнстталь, окрестности Хемница, середина XIX века. Бедный край богатой немецкой земли: сельское хозяйство, давно выработавшие свое серебряные шахты да ткацкие фабрики, не справляющиеся с конкуренцией со стороны английских мануфактур. Карл был пятым ребенком в семье 32-летнего ткача Генриха Августа Мая и 27-летней Кристианы Вильгельмины, урожденной Визе. Из четырех старших сестер Карла к моменту его появления на свет в живых осталась только одна. Семья жила почти в нищете. Саксония страдала от засухи; голод в рабочих семьях, где иногда питались одной картошкой был обычным явлением. Май позже скажет об этом так: «Безработица, неурожай, дороговизна, революция — четыре слова, которые все объясняют».


Литература стала для Карла Мая способом воплощения мечты. Писательское воображение оказалось сильнее норм буржуазной морали, которым он не собирался следовать.


Детство и юность Карла Мая дадут фору диккенсовскому сюжету о Дэвиде Копперфильде. С младенчества Карл страдал куриной слепотой. Наиболее вероятно, что гемералопией (потеря зрения при сумеречном и ночном освещении) он заболел от вызванной недоеданием нехватки в организме витаминов A и D. Когда мальчику исполнился год, он ослеп полностью. Детские ощущения Май описал на склоне лет в книге воспоминаний «Моя жизнь и стремления»: «Я не знал, как выглядят человек, собака, стол; я мог только попытаться представить себе, как все это выглядит. Не внешний облик людей и предметов, а их внутренняя суть оказалась для меня важной». На лечение у хороших врачей денег не хватало; системы медицинского страхования в Саксонии не существовало. Мальчика потчевала народными средствами бабушка по отцовской линии, Иоганна Кристиана. Она же рассказывала слепому внуку сказки: «Бабушка была для меня отцом и матерью, учителем и наставником, светом и солнцем, которых не хватало моим глазам».

Писатель утверждал, что именно в ту пору начало развиваться его воображение сочинителя-выдумщика. И биографы уверены, что проведенные в слепоте четыре детских года оказали принципиальное воздействие на характер Карла Мая и даже на стиль его письма. Анализ знаменитой сцены из первого романа о Виннету, в которой Олд Шеттерхэнд среди глухой ночи освобождает привязанного к столбу пыток вождя апачей, показывает, что написана она человеком, который «кожей чувствует», что такое кромешная тьма, считают литературоведы. Подобные сцены встречаются и в других произведениях Мая («Скаут», «Из Багдада в Стамбул»). Героя нескольких своих романов и рассказов, Олд Шурхэнда, Май сделал в детстве слепым. Так что не случайно в одном исследовании творчества немецкого писателя есть специальная глава под названием «Тема слепоты в произведениях Карла Мая». В мемуарах он объясняет перенесенной в детстве психологической травмой и последующие девиации в своем общественном поведении. В пору расцвета славы Карла Мая недоброжелатели писателя на все лады обсуждали его «прирожденную склонность к совершению преступлений». Не исключено, что Май преувеличивал значение печального детского опыта, намеренно сгущая краски: «В моей детской слепоте — ключ к моим произведениям, в ней мое отличие от других людей, — еще одна цитата из книги „Моя жизнь и стремления“. — Для меня существуют только людские души; ничего, кроме человеческих душ. Только тот, кто был, подобно мне, слепым, а потом обрел зрение; только тот, кто развил в себе столь многообразный и глубокий внутренний мир, способен до конца понять мои чувства и ощущения; только такой человек имеет право критиковать меня».

Но Карла Мая критиковали многие, и не только слепые с детства.

Грустная история детской болезни вдруг окончилась счастливо. В 1846 году Кристиана Май окончила курсы акушерок и вместе с сыном отправилась сдавать экзамены в Дрезденскую хирургическую академию. Слепенький Карл впервые в жизни попал в большой город, поразивший его обилием незнакомых шумов, запахов и ощущений. Здоровьем мальчика занялись видные местные профессора, и после месячного курса лечения к пятилетнему малышу вернулось зрение. По всей видимости, причина заболевания заключалась скорее в отсутствии квалифицированной медицинской помощи, чем в серьезности недуга. Ни в одном из сохранившихся биографических документов Карла Мая нет упоминания о том, что врачам потребовалось хирургическое вмешательство.

Вместе с прозревшим сыном акушерка Кристиана вернулась в Эрнстталь. К тому времени в семье родились еще две дочери. Генрих Май, видимо, мечтал, чтобы единственный сын добился того, чего жизнь не позволила достичь ему самому. Поэтому на год раньше срока Карла отдали учиться в школу для бедных детей, в переполненных классах которой иногда занимались по 90 человек. То, что днем не успевали внушить маленькому школьнику учителя, вечерами розгами вколачивал в Карла строгий папаша. Не отличавшийся деликатностью бабушки, рассказчицы чудесных сказок, Генрих Май требовал от сына невероятного прилежания и механического заучивания учебного материала. Глава книги воспоминаний Мая о школьных годах называется коротко и ясно: «Без детства». Хотя отец, сам не выбившийся ни в учителя, ни в доктора, заставлял сына много читать, обучил мальчика игре на нескольких музыкальных инструментах, жесткие методы воспитания привили Карлу стойкое отвращение к любому систематическому образованию.

Саксонский мальчик следовал сюжету англичанина Диккенса: в 12 лет Карл уже подрабатывал в пивной в соседнем Хохенштайне. Мамаша продолжала с периодичностью в год-два рожать дочерей, большинство из которых умирали в младенчестве (из 14 детей Кристианы Май выжили только пятеро; зато младшая дочь, Каролина, прожила 96 лет и скончалась последней из близких родственников Карла в 1945 году). Средств на образование Карла не хватало, поэтому папаше пришлось расстаться с мечтами о том, что его наследник станет доктором. Начитавшись приключенческой литературы, отчаявшийся от невозможности совместить реальную жизнь с книжными повествованиями тринадцатилетний Карл вздумал сбежать в Испанию, страну грандов и разбойников. Но отец проявил бдительность и быстро вернул беглеца домой, на сей раз почему-то не наказав его ни криком, ни розгами.

В 1857 году Карла приняли в педагогическую семинарию в Вальденбурге. Учился он за счет местного филантропа. В семинарии мальчику не понравилось: «Занятия были трудными, холодными, тупыми. Никакого восхищения религией они не вызывали». Тем не менее, как покажет будущее, Карл вырос добрым христианином. Пятнадцати лет от роду он впервые влюбился — в ровесницу Анну Прессер. Юноша посвящал ей песни и стихи, однако Анхен вскоре забеременела от «взрослого» лавочника. На волне любовного разочарования Карл Май в 1858 году написал первый рассказ про индейцев и отправил его в журнал «Беседка» (Gartenlaube). Редактор не разглядел в начинающем авторе таланта. Это произведение считается утерянным.

В конце 1859 года Карл Май впервые попался на воровстве: в семинарии он стащил шесть рождественских свечей, которые хотел отвезти в подарок родителям. Директорский суд оказался скорым и суровым: исключение. Карл написал прошение о снисхождении в Министерство образования Саксонии; директор семинарии, сменив гнев на милость, поддержал просьбу. Юноше разрешили продолжать образование в педагогическом училище в Плауэне, которое Май через год с лишним с горем пополам без всякого удовольствия окончил.

С завершением учебы не прекратились неудачи. В школе в Глаухау учитель Карл Май успел проработать всего лишь 12 дней. На молодого преподавателя пожаловался его квартирный хозяин. В интерпретации Мая история выглядела так: за невинный поцелуй 19-летней жены хозяина, которой Карл взялся давать уроки игры на фортепиано, ревнивый супруг наябедничал директору школы. Мая немедленно уволили. Он устроился в фабричную школу в Алтхемнице, где его поселили в одну квартирку с местным библиотекарем. Вскоре Май «позаимствовал» у соседа старые часы — и эта кража была открыта; на сей раз не обошлось без вмешательства полиции. Преступник получил шесть недель тюрьмы. В мемуарах Май описывает и этот казус: юноша якобы имел от хозяина позволение пользоваться часами, правда, довольно широко трактовал условия этого разрешения. Маю запретили преподавать. В том же году его вознамерились призвать в армию, но из-за близорукости и язвенного заболевания признали негодным к воинской службе.

Он вернулся домой и попытался давать уроки в Эрнсттале. Ему запретили и частную практику. Жизнь оборачивалась кошмаром: государство, коллеги, общество, родственники, девушки, друзья — все отвернулись от него. Карл не оправдал надежд родителей, жертвовавших последним, чтобы дать единственному сыну приличное образование. Невысокого роста, в детстве перенесший тяжелое заболевание, как полагают некоторые биографы, еще и с предрасположенностью к рахитизму, он страдал также нервным расстройством… «Мною владела только одна мысль: отомстить. Отомстить владельцу несчастных часов, донесшему на меня, чтобы выгнать с квартиры; отомстить полиции, судье, правительству, всему человечеству, всем вместе! Я ведь был выдающейся личностью, с чистой душой, невинной, как у ягненка. А мир взял и зачеркнул мое будущее, мое грядущее счастье. Меня назвали преступником».

Ночами восемнадцатилетний отверженный сочинял лихорадочные стихи, в которых живописал преследовавших его повсюду «тысячу демонов». Характерным для этого периода творчества Мая считают стихотворение «Ночные ужасы»: «Когда Ночь опускается на Жизнь, / Когда Смерть накрывает тебя в последнем убежище, / Когда рядом ударяет колокол вечности, / Страх останавливает биение твоего сердца…» Надеясь хоть как-то заработать, Май принялся писать музыку для местного хора, но и это творчество не принесло денег. Он вел беспорядочный образ жизни: переехал из дома родителей под Дрезден, целый год колесил по Саксонии с театральной труппой, влюбился в балерину из Лейпцига… Однажды, оказавшись в городе Пениг, Май выдал себя за врача-окулиста Хейлига и принялся выписывать фальшивые рецепты (еще одно воспоминание о травме детства?); в ателье портного он заказал приличный костюм — и исчез, не заплатив. В Хемнице Май под чужим именем поселился в гостинице «У золотого якоря» и пытался спекулировать меховой женской одеждой. Закончились эти похождения летом 1865 года: суд в Лейпциге приговорил Карла Фридриха Мая, учителя с запретом на профессию, из рабочих, двадцати трех лет, к сорока девяти месяцам тюрьмы по совокупности совершенных преступлений. Из поэта и преподавателя он стал заключенным номер 171. Через три месяца умерла его любимая старенькая бабушка, о чем Май узнал только после выхода на свободу, — та самая, что когда-то так здорово рассказывала маленькому слепому мальчику волшебные сказки.

В тюрьме Май занимался пошивом кошельков и кожаных портсигаров. Начальники заметили у номера 171 музыкальные способности и назначили его тромбонистом тюремного оркестра и певчим церковного хора; еще несколько месяцев Май проработал клерком. В тюрьме он много читал и занимался сочинительством. Никто этих сочинений не печатал, зато молодой заключенный вел себя примерно и заслужил досрочное, за 253 дня до истечения приговора, освобождение.

Оказавшись на воле, Май завел роман с горничной по имени Августа Грасслер и принялся писать тексты для дрезденского издателя Генриха Мюнхмайера. Роман с Густой быстро завершился, литературное творчество опять не задалось. Выяснилось, что и тюремное наказание не пошло впрок. В 1869–70 годах Карл Май совершил несколько новых дерзких правонарушений, промышляя по всей Саксонии аферами, жульничеством и мелким воровством. Он ездил по городам и весям, выдавая себя то за лейтенанта полиции фон Вольфрамсдорфа, то за помощника дрезденского профессора права Шаффрата, то за писателя Хейшеля, сына герцога фон Вальденбурга. Воровал на продажу что получится: комплект бильярдных шаров, лошадь с упряжью, курительную трубку, набор полотенец из ресторана. Казалось, что преступника больше финансовой выгоды интересовали элегантность замысла и социальное положение персон, именами которых он представлялся. Жил этот врун и воришка где попало, некоторое время даже в лесной пещере; иногда наклеивал накладную бороду. Исчезая, Карл Май периодически распространял среди знакомых слухи о своей «окончательной» эмиграции в Америку.


Карл Май в костюме героя своих «восточных» романов Кара Бен Немси. Фото Алоиза Шиссера, около 1900 года.


Такое экзотическое существование власти сочли общественно опасным: в июле 1869 года Мая опять арестовали, но он непонятным образом скрылся, в январе 1870 года беглеца поймали снова (в этот момент он выдавал себя за Альбина Ваденбаха, плантатора с острова Мартиника). Перечня экстравагантных злодеяний Карла Мая достаточно, чтобы предположить: речь шла о поступках не вполне здорового человека. Саксонская полиция не приняла эти обстоятельства во внимание, но через столетие биографы писателя обратились к специалистам. Врачи с громкими именами сделали заключение: Карл Май страдал психическим расстройством, возможно — псевдологией (патологическая лживость; склонность к придумыванию несуществующего с целью возвышения своей личности в глазах окружающих). Австралийский доктор Уильям Томас, специализирующийся на истории медицины (автор книги о причинах смерти фараона Аменхотепа), провел целое исследование о здоровье Карла Мая, опубликовав в 2005 году объемистую монографию «Карл Май. Тело и разум». Томас довольно убедительно опровергает мнение тех исследователей, которые считали Мая тяжелым невротиком, склонным к истерикам, даже шизофреником. Тщательно проанализировав мемуары писателя, архивные документы и воспоминания современников, Томас составил список синдромов недуга, обуревавшего Карла Мая на протяжении первых 30 лет его жизни: галлюцинации, амнезия, приступы паники, разного рода фобии, признаки раздвоения личности… Вывод таков: болезни Мая были столь серьезными, что не подразумевали его уголовного преследования. Об этом, кстати, писал и сам Май, убежденный, что в «более просвещенную эпоху» его отправили бы к врачу, а не к судье. Однако правосудие сочло по-другому: Маю дали четыре года тюрьмы. Как ни парадоксально, его случай — как раз тот, когда достоинства становятся продолжением пороков. Склонность к изощренной выдумке сохранялась у писателя всю жизнь; она упрятала неудачливого литератора Карла Мая за решетку, она же принесла писателю Карлу Маю международную славу.

На сей раз он отбывал наказание в тюрьме в Вальдхайме. Ему «присвоили» не только более высокий тюремный номер (402), но и ужесточили режим содержания; свободы литературной деятельности уже не предполагалось. Май по тринадцать часов в день трудился на производстве сигар, заодно серьезно пристрастившись к курению. На склоне лет он даже считал себя экспертом по сигарам. Май избавился от табачной зависимости в возрасте шестидесяти лет, только почувствовав угрозу здоровью, — он боялся снова ослепнуть и считал, что курение негативно влияет на зрение. На четвертом году заключения ему удалось устроиться на службу в тюремную библиотеку. Встреча с пастором Иоганном Кахтой изменила духовную жизнь номера 402: лютеранин Май склонился к католицизму и даже музицировал на органе во время тюремных церковных служб по католическому обряду.

Доктор Томас полагает, что тюремный режим в сочетании с психотерапевтическими проповедями пастора Кахты и занятиями музыкой в значительной степени сгладили душевный недуг Карла Мая. Признаки неуравновешенности в его поведении с той поры так сильно не проявлялись. Через много лет во второй части трилогии о Виннету среди других персонажей Карл Май представит читателям сына нью-йоркского банкира Уильяма Олерта, похищенного злоумышленником Гибсоном, — нервического молодого поэта, страдающего психическими расстройствами. Доктор Джекил Карла Мая победил его мистера Хайда: Олд Шеттерхэнд освободил Уильяма Олерта из рук негодяя, избавив юношу и от неминуемого помешательства.

В мае 1874 года Карл Май вышел на свободу, отсидев на сей раз «от звонка до звонка». Все нужно было начинать заново. Ему 32 года. В жизненном багаже — семь с лишним лет тюрьмы и горы неопубликованных рукописей. Ни работы, ни денег, ни связей, ни дома, ни жены. Но всего через полгода вышел в свет его первый роман «Роза из Эрнстталя», и Карл Май начал путешествие в учебники литературы. Не было ни гроша, да вдруг алтын: старый знакомый, издатель Мюнхмайер, предложил Маю работу редактора в дрезденском журнале «Наблюдатель Эльбы» (Der Beobachter an der Elbe). В присутствии посторонних шеф уважительно называл нового сотрудника «доктор Май». Роман «доктора» читающая публика восприняла с неожиданным интересом. В конце 1875 года «Наблюдатель» приступил к публикации еще одного произведения Карла Мая, романа «Ванда». В том же журнале Май планировал опубликовать и «Книгу любви», продолжение исследования «Храм Венеры», результат «всестороннего изучения проституции и ее корней». Эту книгу запретили в Австрии и Германии, и Май после неприятных контактов с полицией вынужденно изъял из рукописи самые пикантные детали.

Но дела наконец-то пошли на лад: Май занялся редактированием сразу нескольких «народных» журналов. В свободное время он с невероятной скоростью писал приключенческо-авантюрные рассказы, мелодраматические романы и повести, сказки. В октябре 1875 года вышел в свет рассказ «Олд Файерхэнд», в котором впервые упомянут благородный вождь апачей Виннету. Через год плодовитый автор на время расстался с издательством Мюнхмайера. Биографы свидетельствуют, что произошло это не по профессиональной, а по личной причине: жена Мюнхмайера планировала выдать замуж за Карла свою сестру, но потенциальный жених воспротивился. Во время одной из поездок в Эрнстталь он познакомился с простой двадцатилетней девушкой Эммой Поллмер. Завязался роман; вскоре Эмма переехала в Дрезден, где устроилась работать гувернанткой. «Они производили впечатление супружеской пары, но в конце 1879 года отношения осложнились из-за ветрености Эммы», — указывает биограф. На страницах следующей книжки Карла Мая тут же появилась особа по имени Эмма Фоллмер, вероломно изменившая возлюбленному. Этот кризис и в романе, и в реальной жизни молодым удалось преодолеть: в августе 1880 года Карл Май и Эмма Поллмер поженились.

Имя относительно еще молодого писателя стало известным в Дрездене. Столица Саксонии слыла в ту пору одним из самых блестящих городов Германской империи, хотя былое политическое значение Дрезден потерял. С XII века Саксонией правили сначала курфюрсты, а потом короли из династии Веттинов, последний из которых отрекся от престола только в 1918 году. Главным «немецким» соперником Саксонии веками считалась Пруссия. После наполеоновских войн, в которых Саксония поддерживала Францию, Веттины утратили почти две трети своих территорий. В австро-прусской войне 1866 года (Карл Май в это время сидел в тюрьме) Дрезден выступил на стороне Вены, и поражение союзников означало фактическое подчинение саксонцев Берлину. Смирившись политически, Дрезден не утратил притязаний на роль одной из духовных столиц германского мира. Еще в конце XVII века курфюрст Фридрих Август I, известный как Август Сильный, а потом и сын его Фридрих Август II принялись строить на берегах Эльбы вторую Флоренцию. На центральной площади Дрездена воздвигли самый большой в немецких землях протестантский храм — собор Богоматери, высокую, величавую и холодную церковь в традициях барокко, прозванную в народе «Каменный колокол». По соседству поднялся католический храм, размерами и великолепием не уступавший Frauenkirche. От алтарной стены этого собора — всего-то пара сотен метров до высокого берега реки, до знаменитой элегантной террасы, которой Август присвоил имя своего премьер-министра Генриха фон Брюля. Отсюда, с «европейского балкона», как окрестил этот очаровательный променад Генрих Гейне, открывается великолепный вид через Эльбу. Веттины собрали в своем стольном граде разнообразную художественную коллекцию, ставшую основой экспозиции Дрезденской картинной галереи. Главным шедевром размещенной в дворцовом комплексе Цвингер коллекции была тогда и остается сейчас «Сикстинская Мадонна» Рафаэля. В Дрездене эпохи Карла Мая уже давал спектакли оперный театр, труппа которого считалась одной из лучших в Европе, — в помпезном здании, выстроенном по проекту Готтфрида Семпера. В ту пору театр только-только восстановили после могучего пожара 1869 года. На просторной Театральной площади извозчики поджидали пассажиров, а мальчишки торговали городскими газетами, в которых, как и в газетах Штутгарта или Регенсбурга, печатались произведения Карла Мая, романы или рассказы с продолжением.

Некоторое представление об этих творениях дает даже перечень их названий: «В Сибири», «Роза Каира», «Приключение на Цейлоне», «Африканец», «Смертельная пыль»… Поденная, хотя и творческая, работа, классическая «газетная» бульварная литература, мода на которую захватила в ту пору читающую Европу. В 1879 году в одном из «американских» рассказов Карла Мая промелькнуло имя Олд Шеттерхэнда. Для издательства в Штутгарте Май в то же время впервые переработал свой любимый приключенческий роман, книгу французского писателя Габриэля Ферри «Лесной скиталец» о молодом воине Рейоне Брюлане. За годы литературной деятельности Май изготовил 29 переложений этого романа для молодежной немецкой аудитории.

Вдохновленный успехом, на рубеже 1880-х годов Май приступил к работе над новым циклом романов, так называемой ориентальной серией, и в ней тоже занимательность брала верх над достоверностью. В рассказе, переработанном позже в роман «Через пустыню», появилась новая пара ставших впоследствии знаменитыми литературных героев. Это отважные путешественники по просторам Османской империи Кара Бен Немси («Карл, сын Германии») и его слуга и толмач хаджи Халеф Омар. Верхом на вороном коне по кличке Рих «сын Германии» путешествовал по Сахаре, Балканам и Ближнему Востоку, шутя расправляясь с бандитами и негодяями всех мастей. Туда же, в Сахару, на реабилитацию Карл Май потом отправил и главного героя «американской» серии своих романов, Олд Шеттерхэнда. Дрезденская газета Deutsche Hausschatz, много лет из номера в номер печатавшая произведения Мая, сообщала, что о приключениях в экзотических краях он не случайно пишет от первого лица: «Автор этих занимательных рассказов лично посетил все те страны, о которых идет речь в повествовании. Недавно он вернулся из поездки по России, Болгарии, побывал в Константинополе и даже привез ножевой удар в качестве сувенира. Он не любит путешествовать в вагоне комфортабельного поезда с записной книжкой в руках, он выбирает более сложные маршруты».

Все это было вопиющим враньем: Май не покидал пределов Саксонии. Нехватку личных впечатлений писатель компенсировал работой с источниками: он дотошно изучал географические карты, учебники истории и путеводители, работы по антропологии и лингвистике. Но главным залогом успеха романов Мая стало умение занимательно выдумывать и записывать эти выдумки быстрым легким пером. В ноябре 1881 года парижская Le Monde начала публикацию переводов книг Мая на французский язык. Писатель с увлечением продолжал работу над «восточным» циклом, порой без энтузиазма относясь к другим обязанностям автора «газетных романов с продолжением». Книги «Караван смерти» и «Приключения в Курдистане» о новых похождениях Кара Бен Немси превратили Карла Мая в респектабельного писателя. В том же году появилась еще одна реинкарнация его любимого героя — под именем доктора Карла Стернау в новой серии романов он отправил Олд Шеттерхэнда/Кара Бен Немси в Мексику…

Карлу Маю явно не нравилось жить в мире, где положение человека не совпадало с его представлениями о себе. Попытка юношеского бунта обернулась столкновением с репрессивной полицейской машиной и нормами морали, которым он не желал и не собирался следовать; безденежье годами закрывало ему доступ в те общественные группы, к которым он желал принадлежать. Только воображение оказалось сильнее границ и социальных условностей. Всех государственных сил упорядоченной, скучной бюргерской Саксонии не хватило для того, чтобы удержать полет его мысли. И Карл Май, никуда не уезжая, отыскал свой вариант эмиграции. Самой свободной страной на свете для него стали вовсе не дикие пространства североамериканского Юга, Мексики и Ближнего Востока, но выдуманная, изобретенная им самим территория мечты, где своей судьбой и судьбами других людей он распоряжался так, как ему только могло заблагорассудиться. Карл Май все-таки стал тем, кем хотел; на книжной странице он отыскал настоящую дружбу и подлинное благородство; росчерком пера он сам превратился в добро и наконец расправился со злом. В своих романах Карл Май самостоятельно дозировал объемы и параметры личного и общественного долга, обращаясь разве что к помощи Господа Бога. Именно так хотели жить миллионы, десятки миллионов людей, именно так хочет жить почти каждый. Неисправимый лгун Карл Май отыскал рецепт удачи для самого себя и для своих бесчисленных и благодарных ему за открытие этого рецепта читателей.

Случайная встреча в ресторане со старым знакомым, издателем Мюнхмайером, обернулась очередным выгодным контрактом: Май взялся писать романы с лихим сюжетом за солидный гонорар в 35 марок за каждый экземпляр и дополнительный бонус, если тираж превысит 20 тысяч. За пять лет он сочинил для Мюнхмайера пять романов, не оставляя работы для газет (в немецких еженедельниках опубликованы романы «В Дамаске и Баальбеке», «На Диком Западе Северной Америки» и «Уланы и зуавы»). Его работоспособность поразительна, но с некоторыми заказами Май все же не успевал справляться, вызывая неудовольствие издателей и редакторов. «Дорогой доктор! Я напрасно ожидал Вас у себя с кипой рукописей. Это заставляет меня волноваться, поскольку речь идет о самом моем существовании, — писал Мюнхмайер в ноябре 1887 года. — Если Вы не поспеете с работой, я рискую потерять подписчиков, и это выльется в громадные финансовые неприятности. Наймите стенографистку! За ночь Вы надиктуете в четыре-пять раз больше, чем смогли бы написать, и это спасет меня».

Однако отношение Карла Мая к сочинительству не было обязательным и трепетным. Май писал все, что ему заказывали, если не сказать откровеннее — он писал обо всем, что попадалось под руку, в том числе стряпал бесчисленные адаптации популярных за границей сюжетов для местных бульварных изданий. Сейчас такой метод творчества назвали бы плагиатом; в конце XIX века нравы были иными, Мая лишь поругивали за «моральную неразборчивость». Он использовал десяток громких и диковинных псевдонимов — капитан Рамон Диаз де ла Эскосура, М. Гизела, Хоббл Фрэнк, Карл Хохенталь, Д. Ям, принц Мухаммед Лотремон, Эрнст фон Линден, П. Ван дер Левен, Франц Лангер. Самым оригинальным из этого списка следует признать имя его жены Эммы Поллмер, которая, как утверждал писатель, о таком заимствовании даже не подозревала. Сейчас все произведения Мая публикуются под его настоящим именем.

Новый продолжительный контракт Май подписал в 1891 году с издателем из Фрайбурга Фридрихом Фезенфельдом. Издательство Фезенфельда, с которым писатель сотрудничал до самой смерти, выпустило знаменитую в немецкоязычном мире «коллекцию романов о путешествиях» (Gesammelte Reiseromane) Карла Мая в 33 томах. По цвету обложек это собрание сочинений, а оно до сих пор считается образцовым, называют еще «зеленые тома». Теперь каждый томик репринта этого издания продается по цене 16 евро, а подарочный set в дорогих кожаных переплетах, для профессиональных поклонников таланта, оценен почти в две тысячи евро. К началу 1890-х годов «доктор философии Карл Май, писатель» — автор популярных и сегодня далеко за пределами Германии романов «Сокровища Серебряного озера»[1], «Дух Льяно-Эстакадо», «Сын охотника на медведей», «Караван рабов». Новые договоренности принесли не только публикацию новых романов («Из Багдада в Стамбул», «В ущельях Балкан», «Выстрел»), но и новые деньги и новую славу. В 1893 году Карл Май за несколько месяцев сочинил тысячестраничную трилогию о вожде апачей Виннету.


Дом своей мечты Карл Май купил в 1896 году в окрестностях Дрездена. Хозяин присвоил двухэтажному особняку имя самого знаменитого героя своих романов.


Май разбогател, но за полями книжной страницы счастья не было. Все более непростыми становились отношения с женой. В письмах друзьям Май жаловался на то, что из-за постоянных супружеских ссор у него портилось настроение, он раздражался и не мог работать, его обуревали черные предчувствия: «Я все чаще поглядываю на стену рабочего кабинета, на которой висит заряженный револьвер». Май подозревал жену в намерении отравить его, даже отказывался от приготовленных Эммой блюд. Писатель становился все более одиноким — и все сильнее сживался с героями своих книг. Успех у читателей, очевидно, утвердил его в мысли о том, что выдумка имеет право на существование в реальности. В 1896 году Май купил в тихом городке Радебойль неподалеку от Дрездена просторный дом с тенистым садом. Особняк получил название «вилла „Шеттерхэнд“», что засвидетельствовано соответствующей надписью на фронтоне здания. Вилла «Шеттерхэнд» — это два этажа буржуазных представлений о достатке: просторные комнаты с узорчатыми восточными коврами, мебель на оттоманский манер или в стиле бидермайер, с темно-матовой полировкой, с чеканкой и насечкой, с гнутыми спинками и ножками; книжные стеллажи длиною в стенной пролет. Жилище знающего толк в дальних опасных путешествиях человека — с ориентальной сувенирной дребеденью на комодах, с охотничьими трофеями и диковинными экзотическими безделушками, с размашистыми географическими картами и пузатыми глобусами, с кувшинами и кальянами, с ятаганами и патронташами, даже с расшитым бисером седлом скакуна турецкого паши… Хозяин виллы продолжал организовывать вокруг себя дорогую выдуманную реальность: он заказал дрезденскому оружейнику Максу Фуксу два ружья, «Серебряное ружье» и «Гроза медведей», из которых в его романах стреляли Виннету и Олд Шеттерхэнд. «Серебряное ружье» — действительно с круглыми серебряными заклепками на прикладе; «Гроза медведей» выглядит так грозно, что кажется, будто из этой двустволки можно завалить и слона. Из Линца к Маю приехал фотограф Алоиз Шиссер, чтобы сделать сотню фотографий, на которых писатель предстал в облике Кара Бен Немси и Олд Шеттерхэнда, со знаменитыми ружьями наперевес. Эти фотографии и столетие назад любой желающий мог приобрести на вилле «Шеттерхэнд». Потом Май сочинил гимн Ave Maria! — тот самый, что умилял принявшего перед смертью христианство вождя апачей Виннету…


Дом Карла Мая в Радебойле — это жилище знающего толк в опасных путешествиях человека.


Любой развернутый авторский текст — зеркало и достоинств, и комплексов своего создателя. Оскорбленный столкновениями с правосудием Карл Май, так никогда и не признавший справедливость наказаний, которым его подвергало государство, заставлял героев своих произведений руководствоваться простыми правилами. Главное из них заключается в том, что мораль выше закона. Это мальчишеский мир, где добро непременно с кулаками, где равнозначны понятия «сила» и «справедливость». «Такой уж у нас, в прерии, закон: кто первый нажал на спусковой крючок — за тем и победа», — говорит один из героев романа «Сын охотника на медведей». У Мая храбрый и благородный стреляет если не точнее, то быстрее трусливого и жестокого. Военные уловки Виннету и Олд Шеттерхэнда для писателя — всегда «хитрость», уловки их недругов — непременно «коварство». Трагедия Карла Мая в том, что он и в реальности пробовал (хорошо хоть, что без оружия) руководствоваться теми же принципами. Он и написал однажды: «Моя душа и мой ум таятся под обложками моих романов. Мои книги — единственное пристанище, дающее возможность живущим во мне людям говорить с моими читателями, быть услышанными и замеченными». В книге «Доктор Карл Май по имени Олд Шеттерхэнд» исследователь творчества писателя Клаус Роксин заметил: «Это случилось. Выдумка стала реальностью. Он был Олд Шеттерхэндом, которого придумал, жизнью которого жил в своих книгах». Андрэ Колер, сотрудник музея Карла Мая, с которым в саду виллы «Шеттерхэнд» мы рассуждали о том, почему сказка так настойчиво стремится стать былью, предложил еще более емкую формулировку: «Май всеми силами стремился превратить свою жизнь в приключение».

Литературоведы обращают внимание на сходство истории Мая и англо-канадского писателя Арчибальда Белани, который под именем Серая Сова в 1930-е годы опубликовал несколько получивших популярность романов о североамериканских индейцах («Люди последней границы», «Пилигримы дикого мира», «Приключения Сахо из народа бобров», «Сказки опустевшей хижины», два последних переведены и на русский язык). Белани юношей в 1906 году приехал из Шотландии в Канаду, прибился к одному из индейских племен, дважды женился на индианках. Себя он выдавал за сына британского скаута и индианки из племени апачей-чикарилья, одевался как индеец, отпустил длинные волосы, затемнял кожу хной, обитал в хижине. Популярность писателя Серая Сова в Великобритании была столь велика, что члены королевской семьи удостоили его аудиенции в Букингемском дворце. Выдумку Белани разоблачили только после его смерти в 1938 году. Через 60 лет режиссер Ричард Аттенборо снял о Серой Сове фильм с Пирсом Броснаном в главной роли.

…В Саксонии Олд Шеттерхэнду было бы скучно. В 1897 году вместе с женой Карл Май отправился в трехмесячное путешествие по Германии и Австрии. Эта поездка стала триумфом: в Мюнхене, Инсбруке, Гамбурге, Лейпциге писателя восторженно приветствовали тысячи поклонников. «Университетские студенты, добивавшиеся автографа, собрались у дверей отеля в таком количестве, что перекрыли трамвайную линию, и полиция разгоняла их силой», — сообщал Май издателю Фезенфельду. В феврале 1898 года самого знаменитого писателя Германии приняла австро-венгерская эрцгерцогиня Мария Терезия. Одну из своих книг немецкий литературный критик Клаус Фарин назвал «Карл Май, первая немецкая поп-звезда».

Не всем такая сногсшибательная популярность Мая приходилась по душе. В патриархальной Германии его не только восторженно хвалили, но и яростно критиковали: за воровство и тюрьму, за претворение в жизнь легенды о Шеттерхэнде, за смешение выдумки и реальности; католическая церковь выражала неудовольствие мистическими поисками, которыми Май увлекся в поздних романах. Через двадцать лет немецкий философ Эрнст Блох так оценит это массовое недовольство чужой славой: «Он — один из лучших писателей-рассказчиков в истории нашей литературы и, не родись он в бедной, униженной пролетарской семье, оказался бы самым лучшим». Ярым противником Карла Мая стал литератор и издатель национал-социалистической газеты Рудольф Лебиус, который считал писателя «прирожденным злодеем» и использовал в борьбе против него самые недостойные методы, скажем, развешивал в окнах дрезденских книжных магазинов дискредитировавшие недруга плакаты. Окончилось это все открытым в 1910 году, но так и не завершившимся из-за смерти писателя судебным процессом по поводу статьи Лебиуса «За сценой», в которой Май обвинялся в том, что годами скрывался в лесу, возглавляя шайку бандитов; в том, что пытался реализовать нездоровый сексуальный интерес к девятилетней племяннице, какое-то время жившей у него в доме; в том, что задушил бабушку своей жены. Май, как мог, не оставался в долгу.

С конца 1890-х годов Май жил преимущественно на немалые гонорары от переизданий своих книг. Как сообщали немецкие газеты, в 1903 году его доходы составили 160 тысяч марок (вилла «Шеттерхэнд» обошлась в 37 тысяч марок). Сочинять он стал поменьше, зато больше путешествовал, отчасти для того, чтобы избавиться от назойливого внимания посетителей, почти ежедневно прибывавших на виллу. Май наконец отправился в вояж по тем местам, которые неоднократно описывал: весной 1899 года через Италию и Египет добрался до Ближнего Востока, откуда пароходом проследовал до Суматры. Поначалу в поездке его сопровождали жена Эмма и семейная пара друзей, Клара и Рихард Плон. Однако из-за болезни Рихарда им троим пришлось остаться в Генуе, куда Май вернулся в конце года, чтобы вместе с друзьями отправиться в новый круг поездки, по восточному Средиземноморью. Еще в начале турне, в Каире, писатель нанял арабского слугу Саида Хасана, следовавшего за ним повсюду подобно тому, как за Кара Бен Немси следовал хаджи Халеф Омар. В эти месяцы Май пережил серьезный эмоциональный кризис: то ли от экзотических впечатлений, то ли по психологическим причинам.

Поездка на Восток навсегда изменила писателя, отчасти, как считают биографы, еще и потому, что Май убедился: как ни старался он воссоздать реальность по книгам и чужим запискам, действительность оказалась бесконечно далека от самой блестящей литературной выдумки. Творчество Мая приняло новое направление: в 1901 году он выпустил признанный критикой крайне неудачным сборник романтических стихов, все больше увлекался идеями мистицизма и пацифизма. Одним из ключевых персонажей книг этого периода стала таинственная старуха Маара Дуриме. К 1909 году Май сочинил обширный опус «Ардистан и Джиннистан», своего рода дневник о путешествии в выдуманные миры, наполненный пацифистскими и философско-религиозными рассуждениями о судьбах человечества. Эта книга считается мировоззренческим завещанием Карла Мая, своего рода итогом его творчества, причем, как уверены биографы и поклонники писателя, это сочинение до сих пор по достоинству не оценено ни широкой публикой, ни специалистами. «Философские» книги Карла Мая оформлял известный в Германии художник-мистик Саша Шнайдер, репродукции некоторых его картин — раздвоение душ, полет Героя к свету, день и ночь, бог и дьявол, тот мир и этот — украшают теперь виллу «Шеттерхэнд».

Репутация писателя в глазах публики, ожидавшей новых захватывающих приключений Виннету и компании, пошатнулась. В имперской Германии начала XX века богоспасительные идеи оказались малопривлекательными. Юридические дела Мая пришли в беспорядок: писатель был недоволен действиями издателей и время от времени вступал в судебные тяжбы, в том числе с наследниками уже покойного Мюнхмайера. Книги Мая, прежде выходившие под псевдонимами, теперь без ведома автора печатались под его настоящим именем. Стали раздаваться новые обвинения в плагиате, а доказать свою правоту Маю удавалось не всегда, поскольку рукописи оказавшихся сомнительными произведений либо были уничтожены, либо находились у издателей. Процесс против Лебиуса казался логичным завершением этой долгой череды правовых споров.

Произошли изменения и в личной жизни Карла Мая. Отношения с семейной парой Плон становились все более интимными; после смерти Рихарда Плона в 1901 году его вдова Клара в качестве секретаря писателя превратилась в постоянную спутницу Эммы и Карла. Летом 1902 года разрыв Мая с женой стал неизбежным; они расстались. «Облегчение. Как если бы я вернулся к жизни после тяжелой болезни», — описывал Май свои ощущения той поры. Одним из условий выплаты Эмме пожизненных «отступных» в три тысячи марок ежегодно стал ее отказ от жизни в Дрездене и окрестностях города. Эмма переехала в Веймар. Страдавшая душевным расстройством (как полагают биографы, ставшим одной из причин развода), она умерла в конце 1917 года в психиатрической клинике. Проблема отношений с первой женой долго тяготила Мая: в 1907 году он написал (но не опубликовал) большое эссе «Фрау Поллмер, психологический этюд», в котором попытался расставить точки над i. Безуспешно.


Надгробье на кладбище Фридхоф свидетельствует о том, что здесь покоится самый славный житель Радебойля.


Менее чем через месяц после вступления в силу соглашения о разводе шестидесятиоднолетний Карл Фридрих Май обвенчался с тридцативосьмилетней Августой Вильгельминой Кларой Плон, урожденной Бейблер. Новобрачный выглядел как почтенный школьный учитель: в тирольской шляпе с пером, в позолоченном пенсне, с аккуратной бородкой клинышком. Через год после свадьбы супруги уехали в путешествие по Соединенным Штатам, хотя до Аризоны и Нью-Мексико, территории апачей, не добрались. Маршрут лежал из Нью-Йорка через Буффало и Ниагарский водопад в Массачусетс и Бостон. В США Май так и не стал популярным: в реальность его страны апачей американская публика не поверила. Вскоре после возвращения Мая из-за океана вышла четвертая часть эпопеи о Виннету.

Здоровье Мая ухудшалось. Он жаловался на бессонницу и потерю аппетита, нервное расстройство, боли во всем теле: «Я не могу сидеть и не могу стоять, я не могу лежать и не могу ходить, но все это мне, конечно, приходится делать. Лучше было бы умереть, но этого я не могу себе позволить: я не хочу смерти. Прежде я должен выполнить свое предназначение». Работать писатель фактически уже не мог; в конце 1910 года он перенес сильное воспаление легких. Через несколько месяцев Май уехал лечиться на курорт в Богемию. Суд против зловредного Лебиуса проходил в отсутствие истца; с клеветника взыскали смехотворную сумму в 100 марок. В последний раз семидесятилетний писатель появился на публике за неделю до смерти. Для двух с половиной тысяч слушателей он прочитал в Вене пространную лекцию о жизни и литературе. «Высокий полет благородной души — вот за что должен бороться человек» — эти произнесенные с лекторской трибуны слова слышала и присутствовавшая в аудитории австрийская писательница-пацифистка баронесса Берта фон Зутнер, давняя знакомая Карла Мая и первая в истории женщина — лауреат Нобелевской премии мира.

30 марта 1912 года Карл Май умер на вилле «Шеттерхэнд», в день годовщины свадьбы с Кларой Плон. Жена была единственным человеком, присутствовавшим при кончине писателя. Ее описание смерти Карла Мая выглядит патетическим: последними словами писателя была якобы фраза «Победа! Великая победа! Мир предстал передо мной в розовом свете!». Биографы предполагают, что Май цитировал строки собственного стихотворения: «Жизнь — это борьба, / Смерть — это победа, / Я живу для борьбы, / Я умру для победы». Врачи констатировали смертельное заболевание легких (бронхиальная карцинома). Писателя похоронили 3 апреля на кладбище Фридхоф в Радебойле. Биографическое предание гласит, что одной из первых иностранных делегаций, пришедших поклониться праху Карла Мая, стала группа североамериканских индейцев во главе с вождем по имени Большой Змей. По пышному надгробному памятнику любому посетителю сразу понятно, что это могила самого славного жителя Радебойля: в глубине беломраморного античного портика дева Скорбь ищет утешающего поцелуя ангела. От мавзолея раздумчиво шагаешь к выходу по тенистой липовой аллее. А городок за воротами кладбища, наверное, такой же, как и столетие назад: невероятно тихий, полусонный и в солнце, и в дождь, бережно лелеющий очарование своего провинциального запустения…

Клара Май пережила второго супруга на 32 года. До конца дней она оставалась рьяной пропагандисткой и защитницей его творчества. Вместе с издателем Фезенфельдом и юристом Эухаром Альбрехтом Шмидом вскоре после смерти мужа Клара Май основала издательство Karl-May-Verlag, до сих пор в широком ассортименте выпускающее книги только одного писателя и книги только об этом писателе. Клара и партнеры, со временем выкупившие или отсудившие все авторские права на произведения Карла Мая, ясно отдавали себе отчет, владельцами какого интеллектуального сокровища оказались. Очистить имя писателя от сомнительных предположений; заботиться о поддержании популярности «самого народного» литератора Германии — такие цели были поставлены, такие цели и были достигнуты. Причем на разных направлениях. В середине 1920-х годов хозяева Karl-May-Verlag приобрели у модного в Германии циркового артиста и антрепренера Эрнста Тобиса (известного под артистическим псевдонимом Пэтти Франк) собранные им в поездках по Соединенным Штатам экспонаты, рассказывающие о жизни североамериканских индейцев. К этому собранию добавили привезенные Карлом и Кларой Май из-за океана индейские маски, курительные трубки, образцы оружия… В саду виллы «Шеттерхэнд» построили двухэтажный бревенчатый дом, точно в таких жили во второй половине XIX века в Оклахоме и Аризоне охотники и старатели. В 1928 году в этой вилле Barenfett («Медвежий жир»), названной в честь хижины персонажа романа «Сокровища Серебряного озера» Хромого Фрэнка, открылся музей культуры североамериканских индейцев, первым директором которого стал Пэтти Франк.

Параллельно шла работа над текстами знаменитого писателя. Еще в 1916 году Эухар Шмид издал книгу Карла Мая о Карле Мае под названием «Я». Составной частью этого томика стала подправленная за счет сокращений «спорных» фрагментов автобиография «Моя жизнь и стремления», запрещенная в Германии сразу после написания в 1910 году. Постепенно тиражи книг Мая увеличивались, а популярность их росла — еще и потому, что вдова писателя допускала литературную правку его произведений. Объемы и характер этой правки и, как следствие, аутентичность некоторых книг Карла Мая для поклонников и исследователей его творчества и сейчас остаются темами крайне болезненной дискуссии. Как заверил меня один из руководителей Общества Карла Мая (Karl-May-Gesellschaft), Ханс Грюнерт, в основном редактура текстов сводилась к устранению фактических ошибок и длиннот, что позволяло удачнее «переводить» прежде публиковавшиеся в газетах романы в книжный формат. Такая работа велась на протяжении нескольких десятилетий: например, в третью часть эпопеи о Виннету изменения внесены только в 50-е годы.

Однако другие исследователи утверждают: тексты Мая корректировались и так, что отчасти менялась их суть. Один из сотрудников Karl-May-Verlag, католический священник Франц Кандольф, например, дописал незавершенный роман Мая «Вечность». Спорные новации были связаны и с непростой политической обстановкой в тогдашней Германии. Хозяева издательства стремились, чтобы Карл Май и при национал-социалистах оставался любимцем молодых немцев. В 30-е годы в книги Мая поэтому вносились коррективы, смещавшие некоторые акценты в авторской позиции по вопросам религии и национальных отношений. «Автору следует умереть, закончив книгу, чтобы не становиться на пути своего текста», — написал однажды Умберто Эко. Карл Май, отчасти по воле своих литературных наследников, в точности последовал этой заповеди.

Вдова писателя не скрывала симпатий к нацистам, в частности, публикуя свои статьи в газете национал-социалистической партии в Дрездене. «Но кто только тогда таких статей в Германии не писал», — пожимает плечами Ханс Грюнерт. Однако, не будь Клара Май столь общественно активной, кто знает, может, клеймо любимчика Гитлера на имени ее покойного супруга не проступило бы так явственно. В недобрый час творчество Карла Мая оказалось связано с практикой национал-социалистов. Как и подавляющее большинство немцев и австрийцев, Адольф Шикльгрубер в юности зачитывался приключенческими романами о Виннету и Кара Бен Немси, интерес к этим книгам он сохранил навсегда. Известно, что в 1939 году фюрер получил в подарок только что вышедшее в Karl-May-Verlag 65-томное собрание сочинений Мая. В свои выступления Гитлер иногда включал цитаты из книг Карла Мая. Вот что писал личный архитектор фюрера Альберт Шпеер: «Оказываясь в сложной ситуации, Гитлер на ночь листал книги Карла Мая о Виннету. Они давали ему ту же силу, которую другим дают философские трактаты или чтение Библии». По распоряжению фюрера в 1943 году в фронтовые части вермахта для подкрепления морали отправили 300 тысяч экземпляров романов Карла Мая. Все это вызывало самые критические оценки в адрес писателя. В 1940 году литератор-политэмигрант Клаус Манн опубликовал статью под названием «Ковбой, учитель фюрера», в которой, в частности, писал: «Олд Шеттерхэнд постоянно ссылался на Библию, якобы дававшую ему святое право истреблять представителей неполноценных рас, и Гитлер неоднократно высказывался в том же роде». Манн, считавший Третий рейх «посмертным триумфом Карла Мая», рассматривал воздействие его книг на умы немецкой молодежи как тлетворное: «Он отравил их сердца и души прославлением жестокости».



Но мало ли кем восхищались Гитлер и нацисты? А что касается Мая, то среди его горячих поклонников — совершенно разные люди: Альберт Эйнштейн, Герман Гессе, Генрих Манн, Карл Либкнехт. Немецкий писатель Карл Цукмайер даже назвал свою дочь мужским именем Виннету. Так или иначе, но споры о жизни и творческом наследии Карла Мая не прекращаются и сейчас; утихнут они, судя по интенсивности этой дискуссии, не скоро. Слишком странную жизнь писатель прожил, слишком чудные истории писал, чтобы не оставить после себя целый список упреков: «прирожденный преступник», маньяк, неисправимый лгун, сумасшедший, «учитель Гитлера», мошенник и болтун. Слишком важной и слишком прочно вписанной в контекст новейшей истории Германии стала фигура Карла Мая. В 1974 году маститый западногерманский режиссер Ханс Юрген Зиберберг снял о Карле Мае двухсерийный фантасмагорический телефильм, в котором перенес автора «Виннету» в нацистскую Германию и предложил ему самому разобраться в отношениях с прошлым и будущим. Картина Зиберберга составила часть нашумевшей в ФРГ эпической трилогии о судьбах страны. Другие эпизоды назывались «Людвиг: реквием по непорочному королю» и «Гитлер: фильм из Германии». Режиссер, таким образом, включил Карла Мая в триумвират ключевых персонажей немецкой истории.

Вторая мировая война потревожила если не прах — боевые действия и бомбардировки, разрушившие Дрезден, обошли Радебойль стороной, — то дух Карла Мая. После поражения нацизма Саксония стала частью социалистической ГДР. При налетах англо-американской авиации сгорели книжные склады и типографии Karl-May-Verlag. В ГДР возобновить деятельность издательства его владельцам не удалось, работу они продолжили в Западной Германии, в городе Бамберг. Не обошлось без раздела собственности с Фондом Карла Мая (Karl-May-Stiftung), управлявшим виллой «Шеттерхэнд» и размещенным на ее территории «индейским музеем». Клара Май занимала эту виллу до своей смерти в 1944 году. Еще через несколько лет издательству удалось отсудить библиотеку и кабинет писателя, которые стали основой устроенной в Бамберге музейной экспозиции.

В 1956 году виллу Barenfett вновь открыли для посетителей, однако о прежнем владельце поместья здесь мало что напоминало. В пору «прусского социализма» Карл Май как бы не существовал, хотя официального запрета на его книги не объявлялось. Власти ГДР переименовали третий по величине саксонский город Хемниц в Карл-Маркс-Штадт, а вот крошечный Эрнстталь (объединившийся еще в конце XIX века с Хохенштайном) назвать именем его самого знаменитого уроженца и не подумали. В Восточной Германии произведения Карла Мая не печатались, даже чтение их, как рассказывали мои немецкие собеседники старшего поколения, приводило к неприятностям. Время жесткого идеологического противостояния — через полвека после смерти Карла Мая — снова превратило его в политического бойца. В ГДР не показывали имевшие громадный успех в Западной Германии кинофильмы 1960-х годов о приключениях Олд Шеттерхэнда и Кара Бен Немси. Немцы из Восточного Берлина, Ростока, Лейпцига, Дрездена ездили смотреть эти картины в пражские и варшавские кинозалы. «Театр Карла Мая на открытом воздухе», костюмированные представления, во время которых разыгрывались срежиссированные по мотивам романов о Виннету схватки индейцев и ковбоев, стали во многих городах ФРГ излюбленной детской забавой. Оставшаяся за Берлинской стеной такая же немецкая детвора о подобных спектаклях и мечтать не могла. В Гамбурге для изучения наследия писателя и пропаганды его творчества основали Общество Карла Мая, членами которого стали клубы поклонников Виннету и Шеттерхэнда из многих стран мира. В ГДР такие клубы если и действовали, то нелегально. В середине 60-х годов берлинская киностудия DEFA приступила к съемкам серии «своих» фильмов «про индейцев», и у «западного» Виннету появились «восточные» аналоги в облике Ульзаны, Токей Ито, Зоркого Сокола.

Однако мир менялся. В начале 80-х годов в руководстве Социалистической единой партии Германии возобладало представление о том, что идеологическую узду необходимо ослабить: ГДР все больше уступала ФРГ не только в экономическом, но и в политическом соревновании, и спасение решили поискать в том числе и в более либеральной мировоззренческой модели. В частности, пересмотрели роль некоторых «запрещенных», «нежелательных», «забытых» деятелей национальной истории. В компанию «реабилитированных», среди которых были, в частности, прусский король Фридрих II и первопечатник Иоганн Гутенберг, попал и Карл Май. Его книги, пусть и небольшими тиражами, стали печатать в Восточной Германии. С опозданием в 15 или 20 лет фильмы с Пьером Брисом и Лексом Баркером появились на кино- и телеэкранах, исполнитель роли Виннету с триумфом совершил первую поездку по ГДР. В 1985 году в помещениях виллы «Шеттерхэнд» открылся музей Карла Мая.

Полный исторический круг замкнулся в Радебойле еще через десятилетие, когда из Бамберга в экспозицию музея перевезли личные вещи писателя: его (действительно очень острое даже на вид) перо, ружья вождя апачей и его белого «брата по крови», фолианты из домашней библиотеки. С той поры «империя Карла Мая» только расширяется. Издательством Karl-May-Verlag владеют сын и внук одного из его основателей, Лотар и Бернард Шмиды. Самое полное классическое собрание сочинений Мая включает в себя 87 увесистых зеленоватых томов — вот они, каждый в отдельной ячейке стеллажа музейного книжного магазина, каждый запаян в целлофановую оболочку, от самого первого, романа «Через пустыню», до последнего, когда-то смутившего нравы немцев труда «Книга о любви». Предприятие процветает: за годы существования Karl-May-Verlag издано 80 миллионов экземпляров книг Карла Мая, четыре пятых всех тиражей на немецком языке и две пятых общемировых тиражей на тридцати трех языках, от идиш до эсперанто, от китайского до малайского.

Один из этих языков — русский. Первые переводы двух небольших произведений Мая в 1891 году опубликовал издатель Иван Сытин. В начале 1910-х годов в издательстве Петра Сойкина вышел роман «Виннету». В сталинские 30-е годы в Москве планировали издать многотомное собрание сочинений Карла Мая, но, по-видимому, не успели. Тесная дружба с Германией обернулась смертельной войной, и на имени писателя в Советском Союзе надолго поставили крест. Немногие закупленные для советского проката фильмы о Виннету мы смотрели, и понятия не имея о том, кто выдумал благородного вождя апачей. Российский читатель смог открыть для себя Карла Мая со столетним опозданием. В 1991 году появился первый «новый» перевод «Виннету» (издательство «Олимпия»). Вторая часть романа получила название «Белый брат Виннету», третья — «Золото Виннету». В 1996 году в «Издатцентре» тиражом 15 тысяч экземпляров вышел в свет трехтомник Карла Мая («Виннету» и «Сокровища Серебряного озера»). Через пять лет издательство «Терра», в середине 1990-х уже предложившее читателям двухтомник Мая в «Большой библиотеке приключений», выпустило двенадцатитомное собрание сочинений, а издательство «Прибой» в 2003 году — пятнадцатитомник. Скачку Виннету и Олд Шеттерхэнда по Поволжью, Сибири и Дальнему Востоку не остановить, в библиотеках и головах сегодняшних мальчишек романы Карла Мая займут то место, которое им положено, — рядом с Майн Ридом, Фенимором Купером и Эмилио Сальгари. А вот их отцам предстоит решать, стоит ли ближе к сорока годам читать те книги, которые впервые следовало открывать, будучи восьми или двенадцати лет от роду.

Международная дискуссия о наследии Карла Мая проходит без заметного участия российских литературоведов. Защитники тонкой творческой натуры и доброго имени Карла Мая из разных стран по-прежнему пишут фундаментальные труды вроде тех, что издали Уильям Томас или Клаус Роксин. В этих исследованиях злопыхателям и тем, кто сомневается, предлагается ответить на убийственно простые вопросы. Разве романы, повести и рассказы, над которыми Карл Май работал в течение сорока лет, не являются достаточным свидетельством его здравомыслия, трудолюбия и таланта? Почему через столетие после смерти этого «преступника и вруна» его книги остаются столь популярными во многих странах мира? В конце концов, разве безудержный полет фантазии не является одним из главных достоинств массовой художественной литературы?

Одно из самых точных определений сути творчества Карла Мая принадлежит Герману Гессе. Автор «Степного волка» и «Игры в бисер» сказал так: «Карл Май — наиболее яркий представитель по-настоящему оригинального типа литературы, литературы как способа воплощения мечты». С этим вряд ли поспоришь. Чтобы вернуться в детство, чтобы почувствовать себя сильнее обстоятельств, достаточно открыть хотя бы один из 87 томов собрания сочинений Карла Мая. Не зря в Германии до сих пор остается в ходу фраза «Мы уважаем Гете, но читаем Мая».

Романы Карла Мая о Виннету и Олд Шеттерхэнде

«ВИННЕТУ» [2]
WINNETOU, DER ROTE GENTLEMAN, 1893
Повествование ведется от первого лица. Молодой искатель приключений приезжает из Европы в Сент-Луис и устраивается домашним учителем в семью местного оружейника мистера Генри. Под его руководством юный гринхорн (так называют на Диком Западе новичков) проходит первые уроки мужества. Главный герой романа прекрасно образован, обладает обширными техническими знаниями, метко стреляет, отлично держится в седле, он смел и честен. Генри знакомит своего подопечного с опытным вестменом, скальпированным охотником Сэмом Хокенсом. Вместе с Хокенсом и его друзьями Диком Стоуном и Биллом Паркером по протекции мистера Генри главный герой отправляется на изучение трассы будущей железной дороги, которая должна протянуться через индейские территории от Сент-Луиса до побережья Тихого океана. Проводя геодезическую разведку, друзья вступают в конфликт с начальником участка строительства, пропойцей Бэнкрофтом, и его подручным, охранником Рэттлером. Главный герой в рукопашном бою побеждает Рэттлера. Хокенс дает своему молодому товарищу прозвище Шеттерхэнд (Сэки-Лата) — Разящая Рука («Прямо как Файерхэнд, а ведь этого имени удостоен опытнейший вестмен!»). Под руководством Сэма — а фактически не нуждаясь в его помощи — юноша проходит все этапы инициации вестмена: принимает участие в охоте на бизонов, обуздывает мустанга, убивает громадного медведя-гризли, впервые идет в разведку. У головорезов Рэттлера его успехи вызывают зависть и раздражение. Новичок оказывается «прирожденным вестменом».

В лагере появляются индейцы-мескалеро: верховный вождь апачей Инчу-Чуна (Доброе Солнце) и его сын Виннету в сопровождении белого горбатого старика Клеки-Петра (Белый Отец), воспитателя и наставника юного индейского воина. Апачи требуют, чтобы белые немедленно покинули принадлежащие индейцам земли. Инженер Бэнкрофт и Рэттлер отвечают оскорблениями. В схватке, закрывая от пули Виннету, гибнет Белый Отец. Умирая, он берет с Шеттерхэнда клятву стать другом молодого вождя. Инчу-Чуна и Виннету клянутся отомстить бледнолицым за смерть Белого Отца и попрание прав своего народа. Они возвращаются в лагерь апачей за подмогой, увозя с собой тело Клеки-Петра. За индейцами, чтобы выведать их планы, отправляются Шеттерхэнд и Сэм Хокенс. В прерии они встречают шестерых индейцев-кайова во главе с воином Бао (Хитрая Лиса). В отличие от благородных апачей кайова — «краснокожая банда» конокрадов и негодяев. После неудачного нападения на селение апачей, потеряв нескольких воинов, они вышли на тропу войны. Хокенс, обоснованно опасаясь мести апачей за убийство бледнолицыми Белого Отца, вступает с кайова во временный союз. Вестмены хотят заманить апачей в ловушку, а затем освободить Инчу-Чуну и Виннету из плена кайова, чтобы доказать им свою дружбу. В лагерь белых приезжают две сотни воинов кайова во главе с коварным и жестоким вождем Тангуа (Предводитель). План Сэма Хокенса срабатывает: апачи попадают в плен, и под покровом ночи Шеттерхэнд освобождает привязанных к столбам пыток Инчу-Чуну и Виннету, срезав с головы молодого вождя прядь волос. Союз бледнолицых и кайова оказывается непрочным: чтобы вызволить из плена остальных апачей, Шеттерхэнд вступает в бой на ножах со свирепым индейцем по имени Нож-Молния (Мэтан-Аква) и побеждает его. Но вероломный Тангуа не выполняет обещания освободить апачей.

Вернувшиеся во главе сотен воинов апачей, Инчу-Чуна и Виннету нападают на кайова. В схватке гибнут Бэнкрофт и его подручные. Шеттерхэнду приходится сражаться с Инчу-Чуной и Виннету; он не успевает объяснить, что испытывает к индейцам дружеские чувства. Шеттерхэнд берет верх в схватке, однако Виннету наносит ему ранения ножом в шею и рот. Оглушенный, Шеттерхэнд теряет сознание…

Вместе с охотником Сэмом и его друзьями Шеттерхэнда перевозят в селение апачей на берегу реки Пекос. По обычаям индейцев, пленников лечат и кормят, чтобы затем проверить их мужество, подвергнув смертельным пыткам. Шеттерхэнд борется за свою жизнь, его выхаживает младшая сестра Виннету, восемнадцатилетняя длинноволосая красавица Ншо-Чи (Ясный День). У Шеттерхэнда нет возможности объясниться с Виннету, однако он хранит прядь волос индейского вождя.

Наступает день казни. Смелые слова Шеттерхэнда у столба пыток поколебали убежденность Виннету и Инчу-Чуны в том, что эти бледнолицые — враги апачей. Чтобы остаться в живых и спасти друзей, Шеттерхэнду предстоит в неравном бою сойтись с верховным вождем. Пленник должен, безоружный, переплыть реку и добраться до стоящего на песчаном острове дерева, избежав удара томагавка Инчу-Чуны. Хитрость и доблесть помогают Шеттерхэнду одержать верх. Он щадит жизнь Инчу-Чуны и открывает Виннету тайну его чудесного спасения из плена кайова. Шеттерхэнд вызывает на смертельный поединок подлого Тангуа — и простреливает ему оба колена. Негодяя Рэттлера за убийство Белого Отца привязывают к столбу пыток, но он ведет себя так унизительно трусливо, что негодяя бросают в реку, в которой он и тонет.

Крепкая дружба навсегда связывает Шеттерхэнда и Виннету. Они становятся «братьями по крови». Шеттерхэнда называют белым вождем апачей, он и его друзья остаются в племени. Шеттерхэнд узнает, что его любит Ншо-Чи. Но Виннету убежден, что его белый брат не захочет связать свою судьбу с необразованной индейской девушкой. По просьбе Ншо-Чи Виннету добивается от отца согласия на учебу сестры в Сент-Луисе. Инчу-Чуна с детьми и Шеттерхэнд с белыми друзьями отправляются к Золотой горе, чтобы забрать необходимое для учебы Ншо-Чи золото апачей. На пути они встречают четверых всадников, главарю которых Сантэру удается выведать у Сэма Хокенса, что дочь индейского вождя собирается получить образование. Банда Сантэра нападает на Инчу-Чуну, Виннету и Ншо-Чи. Шеттерхэнд приходит на помощь, но не успевает предотвратить трагедию: в неравной схватке гибнут верховный вождь апачей и его дочь. Исполненный мести, Шеттерхэнд преследует Сантэра, однако тот укрывается у индейцев-кайова, к которым еще и попадает в плен Сэм Хокенс. Шеттерхэнду удается выкрасть из селения кайова старшего сына Тангуа по имени Пиду (Олень) и обменять его на Сэма. Однако Сантэр снова ускользает.

«БЕЛЫЙ БРАТ ВИННЕТУ»
WINNETOU II, 1893
Преследуя Сантэра, Шеттерхэнд и Виннету приезжают в Сент-Луис, где их пути расходятся: в поисках негодяя индейский вождь отправляется в Новый Орлеан, а молодой вестмен получает плату за работу в геодезической партии и решает посетить Европу. Однако в Мексиканском заливе его корабль терпит крушение, Шеттерхэнд чудом спасается, потеряв все деньги. Добравшись до Нью-Йорка, он устраивается в частное сыскное бюро и получает задание найти опасного авантюриста Гибсона, похитившего психически нестабильного взрослого сына банкира Уильяма Олерта. Шеттерхэнд вновь попадает на юг Соединенных Штатов, где встречается со знаменитым вестменом по прозвищу Старая Смерть (Олд Дэт). «Похожий на скелет» Олд Дэт, которого индейцы называют Коша-Певе, принимает Шеттерхэнда за гринхорна. В салуне техасского городка Матагорда Олд Дэт и Шеттерхэнд вступают в схватку с шестью подгулявшими негодяями. В салуне появляется и Виннету. Друзья одолевают бандитов, однако Шеттерхэнд и Виннету вскоре расстаются. Олд Дэт так и не узнает, что его новый друг — знаменитый Шеттерхэнд.

Погоня за Гибсоном продолжается. Шеттерхэнд и Олд Дэт спускаются по реке на пароходе, их путь снова пересекается с путем шайки головорезов, которые оказываются членами Ку-клукс-клана. В городке Ла-Гранха друзья узнают, что Гибсон и его пленник отправились в Мексику, где французские войска воюют с армией индейского президента Бенито Хуареса. В Ла-Гранхе появляется банда куклуксклановцев, Шеттерхэнд и Олд Дэт берут бандитов в плен; негодяев с позором изгоняют из города. Получив у агента президента Хуареса документы офицеров республиканской армии, Шеттерхэнд и Олд Дэт с тремя новыми друзьями отправляются к мексиканской границе. В пути они узнают, что Виннету вышел на тропу войны. Вождь возмущен несправедливостью белых: они не воспрепятствовали убийству команчами вождей апачей во время мирных переговоров в форте Индж. Вестмены идут по следу Виннету, который сопровождает раненого вождя апачей, но сталкиваются с отрядом команчей во главе с молодым недружелюбным вождем Великим Медведем (Ават-Вила). Олд Дэт знаком с отцом Великого Медведя, Белым Бобром (Оло-Койса), и это помогает вестменам спастись.

Дорога приводит их на берег Рио-Гранде-дель-Норте в асиенду богатого кабальеро Атанасио. Здесь Виннету оставил раненого товарища, старого вождя апачей Инда-Нишо (Добрый Человек). Шеттерхэнд убеждается, что цель его поиска близка: Гибсон посетил асиенду сеньора Атанасио лишь несколько часов назад. Встретив в прерии команчей, негодяй выдал им место пребывания Инда-Нишо, и вот отряд из 50 свирепых краснокожих окружил поместье. Военная хитрость помогает Шеттерхэнду спрятать вождя апачей и избежать столкновения с команчами. Вестмены вновь бросаются в погоню за Гибсоном: команчи сопровождают их в селение Белого Бобра.

В ожидании нападения апачей команчи заняли оборону в ущелье, рассчитывая с помощью засады сдержать натиск противника. Сложные переговоры о заключении мира с апачами, которые Олд Дэт и Шеттерхэнд ведут с команчами, не приносят успеха; друзьям также не удается схватить Гибсона. Смелость Виннету позволяет ему одержать победу над команчами, которые не желают сдаваться, несмотря на все доводы разума. Вождь апачей не хочет крови, но вынужден идти в бой.

Шеттерхэнд и Олд Дэт начинают новое преследование Гибсона — на территории Мексики, в пустыне Чиуауа. По пути они спасают мексиканского золотоискателя, ограбленного злоумышленниками. Его компаньона по имени Фред Хартон бандиты забрали с собой в качестве проводника. Услышав это имя, Олд Дэт меняется в лице. Вечером он открывает Шеттерхэнду страшную тайну своей молодости. Настоящее имя старого вестмена — Генри Хартон. Несдержанность, авантюрный склад характера и пристрастие к опиуму заставили Хартона пойти на преступление: он обокрал своего брата Фреда и с тех пор не может избавиться от угрызений совести. Олд Дэт терзается предчувствием скорой смерти. Друзья наконец настигают Гибсона и Фреда Хартона. В случайной перестрелке Олд Дэт, так и не помирившийся с братом, получает смертельную рану в грудь. В стычке «хороших» и «плохих» погибает и Гибсон. Шеттерхэнд освобождает Уильяма Олерта и передает его отцу. Фред Хартон безутешен. В седле его погибшего брата зашиты сертификаты на золотоносный участок. Хартон и Шеттерхэнд становятся состоятельными людьми.

…Шеттерхэнд решает сменить обстановку и на полгода отправляется путешествовать в Северную Африку. Затем он возвращается в Сент-Луис и оттуда на верном коне Своллоу отправляется на встречу с Виннету, в охотничьи угодья апачей в горах Сьерра-Бланка. В прерии в районе Скалистых гор он встречается с 15-летним юношей по имени Гарри, сыном индианки из племени ассинибойнов и белого человека, родственники которого Форстеры — крупнейшие местные нефтепромышленники. Юноша ведет себя с Шеттерхэндом вызывающе и даже пытается купить у вестмена его лошадь. Алчность нефтедобытчиков приводит к беде: вспыхивает разлитая в речной воде нефть, и Шеттерхэнд спасает Гарри от смерти в огне пожара. Но Гарри неблагодарен.

Через неделю Шеттерхэнд и Виннету встречаются в прерии Гревел. Виннету решает познакомить своего белого брата со знаменитым вестменом Олд Файерхэндом, и друзья отправляются в путь. Дорога проходит мимо железнодорожной линии, на насыпи которой они обнаруживают готовых в нападению на поезд индейцев из племени понка во главе с белым вождем Паранохом (Тим Финетти). Виннету и Шеттерхэнд останавливают поезд компании «Пасифик», в котором случайно путешествует и Олд Файерхэнд. Они нападают на коварных краснокожих, одному только Параноху удается уйти от расплаты.

Втроем искатели приключений отправляются в долину Манкисити. Шеттерхэнд выясняет, что Виннету скрывал от него тайну прошлого: вождь апачей и Олд Файерхэнд любили одну и ту же женщину, дочь вождя ассинибойнов Рибанну, и Гарри — ее сын от Олд Файерхэнда. Чтобы Рибанна «не доставалась никому», ее много лет назад убил Тим Финетти, он же Паранох, и с той поры сердца Олд Файерхэнда, Виннету и Гарри кипят праведной местью.

Шеттерхэнд, Олд Файерхэнд и Виннету встречают Сэма Хокенса и двоих его верных спутников, а также Гарри, который, узнав, с кем он имел дело, изменил отношение к главному герою книги. Друзья отправляются ставить ловушки на бобров и сталкиваются с лазутчиками понка. Негодяй Паранох попадает в плен к вестменам, и друзья решают устроить мерзавцу примерную казнь, лишив его жизни на том самом месте, где он некогда хладнокровно убил прекрасную Рибанну. Однако на пути к слиянию рек Бифок и Манкисити уже притаились краснокожие. Теперь уже Шеттерхэнд, Виннету, Гарри, Сэм Хокенс и его друзья попадают в плен… Но им удается вырваться из объятий смерти — и Паранох падает замертво, сраженный пулей Виннету и томагавком Олд Шеттерхэнда. Но и вестмены несут потери: Файерхэнд ранен, а Дик Стоун и Билл Паркер убиты.

Через три месяца Шеттерхэнд и Виннету отправляются к торговцу пушниной в район Тарки-Крик, чтобы продать шкурки бобров, добытые за охотничий сезон. У Тарки-Крик хозяйничают индейцы племени сиу-окананда. Друзья находят приют у семьи поселенцев Корнеров, где встречают и помощника торговца пушниной Бартона Роллинса. Ночью на дом Корнеров нападают индейцы, однако мудрость Виннету внушает вождю сиу Гнедому Коню спокойствие и миролюбие. Вместе с Роллинсом Шеттерхэнд и Виннету направляются на встречу с Бартоном, под личиной которого, как выясняется, кроется негодяй Сантэр. Мерзавцу вновь удается уйти от возмездия. Виннету отправляется по следам Сантэра.

«ЗОЛОТО ВИННЕТУ»
WINNETOU III, 1893
1874 год. Олд Шеттерхэнд направляется от берегов реки Плат восточными отрогами Скалистых гор в Техас. В этих краях хозяйничают воинственные индейцы сиу. Вестмен помогает избежать гибели охотнику по прозвищу Sans-Ear (Безухий). Безухий вначале относится к Шеттерхэнду с недоверием, но вскоре Становится его другом. Сэмюэль Гаверфилд получил странное прозвище не случайно: когда-то у столба пыток индейцы отрезали ему оба уха, и с тех пор он стал жестоким мстителем, делая на прикладе ружья засечки после каждого меткого выстрела в краснокожего. Безухий скитается по прериям в поисках бандитов, разоривших его дом и убивших семью. Вестмены добираются до железнодорожной ветки, возле которой белые бандиты и краснокожие из племени сиу во главе с вождем Ма-Ти-Ру готовятся к ограблению груженного золотым запасом поезда из Калифорнии. Шеттерхэнд предупреждает пассажиров поезда об опасности, однако самоуверенный кондуктор, взявшийся командовать обороной, принимает неверные решения. Шеттерхэнд и Безухий приходят пассажирам экспресса на помощь. В белом разбойнике, сообщнике индейцев, Безухий узнает Фреда Моргана, убийцу своих жены и сына. Друзья отправляются по следам негодяя.

Сбившись с пути в пустыне Льяно-Эстакадо, вестмены едва не погибают от жары и жажды. От смерти их спасает меткость Шеттерхэнда, подстрелившего несколько койотов. Друзья утоляют жажду кровью животных, а затем Шеттерхэнд вызывает дождь, устроив пожар зарослей кактуса (дождь начинается «от повышенного содержания электричества в воздухе»). Дождь не дает погибнуть еще одной группе путешественников, среди которых — знакомый Шеттерхэнда Бернард Маршалл, сын убитого бандитами ювелира из Луисвилля, и его чернокожий слуга Боб. Вестмен подозревает, что источник проблем — группа стейкменов (так называют бандитов, которые переставляют указывающие тропу колышки, чтобы погубить путников в пустыне). Шеттерхэнд и Безухий обезвреживают негодяев и отправляются в путь за спрятанными в каньоне реки Пекос сокровищами. По дороге они встречают вышедших на тропу войны команчей, ставших на сторону Фреда Моргана и его сына Патрика. Тут же появляется и Виннету. Благородство Шеттерхэнда, пленившего и пощадившего сына вождя команчей Ма-Раму, позволяет друзьям избежать плена. В стойбище команчей между Шеттерхэндом и девушкой Чистый Ручей, дочерью вождя по имени Рогатый Бык, возникает симпатия. Однако вестмены и Виннету вновь отправляются в дорогу и вскоре прибывают в Сан-Франциско. После многих опасных приключений они с помощью дружественных индейцев из племени шошонов настигают негодяев Морганов в районе Сакраменто и свершают возмездие.

Шеттерхэнд уезжает по делам в Гамбург, однако вскоре возвращается в США. Он решает отправиться в горы Титон. Встреча в поезде с частным сыщиком из Сент-Луиса Фредом Уокером, по прозвищу Толстый Фред, меняет планы вестмена. Фред преследует отъявленного бандита Сэма Геллера и его сообщников. Убедившись в высоких достоинствах Шеттерхэнда, сыщик предлагает вестмену присоединиться к поискам. Шеттерхэнд соглашается, и вскоре в прерии они встречают Виннету. Друзья отправляются на железнодорожную станцию Экоу-Каньон, которой грозит нападение бандитов и их союзников, индейцев сиу. В дороге путники попадают в деревню баварских поселенцев Хелльдорф, где Виннету проникается духом любви и христианства и со слезами на глазах слушает религиозный гимн Ave Maria!. Простившись с добрыми поселенцами, друзья прибывают в Экоу-Каньон и успевают организовать оборону станции: индейцы рассеяны, смертельно раненный Геллер попадает в плен к командиру гарнизона полковнику Раджу. Однако, спасаясь бегством, бандиты сжигают Хелльдорф и уводят в плен его жителей, чтобы подвергнуть их мучительной казни в Долине Крови у горы Хенкок. Виннету чувствует приближение смерти; со слезами на глазах он прощается с Шеттерхэндом и завещает ему золото апачей, сведения о котором находятся в записке рядом с могилой отца и сестры вождя Инчу-Чуны и Ншо-Чи. В схватке за жизни баварских поселенцев Виннету гибнет от пуль злого вождя сиу Кои-Тсе (Огненные Губы). Шеттерхэнд тут же убивает Кои-Тсе ударом кулака в висок. Поселенцы освобождены, но вождя апачей не вернуть: испуская дух под звуки гимна Ave Maria! Виннету говорит, что стал христианином. Виннету хоронят на его верном коне и с серебряным ружьем в руках в каменном кургане в Скалистых горах на берегу реки Метсур. «Не трепещут на ветру над его могилой скальпы убитых врагов — по христианскому обычаю воздвигнут крест».

Завещание Виннету зовет Шеттерхэнда к Золотой горе. Вестмен прощается с Толстым Уокером и дружелюбными баварскими поселенцами и отправляется в долгий путь. В прерии он встречает троих доверчивых охотников, которые направляются к Золотой горе по договоренности с бандитом Сантэром, тем самым, которого много лет безуспешно преследовал Виннету. У индейских могил Шеттерхэнд отыскивает завещание Виннету: вождь отвез самородки в район Деклил-То (Темная Вода) и спрятал в пещере Тсе-Шош (Медвежья Скала). На мгновение утратив бдительность, Шеттерхэнд едва не попадает в плен к Сантэру, однако мужество и выдержка позволяют ему справиться с негодяем. Но удача не на стороне вестмена: Сантэра спасают индейцы кайова во главе с молодым вождем Пидой, которого некогда пощадил Шеттерхэнд. В знак уважения к доблестям Шеттерхэнда Пида решает отвезти вестмена в стойбище кайова, где совет старейшин во главе с верховным вождем Тангуа определит, каким именно испытаниям подвергнуть пленника у столба пыток. Пида оказывает Шеттерхэнду большую честь: вестмен будет похоронен рядом с Ншо-Чи, «которая подарила Сэки-Лате свою душу». Шеттерхэнд проводит двое суток у столба пыток. Романтическими чувствами к вестмену проникается дочь вождя Какхо-Ото (Темный Волос). Ее старшая сестра замужем за Пидой. Коварный Сантэр похищает из вигвама завещание Виннету, хранившееся у Пиды, ранит его жену и бежит из селения кайова. Временно освобожденный индейцами от пут Шеттерхэнд возвращает женщину к жизни и похищает у нее ножичек для рукоделия. Вождь Одно Перо предлагает Шеттерхэнду жениться на Какхо-Ото — это спасет бледнолицему жизнь, но в этом случае он должен навсегда остаться в племени кайова. Шеттерхэнд отказывается. Ночью он разрезает путы и с помощью Какхо-Ото бежит. Девушка со слезами на глазах прощается с любимым. В прерии вестмен встречает сначала вождя апачей Ято-Ка, а затем и Пиду. Все вместе они добираются до пещеры Тсе-Шош, где находят только что похитившего сокровища апачей Сантэра. Негодяй намеревается взорвать вход в пещеру однако взрыв топит в озере Темная Вода и его самого, и золото индейцев. «Так погибло навсегда завещание вождя апачей, как погиб он сам, как вскоре погибнет все краснокожее племя».

«НАСЛЕДНИКИ ВИННЕТУ»
WINNETOUS ERBEN, 1910
Действие книги происходит через 30 лет после смерти вождя апачей. Сюжет завязывается в Радебойле, где Олд Шеттерхэнд (он же Карл Май) живет вместе со своей женой Кларой на вилле, названной его собственным именем. Ушедший на покой вестмен получает из Америки несколько писем (как от своих друзей, например от вождя шошонов Желтого Оленя, так и от недругов, вроде вождя кайова Тангуа). Карл и Клара отправляются за океан, где у Ниагарского водопада встречают двух сыновей злодея Сантэра, которые, как и их отец, охотятся за золотом апачей. Олд Шеттерхэнд и его друзья Дик Хаммердалл и Питт Хольберс отправляются к Золотой горе, где, согласно завещанию Виннету находят наследство вождя апачей.

Жестокие индейцы кайова, команчи, сиу и юта планируют захватить на месте гибели Виннету в Скалистых горах отряд бледнолицых, которые намереваются поставить памятник вождю апачей. В этом отряде — сыновья Олд Шурхэнда и его брата-полукровки Апаначи. После цепи драматических событий индейские вожди попадают в горную ловушку (среди них сын вождя Тангуа Пиду). Олд Шеттерхэнд спасает жизнь пленникам. Участники конфликтов, краснокожие и бледнолицые, примиряются. Дух Виннету становится символом мира, любви и братства.

2 ВОЖДЬ АПАЧЕЙ И ЕГО БЕЛЫЙ БРАТ

В случае опасности позови меня криком лисицы, мой белый брат, и я сразу приду на помощь.

Из разговора вождя апачей Виннету и Олд Шеттерхэнда
«На территории Техаса, Нью-Мексико и Аризоны, там, где притоки Рио-Гранде стекают с хребтов и отрогов гор, раскинулась огромная дикая страна. Беспорядочные нагромождения скал, глубокие ущелья с отвесными стенами, покрытые девственными лесами долины сохраняют первозданный вид, словно с того дня, когда Господь сотворил землю, эти места были напрочь отрезаны от внешнего мира. Здесь время от времени появляются бледнолицые и краснокожие, по дикости не уступающие окрестностям. Иногда сюда забредает отчаянный охотник, полагающийся только на себя и на свое ружье; иногда здесь находит убежище преступник, скрывающийся от возмездия; иногда крадется индеец, вышедший на тропу войны против всего мира, потому что этот мир объявил его вне закона. Что здесь понадобилось каждому из них, что привело в эти недоступные места? Ответ всегда один — вражда с людьми и борьба за существование. Однако выжить здесь так трудно, что иногда кажется: жизнь не стоит тех усилий, которые приходится тратить, чтобы ее сохранить».

Это одна из самых пространных характеристик главного театра военных действий, участниками которых Карл Май делает своих героев, вождя апачей-мескалеро Виннету и его белого «брата по крови», охотника Чарльза, по прозвищу Олд Шеттерхэнд, Разящая Рука. Автор тысячестраничной эпопеи не мучит читателей долгими описаниями природы и философскими рассуждениями о сути вещей. Добро и зло в книгах Карла Мая вооружены пистолетами, быстро решающими все экзистенциальные споры. Романы заполнены не рассуждениями, а погонями, схватками, приключениями, короткими диалогами. По сравнению с медленным повествованием другого мастера жанра, американца Джеймса Фенимора Купера (он закончил знаменитую серию романов о Большом Змее и Натаниэле Бумпо за полвека до выхода в свет книг о Виннету и Олд Шеттерхэнде), действие в романах Карла Мая развивается беспорядочно и молниеносно. Автор даже позволяет себе по-доброму ироничное отношение к Куперу, вкладывая в уста старого охотника Олд Дэта такие слова: «Купер — талантливый писатель, и мне самому приятно почитать о Соколином Глазе. Он прекрасно сочетает поэзию и действительность, но на Диком Западе поэзией и не пахнет, вокруг одна суровая действительность».

Суровой действительности — пленений, перестрелок, хаотичных перемещений — в книгах Мая хватает с избытком. Обстоятельства приключений — кто кого захватил или освободил, спас или убил, наказал или простил, победил или перехитрил — иногда различаются только именами участников драмы, краснокожих вождей, белых головорезов и благородных охотников. Сюжеты «североамериканских» романов Карла Мая похожи на мальчишескую игру в войну, в которой беготня важнее смысла. Как только Виннету и Шеттерхэнд, обычно выбирающие самый сложный путь к цели, добиваются успеха, автор немедленно отправляет их в новое опасное странствие, со столь же сомнительной мотивацией. Писатель не утруждает себя тем, чтобы завершить одно повествование, как тут же начинает другое, а кое-какие долгие приключения обрывает в течение одной страницы. Перо автора торопливо, сюжеты неважно структурированы: три книги цикла о Виннету содержат в себе, по крайней мере, пять законченных эпизодов. Повороты сюжета часто объясняются «случайными встречами, которыми так изобилует судьба вестмена»: Шеттерхэнд может отправиться за тридевять земель за новыми подвигами, но перед началом решительной схватки рядом обязательно, как рояль в кустах, объявляется Виннету. Герои Карла Мая заняты бесконечными малооправданными передвижениями по пустыням и прериям. Многие из них годами скитаются под палящим солнцем и спят у костров из жажды мести — они ищут бандитов, которые когда-то жестоко расправились с их семьями. Впрочем, едва обнаружив важное побочное дело («познакомиться с Олд Файерхэндом», например), они готовы скакать день и ночь в противоположном направлении, подвергая свою жизнь «ежеминутной опасности». В конце концов они, снова «по чистой случайности», наталкиваются на своих смертельных врагов, которых безуспешно искали много лет, — и вершат правосудие. Первый и третий романы о Виннету Карл Май «закольцовывает» именно таким образом: карающая рука Шеттерхэнда настигает убийцу отца и сестры вождя апачей Сантэра, когда, уже после смерти своего краснокожего брата, вестмен отправляется выполнять его завещание. В этом и задача писателя — показать бесконечность странствий и борьбы, продемонстрировать поведение выдающихся своими душевными и физическими качествами людей в экстремальных обстоятельствах. В координатной сетке такой логики Карл Май ориентируется блестяще. Но мастерство самого популярного немецкого писателя кроется не в тонкостях психологии героев, изяществе и осмысленности сюжетных ходов или в поисках мотивации поступков персонажей.

Действие романов Карла Мая разворачивается на всем Американском континенте — от Великих озер до мексиканской границы, писатель легко переносит своих героев из Нью-Йорка во Флориду, из пустынь Техаса и прерий Аризоны — в Сан-Франциско. У Мая простой и яркий язык, понятный и младшим школьникам. Умело, в нескольких фразах, писатель очерчивает характеры персонажей, обходясь без затрудняющих восприятие молодого читателя полутонов. Почти любой из его героев вписан в одну из четырех ходульных схем: схема «Шеттерхэнд, Шурхэнд, Файерхэнд» (благородный европеец, попавший на Дикий Запад), схема «Виннету» (краснокожий джентльмен), схема «злодей» и схема «опытный вестмен».

К историям из жизни американских индейцев Карл Май обратился задолго до выхода своих главных «североамериканских» книг, и отзвуки многих ранних его произведений слышны в романах о Виннету. Лишь дебютную часть эпопеи, «Гринхорн», а также несколько завершающих цикл глав Май написал целиком и специально для издания 1893 года. В первый роман, вышедший в Германии под заголовком «Виннету, краснокожий джентльмен», вошли фрагменты романа «Скаут» 1888–89 годов. Переработкой того же произведения стали первая — четвертая главы второй части. Пятая и шестая главы второй части основаны на двух повестях, «Олд Файерхэнд» и ее обновленной версии «На Дальнем Западе» (1879). Третья часть представляет собой переработку рассказов «Смертельная пыль» (1860) и Ave Maria! (1890), который восходит к еще более раннему тексту «На Диком Западе Северной Америки». С 1904 года трилогию стали публиковать в Германии под общим названием «Виннету». В 1910 году, за два года до смерти, Май написал вторичный по отношению к главной саге о вожде апачей роман «Наследники Виннету», навеянный впечатлениями от поездки в США. Очевидно, именно эту книгу имел в виду Иосиф Бродский, упомянувший имя Карла Мая в стихотворном перечне событий 1910 года «История двадцатого века»: «Не стало Толстого и Марка Твена, / Зато Карл Май Виннету на сцену вывел». Благородный вождь апачей действует как второстепенный герой или упоминается в десятке других романов и повестей Карла Мая: «Сокровища Серебряного озера», «Рождество», «Сын охотника на медведей», «Дух Льяно-Эстакадо», «Нефтяной Принц», «Олд Файерхэнд», «Черный мустанг», в дилогии «Олд Шурхэнд».


«Мои книги — единственное пристанище, дающее возможность живущим во мне людям говорить с читателями», — утверждал Карл Май. Открытку с фотографией писателя в костюме Олд Шеттерхэнда в начале XX века могли приобрести посетители дома Карла Мая в Радебойле. Фото Алоиза Шиссера, около 1900 года.


Любимый герой Карла Мая — все-таки не краснокожий джентльмен Виннету, а альтер эго писателя, белый охотник, приехавший из Германии на завоевание североамериканских прерий. Не случайно даже в романе, носящем имя Виннету, вождь апачей впервые упоминается лишь на 64-й странице, а включается в действие еще позже. По ходу трилогии вождь позволяет себе роскошь исчезать из виду еще на сотню-другую страниц. Прозвище «Олд», «Старый», казалось Маю типично американским, и он присвоил его сразу трем ключевым персонажам своих книг. Центральная фигура этой триады — Олд Шеттерхэнд, действующее лицо 16 романов и повестей (помимо вышеупомянутых, к ним относится еще трилогия «Дьявол и Искариот»). Другие воплощения того же образа — опытные охотники Олд Файерхэнд и Олд Шурхэнд, а также путешественник по просторам Османской империи Кара Бен Немси и исследователь Мексики доктор Карл Стернау. Олд Шеттерхэнд замечателен тем, что в наибольшей степени воплотил в себе лучшие черты характера всех бойцов этой немецкой роты первопроходцев экзотических маршрутов.

Он явился на Дикий Запад за деньгами и славой молодым начитанным выпускником европейского университета. Впрочем, материальное благополучие его не так уж и волновало: «Я всегда зарабатывал ровно столько, чтобы хватало на завтра, и не привык швыряться деньгами». В художественной литературе нечасто встречается столь откровенная самоидентификация автора с вымышленным персонажем. На 296-й странице романа «Белый брат Виннету» выясняется, что молодого человека зовут так же, как и писателя — Карл (Чарльз). Однако настоящее имя героя упоминается все же редко: ведь в Америке у каждого новая биография, жизнь начинается с чистого листа. Карла (Мая?) в прерии нет — в прерии рождается Разящая Рука. В начале эпопеи молодой герой заявляет о том, что намеревается описать свои будущие приключения в серии книг и таким образом прославиться. Ближе к концу трилогии Шеттерхэнд сообщает: на родине уже издано несколько его произведений. Однако по-настоящему знаменитым охотник и писатель Чарльз стал не в Европе, а на Диком Западе. В разговоре со случайно встреченной в Сан-Франциско подругой немецкого детства Густи Эберсбах («когда Густи была еще малышкой, я часто носил ее на руках, а она, радостно смеясь, трепала мою густую шевелюру») выясняются некоторые биографические подробности: Карл вырос в небольшом немецком городке (скорее всего в простой семье, раз водил дружбу с «дочерью старого плотника»). Олд Шеттерхэнд и такие, как Олд Шеттерхэнд, — цвет и гордость немецкой нации. Вообще Германия Карла Мая — это настоящая «страна добрых людей»; немецкие поселенцы подают прочим примеры честности, верности долгу и христианской морали, а также патриотизма такой чистой воды, что не всегда понятно, с какой стати они покинули свой обожаемый Vaterland.

В начале повествования Шеттерхэнду, по всей видимости, не более 25 лет, но он уже успел овладеть всем богатством знаний, накопленных человечеством. Юношей Шеттерхэнд только выглядит, но как ученик ведет себя лишь в самых первых главах романа. Превосходная атлетическая подготовка и огромная физическая сила сочетаются в нем с достоинствами умудренного жизнью мужа. Когда романы о Виннету вышли в свет, Карлу Маю было уже за пятьдесят; вот такого же возраста и должен быть, судя по его отношению к жизни, Шеттерхэнд, если бы он беспрестанно не скакал по прерии, как молоденький. Незадолго до смерти Виннету в разговоре со своим белым братом упоминает, что они знакомы «уже много зим». Трилогия Карла Мая — фактически беспрерывное повествовательное полотно, между отдельными историями в каждом из романов или между романами проходит от силы шесть или восемь месяцев, так что между романтическим началом действия и его трагическим финалом не должно бы миновать больше трех-четырех лет. Однако писатель решает по-другому: его Олд Шеттерхэнд впервые приезжает в Америку в 1863 или 1864 году, а действие третьего тома саги о Виннету разворачивается через десять с лишним лет, в 1874-м.

По части ума и образованности Олд Шеттерхэнд превосходит не только бледнолицых покорителей прерий, их краснокожих обитателей и время от времени забредающих на страницы книг Карла Мая ученых чудаков, но даже самых изысканных дам Дикого Запада. В разговоре с местной интеллектуалкой, жеманной хозяйкой постоялого двора «Вальядолид» из Сан-Франциско доньей Эльвирой охотник демонстрирует поистине энциклопедические знания, без запинки отвечая на «самые сложные вопросы из самых разных отраслей знания»: как далеко от Земли до Луны? из чего делают изюм? что такое пуаль-де-шевр? Чарльз свято верит в силу книг, из которых он почерпнул несметное количество ценной информации о нравах индейцев и обычаях Дикого Запада. Начитанностью Шеттерхэнда Карл Май и объясняет то обстоятельство, что к трудностям жизни в пустынях и прериях тот оказался прекрасно готов в самом начале своего боевого пути. В первой книге трилогии старый охотник Сэм Хокенс лишь формально исполняет при Шеттерхэнде обязанности наставника, и только иногда его советы оказываются действительно полезными. Литературная задача этого и других опытных вестменов — оттенять самые разнообразные умения нового хозяина прерии. В беседах с Сэмом Шеттерхэнд отстаивает превосходство Знания над Опытом, побеждая наивность представлений Хокенса и других «настоящих вестменов» о жизни.

Чтобы не наскучить читателю одними и теми же персонажами, Карл Май приставляет к Шеттерхэнду все новых спутников, каждый из которых поначалу самоуверенно пытается играть роль старого дядьки при молодом барине. Но знания гринхорна неизменно доказывают и его моральное превосходство, с чем приходится согласиться и славному Сэму Хокенсу, и Олд Дэту, отпугивающая внешность которого соответствует его страшноватому прозвищу (Old Death), но противоречит мужественному характеру, и безухому Сэмюэлю Гаверфилду, и частному детективу Фреду Уокеру Толстяку. Сэм Хокенс и другие «настоящие охотники» убеждены в том, что «в прерии вы свободный и веселый человек с ружьем, а в городе будете протирать штаны за письменным столом и попусту тратить силы на какую-то писанину». К городским жителям, не нюхавшим пороху, опытные вестмены относятся с насмешкой. «Эти господа смотрят на нас свысока только потому, что мы с вами не каждый день бываем в парикмахерской, — уверяет Шеттерхэнда охотник Гаверфилд. — Но сегодня краснокожие постригут их по индейской моде». Вестмены неуютно чувствуют себя в больших городах (все, кроме Шеттерхэнда, который одинаково свободно ведет себя и на охоте за бизонами, и в вигваме вождя индейцев, и в «каменных джунглях»). Безухий, оказавшись в Сан-Франциско, «наотрез отказался выходить из комнаты, тоскуя по просторам прерии». «Вы уж постарайтесь, чтобы мы поскорее выбрались отсюда, а то у меня еще, чего доброго, уши отрастут от скуки», — говорит он Шеттерхэнду. «Настоящий вестмен предпочитает надолго не оставаться в цивилизованном мире, — указывает в авторском тексте Карл Май. — Все его существо требует постоянных упражнений тела и духа. Он скучает по диким прериям и горным ущельям, где его на каждом шагу подстерегает смерть, и чем больше опасность, тем лучше он себя чувствует».

Периодически Шеттерхэнд все же вспоминает о «цивилизованном мире»: «Стоило дождаться поезда, остановить его, сесть в вагон — и уже через сутки я был бы где-нибудь среди людей, одетых в приличное платье». Рациональные причины, по которым Шеттерхэнд не останавливает поезд и не садится в вагон, установить невозможно: побудительными мотивами бесконечных скитаний по пустыням, лесам, горам и прериям является то месть, то стремление немедленно повстречаться с Виннету, то необходимость защитить очередных «несправедливо обиженных», то желание собрать материал для книги, а то и просто ничем не замутненная страсть к приключениям.

Мораль прерий, которую писатель противопоставляет морали городской цивилизации, черно-белая: подлеца от рыцаря Карл Май отличает с первых строк. Нравственный императив положительных героев его романа — словно перелицованные для суровых условий Дикого Запада и предельно упрощенные максимы Иммануила Канта. «В прерии введен строгий этикет, по правилам которого положение человека измеряется не туго набитым кошельком, а его личными достоинствами… Прерия не Уоллстрит, здесь по-другому определяют, чего стоит человек. Здесь свои законы вежливости, и тот, кто не уважает других, сам не достоин уважения. Здесь не рынок, и цену человеку назначает не покупатель, а он сам определяет ее с оружием в руке».

Благородство и простоту не только Шеттерхэнд, но и другие герои прерий сочетают с потрясающим цинизмом. Пребывая в отличном настроении, Сэм Хокенс говорит: «Для меня снять с индейца скальп — большее удовольствие, чем поймать бобра». Добрейший безухий Сэмюэль Гаверфилд, получив страшное увечье у столба пыток краснокожих, вырезает насечки на прикладе ружья после каждого меткого выстрела по индейцам и у каждого умерщвленного им врага отсекает уши. К смерти и убийствам и другие персонажи книг Карла Мая относятся с детским садизмом. Автор предлагает универсальное объяснение такой кровожадности: «Человек, не знающий прерию, не в состоянии представить себе ту ожесточенность, с какой белые и краснокожие уничтожают друг друга, нередко ступая по колено в крови». Впрочем, все сражения в романах немецкого писателя — нестрашные и вполне бескровные; еще, может быть, и потому, что души ни одного из этих отличающихся «ребячьим простодушием» парней не трогает даже мученическая смерть их врагов.

Шеттерхэнд неоднократно признается, что «не любит убивать», однако ищет опасность, где только может, в случае чего оглушая противника ударом томагавка или кулака. Стреляет он редко, но метко: каждая пуля — гарантированное ранение, выводящее врага из боевого строя. Иногда необходимость жестоко отомстить ставит Шеттерхэнда в трудное положение: смертельному врагу, вождю племени кайова Тангуа, он «всего лишь» простреливает коленные чашечки (да и то «когда не остается другого выхода»), обрекая несчастного на многолетние мучения, а с главным злодеем трилогии, убийцей отца и сестры Виннету Сантэром, цацкается до последнего момента. Шеттерхэнд не раз и не два получает возможность прикончить бандита, за которым именно с этой целью годами гоняется по прериям, однако он то ведет с плененным Сантэром душеспасительные беседы, дожидаясь, пока его самого возьмут в плен, то выдумывает хитроумные способы мщения, освобождающие от необходимости лично вершить расправу. В результате Сантэр завладевает золотом апачей и гибнет вместе с сокровищами при собственноручно устроенном взрыве магической пещеры Тсе-Шоч. Обстоятельства жизни — но не Шеттерхэнд — приканчивают и других видных негодяев. Разве что с убийцей Виннету, вождем сиу Огненные Губы, охотник расправляется самостоятельно, без промедления: могучим ударом кулака в висок.

Разящая Рука, не хуже купца Калашникова.

Карл Май наделяет Шеттерхэнда столь великолепным набором качеств, что уверенность в его победе над любым злом не вызывает сомнений: он вынослив, как конь, и способен сойтись в схватке хоть с медведем-гризли, хоть с бизоном, хоть с шайкой отъявленных проходимцев. Меткость его стрельбы неподражаема: «Я поднял с земли камешек величиной с двухдолларовую монету, швырнул его вверх, а когда он завис в воздухе там, где сила броска уравновешивается земным тяготением, вскинул штуцер. На землю брызгами посыпались осколки». В заключительной части трилогии машинист поезда, которого Шеттерхэнд предупреждает об опасности нападения индейцев, восклицает: «Вы — тот самый, за которым три месяца назад гналась в Монтане сотня краснокожих сиу? Тот, кто за три дня пробежал на лыжах от Сьерра-Невады до форта Юнион?» Даже враги относятся к Шеттерхэнду с уважением, хотя и они не в состоянии понять мотивы бескорыстия и великодушия вестмена. «Среди бледнолицых был один воин, которого все считали дураком, потому что он приехал в прерию не для того, чтобы убивать зверей и грабить краснокожих, — говорит о Шеттерхэнде злобный вождь сиу Ка-Во-Мен. — Но в его голове жила мудрость, а руки были сильнее лап серого медведя. Его пуля всегда находила цель, его нож выпил кровь не из одного гризли из Скалистых гор. Его кулак крепче камня, голой рукой он может размозжить череп любому воину».

Свои превосходные характеристики Шеттерхэнд и его друзья-вестмены обнаруживают как бы походя. Они не только читают в прерии следы людей и животных, как букварь, но и определяют по звуку выстрела, чей именно «штуцер заговорил». Для Шеттерхэнда выстрел из знаменитого ружья Виннету «с серебряной насечкой» — все равно что добрый голос друга. Шеттерхэнду нравится до поры до времени скрывать свое подлинное имя от новых «положительных» знакомых, которые сначала успевают вдосталь подивиться умениям того, кого считают гринхорном, и только накануне решительного боя, всегда от третьих лиц, узнают, с каким же героем им посчастливилось столкнуться. Вестмены неприхотливы и выносливы: они сутками, если не неделями, обходятся без пищи, питья и мытья, за неимением соли натирают куски вяленого бизоньего мяса порохом, курят сигары собственного изготовления. Шеттерхэнд однажды поделился с друзьями секретом ручного сигарного производства (Карл Май, напомню, овладел этим мастерством за тюремной решеткой): листья дикой вишни следует смешать с коноплей и обернуть листьями растения под названием «заячье седло», а потом подсушить под седлом мустанга. Настоящий костюм настоящего вестмена Карл Май описывает в третьей части повествования, для чего отправляет Чарльза в магазин в Сан-Франциско: замшевая рубаха с красной индейской вышивкой, прочная и красивая куртка из бизоньей кожи, «такой выделки, что по сравнению с ней и беличья шкурка показалась бы рогожей», штаны из оленьей кожи с бахромой, сапоги из кожи медведя с высокими голенищами и подошвами из кожи крокодила, бобровая шапочка с донышком из кожи гремучей змеи.

Главные помощники хозяина прерий — верный конь и верное ружье, имеющие для индейцев и вестменов сакральное значение. Жестокость к неприятелю в суровых парнях прерий сочетается с нежным отношением к лошадям. Каждый настоящий вестмен питает к своему скакуну самые утонченные чувства и не готов расстаться с ним «ни за какие деньги». Коня Виннету зовут Илтши (Ветер), двуствольное ружье смельчака, подаренное вождю апачей его отцом Инчу-Чуной, инкрустировано серебром (поэтому так и называется — «Серебряное ружье»). Скакун Илтши «наделен умом дикого зверя, прекрасным зрением, острым слухом и отличным обонянием. К тому же этот конь, как и его хозяин, обладает отличным даром предвидения» («Сын охотника на медведей»). Скакун Шеттерхэнда — брат Ветра, по кличке Хататитла (Молния). У Чарльза — не одно, а два главных ружья, «Гроза медведей» и 25-зарядный двуствольный штуцер, подаренный молодому вестмену в самом начале эпопеи оружейником из Сент-Луиса.

Массовка белых покорителей прерий (геодезисты, инженеры, разведчики, трапперы, чудаки без определенного рода занятий, прочий вооруженный люд) — либо простые работящие парни (Дик Стоун и Билл Паркер), либо алчные пропойцы-головорезы, «враги опаснее краснокожих», с которыми Шеттерхэнд и его друзья вступают в бескомпромиссные схватки. «В цивилизованных восточных штатах, где начал утверждаться порядок, не оставалось места для людей, не желающих жить по закону, и весь этот сброд уходил в прерии. Собравшись в шайки, подонки общества жили тем, что добывали грабежом», — поясняет автор. Грабеж этот бывал разного рода: стейкмены южных пустынь и прерий переставляли обозначавшие трассу караванов колышки, чтобы завести путников в тупик, где с ними беспощадно расправлялись; рейлтраблеры разбирали железнодорожное полотно, пускали под откос поезда, а потом грабили и убивали пассажиров. Особую роль в противостоянии добра и зла играют ироничные хитрованы вроде Сэма Хокенса, знатоки прерий, народная мудрость и природная смекалка которых не раз выручала Шеттерхэнда и его друзей в самых невероятных переделках. А главные негодяи — это и впрямь настоящие Негодяи, вроде головорезов Рэттлера, Сантэра, Тима Финетти, отца и сына Морганов, Сэма Геллера, но различаются они разве что именами, это собирательный образ одного Большого Негодяя.

Индейцы, по Карлу Маю, тоже бывают двух типов — благородные, как Виннету, и подлые, как Тангуа, как другие вожди команчей, понка, кайова, сиу, которым автор отводит роль «плохих краснокожих парней», поскольку они трусливы, зловредны, двуличны и надменны. Доблести и пороки индейцев писатель тоже распознает с первого взгляда: например, вождь кайова Тангуа «отличался строгими, даже угрюмыми чертами лица и хищными глазами, в которых горела жажда наживы и разбоя». «Отрицательные» краснокожие в романах Карла Мая моментально проявляют свои отвратительные качества. Как правило, эта демонстрация и служит моральным оправданием Виннету или одному из положительных вестменов для того, чтобы пустить негодяю пулю в лоб или раскроить ему голову ударом томагавка. Например, в романе «Сын охотника на медведей» свирепый вождь сиу Тяжелый Мокасин с первой страницы так и напрашивается на гибель: он то и дело нарушает свое слово, потом решает устроить друзьям Шеттерхэнда Мартину Бауману и индейскому воину Вокаде мучительную гибель, медленно окуная их на привязи в горячий грязевой гейзер. Понятно, что от мести судьбы негодяю не уйти. В романах Мая встречаются мудрые бледнолицые (Белый Отец) и краснокожие (Добрый Человек, Одно Перо) старики, к которым окружающие относятся с почтением, но которые обычно становятся безвинными жертвами негодяев. Попадается и один красно-белый зловредный гибрид: белый вождь индейцев понка Паранох.


Гонец приносит вождю племени весть о поражении воинов апачей. Литография, конец XIX века.


Женщины в «североамериканских» романах Карла Мая — второстепенные персонажи. Авторское восприятие эротики кажется подростковым: Шеттерхэнда, например, не способны пленить чары даже такой выдающейся индейской красавицы, как восемнадцатилетняя сестра Виннету Ншо-Чи («Я желал Ншо-Чи выйти замуж за самого достойного и благородного воина или вождя, но сам я отправился на Дикий Запад не за краснокожей женой. Более того, я и о белых женщинах пока не мечтал»). Платонический роман Виннету с дочерью вождя ассинибойнов Рибанной прикрыт стыдливым туманом, автор только между прочим сообщает, что когда-то отважный вождь апачей был «самым младшим ее ухажером». Шеттерхэнд и Виннету — ровесники, но к концу второй книги обнаруживается некоторое возрастное несоответствие: Виннету, оказывается, непостижимым образом успел вырастить 15-летнего к моменту повествования подростка Гарри, сына еще одного своего друга, Олд Файерхэнда, и той самой Рибанны, от любви к которой он добровольно отказался из-за симпатий к товарищу. Гарри потребовался Карлу Маю всего на полсотни страниц, странный юноша исчез так же немотивированно, как и появился. В третьей части трилогии между Шеттерхэндом и дочерью вождя команчей Чистый Ручей вроде бы возникает какой-то романтический интерес, но столь мимолетный, что едва и заметишь. В конце эпопеи нежными чувствами к Шеттерхэнду проникается дочь другого враждебного вождя. Однако храбрый охотник даже под угрозой смерти не готов ответить девушке взаимностью: «Образованный европеец никогда не решится перечеркнуть свое будущее ради простой краснокожей девушки, брак с ней не принесет счастья ни ему, ни ей». Самое большее, на что способен Шеттерхэнд, — назвать красавицу, на которую заглядываются самые смелые воины, «краснокожим ребенком с добрым сердцем».

Книги Карла Мая — образцовое приключенческое чтение для подростков. Их главный персонаж — идеальный герой, каким в мечтах представляет себя каждый мальчишка: смелый, ловкий, умный, благородный, великодушный, у него нет материальных интересов, его не волнуют женщины, ему нет дела до выпивки и прочих отвлекающих от подвигов «взрослых» излишеств. Им движет не жадность, не страх, не похоть, а стремление к справедливости. Кредо настоящего вестмена среди прочих формулирует старик Олд Дэт: «Я сторонник всякого честного человека, борющегося с негодяями». С ним согласен вождь апачей: «Виннету не причиняет зла никому из бледнолицых или краснокожих, если они честные люди».

Май — чистой воды выдумщик, не намеренный погружать своих героев в конкретные исторические обстоятельства, он лишь контурно обозначает период, когда развивается действие (Гражданская война в США, Мексика времен войны правительства президента Бенито Хуареса и англо-франко-испанских интервентов). По сравнению с романами Карла Мая книги Фенимора Купера, Эмилио Сальгари, Майн Рида, сценарии гэдээровских фильмов про индейцев — основывающаяся на реальных событиях серьезная литература. Однако политические воззрения главных персонажей трилогии понятны: Шеттерхэнд стоит на стороне северных штатов, добивающихся отмены рабства, доблестно сражается в Техасе с куклуксклановцами. Виннету поддерживает прогрессивного мексиканского лидера Хуареса. А главное в позиции автора, как бы ни любили его нацисты, вот в чем: Карл Май уверен, что пороки и достоинства людей не зависят от их цвета кожи, национальности и происхождения. Благородным апачам противостоят хитрые и жестокие кайова, смелым бледнолицым покорителям прерий — белые проходимцы без стыда и совести. Плохое от хорошего в романах Мая отличает еще и манера поведения: положительный герой ни при каких обстоятельствах не теряет достоинства и спокойствия, а вот отрицательный то и дело «задыхается от проклятий», «его лицо искажает злоба», в его улыбке можно угадать «коварство и чувство превосходства».

Краснокожих, к которым Май испытывал теплые чувства, он рисовал как невинных жертв агрессии бледнолицых. Мая вдохновлял идеал «благородной дикости» (noble savage), за его книгами маячит традиция, заложенная Фенимором Купером. Лучший из выдуманных Маем «благородных дикарей», единственный настоящий преподаватель Закона прерий для Шеттерхэнда — его «брат по крови» Виннету. Общение во всем равных друзей обогащает их обоих: они то и дело обмениваются полезнейшими советами и не перестают удивляться мудрости друг друга. Самую блестящую характеристику Виннету дает не его белый брат, а другой охотник, Олд Дэт: «Это самый известный индейский вождь Северной Америки, верховный вождь апачей и самый смелый воин всех племен. Его имя знают и в хижинах, и в дворцах, о нем рассказывают легенды у каждого костра. Виннету справедлив, умен, честен, беспредельно отважен, держит свое слово, мастерски владеет всеми видами оружия, он друг и защитник всех краснокожих и белых, нуждающихся в помощи».

О выдающихся достоинствах этого индейца свидетельствуют уже описания его внешности, в которые Карл Май добавляет нотки невинной эротики, которых ему не хватает в других ситуациях: «Любая женщина позавидовала бы таким прекрасным, густым, иссиня-черным волосам. Черты светло-коричневого с легким бронзовым оттенком лица юноши отличались благородством. Чувствовалось, что это хороший человек и выдающаяся натура… Среднего роста, широкоплечий, Виннету был узок в бедрах, что выгодно подчеркивало его мужественный облик. Он двигался как пантера — благородное животное, не убивающее без нужды. Он резко отличался от многих краснокожих чистоплотностью и опрятностью. Нельзя было оторвать глаз от его белоснежного индейского костюма тонкой замши с узорами из игл дикобраза, на котором не было видно ни малейшего пятнышка». В романе «Сын охотника на медведей» Май добавляет к идеальному портрету вождя такие характеристики: «Его волосы стягивала красивая повязка из кожи гремучих змей; прическу не украшали орлиные перья — вождя апачей знали везде и всюду, так что он не нуждался ни в каких знаках отличия… По-мужски прекрасное светло-коричневое лицо отливало бронзой; может быть, его чуть-чуть портили слегка выступающие скулы, но зато профиль Виннету был совершенно римским».

В отличие от имен других индейцев, имя Виннету в романах Мая не переводится. Предполагают, что оно может происходить от соединения двух слов, «виннебаго» и «Маниту». Виннебаго — индейское племя, обитавшее на территории нынешних штатов Висконсин и Иллинойс, а также название озера и нескольких графств в этих штатах. Маниту в индейской мифологии — духи-покровители, дающие магические силы.

Как и Шеттерхэнд, Виннету обладает великолепным набором интеллектуальных качеств и на зависть образован (для индейца) благодаря Белому Отцу, немецкому проповеднику, много лет прожившему среди апачей. Молодой вождь без акцента говорит по-английски, а однажды Шеттерхэнд даже замечает в руках Виннету книгу Генри Лонгфелло «Песнь о Гайавате». Виннету «не хуже знахаря разбирается в травах» и способен средствами народной медицины оказать квалифицированную помощь раненному в бою товарищу. Виннету отдает себе отчет в том, какая пропасть разъединяет христианскую и индейскую культуры. К достижениям бледнолицых он относится с уважением и ужасом, будучи уверенным, что однажды его цивилизация падет под натиском европейских завоевателей. «Кто, по-твоему, мудрее и хитрее — краснокожий или бледнолицый?» — как-то спрашивает у него Шеттерхэнд. «Конечно, бледнолицый, — отвечает гордый, но правдивый вождь апачей. — У белых и знаний, и умения больше, они превосходят нас во всем».

Глобальную ответственность за судьбы Дикого Запада Май возлагает на белого человека, бесцеремонное вторжение которого разрушило традиционный уклад жизни краснокожих. Май с симпатией описывает обряды и немудреные технические достижения апачей, их образ жизни в селениях-пуэбло, подчеркивая, что европейцам ни к чему задирать нос перед «дикарями». Однако белое зло сильнее красного простодушия — и поэтому наивный мир апачей обречен на гибель. В чертах лица Виннету автор не случайно обнаруживает «отблеск душевной муки». «Будь он сыном какого-нибудь европейского аристократа, Виннету стал бы великим полководцем или знаменитым политическим деятелем. Но он — сын индейского вождя и разделит участь своего народа», — говорит Шеттерхэнду наставник Виннету Белый Отец. Писатель вкладывает патетические восклицания о подлости и жестокости белых в уста отца Виннету, верховного вождя апачей Инчу-Чуны: «Вы называете себя христианами и все время говорите о любви, а сами нас грабите и убиваете, требуя в ответ покорности. Вы говорите, что ваш Бог — добрый отец всех краснокожих и белых людей, но он отец только для вас, а для нас же — отчим. Разве вся эта страна не принадлежит краснокожим? Вы отобрали ее у нас, а что дали взамен? Нищету, нищету и еще раз нищету!»

Литературоведы считают, что книги Карла Мая — выражение романтической тяги европейцев к гармоничной жизни на природе. По словам автора книги «Карл Май в кинематографе» Михаэля Петцеля, этот писатель «вызвал в германской душе страсть к Дикому Западу». Романы о Виннету — простодушная трактовка истории, а сверхидея его книг — в проповеди интернационального братства на основе христианской морали, правда, с оттенком свирепости: всех, кто не верит в это братство, не грех было бы братьям и уничтожить. Лекарство от общественных болезней добрый католик Карл Май видит в религиозной общине. Такое организованное по всем католическим принципам баварское поселение Хелльдорф встречается Шеттерхэнду и Виннету в долине Грин-Форк: «Ручей перекрывала рукотворная плотина, так что посередине долины разлился пруд, блестевший золотом в лучах закатного солнца. Лес на противоположном склоне был выкорчеван, земля — распахана. В воздухе, казалось, было разлито спокойствие и умиротворение». В этой общине Виннету неожиданно проникается идеями христианства. Он открывает добрым поселянам горные месторождения золота за то, что те еще и еще раз исполняют ему гимн Ave Maria!. Тут-то Виннету и начинает томить предчувствие смерти: в разговоре со своим белым братом у Долины Крови, где бледнолицые бандиты и злые краснокожие намереваются замучить до смерти плененных баварских поселенцев, вождь признает бессмысленность поисков справедливости и тот факт, что пропасть между белыми и индейцами не дано перешагнуть никому. «Я всегда жаждал пить из родника знаний, — говорит Виннету. — Ты указал мне этот родник и утолял мою жажду. Я многому научился у тебя. Но все же я остался краснокожим мужем. Белые люди похожи на домашних животных, забывших голос природы. Индеец похож на дикого зверя, которого никогда не обманывает чутье».

Бандиты сжигают поселение Хелльдорф, в борьбе за спасение немецких поселенцев гибнет благородный вождь апачей; индейской цивилизации «детей природы» не устоять под напором корыстолюбивых белых. Виннету умирает под звуки гимна о Богородице — и, похоронив его по обычаям апачей в каменном кургане над рекой Метсур, Шеттерхэнд воздвигает над могилой брата католический крест. Виннету, которого Карл Май, похоже, наделяет характеристиками Иисуса Христа, говорит перед смертью: «Я уйду в Страну Вечной Охоты, туда, куда ушел сын доброго Маниту, чтобы приготовить для вас дом Отца нашего, и куда за мной придет когда-нибудь мой брат Шеттерхэнд. Там мы снова встретимся, когда не будет различий между белыми и краснокожими сыновьями Отца, который одинаково любит всех своих детей. Там будет царить вечный мир, там белые не будут травить, как зверей, и убивать краснокожих, которые приняли их как братьев. Добрый Маниту взвесит на весах справедливости поступки своих детей, а Виннету предстанет перед ним и будет просить помиловать убийц своего народа». Это и есть завещание, которое благородный индейский вождь оставляет своим друзьям, а Карл Май — своим читателям.

Смерть Виннету — знак скорой гибели индейской цивилизации. На последних страницах трилогии Карл Май ясно указывает на это: мало того, что умирает Виннету, так еще и Шеттерхэнд оказывается не в силах выполнить завещание краснокожего брата и разыскать сокровища апачей. Быстрее несгибаемого вестмена это делает негодяй Сантэр. «Так и погибло завещание вождя апачей, как погиб он сам, как вскоре погибнет все краснокожее племя, — сетует автор. — Когда в зеленеющей прерии истлеют останки последнего из индейцев, новое благодарно мыслящее поколение, появившееся на равнине Дикого Запада, воскликнет: „Здесь покоится краснокожее племя. Оно могло бы стать великим, но история, увы, не дала ему обрести это величие!..“»

Фильмы о Виннету и Олд Шеттерхэнде с Пьером Брисом и Лексом Баркером

«СОКРОВИЩА СЕРЕБРЯНОГО ОЗЕРА»
DER SCHATZ IM SILBERSEE, RIALTO FILM PREBEN PHILIPSEN — HAMBURG, JADRAN FILM — ZAGREB, В ПРОКАТЕ С ДЕКАБРЯ 1962 ГОДА.
РЕЖИССЕР ХАРАЛЬД РЕЙНЛЬ, СЦЕНАРИЙ ХАРАЛЬДА ПЕТЕРСОНА ПО МОТИВАМ ОДНОИМЕННОГО РОМАНА КАРЛА МАЯ. В РОЛЯХ: ЛЕКС БАРКЕР, ПЬЕР БРИС, ГЕРБЕРТ ЛОМ (КОРНЕЛ БРИНКЛИ), ГЕТЦ ГЕОРГЕ (ФРЕД ЭНГЕЛЬ), РАЛЬФ УОЛТЕР (СЭМ ХОКЕНС), КАРИН ДОР (ЭЛЕН ПАТТЕРСОН), ЭДДИ АРЕНТ (ЛОРД КАСТЛПУЛ).

Разбойники из банды Корнела Бринкли убивают поселенца Эрика Энгеля и похищают карту Серебряного озера. На карте, которую Энгель получил от старого индейца, указано место, где спрятано сокровище. Одну половину карты Энгель предварительно отдал своему другу Паттерсону. Сын Энгеля Фред клянется отомстить за смерть отца. «Я помогу вам во имя справедливости», — говорит Фреду Олд Шеттерхэнд. Спасаясь от преследования бандитов, группа смельчаков находит убежище на укрепленной ферме миссис Баттлер. Паттерсон и его прекрасная темноволосая дочь Элен в белоснежной блузке оказываются в плену у бандитов. Шеттерхэнд и Фред по подземному ходу проникают в лагерь бандитов и освобождают пленников. Бандиты штурмуют ферму, тут появляется Виннету с воинами апачей. Фред Энгель преследует Бринкли и отнимает у него карту, но расправиться с негодяем не успевает.

Шеттерхэнд, Виннету, Паттерсон с дочерью, Фред Энгель, охотник Сэм Хокенс со своим другом-поэтом, а также чудаковатый ботаник лорд Кастлпул отправляются на поиски сокровища. Фред уверен, что золото не приносит людям счастья, но он полон решимости отомстить за своего отца. Смельчаки натыкаются на сожженную бандитами стоянку юта: негодяи перестреляли индейских женщин и стариков. На стоянку возвращаются воины юта во главе с Гулким Громом. Завязывается схватка; Шеттерхэнд пытается объяснить, что стоянку сожгли бандиты, но Гулкий Гром не верит ему. Шеттерхэнду удается вырваться из окружения, однако Элен вновь попадает в плен к бандитам Бринкли. Фред сдается негодяям в обмен на освобождение Элен, обещая им указать дорогу к пещере с сокровищами. За бандой скрытно следует Виннету.

Шеттерхэнд и его товарищи вновь окружены индейцами. Шеттерхэнд вступает в переговоры с молодым вождем по имени Большой Волк. На правах гостей Шеттерхэнд и его товарищи направляются в племя юта; судьбу бледнолицых решает совет старейшин. Чтобы остаться в живых, Шеттерхэнд должен сразиться с Большим Волком на томагавках и ножах. Шеттерхэнд одерживает победу, оглушив вождя ударом кулака. Несмотря на обещание индейцев в случае победы Шеттерхэнда не преследовать бледнолицых, Гулкий Гром отправляется за ними в погоню. Виннету заманивает индейцев в ловушку; столкновение кажется неминуемым, но в последний момент очнувшийся Большой Волк убивает вероломного Гулкого Грома, и мир восстанавливается.

Фред, опасаясь за жизнь Элен, приводит Бринкли и его людей к Серебряному озеру. Попытка бежать оканчивается неудачей. Бринкли отыскивает пещеру с сокровищами, которую охраняет старый индейский воин, и отправляется туда на плоту вместе с тремя подручными. Бандиты обнаруживают несметные богатства, но из жадности вступают в схватку друг с другом. Бринкли убивает всех. Когда главарь банды берет в руки золотой кубок, раненный злодеями старый индеец Великий Медведь из последних сил тянет за секретную цепь — и золото вместе с Бринкли проваливается в зловонное болото. Оставшиеся в лагере бандиты, не дождавшись главаря, решают повесить Фреда, однако подоспевший Шеттерхэнд метким выстрелом перебивает веревку. Воины юта вступают в схватку с бандитами. Сокровища навсегда утрачены, однако Фред обретает Элен, банда Бринкли уничтожена. Виннету и Шеттерхэнд благодарят Большого Волка за помощь и отправляются на поиски новых приключений.

«ХИЩНИКИ ИЗ РОСВЕЛЛА» [3]
WINNETOU-l. TEIL, RIALTO FILM PREBEN PHILIPSEN — BERLIN, JADRAN FILM — ZAGREB, В ПРОКАТЕ С НОЯБРЯ 1963 ГОДА.
РЕЖИССЕР ХАРАЛЬД РЕЙНЛЬ, СЦЕНАРИЙ ХАРАЛЬДА ПЕТЕРСОНА ПО МОТИВАМ РОМАНА КАРЛА МАЯ «ВИННЕТУ». В РОЛЯХ: ЛЕКС БАРКЕР, ПЬЕР БРИС, МАРИО АДОРФ (ФРЕДЕРИК САНТЭР), МАРИ ВЕРСИНИ (НШО-ЧИ), РАЛЬФ УОЛТЕР (СЭМ ХОКЕНС), КРИС ХОЛАНД (ТУФ-ТУФ).

Злодеи в сомбреро во главе со жгучим брюнетом в золотом жилете Фредериком Сантэром («самый богатый человек в наших краях») берут в плен индейского юношу Черного Орла и убивают его, выпытывая, где спрятано золото апачей.

В Аризону приезжает немецкий геодезист, представитель компании Great Western из Чикаго, чтобы выяснить, почему строители изменили трассу железной дороги, которая теперь проходит через земли апачей, без договора с индейцами. На караван бледнолицых нападают индейцы кайова. Смекалка и смелость инженера спасают путников: он взрывает повозку с порохом. Инженер разыскивает начальника участка Бэнкрофта, но тот, безвольный ничтожный человек, находится под влиянием властного негодяя Сантэра, который и заставил спрямить трассу, а деньги присвоил. Инженер вступает в конфликт с Сантэром в салуне городка Росвелл. Ему удается забрать с собой Бэнкрофта и вернуться в штаб стройки. Туда приезжают сын вождя апачей Виннету и его учитель, тридцать лет живущий среди индейцев немецкий проповедник Белый Отец. Старик убеждает Виннету договариваться, а не воевать с бледнолицыми, хотя правда на стороне индейцев («мир выше права»). Инженер просит у индейцев прощения и обещает, что маршрут трассы будет пересмотрен. Тут появляется Сантэр со своими людьми; они убивают Белого Отца, закрывшего Виннету от пули. Плененного Виннету бандиты передают своим сообщникам кайова и их лживому вождю Тангуа. Ночью инженер, которому охотник Сэм Хокенс дал прозвище Разящая Рука (Шеттерхэнд), освобождает Виннету, ожидающего казни у столба пыток. Виннету не знает, кто спас ему жизнь; Шеттерхэнд лишь срывает с груди вождя амулет, медвежий коготь. Виннету возвращается к своему племени с телом Белого Отца.

Чтобы совладать с бандой Сантэра, Шеттерхэнд и его помощник Джонс организуют нападение на Росвелл. Бандиты держат оборону в салуне; Сантэр подло убивает парламентера Джонса, а потом и Бэнкрофта. Шеттерхэнд пригоняет в Росвелл локомотив и направляет его на здание салуна, однако Сантэр и его подручные бегут через подземный ход. Тут на Росвелл нападают апачи, исполненные после гибели Белого Отца мести. Виннету ранит Шеттерхэнда ножом в шею. Шеттерхэнд и трое его друзей оказываются в плену. Бледнолицых решают казнить, но предварительно, чтобы они приняли смерть как мужчины, их лечат и кормят. Шеттерхэнда выхаживает сестра Виннету красавица Ншо-Чи. Шеттерхэнд открывает ей, кто спаситель Виннету, однако ему не верят («у бледнолицего змеиный язык»), поскольку амулет Виннету остался в куртке инженера на месте схватки. Пока пленников готовят к смерти, девушка на белом коне скачет в Росвелл. Виннету обещает, что сохранит жизнь пленникам, если инженер проявит храбрость: на дырявой пироге он должен уйти от отца Виннету, вождя Инчу-Чуны. Шеттерхэнд одерживает победу, тут возвращается Ншо-Чи с амулетом, все выясняется. Шеттерхэнд и Виннету курят трубку мира и становятся «братьями по крови».

Ншо-Чи хочет учиться «наукам бледнолицых». Инчу-Чуна решает истратить на обучение дочери часть золота апачей. Индейцы и Шеттерхэнд отправляются к кладу, не замечая слежки Сантэра. Отряд разделяется; злодеи убивают Инчу-Чуна и тяжело ранят Ншо-Чи. На выручку Виннету спешит почуявший неладное Шеттерхэнд. Сантэра ждет мучительный конец: он срывается со скалы на частокол индейских копий. Кричит воронье. Любимая умирает на руках Шеттерхэнда. Виннету и его белый брат направляют коней на закат.

«ВИННЕТУ — ВОЖДЬ АПАЧЕЙ»
OLD SHATTERHAND, CCC FILMKUNST BERLIN — SEREN FILM ROMA — CRITERION FILM PARIS — AVALA FILM BEOGRAD, В ПРОКАТЕ С АПРЕЛЯ 1964 ГОДА.
РЕЖИССЕР УГО ФРЕГОНЕЗЕ, СЦЕНАРИЙ ЛАДИСЛАСА ФОДОРА ПО МОТИВАМ ПРОИЗВЕДЕНИЙ КАРЛА МАЯ. В РОЛЯХ: ЛЕКС БАРКЕР, ПЬЕР БРИС, ДАЛИЯ ЛАВИ (ЭММИ УИЛКИНС), ГАЙ МЭДИСОН (КАПИТАН БРЭДЛИ), РАЛЬФ УОЛТЕР (СЭМ ХОКЕНС), РИК БАТТАЛЬЯ (ДИКСОН), ГОЙКО МИТИЧ (ВОИН АПАЧЕЙ).

Белые бандиты Диксона и команчи во главе с вождем Великим Медведем инсценируют нападение апачей на ферму голландских переселенцев Кампендайков. Хозяева убиты, их сыну Томасу удается бежать. Чтобы возбудить вражду между белыми и краснокожими и помешать заключению мира с апачами, бандиты убивают нескольких индейцев. Приемного сына Виннету Туюнгу негодяи хотят повесить, и только меткий выстрел Шеттерхэнда, перебивший веревку, спасает юношу от гибели. Шеттерхэнд сопровождает в город дочь белого и индианки Эмми Уилкинс (Палома, индейцы называют ее Белая Голубка Шумящих Вод). В пути они встречают охотника Сэма Хокенса и его друзей, а позже — караван поселенцев под охраной отряда капитана Брэдли. Команчи нападают на караван, угнав повозку с документами о мирном договоре и полковой кассой, а на место боя подбрасывают трупы апачей.

В городе Шеттерхэнд оставляет Палому и Томаса на попечение старой знакомой, легкомысленной Розмари. «Вы любите его?» — спрашивает влюбленная в храброго вестмена Палома. «Его зовут Олд Шеттерхэнд. Он живет одной любовью, одной мечтой — сделать всех людей равными», — отвечает Розмари.

Шеттерхэнд встречается с Виннету и вместе с ним отправляется в селение апачей. Виннету вызывает на бой Великого Медведя, чтобы ценою своей или его жизни положить конец кровопролитию между индейцами. Соперники сражаются на копьях, томагавках и ножах. Виннету берет верх. На переговорах с генералом Тейлором Виннету и Шеттерхэнд обещают представить доказательства, что на белых нападали не апачи, однако единственный свидетель, мальчик Томас, гибнет от выстрела бандита Баркера. На ферме Баркера Шеттерхэнд вступает в бой с негодяями; ему помогают Сэм Хокенс и Палома. После схватки на ферме появляется нечистоплотный капитан Брэдли. По его приказу капрал Буш поджигает ферму Кампендайков. Капитан докладывает генералу, что это дело рук апачей. Бандит Диксон умирает от раны.

Молодого Туюнгу посвящают в вожди. Виннету дарит юноше нож своего отца Инчу-Чуны. Шеттерхэнд привозит апачам плененного Баркера, который признается в том, что вместе с команчами банда Диксона инсценировала нападение апачей на ферму Кампендайков. Коварный капитан Брэдли успешно плетет интриги, и кажется, войны с апачами не избежать. Спасая честь Паломы, в плен к солдатам попадает Туюнга. Ему на помощь отправляется Шеттерхэнд, однако и сам оказывается за тюремной решеткой. Виннету принимает решение о начале войны. С болью смотрит прикованный цепями Шеттерхэнд, как гибнут в бою за форт краснокожие воины и американские солдаты. Атака апачей поначалу захлебывается, однако индейцам удается поджечь деревянные стены. Солдаты берут верх, но ловкому пленнику Туюнге удается затеять драку с капралом Бушем и выстрелить в склад с порохом. Раздается ужасающий взрыв, от которого гибнет и храбрый Туюнга; в стенах форта пробита брешь. Виннету готовит воинов к решительной атаке, но тут возвращается генерал Тейлор, которого привел из Санта-Фе Сэм Хокенс. Генерал приказывает арестовать капитана Брэдли и освободить Шеттерхэнда.

Войны удается избежать — ценой жизни Туюнги. Виннету и Шеттерхэнд уводят воинов апачей в прерию.

«ТРУБКА МИРА»
WINNETOU-2. TEIL, RIALTO FILM PREBEN PHILIPSEN — BERLIN, JADRAN FILM — ZAGREB, ATLANTIS FILM — ROMA, LA SOCIÉTÉ NOUVELLE DE CINEMATOGRAPHS — PARIS, В ПРОКАТЕ С СЕНТЯБРЯ 1964 ГОДА.
РЕЖИССЕР ХАРАЛЬД РЕЙНЛЬ, СЦЕНАРИЙ ХАРАЛЬДА ПЕТЕРСОНА ПО МОТИВАМ РОМАНОВ КАРЛА МАЯ «БЕЛЫЙ БРАТ ВИННЕТУ» И «ЗОЛОТО ВИННЕТУ». В РОЛЯХ: ЛЕКС БАРКЕР, ПЬЕР БРИС, ЭНТОНИ СТИЛ (ФРЕД ФОРРЕСТЕР), КАРИН ДОР (РИБАННА), КЛАУС КИНСКИ (ДЭВИД ЛЮКЕ), ГОЙКО МИТИЧ (БЕЛЫЙ ВОРОН), МАРИО ГИРОТТИ (РОБЕРТ МЕРРИЛ), РЕНАТО БАЛЬДИНИ (ПОЛКОВНИК МЕРРИЛ), ЭДДИ АРЕНТ (ЛОРД КАСТЛПУЛ).

Виннету направляется к вождям северных индейских племен, чтобы убедить их в необходимости переговоров о мире с бледнолицыми. В пути вождь апачей спасает от дикого медведя прекрасную Рибанну, дочь вождя племени ассинибойнов Та-Ша-Тунги. В знак благодарности Та-Ша-Тунга обещает выполнить любое желание Виннету, и благородный вождь просит освободить захваченных индейцами в плен трех американских офицеров: «Маниту создал человека для жизни, а не для смерти». Среди офицеров — лейтенант Роберт Меррил, сын командира гарнизона форта Ниобара.

На стоянку индейцев понка нападают бандиты во главе с Дэвидом Люке, подручным бесчестного предпринимателя Фреда Форрестера. Спасается только один смелый воин; освобожденные Виннету американские офицеры, заслышав стрельбу, пытаются помешать бандитам. Но их грубо выпроваживает Люке, а затем, узнав, что лейтенант Меррил хочет выступить парламентером индейцев, отправляет за ними нескольких головорезов. Американцев спасает Шеттерхэнд.

Виннету и Рибанна любят друг друга. Держась за руки, они гуляют по карстовой пещере, убежищу племени на случай беды.

Фред Форрестер ведет незаконную добычу нефти на землях индейцев понка, чем недовольны его рабочие. В лагерь Форрестера приезжают Шеттерхэнд и его знакомый, чудаковатый, но смелый «коллекционер приключений и опасностей» лорд Кастлпул. Форрестер оставляет незваных гостей в лагере на положении пленников. Ночью Шеттерхэнд вместе с рабочими вскрывает склад с оружием. Вспыхивает решительная схватка с бандитами, в которой Шеттерхэнду помогает одинокий мститель-индеец, поджигающий нефтяные вышки.

Индейцы съезжаются в форт на переговоры о мире. Вожди не верят в искренность бледнолицых, которые пытаются уверить индейцев в том, что стойбище понка разгромили бандиты. Положение спасает Роберт Меррил: он предлагает, чтобы гарантией мира стал его брак с Рибанной. Виннету «приносит жертву миру, и в его сердце гаснет солнце». Лейтенант из-за брака отказывается — «ради мира» — от военной карьеры.

Виннету и Шеттерхэнд отправляются на поиски Форрестера. Бандиты тем временем уничтожают караван с переселенцами, инсценируя нападение ассинибойнов. Роль единственного якобы выжившего поселенца играет Люке, который рассказывает полковнику о кровожадности индейцев. Однако Люке узнает полковник Меррил; Роберт и Рибанна привозят негодяя на расправу к ассинибойнам. Виннету, Шеттерхэнд и Кастлпул тем временем вступают в бой с отрядом Форрестера, но попадают в окружение; хитростью они вырываются из ловушки. На поиски бандитов отправляется гарнизон форта, а также воины ассинибойнов. Роберт и Рибанна с женщинами и детьми остаются в пещере. Негодяю Люке удается бежать; он приводит Форрестера и его подручных к пещере, где бандиты берут в заложники Роберта и Рибанну. Рибанна хорошо относится к Роберту, но любит Виннету. Совместными усилиями ассинибойнов и американских солдат банду уничтожают; Форрестера индейцы пронзают десятком стрел. Полковник Меррил и Та-Ша-Тунга обмениваются рукопожатием.

Виннету и Рибанна расстаются навсегда. Индейский вождь и его белый брат пускаются в новые странствия по прериям.

«ВИННЕТУ. ЧАСТЬ 3» [4]
WINNETOU-3. TEIL, RIALTO FILM PREBEN PHILIPSEN — BERLIN, JADRAN FILM — ZAGREB, В ПРОКАТЕ С ОКТЯБРЯ 1965 ГОДА.
РЕЖИССЕР ХАРАЛЬД РЕЙНЛЬ, СЦЕНАРИЙ ЙОАХИМА БАРТША И ХАРАЛЬДА ПЕТЕРСОНА ПО МОТИВАМ РОМАНА КАРЛА МАЯ «ЗОЛОТО ВИННЕТУ». В РОЛЯХ: ЛЕКС БАРКЕР, ПЬЕР БРИС, РИК БАТТАЛЬЯ (РОЛЛИНС), РАЛЬФ УОЛТЕР (СЭМ ХОКЕНС), КАРЛ ЛАНГЕ (ГУБЕРНАТОР), ГОЙКО МИТИЧ (ВОИН ЧИКАРИЛЬЯ), КАРИН ДОР, СОФИ ХАРДИ (ЭНН).

Действие происходит после Гражданской войны. Виннету приглашает в селение апачей-мескалеро индейских вождей. На стадо бизонов на землях индейцев нападают белые охотники, апачи берут их в плен, но Виннету всех отпускает на свободу.

Вместе с Шеттерхэндом Виннету вспоминает «старую славу». «Братья по крови» поклоняются могилам Инчу-Чуны и Ншо-Чи. Виннету понимает, что былое не вернуть: «Невозможно остановить шаги времени. Виннету идет навстречу ему». Вождь апачей и его белый брат отправляются в Санта-Фе, чтобы выяснить у губернатора, каковы намерения бледнолицых. Подъезжая к городу, они слышат хрустальный звон церковных колоколов. Губернатор просит Виннету и Шеттерхэнда передать вождю индейцев чикарилья Белому Бизону, что решением президента США земли его племени расширены. Друзьям пытается помешать корыстный предприниматель, который собирается добывать нефть на землях индейцев. По его поручению вожак шайки бандитов Роллинс охотится за Виннету и Шеттерхэндом, но безуспешно. Тогда ножом Виннету Роллинс убивает сына вождя индейцев чикарилья, конокрада Проворную Пантеру.

Виннету предчувствует смерть. На берегу озера он говорит Шеттерхэнду: «Маниту зовет меня к себе». Белый Бизон, которого губит пристрастие к «огненной воде», вместе с бандитами Роллинса совершает нападение на апачей, однако хитрость и мужество Виннету и Шеттерхэнда позволяют им одержать победу. Губернатор посылает на помощь апачам отряд солдат, но Виннету вынужден увести соплеменников в горы. Закрывая Шеттерхэнда от пули Роллинса, Виннету получает смертельную рану. Злодей наказан: воины апачей пригвоздили его копьями к скале. Виннету умирает на руках Шеттерхэнда, вновь слыша хрустальный звон колоколов. Шеттерхэнд со слезами на глазах вспоминает приключения и подвиги Виннету. Душа вождя апачей отправляется в Страну Вечной Охоты. Американские солдаты воздают Виннету воинские почести. Шеттерхэнд и воины апачей уносят тело вождя навстречу заходящему солнцу.

«ВИННЕТУ И ШЕТТЕРХЭНД В ДОЛИНЕ СМЕРТИ» [5]
WINNETOU UND SHATTERHAND IM TAL DER TOTEN, CCC FILMKUNST — BERLIN, JADRAN FILM — ZAGREB, SUPER INTERNATIONAL PICTURES — ROMA, В ПРОКАТЕ С ДЕКАБРЯ 1968 ГОДА.
РЕЖИССЕР ХАРАЛЬД РЕЙНЛЬ, СЦЕНАРИЙ АЛЕКСА БЕРГА ПО МОТИВАМ РОМАНОВ КАРЛА МАЯ. В РОЛЯХ: ЛЕКС БАРКЕР, ПЬЕР БРИС, РИК БАТТАЛЬЯ (МЕРДОК), КЛАРК РЕЙНОЛЬДС (КАММИНГС), РАЛЬФ УОЛТЕР (СЭМ ХОКЕНС), КАРИН ДОР (МАБЕЛЬ КИНГСЛИ), ЭДДИ АРЕНТ (ЛОРД КАСТЛПУЛ), ВОИСЛАВ ГОВЕДАРИЦА (КРАСНЫЙ БИЗОН).

Майор Кингсли, которого Виннету спас от преследования бандитов, умирает на руках у вождя индейцев. Майор просит, чтобы Виннету защитил его офицерскую честь: рискуя жизнью, Кингсли укрыл от бандитов полковой золотой запас, а письмо с указаниями, как его найти, отправил своей дочери Мабель. Военный суд обвиняет майора в присвоении золота. Мабель клянется за шестьдесят дней найти золото и защитить доброе имя отца. Вместе с ней отправляются Шеттерхэнд и несколько солдат под командованием лейтенанта Каммингса. К ним присоединяется и Виннету. Смельчаков преследуют бандиты во главе с негодяем Мердоком, которые заманивают Каммингса в ловушку. Шеттерхэнд отправляется за подмогой к индейцам сиу. Он не знает, что вождь сиу Черная Пантера умер, а новый вождь, Красный Бизон, ненавидит бледнолицых. Вестмен попадает в плен к индейцам. Бандит Мердок, пытая лейтенанта, вымогает у Мабель письмо, в котором указано, где хранится золотой запас. Сиу берут в плен и бандитов тоже. Виннету, Шеттерхэнда и его товарищей ждет смерть у столбов пыток. Мердок сулит Красному Бизону золото, и тот привязывает к столбу пыток Мабель. Виннету стыдит вождя сиу, вызывая его на честный бой. Вождь апачей побеждает Красного Бизона, и тот вынужден отпустить бледнолицых.

Чтобы избавиться от преследования бандитов, Виннету ведет друзей Долиной Змей. Вождь апачей, Шеттерхэнд и их спутники натирают копыта коней дикими травами, запах которых отпугивает змей. Несколько бандитов прощаются в Долине Змей с жизнью. Виннету приводит друзей на земли дружественных индейцев осага, где похоронен майор Кингсли. Виннету знает: золото спрятано в Долине Смерти. Отважных путников по-прежнему преследуют бандиты Мердока, а также индейцы сиу во главе с кровожадным Красным Бизоном. Обманом бандиты захватывают отряд Виннету в плен; удерживая Мабель в качестве заложницы, они отправляют безоружных Виннету и Шеттерхэнда в курящуюся зловонными парами Долину Смерти за золотом. По пятам за ними скрытно идут воины сиу. Вот оно, золото, в повозке! В этот момент воины сиу идут в атаку; от их выстрелов и зажженных стрел взрывается подземный газ… Горящая повозка с золотом проваливается в разлом в почве. Бандиты бросаются на поиски сокровища. На помощь Виннету приходят воины осага во главе с Белым Пером и воины сиу во главе с раскаявшимся Красным Бизоном. Красный Бизон гибнет в бою, а негодяя Мердока индейцы сталкивают в пропасть, в которой бушует огонь.

Военный суд восстанавливает честное имя майора Кингсли и выражает благодарность Виннету и Шеттерхэнду, которые «всегда находятся там, где идет бой с несправедливостью и где нужно помочь правде победить».

3 ВИННЕТУ: КРАСНОКОЖИЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Этот фильм держит в напряжении, словно увлекательный роман, он достоверен, как реальность, и волнует, как детектив. Это романтическая история и безжалостный вестерн. Это приключение, от которого захватывает дух. Это настоящий Карл Май. Дикий Запад еще никогда не был таким диким.

Рекламный текст к фильму «Сокровища Серебряного озера», 1962
За без малого сотню лет, минувших после смерти Карла Мая, в Германии снято полсотни фильмов по его книгам. Большинство этих картин не являются точными экранизациями, зачастую от первоисточника сохраняется только название да имена пары-тройки героев. Тому есть и профессиональное объяснение: беспорядочные, нелогичные, перегруженные второстепенными деталями сюжеты произведений Мая не подходят для «буквальной» киноинтерпретации. Сценаристы поэтому основательно переверстывают романы и повести Карла Мая, добавляя осмысленности действию и цельности характерам, пытаясь по мере сил сохранить главное достоинство его прозы — то, что в английской литературной традиции принято называть taste of adventure, «вкус к приключениям». Иногда это дает результат: экранный Олд Шеттерхэнд, по крайней мере, не только внешностью и возрастом, но и поступками и поведением отличается от Олд Шурхэнда, чего не скажешь о книжных прототипах отважных вестменов.

К освоению огромного наследия Карла Мая немецкие кинематографисты приступили в начале 20-х годов на незадолго до того основанной берлинской студии Ufa (Universum Film Aktiengesellschaft). Кинопромышленность Германии находилась тогда на подъеме. В годы Первой мировой войны Берлин искал эффективный пропагандистский ответ на усилия стран Антанты, успешно использовавших кино как средство массовой патриотической агитации. Под присмотром военных в 1917 году на огромных производственных мощностях Ufa наладили выпуск так называемых Vaterland-фильмов, которым сопутствовала самая разнообразная развлекательная продукция. Военное поражение Германии не сказалось на популярности кинематографа, напротив, в период Веймарской республики ежегодно снималось по 600 немых фильмов, прежде всего, конечно, легкого содержания. Германия вышла в чемпионы европейского кинопроизводства, опередив довоенного лидера, Францию, хотя существенно и все больше отставала от Соединенных Штатов. Эстетической берлинской киномодой 20-х годов стал экспрессионизм.

Усилия литературных наследников Карла Мая привели к тому, что кинематографисты заинтересовались и его книгами. Однако Виннету и Олд Шеттерхэнд долго не привлекали к себе внимания. В 1920 году режиссер Йозеф Штейн изготовил первые экранизации «ориентальных» романов Мая «На развалинах рая» и «Караван смерти». Через год Мари Луис Дропп предложил зрителям вольное киноизложение романа «Через пустыню» о приключениях Кара Бен Немси, под названием «Поклонники дьявола». Об этих трех лентах известно немного, их местонахождение неизвестно, вероятнее всего, они безвозвратно утеряны.

Во время пребывания у власти в Германии национал-социалистов снят только один фильм по книгам Карла Мая, «любимого писателя Гитлера»: в 1936 году Александр Хублер-Кахла осуществил новую, на сей раз звуковую, экранизацию романа «Через пустыню». Этот фильм частично снимали в Египте и Ливии. Следующую кинопопытку предприняли не скоро, совсем в иных общественно-исторических условиях: Германия уже была разделена на два государства, в ФРГ началось регулярное телевизионное вещание. В 1958 году на киноэкраны Западной Германии вышел цветной фильм «Караван рабов» с популярным еще с довоенного времени актером Виктором Штаалем в роли Кара Бен Немси. Фильм снимали сразу два режиссера, австриец Георг Маришка и испанец Рамон Торрадо. Годом позже Торрадо вместе с другим немецким коллегой, Йоханнесом Каем, поставил еще одну картину о восточных похождениях двойника Карла Мая, «Вавилонский лев».


Лекс Баркер в фильме 1953 года «Тарзан и дьяволица». Тогда актер не предполагал, что из дикаря он превратится в друга благородных дикарей.


Сделать знаменитыми киногероями персонажей книг Карла Мая оказалось нелегко еще и потому, что в конце 50-х годов немецкое кино охватил глубокий кризис. На киноэкраны выходили преимущественно детективы, музыкальные комедии и так называемые альпийские сельские мелодрамы, душещипательные сюжеты которых разворачивались в народно-немецкой обстановке. Несмотря на относительную популярность этих фильмов, публика перестала ходить в кино, немцы почувствовали вкус к другим развлечениям, в стране закрывались кинотеатры. В 1965 году в Западной Германии сняли всего 65 фильмов, вдвое меньше, чем десятилетием раньше. В феврале 1962 года группа обеспокоенных молодых киноинтеллектуалов обнародовала так называемый «Оберхаузенский манифест», в котором провозглашалась смерть «старого немецкого кино» и подчеркивалась вера авторов воззвания в то, что на его могиле родится принципиально иной национальный кинематограф. Так и случилось: имена представителей «новой немецкой волны» теперь знамениты во всем мире — Вим Вендерс, Вернер Херцог, Ханс Юрген Зиберберг, Райнер Вернер Фассбиндер.

Мастера развлекательного кино, прохладно отнесшиеся к манифесту, не теряли времени. Они тоже искали новые формы работы и новые способы получения прибыли. В начале 60-х годов продюсер Хорст Вендландт задумался о том, не стоит ли заняться производством первого немецкого вестерна, ведь отечественных фильмов о приключениях ковбоев и индейцев на американском Диком Западе германская публика еще не видывала. Понятно, что сценарную основу для таких лент искать не пришлось: Виннету и Олд Шеттерхэнд до поры до времени словно прятались в засаде, чтобы в нужный момент появиться на экране и завоевать симпатии публики. Вендландт воспользовался еще и тем, что в 1962 году исполнилось полвека со времени смерти Карла Мая, и потому возникла неограниченная правовая возможность киноадаптации его произведений.

Ставка сорокалетнего продюсера оказалась коммерчески верной. Вышедший на экраны Западной Германии в декабре 1962 года фильм «Сокровища Серебряного озера», снятый по любимому читателями одноименному роману Мая, стал самым кассовым фильмом в истории немецкого кинематографа и одним из самых прибыльных фильмов года в мировом кино. Лента открыла шестилетнюю череду из 17 немецких блокбастеров о приключениях героев Карла Мая на Диком Западе, в Мексике и на Ближнем Востоке. Большинство этих картин сопровождал невероятный по немецким, да и европейским, меркам того времени зрительский и финансовый успех.

История вестернов — приключенческих фильмов, действие которых обязательно разворачивается на Диком Западе во второй половине XIX века, — к тому времени, когда Вендландт решил привить их на немецкую почву, растянулась уже на несколько десятилетий. Первый фильм этого жанра, «Большое ограбление поезда», снял в 1903 году Эдвин Портер. Знаменитый актер Клинт Иствуд, прославившийся как раз в такого рода картинах, заметил как-то, что американцы придумали в искусстве три вещи: вестерны, блюз и джаз. Классические вестерны и впрямь чисто американское явление. Непременным их условием является рассказ об освоении переселенцами территорий «за Миссисипи»; один из эпических вестернов, вышедший на экран как раз в 1962 году, даже получил знаковое название «Как был завоеван Запад». Благородные следопыты, бесшабашные покорители прерий, лихие ковбои, вооруженные и очень опасные бандиты, невозмутимые шерифы, насаждающие закон вдали от цивилизации, легкомысленные девушки из салунов — все эти герои романтизированы и овеяны мифами в литературных и кинематографических вестернах. Джон Уэйн в «Дилижансе» и «Хондо», Гэри Купер в фильмах «Человек с Запада» и «Ровно в полдень», «Великолепная семерка» с Юлом Бриннером и Чарльзом Бронсоном, «Золото Маккены» с Грегори Пеком, «Джози Уэллс вне закона» и «Непрощенный» Клинта Иствуда — вот кратчайший перечень классики жанра.

Немецкая идея Вендландта на пару лет опередила (некоторые кинокритики считают — отчасти и предопределила) всплеск популярности «спагетти-вестернов», снимавшихся, как правило, в испанской области Альмерия и производившихся в Италии фильмов о приключениях на Диком Западе. Мэтром этого жанра слывет итальянский режиссер Серджио Леоне, снявший, в частности, очень успешные картины «За пригоршню долларов» и «Хороший, плохой, злой» с тем же Иствудом, «Однажды на Диком Западе» с тем же Бронсоном и Генри Фонда.

«Евровестерны» классикой жанра не стали. Кинокритики снисходительно прозвали немецкие фильмы про «братьев по крови» «шницель-вестернами». Но не думаю, что Вендландта это хотя бы в малейшей степени смутило: он ориентировался не на исторически достоверные и психологически выверенные кинорассказы об «обществе, в котором правит не закон, а честь», не на философские ковбойские притчи о добре и зле, а на развлекательное кино, рассчитанное по бюджету американских экшен-фильмов категории «B». Вооружившись томами Карла Мая, Вендландт пересмотрел некоторые каноны вестернов и фактически изобрел новую разновидность жанра. Он сместил ролевые позиции, сменил оптику, предложил иной ракурс проблемы. Индейцы не попадали в главные герои американских вестернов, изображались чаще всего кровожадными дикарями, а заговоривший на немецком языке вождь апачей Виннету не уступил в благородстве ни одному бледнолицему стрелку. Режиссеры «евровестернов» не стали слепо копировать заокеанские рецепты, а кое-что к ним добавили — например, набросили на сюжеты своих лучших фильмов флер романтики, который, кстати, соответствовал и природным красотам Югославии, где проходили съемки. Динарские горы, долина реки Зрманья, Плитвицкие озера не слишком-то напоминали суровую Аризону. Вендландт решил создать не героическую эпопею освоения американской целины, а легкую, полусказочную историю, в конце которой благородство гарантированно победит подлость, в которой главное — действие, а не его мотивация, в которой мужчина остается мужчиной, а подлеца от честного человека отличает выражение лица.

Продюсированием фильма «Сокровища Серебряного озера» занималась гамбургская корпорация Rialto Film Preben Philipsen. Ее хозяин, датский предприниматель Константин Пребен Филипсен, до середины 50-х годов был также совладельцем большой прокатной компании, Constantin Film. Потом, чтобы сосредоточиться на кинопроизводстве, Филипсен уступил немецкому партнеру свою долю акций, сохранив с ним хорошие деловые связи, которые затем позволили сделать Constantin Film дистрибьютором в том числе и картин о Виннету. Первым большим успешным проектом Rialto Film стал в 50-е годы цикл криминальных фильмов, поставленных по романам британского писателя Эдгара Уоллеса, книги которого в довоенной Европе пользовались огромной популярностью. Филипсен выкупил у наследников покойного уже романиста права на экранизацию в Германии всех его произведений. 32 картины по мотивам книг Уоллеса считаются самой удачной детективной сагой в истории немецкого кино.

В 1960 году главным продюсером, а затем и компаньоном владельца корпорации Rialto Film стал Хорст Отто Григорий Вендландт. Русское звучание одного из его имен не случайно. Вендландт родился в Восточной Германии в бедной семье крестьянина Григория Губанова, который отдал мальчика на воспитание бездетным родственникам своей немецкой жены. Родственники усыновили ребенка, дали ему свою фамилию — Вендландт. Под этой фамилией в конце Второй мировой войны он, двадцатилетний бухгалтер киностудии Johannisthal, был призван в Luftwaffe, а после поражения нацизма, стоя по колено в воде, рубил уголь в шахте в робе заключенного американского лагеря для военнопленных. В конце 1947 года Вендландт вышел на свободу и вернулся в киноиндустрию, где за полвека сделал блестящую карьеру.

Как продюсер или дистрибьютор он работал со многими выдающимися режиссерами, от Ингмара Бергмана и Милоша Формана до Жан-Люка Годара и Френсиса Форда Копполы. В Германии Вендландта называли «человеком с прикосновением Мидаса»: четыре десятка из сотни продюсированных его компаниями фильмов удостоены премии «Золотой экран», которая в Германии присуждалась картинам, собравшим аудиторию более чем в три миллиона кинозрителей. К моменту поступления на работу в Rialto Film, которая вскоре перевела штаб-квартиру из Гамбурга в Западный Берлин, Вендландт накопил пятилетний опыт сотрудничества с другой крупной продюсерской компанией, фирмой берлинского предпринимателя Артура Браунера Central Cinema Company.

Легенда гласит, что идею экранизации «североамериканских» романов Карла Мая Вендландту подсказал его 11-летний сын Матиас, как раз вступивший в ту важную жизненную пору, когда немецкие подростки принимаются сходить с ума от приключений Олд Шеттерхэнда и Виннету. Как выяснилось со временем, это была лишь первая из многих разумных идей мальчика — сейчас Матиас Вендландт занимает пост генерального директора Rialto Film. Снимать «Сокровища Серебряного озера» Хорст Вендландт пригласил 54-летнего австрийского режиссера Харальда Рейнля, в профессионализме которого успел убедиться во время совместной работы над экранизациями романов Уоллеса. Свой первый фильм, успешную сельскую мелодраму «Хрустальная гора», за которой последовали еще несколько картин того же жанра, Рейнль снял в 1949 году. Сотрудничество с Rialto Film позволило ему сменить режиссерское амплуа. Рейнль поставил несколько остросюжетных фильмов по романам Уоллеса, и за ним закрепилась репутация киномастера, который хорош в серийной работе. Актеры, работавшие с Рейнлем, вспоминают о нем как о жестком и требовательном профессионале, который редко прислушивался к чужому мнению и всегда четко знал, чего он хочет добиться на съемочной площадке. Вряд ли Харальда Рейнля можно отнести к числу провидцев, повлиявших на пути развития мирового кинематографа, однако кассовый успех всех пяти снятых им фильмов по романам Карла Мая и высокие оценки большинства критиков в их адрес свидетельствуют о том, что этот режиссер — высококлассный ремесленник, несомненный мастер приключенческого жанра.

Создатели киноцикла о Виннету были далеки от намерений увековечить творческое наследие Карла Мая, они в первую очередь руководствовались запросами зрителей и коммерческими соображениями. Вендландт и Рейнль имели исключительно тонкий нюх. Это подтвердил и выбор ключевых актеров, поначалу вызвавший недоумение специалистов. Кинокритики ожидали провала: на роль вождя дикарей Виннету пригласили французского красавчика Пьера Бриса, в облике которого не было ничего индейского, кроме разве что матового цвета кожи; а ведь среди кандидатур на эту партию фигурировали куда более известные актеры вроде англичанина Кристофера Ли или немца Хорста Бухольца. Главную роль немецкого искателя приключений Шеттерхэнда доверили единственному во всей съемочной группе американцу Лексу Баркеру.

Мне довелось видеть запись интервью с ныне уже покойным Хорстом Вендландтом (он скончался в восьмидесятилетием возрасте в 2002 году), в котором он рассказывал о том, как проходили поиски актеров: «Рейнль однажды привел какого-то мексиканца. Он действительно выглядел как индеец, который собирается снять с нас скальп. Я сказал: „Нет, так не пойдет, этот парень совершенно несимпатичный. Это не Виннету“. Когда кто-то упомянул имя Бриса, Пьер катался под парусом где-то в Средиземном море. Мы связались с его агентом, милой дамой, которая говорила по-немецки, и попросили Бриса приехать».

Пьер Брис приехал и оказался отличным Виннету. Через год его боготворили миллионы европейских мальчишек, самым ретивым из которых, очевидно, был осчастливленный Матиас Вендландт. Вряд ли папа мог сделать ему более роскошный подарок к Рождеству, чем премьера «Сокровищ Серебряного озера»! В образ Виннету Пьер Брис вошел на сорок лет: он сыграл вождя апачей в двух художественных фильмах и нескольких продолжительных телесериалах, последний из которых снят в начале 2000-х годов, а также в бесчисленных представлениях «Открытого театра Карла Мая» в Эльспе и Бад-Зегеберге. «Брису удалось найти золотую середину между откровенной знаковостью образа вождя апачей и человеческой теплотой „краснокожего джентльмена“», — писал после выхода первых экранизаций романов Мая восхищенный кинокритик. А сам актер о главной роли своей жизни сказал так: «Мне удалось вдохнуть в образ Виннету душу, не так ли?» Действительно, это так, хотя критики, скептически относившиеся к самой идее экранизации романов Карла Мая, называли Пьера Бриса в облике вождя апачей «длинноволосым святым с винтовкой в руках».

Благородная внешность актера была не «киношной», а подлинной, он принадлежит к древней бретонской дворянской семье. Барон Пьер Луи де Брис не случайно крепко держался в седле, демонстрировал стальную осанку и отличную военную выправку. После окончания десантного училища, девятнадцатилетним юношей, он добровольно отправился на войну в Индокитай, где получил три медали за храбрость. Но отважный офицер — вовсе не обязательно хороший актер, и с гражданской специальностью после демобилизации у Бриса не ладилось. Уроки актерского мастерства он брал в Париже у русского эмигранта Григория Хмары, когда-то сыгравшего Родиона Раскольникова в немом фильме немецкого режиссера Роберта Бейна. Выучившись, Брис попробовал свои силы в парижской театральной антрепризе, нанимался танцором и моделью, снимался в популярных в начале 50-х годов во Франции фотоновеллах. В кино он дебютировал в 1955 году в эпизоде комедийного триллера американского режиссера Джона Берри. Потом играл в основном в романтических и приключенческих итальянских лентах. Стоит упомянуть участие Бриса — в облике русского офицера Бориса — в итальянском историческом кинопроекте 1960 года «Казаки», посвященном покорению Северного Кавказа и судьбе горского вождя Шамиля. Уже «будучи Виннету», Брис получил еще несколько главных ролей, в частности дважды сыграл благородного разбойника Зорро, тоже в итальянских фильмах, потом в нашумевшей и в СССР румынско-французской копродукции «Даки» — римского военачальника Севера. Понятно, что актер с его типом внешности готовился к карьере Алена Делона. Делон как раз стал знаменитым после выхода фильма «Рокко и его братья». Но Алена Делона из Пьера Бриса не вышло. Он стал Виннету.

Так случилось, что в пару к французскому дворянину в роли вождя апачей компания Rialto Film подобрала американского аристократа в роли немецкого покорителя прерий Олд Шеттерхэнда. Один из предков Александра Гричлоу Баркера, Роджер Уильямс, возглавлял отряд колонистов, основавших в середине XVII века поселение Род-Айленд, другой, сэр Уильям Генри Гричлоу, занимал пост губернатора Барбадоса. Родители уготовили юноше Александру карьеру чиновника или политика, однако вопреки воле отца он оставил Принстонский университет, поскольку решил стать актером. До войны Гричлоу успел сыграть несколько небольших ролей в театре и заинтересовать продюсеров компании 20th Century-Fox. Поскольку родители оставили непокорного сына без финансовой помощи, молодой актер подрабатывал металлистом на заводе. В 1942 году его отправили воевать в Северную Африку, потом в Италию. С фронта майор Гричлоу вернулся с двумя ранениями. В том же 1945 году, подправив имя на звучное Лекс Баркер, он дебютировал в кино, в небольшой роли в романтическом мюзикле Льюиса Сейлера «Кукольное лицо». Блондин почти двухметрового роста, ладный, со спортивной, но не «накачанной» фигурой, с красивым, но без плакатного глянца лицом, Баркер рассчитывал на быстрый успех, но удача не спешила. «Он был слишком высоким, чтобы оставаться в массовке, и слишком малоизвестным, чтобы ему предлагали главные роли», — иронизировал нью-йоркский кинокритик.

В 1949 году наконец предложили и главную: за пять лет Баркер пять раз сыграл Тарзана в пяти фильмах по мотивам романов Эдгара Берроуза о «человеке-обезьяне». В роли Джейн у него неизменно была новая партнерша. Хотя славы Джона Вейсмюллера Баркер не достиг, критики считали, что он прекрасно подходил для этой роли. Похоже, так считал и сам Баркер, заявивший однажды, что способен перевоплощаться в Тарзана «хоть до пятидесяти лет, если позволят мускулы и фигура». Не позволил продюсер Сол Лессер. После выхода на экраны в 1953 году серии «Тарзан и дьяволица» возник конфликт: Баркер якобы требовал для своего героя более проработанных и развернутых диалогов, однако некоторые биографы предполагают, что спор вызвали финансовые разногласия. В итоге новым Тарзаном стал актер Гордон Скотт.

За первые десять лет работы в кино Баркер снялся почти в тридцати фильмах, но в звезду первой величины в США так и не превратился, играя в основном в развлекательных лентах и вестернах категории «B». Интересно, что среди ролей Баркера второй половины 50-х — Зверобой в экранизации романа Джеймса Фенимора Купера и индейский вождь Мангас Колорадас в телефильме «Барабаны войны». Причины относительных неудач Баркера в Голливуде критики видят не столько в нехватке таланта, сколько в том, что изменилась кинематографическая мода на мужские типажи. Двухметровые блондины перестали пользоваться популярностью; в первые послевоенные годы у Sexy Lexy было бы куда больше работы, но тогда он только-только начинал карьеру. Личная жизнь у Баркера не ладилась, и в пору разрыва с третьей женой (всего Баркер женился пять раз и к моменту смерти был снова помолвлен) у него начались депрессии и проблемы с алкоголем.

Продолжить карьеру сорокалетний актер решил в Европе, где легко находил себе роли в итальянских костюмированных фильмах с великолепными названиями вроде «Робин Гуд и пираты», «Сын красного корсара» и «Месть сарацина». В 1960 году Федерико Феллини дал Баркеру небольшую роль в «Сладкой жизни», но сотрудничеству с маэстро, поясняют биографы, актер обязан своей приятельнице Аните Экберг. Через год Баркер сыграл агента ФБР Джо Комо в двух фильмах о злом гении немецкого кино докторе Мабузе. Обе эти картины поставил режиссер Харальд Рейнль. Премьера фильма «Невидимые когти доктора Мабузе» состоялась в ФРГ 30 марта 1962 года. Через восемь месяцев на экранах впервые появился Олд Шеттерхэнд.

Вступив в переговоры с Хорстом Вендландтом, Баркер довольно долго колебался: опыт с Тарзаном убедил его в том, что типическая роль может быть опасна для карьеры. Однако предложение показалось актеру творчески привлекательным, к тому же гонорар за участие в каждом из фильмов Rialto Film составлял четверть миллиона немецких марок. А Баркер в очередной раз собирался жениться. За семь лет он снялся в двенадцати фильмах по сюжетам Карла Мая, в том числе в семи вместе с Пьером Брисом. Виннету и Олд Шеттерхэнд были друзьями не только на экране, они отлично ладили и за пределами съемочной площадки.

Особая заслуга в успехе фильмов о Виннету принадлежит композитору Мартину Бетчеру. Саундтрек «Сокровищ Серебряного озера» почти полгода после выхода картины в прокат возглавлял западногерманские хит-парады и стал киносимволом не только лент о приключениях вождя апачей, но и всего творчества Карла Мая. Даже позвонив в музей писателя в Радебойле или в Общество Карла Мая в Гамбурге, вы первым делом услышите в телефонной трубке знаменитую музыкальную тему «Братья по крови». Бетчер начинал в музыке как джаз-гитарист, а в 50-е годы получил известность как кинокомпозитор. В общем счете он написал музыку к десяти фильмам по книгам Карла Мая. Многие немецкие музыковеды уверены, что итальянец Эннио Морриконе, автор прославленных композиций для «спагетти-вестернов», перенял творческие идеи Бетчера. Когда сага о Виннету осталась в прошлом, Бетчер выпустил ремиксы своих самых известных саундтреков с вокалом Пьера Бриса и Лекса Баркера, ни один из которых, кстати, тогда толком еще не знал немецкого языка. «Тему Виннету», «тему бандитов», «тему братства» до сих пор в Германии, Чехии, Польше на «новый лад» перепевают рок- и поп-группы.

Харальд Рейнль нарушил бы один из принципиальных законов мирового кинопроизводства, если бы не пригласил на роль первой красавицы «евровестернов» собственную жену. С актрисой Катероз Дерр, на 30 лет моложе его, Рейнль познакомился в начале 50-х; их судьбы в кино и жизни соединились на полтора десятилетия. Под именем Карин Дор Рейнль снимал свою жену десяток раз, в том числе в детективных лентах по романам Уоллеса, в двухсерийной саге о Нибелунгах и в четырех эпизодах «индейского» цикла. В «Сокровищах Серебряного озера» Дор сыграла очаровательную белую поселенку Элен Петерсон, в «Трубке мира» — возлюбленную вождя апачей Рибанну, в фильме «Виннету и Шеттерхэнд в Долине Смерти» — дочь честного майора Кингсли Мабель. Режиссера, как и всю съемочную группу, не смущало, что Карин ничуть не похожа на индианку. Достаточно того, что она была просто очень хороша собой. Еще одна известная роль Карин Дор — шпионка Хельга Брандт в фильме бондианы «Живешь только дважды», где по ходу сюжета она пыталась убить агента 007, но в результате ее саму съели пираньи. В конце 60-х годов Дор сыграла кубинскую революционерку Хуаниту де Кордоба в триллере Альфреда Хичкока «Топаз», но вскоре ее карьера в кино пошла на спад. Много лет она играла в театре; в памяти зрителей Дор осталась как популярная актриса «народного кино» 50–60-х годов, «мисс крими».

Еще одна видная, хотя и не очень знаменитая, кинокрасавица «шницель-вестернов» — французская актриса Мари Версини, исполнившая в фильмах «Хищники из Росвелла» и «Виннету и его друг Олд Файерхэнд» роль сестры вождя Ншо-Чи. «Я была сестрой Виннету» — так называется вышедшая несколько лет назад в издательстве Karl-May-Verlag книга мемуаров Версини (мемуары Пьера Бриса, кстати, озаглавлены так: «Виннету и я. Моя настоящая жизнь»). Еще Версини довелось сыграть молодых восточных чаровниц в трех экранизациях «ориентальных» романов Карла Мая. Ее карьера в кино завершилась, когда пришло время менять амплуа.


65-летний Пьер Брис на отдыхе в Сен-Тропе. «Виннету однажды — Виннету всегда!» 1993 год.


Для знаменитой немецкой кинодивы Эльке Соммер исполнение главной женской роли Анни Дилльман в фильме «Среди „коршунов“» — похоже, не слишком значительный эпизод бурной карьеры в европейском и американском кино. В ту пору она снималась у трех-четырех известных режиссеров в год, среди ее партнеров были Боб Хоуп и Пол Ньюмэн. Знаменитой Соммер стала после выхода в 1964 году криминальной комедии «Выстрел в темноте» из цикла фильмов о похождениях инспектора Клузо (его играл Питер Селлерс). Обладательница премии Golden Globe, успешная певица и модная художница, работающая в стиле Марка Шагала, Соммер слыла одним из секс-символов мирового кино 60-х годов, наравне с Мерилин Монро и Урсулой Андресс. Ну, почти наравне. Один восхищенный кинокритик написал: «Она в любой одежде выглядит так, как будто только что вышла из ванной комнаты». Когда в 70-е годы популярность Соммер чуть пошла на спад, она заявила: «Я бы предпочла, чтобы обо мне говорили как о художнице, которая играет в кино, чем как об актрисе, которая рисует». С той поры Соммер организовала больше тридцати персональных выставок своих работ.

В картину «Сокровища Серебряного озера» ее создатели вложили немалую по меркам немецкого кино сумму в три миллиона марок. Фильм с лихвой окупился и с триумфом прошел во многих странах. В Советском Союзе он был впервые показан на Московском международном кинофестивале 1963 года и тепло встречен публикой, никогда не видывавшей такого рода приключенческих лент, а через несколько лет рекомендован к прокату. Понятно, что никакого особого проку для советской молодежи от такого «индейского» кино московские партийные вожди не видели, но и большого вреда в них не было. Вообще-то борьба за справедливость в «Сокровищах Серебряного озера» волею сценариста и режиссера приобрела еще и весьма отчетливый оттенок национального и социального братства, столь популярного в «левой» Европе 60-х годов.

Сюжет картины в самых общих чертах следует фабуле романа Карла Мая, однако меняются главные герои: вместо Олд Файерхэнда в центре повествования находится Олд Шеттерхэнд, а Виннету, которому в книге отведена эпизодическая роль, становится совокупным воплощением образов сразу двух вождей племени тонкава, Большого Медведя и Малого Медведя. В фильме активно действует скальпированный охотник Сэм Хокенс в исполнении маститого немецкого актера Ральфа Уолтера (в романе его нет); на экране также появляется чудаковатый собиратель приключений и ловец бабочек из Шотландии лорд Кастлпул (Эдди Арент). Вместе с изъясняющимся только выспренними виршами тощим вестменом Дядюшкой Аршином (югославский актер Мирко Боман) Хокенс и Кастлпул образуют комическую троицу, наличие которой в кадре лишает действие нарочитой серьезности и парирует любые претензии на достоверность сюжета. А таких претензий при желании можно предъявить сколько угодно. Дотошные зрители заметили даже, что редкой породы бабочка Papilio polymnestor parinda, за которой без малого два часа экранного времени охотится шотландский энтомолог в пробковом шлеме, водится не в Северной Америке, а на Шри-Ланке. Немудреные шутки и гэги в исполнении лорда Кастлпула и добродушного Хокенса приводили юную аудиторию фильма в восторг, так же как и красочное сражение воинов апачей и немногочисленных защитников фермы миссис Батлер с бандитами полковника Бринкли (Герберт Лом). В числе актеров, естественно, не было ни одного индейца, однако в разговорах между собой апачи Вендландта и Рейнля старательно копировали один из диалектов атабаскского языка. Международная съемочная группа работала сразу по четырем языковым версиям сценариев: немецкой, английской, французской и сербскохорватской.

В немецких вестернах были заняты еще несколько актеров, без имен которых европейское кино 60–70-х годов потеряло бы несколько ярких красок. Рядом с Виннету, всегда в образе молодых положительных белых героев, начинал кинокарьеру Теренс Хилл, будущая звезда «спагетти-вестернов». В фильме «Трубка мира» этот актер, сын итальянца и немки, сыграл лейтенанта Роберта Меррила под своим настоящим именем, Марио Гиротти. Потом он снялся еще в трех фильмах цикла. На склоне лет Хилл (он взял фамилию жены) сыграл главную роль в 95-серийном итальянском сериале «Дон Матео». В той же «Трубке мира» негодяя Дэвида Люке мастерски сыграл один из крупнейших немецких актеров XX века, демонический Клаус Кински, один из самых убедительных в своей загробности исполнителей ролей маркиза де Сада, графа Дракулы, Джека Потрошителя.

После шумного европейского успеха «Сокровищ Серебряного озера» (на экраны США фильм вышел только в конце 1965 года и прошел почти незамеченным) продюсер и режиссер решили не терять времени. Вендландт и Рейнль изготовились стрелять без перерыва, как Виннету и Олд Шеттерхэнд из своих знаменитых ружей. В декабре 1963 года вышел приквел «Сокровищ Серебряного озера», фильм «Хищники из Росвелла», возвращающий зрителя к первым главам романа Карла Мая «Виннету» и рассказывающий историю знакомства и кровного братства молодого вождя апачей и немецкого инженера-геодезиста Чарли. Осенью 1964 года состоялась премьера «Трубки мира», а осенью 1965 года — премьера фильма «Виннету: последний выстрел»[6]. Литературной основой этих картин стала трилогия Мая о Виннету, однако группа сценаристов во главе с Харальдом Петерсоном не заботилась о копировании поворотов книжного сюжета, беспокоясь лишь о том, чтобы фильмы по возможности развивали дух романов. Однако финал эпопеи Харальда Рейнля, как и эпопеи Карла Мая, вышел трагическим: Виннету суждено погибнуть и на экране, от того самого «последнего выстрела» подлеца Роллингса (характерный итальянский актер Эрик Батталья). Один мой добрый пражский приятель, теперь преуспевающий, уверенный в себе пятидесятилетний бизнесмен, так описывает свои детские впечатления: «Когда кончился фильм и я вышел из зрительного зала, я был не в состоянии даже плакать. Я ненавидел этого режиссера, имени которого, естественно, даже не запомнил. Я попросту не знал, как мне дальше быть. Без Виннету». Сценаристы «евровестернов» по мере сил уворачивались от традиционного хеппи-энда: добро, конечно, неизменно побеждало, однако всегда с издержками — ценою жизни возлюбленной Шеттерхэнда Ншо-Чи, ценою расставания вождя апачей с его возлюбленной Рибанной.

Ценою гибели благородного Виннету.

Забавно, что этот фильм, «Виннету: последний выстрел», не шел в советском прокате. Вероятно, он не был закуплен по идеологическим соображениям: не стоило вождю апачей так откровенно увлекаться богоискательством, ведь даже перед смертью он слышит звон церковных колоколов. Так что мы и понятия тогда не имели, что Виннету погиб. Волей цензоров октябрята и пионеры Страны Советов убереглись от мощной психологической травмы. Конечно, завершающую часть трилогии, как и остальные фильмы цикла, сейчас почти в любом городе России можно приобрести на DVD или видеокассетах. Но я, например, впервые посмотрел «Виннету: последний выстрел», только начав работу над этой книгой. В сорок лет смириться с потерей друга оказалось несколько легче, чем в десять, тем более что я уже знал: кинематографический Виннету вскоре воскреснет.

Кинокритики считают, что Харальду Рейнлю в четырех эпизодах цикла (эти ленты практически единодушно признаются лучшими среди всех фильмов о Виннету) удалось удержать высокий для кинопродукции такого класса и жанра уровень. «Сокровищам Серебряного озера» и трилогии с порядковыми цифрами после имени вождя апачей сопутствовал успех у прессы и зрителей. Лекс Баркер и Пьер Брис превратились в самых популярных в Германии иностранцев. Вот кадры кинохроники середины 60-х годов: премьера «Трубки мира» в Гамбурге. Тысячи поклонников пытаются прорваться к кинотеатру, у входа с тонкими улыбками стоят облаченные в элегантные костюмы «братья по крови». Подкатывает черный Cadillac, из чрева которого под рев толпы выскакивают воины апачей в боевой раскраске…

Коммерческий успех Rialto Film не давал покоя конкурентам. В апреле 1964 года, то есть примерно «посередине» между первой и второй частями трилогии о Виннету, на экраны вышел фильм «Виннету — вождь апачей»[7], над которым работала совсем другая кинокоманда. Берлинский кинопродюсер Артур Браунер, владелец компании CCC-Filmkunst, той самой, в которой в середине 50-х годов работал Хорст Вендландт, нашел юридическую возможность включиться в борьбу за прибыли «евровестернов». У Rialto Film не было эксклюзивных прав на съемки фильмов о Виннету и эксклюзивных договоров с актерами. Опытный профессионал Браунер воспользовался этими обстоятельствами и попросту перекупил исполнителей главных ролей, отказавшись от идеи использования романов Карла Мая в качестве литературной основы фильма. Ладислас Фодор написал для картины «Виннету — вождь апачей» оригинальный сценарий. Партнерами CCC-Filmkunst стали кинематографисты из Италии и Франции, а съемки при помощи белградской компании Avala Film (а не сотрудничавшей с Rialto Film загребской Jadran Film) проходили не в Хорватии, а в Черногории.

В качестве режиссера Браунер пригласил голливудского ветерана, аргентинца Уго Фрегонезе, имевшего опыт съемок «настоящих» вестернов. Фрегонезе и снял вестерн по американским рецептам, как тут же заметили критики, лишив картину сказочного очарования, которым сильны работы Рейнля. Несмотря на это, фильм принес кассовый успех и получил, как и другие ленты о Виннету, полагающийся в Германии за взятие рубежа в три миллиона зрителей «Золотой экран». Главной гарантией успеха было появление на экране неразлучной пары — Лекса Баркера и Пьера Бриса, однако у Браунера нашлись и другие козыри: он продюсировал самый высокобюджетный фильм из всей неполной дюжины картин о Виннету. В масштабной сцене штурма апачами деревянного форта, который защищал отряд американских солдат под командованием подлого капитана Брэдли, приняли участие несколько сотен актеров и статистов. Эту ключевую батальную сцену Фрегонезе снял мастеровито, динамично и бескровно: каскадеры ловко валятся с коней, индейцев косит шрапнель, однако ни вывороченных внутренностей, ни предсмертных корч в лужах крови не заметно. Впрочем, этим-то «Виннету — вождь апачей» не отличается от других эпизодов киноэпопеи. Фильм не подпадает ни под какие возрастные ограничения, несмотря даже на то, что режиссер смело включил в действие эротическую сцену: обнаженная метиска Палома в исполнении немецкой красотки Далии Лави купается в горном потоке, вызывая желание притаившегося в кустах американского армейского разведчика. Однако камера оператора более чем целомудренна, безобразник очень быстро расплачивается за свое любострастие, а сценарист вскоре еще и демонстрирует завидную моральную устойчивость главных героев фильма. Легкомысленная хозяйка салуна Розмари, вздыхающая о мужественном Шеттерхэнде, так рекомендует его случайной собеседнице: «Он живет одной только любовью, только одной мечтой — сделать всех людей равными».

Этот фильм демонстрировался в советском прокате.

Проект «Карл Май на киноэкране» раздвоился; Rialto Film и CCC-Filmkunst со спринтерской скоростью снимали новые фильмы о приключениях знаменитых героев. Артур Браунер, продливший контракт с Лексом Баркером и Ральфом Уолтером, в 1964–65 годах спродюсировал три фильма «ориентальной» серии, где в кадре вместо Олд Шеттерхэнда и Сэма Хокенса появились Кара Бен Немси со своим спутником Халефом Омаром. Конечно, это уже не «евровестерны»: фильмы «Выстрел» (снимался в Югославии), «Дикий Курдистан» и «В царстве серебряного льва» (снимались в Испании) больше похожи на легкие комедии. В том же 1965 году CCC-Filmkunst выпустила в свет «мексиканскую дилогию» с Лексом Баркером в роли доктора Карла Стернау — по одноименным романам Карла Мая «Сокровища ацтеков» и «Пирамида бога Солнца». Все эти картины, снимавшиеся второпях, за несколько недель, не отличались высокими художественными достоинствами и имели весьма умеренный успех у зрителей. Кроме того, неугомонный Браунер умудрился в то же время организовать съемки еще одного фильма, вестерна «Местечко под названием Слава». В этой картине Лекс Баркер и Пьер Брис сыграли двух ковбоев, которые приехали в незнакомый город для участия в заранее обговоренной дуэли, но, не подозревая, что им предстоит сразиться друг с другом, стали друзьями. Режиссеру Шелдону Рейнолдсу удалось снять неплохой психологический вестерн, сейчас уже забытый.

Компания Rialto Film нанесла ответный удар: поскольку зрительский интерес к личности Виннету оставался высоким, медлить с очередным появлением вождя киноапачей на экранах было нельзя. Тем более что конкуренты ударными темпами снимали, как сказал бы герой Олега Басилашвили из «Рабы любви», свою «восточную дребедень». Вендландт решил в срочном порядке найти Виннету нового бледнолицего друга. Пока Лекс Баркер на деньги CCC-Filmkunst «путешествовал» по Османской империи и Мексике в образах Кара Бен Немси и Карла Стернау, Rialto Film произвел цикл из трех фильмов о приключениях Виннету и охотника Олд Шурхэнда: «Среди „коршунов“», «Нефтяной Принц», «Верная Рука — друг индейцев»[8]. Две из этих трех картин снял режиссер Альфред Форер, он же работал над более поздним фильмом «Виннету и его друг Олд Файерхэнд».

Форер слыл опытным киномастером из «золотого списка» Хорста Вендландта. В молодости он пробовал силы в театре, несколько лет работал на радио. В 60-е годы — по приглашению Rialto Film — снял пяток картин по романам Эдгара Уоллеса, а в общей сложности экранизировал 14 британских детективов. С творчеством этого режиссера, во время войны потерявшего в боях на Восточном фронте правую руку, познакомились и в Советском Союзе. В 1972 году Форер привез на Московский международный кинофестиваль фильм «Дождь смывает все следы», вольную адаптацию пушкинской «Метели». Через три года режиссер показал на том же киносмотре другую свою работу, психологический детектив по роману австрийского писателя Йоханнеса Марио Зиммеля «Ответ знает только ветер» (кстати, с участием уже разведенной с Райнлем Карин Дор). Форер охотно принимал в производство книги Зиммеля, все как на подбор со звучными названиями и упругими сюжетами: «Из чего созданы сны», «Любовь — это только слово». На склоне лет Форер в основном снимал телесериалы, в частности, поставил почти 30 эпизодов знаменитой во многих странах Европы саги о мюнхенском обер-инспекторе, знатоке психологии преступников Стефане Деррике, всего насчитывающей около 300 частей.

Мастеровитые режиссеры у Хорста Вендландта всегда были под рукой. Заменить пусть и заметных персонажей второго плана вроде Сэма Хокенса оказалось не таким трудным делом. В трех фильмах о Верной Руке его главным белым спутником стал придурковатый охотник Олд Уэббл (Пэдди Фокс); в романах Карла Мая, кстати, этот персонаж выписан негодяем. В белокурых красавицах немецкий киномир недостатка никогда не испытывал. Сложнее обстояло с выбором актера на роль покорителя Дикого Запада, нового кумира публики, рыцаря прерии без страха и упрека номер два. Лекс Баркер задал «индейскому» киноэпосу довольно высокий стандарт, которому создатели новой серии фильмов из Rialto Film, если они хотели коммерческого и творческого успеха, обязаны были соответствовать. Требовалась международная звезда, сложившийся мастер, причем с иной, чем у Баркера, актерской манерой. Выбор пал на Стюарта Грэнджера, англичанина с американским паспортом, хорошо умевшего создавать образы романтических мужественных героев.


Стюарт Грэнджер добавил образу белого охотника иронии. «Верная Рука — друг индейцев» действовал не столько силой, сколько хитростью. Фото 1955 года.


В Британии Грэнджер (настоящее его имя — Джеймс Лабланш Стюарт, псевдоним придуман, чтобы избежать путаницы с американским актером Джеймсом Стюартом) был знаменитым уже лет тридцать. Успешным стал первый же, еще довоенный, фильм с его участием, мелодрама «Человек в черном». После войны Грэнджер снимался в приключенческих фильмах в Голливуде. К своим 52 годам Стюарт Грэнджер, выросший в Лондоне в семье потомственных актеров, не считался в Америке мегазвездой, но его послужной список, пожалуй, выглядел посолиднее, чем у Лекса Баркера. Грэнджера приглашали сниматься в исторические эпопеи «Цезарь и Клеопатра», «Скарамуш», «Копи царя Соломона», а в конце карьеры он сыграл Шерлока Холмса в «Собаке Баскервилей». Как и Баркера, Грэнджера преследовала слава любимца и любителя женщин: у него было четверо детей и три жены, с последней из которых он развелся в 1969 году.

Некоторые задачи, поставленные режиссерами и продюсерами Rialto Film, Грэнджер успешно решил. В эпопее о Виннету появился принципиально иной положительный герой. Грэнджер добавил образу белого охотника долю иронии, которой был лишен мертвенно-серьезный персонаж Лекса Баркера, это избавило фильмы о приключениях Олд Шурхэнда выспренности, а заодно послужило дополнительным оправданием полусказочным сценариям. Верная Рука не обладал физической мощью Олд Шеттерхэнда, действовал не столько силой, сколько хитростью, хотя и поразил нескольких врагов наповал ударом кулака. Главная кинодоблесть благородно поседевшего Шурхэнда — Грэнджера — меткость его ружья и быстрота его ума. Американец Баркер играл сдержанного в чувствах немца, а англичанин Грэнджер создал образ стопроцентного американца, слегка простоватого рубахи-парня, который в любых переделках выглядит как беспечный богатый турист, отправившийся на сафари.

Грэнджер — квалифицированный актер, однако фильмы с его участием критики и зрители не сочли столь же удачными, как картины, в которых занят Лекс Баркер. По общему мнению, причина — в неоправданных претензиях Стюарта Грэнджера на лидерство в отношениях с главным партнером по съемкам, которые выражались не только в том, что его имя (как, впрочем, и имя Лекса Баркера) указывалось в титрах первым, прежде имени Пьера Бриса. Олд Шеттерхэнд и Виннету и в книгах Мая, и в фильмах и выглядели, и действовали как братья, во всем равные друг другу, причем предпочтительнее в этой паре смотрелся, пожалуй, все-таки вождь апачей. Шеттерхэнд был хотя и замечательным, но все же земным человеком, а Виннету, отличавшийся прямо-таки неописуемым благородством, не случайно перед смертью слышал звон божественных колоколов.

Грэнджер видел свою роль в кино и в американских прериях по-другому: Шурхэнд заставил Виннету отнестись к себе с уважением почтительного племянника, идти даже в старшие братья сдержанному и немногословному индейскому вождю он явно не собирался. Оттого, может быть, их встречи на экране выглядели случайными, в их диалогах и поступках не ощущалось взаимного душевного притяжения, очевидно присутствовавшего между Олд Шеттерхэндом и Виннету. В конце каждой из трех киноисторий, в которых участвовал Олд Шурхэнд, он расставался с Виннету, а не следовал вместе с вождем апачей навстречу новым приключениям, как это неизменно делал Олд Шеттерхэнд.

Фильмы о Верной Руке снимали «в обратном порядке», по хронологии событий и романов Карла Мая первым идет фильм «Верная Рука — друг индейцев», действие которого происходит в 1860 году. В оригинальной немецкой версии картина получила название Old Surehand-1. Teil, поскольку Вендландт, понимавший, что славу Виннету обеспечила в том числе оформленная серийность его приключений, собирался произвести еще одну трилогию. Однако не вышло. По одной из версий, продолжить сагу помешали напряженные отношения Грэнджера с другими членами съемочной группы. Английский актер, отличавшийся непростым характером, требовал изменить сценарий, с тем чтобы его герой был еще более заметен на фоне Виннету. Грэнджеру не удалось добиться слаженной работы с Пьером Брисом (если только он был в такой работе заинтересован), вне съемочной площадки отношения у актеров тоже не сложились. Мемуары о съемках фильмов о Виннету изобилуют не слишком лестными отзывами о Грэнджере: с техническим персоналом он якобы вел себя как капризный барин, однажды даже швырнул в официанта ресторана куском курицы. Грэнджеру отомстили: когда актер после съемок отправился в Швейцарию, гостиничная прислуга запихала ему в чемодан большой груз стальных столовых приборов.

Однако главная причина, по которой слава западногерманской «индейской» эпопеи постепенно проходила, все же не в дурном нраве нового исполнителя главной роли. Сразу две команды одновременно снимали фильмы по романам Карла Мая. Каждая из них заручилась славой знаменитого писателя, а двух ключевых актеров, Пьера Бриса и Лекса Баркера, терзали на части. И CCC-Filmkunst, и Rialto Film снимали наспех, торопясь извлечь коммерческий успех.

Однако и Хорст Вендландт, и Артур Браунер привыкли доить коров досуха. Как только истек договор Лекса Баркера с CCC-Filmkunst, компания Rialto Film запустила в производство новую картину. Фильм «Виннету и полукровка Апаначи» критики оценили как неудачу. История о том, как Виннету и Олд Шеттерхэнд спасли от опасности красавицу Апаначи, дочь белого охотника Мэка и скво из племени апачей, первой из всей «североамериканской» серии кинолент не принесла прокатной прибыли. Для верности Вендландт предпринял еще одну попытку. В картине «Виннету и его друг Олд Файерхэнд», вышедшей на экраны в декабре 1966 года, не было ни Баркера-Шеттерхэнда, ни Шурхэнда-Грэнджера. Нового товарища Виннету, Олд Файерхэнда, сыграл 56-летний Род Кэмерон. Портфолио этого высоченного канадца свидетельствовало о творческой биографии актера первой величины. Кэмерон, исполнитель десятков ролей в американских вестернах 30–50-х годов, по совокупности заслуг удостоился «своей» звезды на голливудской Аллее Славы. В кинематографическом мире его имя прогремело еще и после того, как Кэмерон развелся с женой, чтобы вступить в брак с ее матерью. Ошарашенный этим поступком, режиссер Уильям Уитни назвал Рода Кэмерона «самым отважным человеком на свете».

Однако лучшие годы и смелые поступки остались позади, иначе Кэмерон, наверное, не отправился бы за океан спасать выдыхающийся немецкий кинопроект. Ни появление Кэмерона на экране рядом с Пьером Брисом, ни умения режиссера Альфреда Форера не стали панацеей. Олд Файерхэнд оказался слишком old, а интерес публики к новой экранизации романа Карла Мая — слишком слабым. После кассовой неудачи Хорст Вендландт решил проявить благоразумие и занялся другими проектами.

Однако Виннету не покинул киноэкрана, ведь вождь апачей привык сражаться до конца. Еще через год CCC-Filmkunst решила гальванизировать «индейскую» эпопею. В новую команду для съемок фильма «Виннету и Олд Шеттерхэнд в Долине смерти» собрали самых ярких звезд сериала — режиссера Харальда Рейнля, композитора Мартина Бетчера, Лекса Баркера и Пьера Бриса, центрального злодея сыграл обаятельный Рик Батталья, в кадре вновь появился Сэм Хокенс (Ральф Уолтер), в облике главной красавицы привычно предстала Карин Дор. В сценарии нашлись странички и для собирателя бабочек и приключений лорда Кастлпула в исполнении Эдди Аренда. Фильм получился неплохим и принес неплохие прибыли, однако выяснилось, что времена успеха «евровестернов» минули; старые проверенные рецепты не срабатывали. «На фоне триумфа „спагетти-вестернов“ „сказочный“ фильм Рейнля выглядел анахронизмом, — писал разочарованный критик. — Стало очевидным: создатели сериала столкнулись с неразрешимыми проблемами аутентичности своих фильмов».

Число экранизаций романов Карла Мая в Западной Германии, фильмов, принесших международную славу Пьеру Брису и Лексу Баркеру и сделавших бессмертными Виннету и Олд Шеттерхэнда, составило 16 единиц[9]. Вот порядок выхода всех этих картин на экраны (после фамилии режиссера указана немецкая компания-производитель; фильмы по «ориентальным» и «мексиканским» романам Мая обозначены мелким шрифтом). Права на прокат экранизаций «североамериканских» романов Карла Мая принадлежат компании Constantin Film, которая без устали переиздает на видеокассетах и DVD собрания фильмов о приключениях Виннету и трех его друзей — белых охотников.

Декабрь 1962 года — «Сокровища Серебряного озера» (Der Schatz im Silbersee), режиссер Харальд Рейнль, Rialto Film.

Ноябрь 1963 года — «Хищники из Росвелла» (Winnetou-1. Teil), режиссер Харальд Рейнль, Rialto Film.

Апрель 1964 года — «Виннету — вождь апачей» (Old Shatterhand), режиссер Уго Фрегонезе, CCC-Filmkunst.

Август 1964 года — «Выстрел» (Der Schut), режиссер Роберт Сиодмак, CCC-Filmkunst.

Сентябрь 1964 года — «Трубка мира» (Winnetou-2. Teil), режиссер Харальд Рейнль, Rialto Film.

Декабрь 1964 года — «Среди „коршунов“» (Unter Geiern), режиссер Альфред Форер, Rialto Film.

Март 1965 года — «Сокровища ацтеков» (Der Schatz der Azteken), режиссер Роберт Сиодмак, CCC-Filmkunst.

Апрель 1965 года — «Пирамида бога Солнца» (Die Pyramide des Sonnengottes), режиссер Роберт Сиодмак, CCC-Filmkunst.

Август 1965 года — «Нефтяной Принц» (Der Ölprinz), режиссер Харальд Филипп, Rialto Film.

Сентябрь 1965 года — «Дикий Курдистан» (Durchs wilde Kurdistan), режиссер Франц Йозеф Готтлиб, CCC-Filmkunst.

Октябрь 1965 года — «Виннету: последний выстрел» (Winnetou-3. Teil), режиссер Харальд Рейнль, Rialto Film.

Декабрь 1965 года — «Верная Рука — друг индейцев» (Old Surehand-1. Teil), режиссер Альфред Форер, Rialto Film.

Декабрь 1965 года — «В царстве серебряного льва» (Im Reiche des silbernen Löwen), режиссер Франц Йозеф Готтлиб, CCC-Filmkunst.

Август 1966 года — «Виннету и полукровка Апаначи» (Winnetou und das Halbblut Apanatschi), режиссер Харальд Филипп, Rialto Film.

Декабрь 1966 года — «Виннету и его друг Олд Файерхэнд» (Winnetou und sein Freund Old Firehand), режиссер Альфред Форер, Rialto Film.

Декабрь 1968 года — «Виннету и Шеттерхэнд в Долине Смерти» (Winnetou und Shatterhand im Tal der Toten), режиссер Харальд Рейнль, CCC-Filmkunst.

Характерно, что практически для всех ключевых участников «североамериканской эпопеи» работа в ней оказалась последним профессиональным пиком. Вместе с серией о Виннету клонится к закату карьера режиссера Харальда Рейнля, хотя с перерывами он продолжал работать до конца 70-х годов. Интерес к детективному жанру а-ля Эдгар Уоллес в Германии угасал, а по-другому старый мастер снимать не умел. Появилось новое поколение талантливых режиссеров, и их натиск мэтру не удалось выдержать. Жизнь 78-летнего Рейнля закончилась трагически: в 1986 году его до смерти забила третья жена-алкоголичка.

После окончания работы в экранизациях романов Карла Мая популярность стала уходить и от Лекса Баркера. Актер снова вернулся в Америку, надеясь на успешное продолжение карьеры в Голливуде, но ему удалось получить только несколько ролей в телесериалах. В 1973 году Баркер внезапно умер, прямо на улице в центре Нью-Йорка, от сердечного приступа. Ему было 54 года. «Надежда на счастливое возвращение в американское кино растворилась в безликости нью-йоркских улиц», — написал биограф актера, самыми запоминающимися экранными героями которого остались Тарзан и Олд Шеттерхэнд.

Отметивший в 2004 году 75-летний юбилей Пьер Брис здравствует, великолепно выглядит и по-прежнему играет в кино. «Однажды Виннету — Виннету всегда» — это сказано не зря. В фильмографии Бриса более 60 картин, примерно в трети из них он перевоплощался в одного и того же персонажа. 70-е годы Брис, навсегда осевший в Германии, провел в тщетных попытках вернуть былую громкую славу образу вождя апачей, однако новых сколько-нибудь масштабных проектов ему реализовать не удалось. В 1980 году на экраны вышел телесериал «Мой друг Виннету» (14 эпизодов) — конечно, с Пьером Брисом. Роль Виннету в самом крупном в Германии спектакле по романам Карла Мая под открытым небом в Бад-Зегеберге, конечно, много лет исполнял Пьер Брис. Однако телесериалы о новых и новых возвращениях Виннету, последний из которых снят в 2002 году, бурного восторга зрителей уже не вызвали: даже бессмертный вождь не знает секрета вечной молодости. Зато Пьер Брис получил довольно широкую популярность как исполнитель романтических песен. Уроки, которые когда-то давал молодому актеру Мартин Бетчер, не прошли даром. Весной и летом 2007 года Пьер Брис в составе сборной команды музыкантов, в числе которых был, например, и Карел Готт, совершил турне по 50 городам Германии и Австрии.

Понятно, что в игровом кино с Виннету — Пьером Брисом не под силу тягаться ни одному актеру. Однако конкуренцию ему неожиданно составил мультипликационный герой. В 2002 году режиссер Герт Людевиг снял 26 тридцатиминутных анимационных эпизодов по первой части трилогии Карла Мая о вожде апачей — WinneToons. Успех превзошел все ожидания. Вдохновленный, он продолжал работать над сериалом, каким-то образом соединив в сценарии романы Карла Мая и историческую сагу «Банды Нью-Йорка». Наверное, и такая экранизация может быть успешной. Но тот зритель, чье сердце когда-то замирало от блаженства и восторга при появлении благородного вождя апачей и его белого «брата по крови», знает: это совсем другое кино. Без Пьера Бриса и Лекса Баркера Дикому Западу уже никогда не стать таким диким.

Фильмы о Виннету и Олд Шурхэнде с Пьером Брисом и Стюартом Грэнджером

«СРЕДИ „КОРШУНОВ“» [10]
UNTER GEIERN, RIALTO FILM PREBEN PHILIPSEN — BERLIN, S.N.C. — PARIS, ATLANTIS — ROME, JADRAN FILM — ZAGREB, В ПРОКАТЕ С ДЕКАБРЯ 1964 ГОДА.
РЕЖИССЕР АЛЬФРЕД ФОРЕР, СЦЕНАРИЙ ЭБЕРХАРДА КЕЙНДОРФФА И ЙОХАНА СИБЕЛИУСА ПО МОТИВАМ РОМАНОВ КАРЛА МАЯ «СРЕДИ „СТЕРВЯТНИКОВ“», «СЫН ОХОТНИКА НА МЕДВЕДЕЙ» И «ДУХ ЛЬЯНО-ЭСТАКАДО». В РОЛЯХ: СТЮАРТ ГРЭНДЖЕР, ПЬЕР БРИС, ЭЛЬКЕ СОММЕР (АННИ ДИЛЛЬМАН), УОЛТЕР БАРНС (ОТЕЦ БАУМАНА), ПЭДДИ ФОКС (ОЛД УЭББЛ), ГЕТЦ ГЕОРГЕ (МАРТИН БАУМАН), ЗИГХАРДТ РУПП (ДЖОРДЖ ПРЕСТОН), МАРИО ГИРОТТИ (БЭКЕР), ГОЙКО МИТИЧ (ВОКАДЕ).

Отец и сын Бауманы отправляются охотиться на медведей в сопровождении Виннету. По возвращении Бауманы находят свою ферму сожженной, а родственников — убитыми. Ослепленный горем отец винит в преступлении индейцев из племени шошонов и ссорится с Виннету. Вождь апачей клянется найти убийц. В прерии он встречает Олд Шурхэнда и белокурую Анни Дилльман, которая в сопровождении смешного охотника Олд Уэббла следует к отцу в Аризону с набитым золотыми монетами поясом. Они становятся свидетелями убийства белыми бандитами вождя племени шошонов, о котором Виннету скорбит вместе с сыном покойного, Вокаде. Вокаде намеревается отомстить бледнолицым, но Виннету и ему клянется найти убийц. Убийцы, негодяи из банды «коршунов» (в романах Карла Мая — «стервятников») во главе с Джорджем Престоном и переодетым в священника злодеем по кличке Вороватая Лисица, похищают Анни и пытаются отобрать у нее золото. Однако отважная девушка способна постоять за себя. Ей на выручку направляется Мартин Бауман, который под видом конокрада внедряется в банду. Бандиты его разоблачают, и только помощь Виннету спасает его и Анни от смерти.

Бауман-отец тем временем попадает в плен к шошонам, и Олд Шурхэнду и Виннету не удается убедить Вокаде в том, что вождя индейцев убил не старый охотник. Чтобы доказать свою честность, Шурхэнд позволяет подвергнуть себя суровому испытанию: три лучших воина шошонов стреляют в него из луков. Первую стрелу Шурхэнд ломает в воздухе выстрелом, от второй уворачивается, лук третьего стрелка расщепляет пулей. Шошоны отправляются в Долину Смерти хоронить погибшего вождя. Один из их отрядов уничтожают бандиты, и Вокаде начинает понимать, что Виннету прав: убийцу его отца следует искать среди «коршунов». Люди Престона тем временем под видом золотоискателей присоединяются к следующему в Аризону каравану поселенцев. Мартин Бауман и Олд Шурхэнд предостерегают их от опасности. «Коршуны» нападают на караван, переселенцы отважно защищаются, однако силы неравны. Только появление Виннету во главе отряда шошонов спасает Шурхэнда и его друзей. Бандиты жестоко наказаны. Мартин и Анни находят свое счастье. Старый Бауман проникается чувством благодарности к Виннету. Олд Шурхэнд уводит караван в Аризону.

«НЕФТЯНОЙ ПРИНЦ» [11]
DER ÖLPRINZ, RIALTO FILM PREBEN PHILIPSEN — BERLIN, JADRAN FILM — ZAGREB, В ПРОКАТЕ С АВГУСТА 1965 ГОДА.
РЕЖИССЕР ХАРАЛЬД ФИЛИПП, СЦЕНАРИЙ ФРЕДА ДЕНГЕРА И ХАРАЛЬДА ФИЛИППА ПО МОТИВАМ ОДНОИМЕННОГО РОМАНА КАРЛА МАЯ. В РОЛЯХ: СТЮАРТ ГРЭНДЖЕР, ПЬЕР БРИС, ХАРАЛЬД ЛЕЙПНИЦ (НЕФТЯНОЙ ПРИНЦ), МАША МЕРИ (ЛИЗЗИ БЕРГМАН), ПЭДДИ ФОКС (ОЛД УЭББЛ), МАРИО ГИРОТТИ (РИЧАРД ФОРСАЙТ), СЛОБОДАН ДИМИТРИЕВИЧ (НАЙФ).

Олд Шурхэнд, Виннету и Олд Уэббл преследуют убийцу их знакомого Билла Форнера. Преступник — Найф, немой подручный Нефтяного Принца, бесчестного предпринимателя, подкупом и пулей сгоняющего индейцев с их земель ради добычи нефти и спекуляции. Шурхэнд и Виннету получают у вождей племени юта и навахо позволение для поселенцев поселиться на землях индейцев, гарантируя честность новых обитателей Аризоны. На караван нападают люди Нефтяного Принца, но их атака отбита: шпион Нефтяного Принца, карточный шулер Ричард Форсайт, влюбленный в Лиззи Бергман, раскаивается и сообщает поселенцам о планах бандитов. Однако Нефтяной Принц подстраивает ссору между индейцами и поселенцами; Найф убивает сына вождя навахо Мокаши. За жизнь сына вождь обещает взять 50 жизней бледнолицых. Олд Шурхэнд клянется старому вождю найти убийцу его сына. Вестмену удается взять Нефтяного Принца и Найфа в плен. Немой бандит вновь бежит, однако Шурхэнд точнее и быстрее. Переселенцы тем временем с тревогой ждут нападения индейцев. Расправу краснокожих над бледнолицыми Шурхэнд предотвращает в самый последний момент: он привозит Мокаши труп Найфа и связанного Нефтяного Принца. Вождь навахо сменяет гнев на милость: Нефтяной Принц получает по заслугам, а поселенцы остаются на новых территориях.

«ВЕРНАЯ РУКА — ДРУГ ИНДЕЙЦЕВ»
OLD SUREHAND-1. TEIL, RIALTO FILM PREBEN PHILIPSEN — BERLIN, JADRAN-FILM ZAGREB, В ПРОКАТЕ С ДЕКАБРЯ 1965 ГОДА.
РЕЖИССЕР АЛЬФРЕД ФОРЕР, СЦЕНАРИЙ ФРЕДА ДЕНГЕРА ПО МОТИВАМ РОМАНОВ КАРЛА МАЯ. В РОЛЯХ: СТЮАРТ ГРЭНДЖЕР, ПЬЕР БРИС, ЛАРРИ ПЕНЕЛЛ (ДЖЕК О’НИЛ), ЛЕТИЦИЯ РОМАН (ЮДИФЬ), ПЭДДИ ФОКС (ОЛД УЭББЛ), МАРИО ГИРОТТИ (ТОБИ), БАТА ЖИВОИНОВИЧ (ДЖИМ ПОТТЕР).

Аризона. 1860 год. Банда белых негодяев по приказу Генерала (бывший лейтенант армии конфедератов Джек О’Нил) грабит поезд компании Union Pacific; пассажиров запирают в вагоне с прикрепленной к нему динамитной шашкой. Точный выстрел Олд Шурхэнда, перебивающий бикфордов шнур, спасает пленников от смерти. Бандиты провоцируют столкновение белых поселенцев с команчами и убивают сына фермера Боба Макхару; безутешный отец считает преступниками индейцев. Вместе с простоватым золотоискателем Беном О’Брайаном Шурхэнд приезжает в Мейсон-Сити, где в разгаре праздник по случаю десятилетия города. Вестмен уже несколько лет безуспешно ищет на Диком Западе убийц своего брата Пола. В городе появляется Ty-Ван, сын вождя команчей Маки-Моте, чтобы попытаться договориться о мире, однако индейца убивает неизвестный стрелок. Команчи клянутся отомстить. Генерал, наживающийся на продаже оружия индейцам, всячески разжигает вражду между белыми и краснокожими.

В Шурхэнда влюбляется белокурая племянница Бена О’Брайана Юдифь; в нее, в свою очередь, влюблен помощник судьи Тоби, «который даже не умеет стрелять». Бандиты убивают Бена О’Брайана и похищают план принадлежащего ему золотоносного участка. Шурхэнд разыскивает в горах Аризоны своего старого приятеля Олд Уэббла, который высказывает предположение, что в смерти брата вестмена виновен Генерал. Шурхэнд с опасностью для жизни встречается с Маки-Моте, в плен к которому попали Юдифь и Тоби, освобождает их и дает индейцам клятву найти убийцу сына вождя. Виннету сообщает: Генерал находится на старой почтовой станции, однако Шурхэнда там ждет засада. Тоби тем временем попадает в плен к Генералу, который в карстовой пещере подвергает отважного молодого человека мучительной пытке. Связанный Тоби наблюдает за тем, как пламя свечи пережигает канат, удерживающий над головой пленника громадный сталагмит. Виннету появляется в последний момент.

Шурхэнд узнает, что убийца Ту-Вана — Генерал. Вестмен пытается предотвратить столкновение между солдатами генерала Брауна и команчами, однако Маки-Моте не верит в добрые намерения охотника. Тут выясняется, что Генерал продал индейцам холостые патроны, в расчете на то, что команчей перестреляют солдаты. Однако Виннету и Шурхэнд оказываются хитрее: они инсценируют бой между армией и индейцами, полагая, что бандиты явятся за поживой на поле боя. Так и происходит. Зло наказано, а Шурхэнд расправляется с убийцей своего брата и молодого вождя Ty-Вана Генералом. План золотоносного участка достается Тоби и его невесте Юдифи.

4 ЗАВОЕВАНИЕ ПРЕРИИ: БЛЕДНОЛИЦЫЕ ПРОТИВ КРАСНОКОЖИХ

О, Великий Дух, чей голос звучит в шуме ветра, чье дыхание дает жизнь миру, услышь меня! Я — один из многих Твоих детей, я мал и слаб, мне нужна Твоя сила. Даруй мне мудрость усвоить уроки, которые Ты скрыл в каждом камне и каждом листке. Даруй мне силу не считать себя лучше моих братьев, но бороться с главным моим недругом — самим собой. Даруй мне готовность предстать перед Тобой, когда жизнь моя потемнеет подобно небу после заката, дай духу моему силу прийти к Тебе без стыда.

Индейская молитва
Легенда о «братьях по крови», бледнолицем охотнике и краснокожем вожде, имеет под собой реальную основу, хотя грубой жизни и не хватает безудержного благородства романов Карла Мая. В первой половине 1860-х годов, в разгар Гражданской войны в Соединенных Штатах, на юго-западные американские территории, в Аризону, прибыл некто Томас Джефферсон Джеффордс. Бывший владелец небольшого судна с Великих озер, он устроился работать в местную почтовую компанию; о его прежней профессии напоминала кличка «капитан». Тридцатилетний рыжеволосый Джеффордс, судя по воспоминаниям его товарищей, вовсе не был ангелом во плоти: он прикладывался к бутылке, приторговывал в обход закона оружием и алкоголем, занимался перепродажей добытого (а иногда и краденого) индейцами на мексиканских территориях золота. Однако храбрости этому парню занимать не приходилось: однажды Джеффордс в одиночку явился на стоянку апачей, чтобы убедить индейцев прекратить нападения на курьеров, перевозивших почту от одного поселения бледнолицых к другому. Отвага Джеффордса поразила Кочизе (Кочиз, Кочис — Твердое Дерево), воинственного вождя большого племени апачей, чирикахуа. Джеффордс и Кочизе стали друзьями, а потом — «братьями по крови», хотя современники расходились во мнениях о том, какие именно интересы объединяли краснокожего вождя и бледнолицего «капитана».


Американские военные со скаутом апачей. Аризона, 1875 год.


Один из немецких литературоведов, изучавших творчество Карла Мая, предположил, что именно Кочизе стал прототипом Виннету. Даже если это и так, сходство вышло очень отдаленным. Реальный вождь апачей был старше героя Карла Мая по крайней мере вдвое, а все приключения Виннету и его друзей не только выдуманы от первого до последнего слова, но и старательно поставлены автором вне исторического контекста. Кочизе был зятем другого знаменитого вождя апачей, Мангас Колорадас (Цветные Рукава). Мангас Колорадас в середине XIX века возглавил сопротивление американскому порыву на Дикий Запад. В 1863 году, после многих набегов на шахтерские поселки и ранчо поселенцев, сражений с армейскими подразделениями и отрядами самообороны, Мангас Колорадас попал в плен к золотоискателям, которые передали его генералу Джозефу Весту. Солдаты подвергли индейца мучительным пыткам: ему сожгли подошвы ног раскаленными штыками, а затем расстреляли. Отец Кочизе тремя десятилетиями раньше погиб от рук мексиканцев.

Самого Кочизе в 1862 году обвинили в похищении двухлетнего мальчика из семьи поселенцев; вождь, которого американцы и мексиканцы считали «опаснее змеи», добровольно явился к бледнолицым, чтобы доказать свою невиновность. Его попытались схватить — он бежал, словно в вестерне, продрав ножом полотно армейской палатки и взяв в заложники двоих солдат. Шестерых сопровождавших вождя индейцев повесили; тогда Кочизе казнил «своих» заложников. Ему не за что было любить бледнолицых; этот вождь апачей отличался свирепым нравом, отвагой в бою, неуступчивостью на переговорах и готовностью отстаивать права и интересы своего племени — в мирном диалоге или с помощью стрел и копий. Не раз и не два, не год и не пять Кочизе во главе сотни воинов держал оборону против американских отрядов где-нибудь в Драконовых горах, и никогда противник не одерживал чистой победы. В конце Гражданской войны в США так называемая аризонская территория перешла под контроль северян, но прямого воздействия на сопротивление индейцев вторжению бледнолицых это не оказало. Война с апачами продолжалась. Принявший в 1871 году командование дислоцированными в Аризоне войсками генерал Джордж Крук пытался усмирить независимого и непокорного вождя. Кочизе несколько раз попадал в плен и несколько раз бежал. В конце концов Джеффордсу удалось убедить Кочизе вступить в диалог с представителями правительства. На стороне индейцев рыжеволосый Томас в 1872 году участвовал в переговорах с посланником президента Улисса Гранта, генерал-майором Оливером Хоуардом, в деревне чирикахуа, вместе с самим Кочизе, его младшей женой, младшим сыном и сестрой, на мнение которой индейский вождь особенно полагался. Воины чирикахуа взялись охранять «тропу апачей», гарантируя безопасность американцев от набегов других индейских племен. Однако это перемирие оказалось недолговечным. Последние месяцы жизни уставший от борьбы вождь провел в резервации. В 1874 году семидесятилетний Кочизе умер от болезни желудка, усугубленной пьянством. Вождем племени стал его сын Найче, продолживший борьбу с колонизацией.

Что же касается Джеффордса, то многие поселенцы его недолюбливали. После смерти Кочизе он служил помощником шерифа в городке Томбстоун, а потом занялся золотоискательством. Умер Джеффордс незадолго до Первой мировой войны, последние годы жизни он провел затворником, чураясь соседей. На надгробном камне Джеффордса на кладбище в Таксоне выбита надпись: «Друг и „брат по крови“ вождя Кочизе. Благодаря его усилиям стал возможным мир с враждебными индейцами». О красивом изречении позаботилась благотворительная организация «Дочери первых поселенцев».

Эти события подробно описал историк Эдвин Суини, летописец колонизации Дикого Запада, составивший биографии нескольких индейских вождей. Возможно, при работе над своими романами Карл Май пользовался книгами Суини, так же как и воспоминаниями других ученых, врачей, офицеров, инженеров, золотоискателей, осваивавших «свободные земли» на юго-западе. Этнографические описания быта апачей оставили многие поселенцы, служившие и работавшие в Аризоне и Нью-Мексико в 1860–70-е годы: капитан Джон Бурк, военный врач Джон Уйат, журналисты Росс Брауни и Майк Бернс. Кочизе, как и другие видные индейские вожди, в XX веке превратился в персонажа массовой культуры: о нем написано несколько книг и снято несколько фильмов. В самой известной голливудской экранизации, получившем не одну престижную награду вестерне 1950 года «Сломанная стрела» по роману Эллиота Арнолда «Брат по крови», с немалой долей драматической патетики пересказана и ставшая легендой история дружбы Кочизе с Джеффордсом. Сломанная стрела апачей в этом фильме символизирует стремление и готовность индейцев к миру. Исполнитель роли Кочизе Джефф Чэндлер сыграл вождя апачей еще в двух сиквелах 50-х годов — «Битва на тропе апачей» и «Таса, сын Кочизе».

На нынешние юго-запад США и север Мексики племена апачей мигрировали с X до XIV века с современной канадской территории, из бассейна рек Макензи и Атабаска. На сходных с апачами языках атапаскской (атабаскской) группы говорят индейцы Аляски, центральной и западной Канады и северо-западного побережья Тихого океана. Продвижению апачей дальше на юг помешали воинственные и враждебно настроенные по отношению к пришельцам племена команчей.

Название «апачи», вероятнее всего, происходит от слова apachii — «враг», которое дали пришельцам местные племена. Сами себя апачи называют nde, inde, dine — «народ», «люди». Есть несколько классификаций племен апачей, одни и те же племенные группы в разных источниках именуются по-разному. Племена апачей делились на восточные и западные, восточные (чикарилья и липане) обитали на Великих Равнинах, западные (крупнейшие племена: чичуахуа, западные апачи, навахо, мескалеро, вождем которых был выдуманный Виннету) — на склонах Скалистых гор, в Аризоне и западных районах нынешнего штата Нью-Мексико. Обширная зона обитания апачей в XVIII–XIX веках на испанский манер звалась «апачерия».

Индейцы-мигранты с севера постепенно переняли навыки местных племен — научились верховой езде, стали охотиться на бизонов, выращивали овощи и маис, разводили домашних животных, торговали с соседями звериными шкурами, вяленым мясом и изделиями из обсидиана. Из немногочисленных промыслов и ремесел, которые практиковали апачи, наибольшего мастерства они достигли в плетении корзин. Памяти о миграциях апачи не сохранили, хотя, как считают этнографы, отчасти переняли от далеких предков северные обычаи быта, например культуру вигвамов. Но чаще по образцу южных племен апачи обитали в пуэбло (от испанского pueblo — «деревня», «поселение»), глинобитных, иногда даже в два-три этажа, сооружениях, своего рода общежитиях с несколькими входами, безопасность которых обеспечивалась по методу круговой обороны. Карл Май, кстати, подробно описывает селения апачей в своих романах. Понятно, что в «кино про индейцев» все они выглядят как на поздравительной открытке: ни капли грязи, ни мусорных куч, ни отхожих мест…

Апачи считались типичными степными индейцами: они вели полукочевой образ жизни, перевозя грузы на собачьих упряжках. Эквивалентом денег у индейцев считались лезвия из вулканического стекла и кремня, скальпы дятлов, шкуры оленя. Апачи не употребляли в пищу рыбу и свинину, предпочитая бизонов, антилоп и внутренности животных. Индейцы охотились, иногда накрывая головы шкурами убитых хищников и имитируя их движения. Таким же образом организовывались ночные налеты на лагеря неприятеля. О войне и мире индейцы оповещали соплеменников и соседей огромными кострами. Наконечники стрел воины смазывали змеиным ядом. Убийство или порабощение врага не считалось предосудительным, однако противников апачи обычно не скальпировали. Чужаки, оказавшие племени услуги, могли рассчитывать на особое к себе отношение.

Традиционная социальная организация племени у апачей сохраняла черты материнского рода. Это означает, что замужние дочери оставались в семье, куда переселялись их мужья из других родов. Мужу запрещалось разговаривать с матерью жены. Если у индейца умирала жена, муж, как правило, оставался в ее роде, часто ему предоставляли новую жену, обычно сестру умершей. Вступать в брак с родственниками ближе двоюродного брата или сестры запрещалось. Девушки и молодые жены не были обременены домашней работой, тяжесть которой падала на старших женщин. Главным достоинством индейской невесты считалась молодость, замуж выдавали и десятилетних девочек. Мужчины иногда принимали в свой дом маленьких девочек-сирот, на которых женились после достижения ими брачного возраста. Восемнадцатилетние красавицы Ншо-Чи и Рибанна, интересовавшие в романах Карла Мая и их экранизациях Виннету и Олд Шеттерхэнда, по меркам соплеменников, очевидно, были безнадежно старыми девами. После рождения первого ребенка воин мог взять себе вторую жену, часто сестру первой. Дети, которых индейцы, кстати, не имели обыкновения наказывать, получали имена по какой-нибудь примете или событию, произошедшему в момент появления младенца на свет. Супружеская неверность каралась поркой и отрезанием кончика носа. Любопытно, что апачам были неизвестны поцелуи.

Рукопожатия в виде формы приветствия у апачей тоже не существовало, что создавало кое-какие трудности съемочным группам «евровестернов». При встрече на экране Олд Шеттерхэнд и Виннету обычно тепло прихватывают друг друга где-то в районе локтя, а если вождю приходится общаться с не столь тонкими, как его белый брат, знатоками туземных обычаев (вроде американских офицеров или каких-нибудь окружных судей), рукопожатие его видимо безвольно, силы и значения в этот жест на киноэкране он не вкладывает. Группы дружественных друг другу индейцев при встрече или прощании с достоинством совершают правой рукой широкое круговое движение от груди. В финале фильма «Трубка мира» из-за забавного недосмотра монтажера Виннету, расставаясь навсегда с прекрасной Рибанной, любовью к которой он пожертвовал ради мира с бледнолицыми, повторяет это движение дважды.

Умерших апачи хоронили в удаленных местах завернутыми в шкуры животных, могилы заваливали камнями. Место захоронения родственники не посещали. У Карла Мая Виннету не следовал этому правилу: на могилу отца и сестры — высокий каменный курган — вместе с Олд Шеттерхэндом он возвращался почерпнуть тоски и мудрости не раз и не два. Индейские женщины оплакивали близкого родственника в течение месяца после его смерти. Вдовы коротко обрезали волосы, мазали лицо черной краской; первое время вдова жила в семье брата своего покойного мужа, а после окончания траурного периода становилась его женой.

В племенах апачей все мужчины обладали равными правами. Большое значение имел культ вождя, однако чаще всего этот пост не передавался по наследству. После кончины вождя члены рода выбирали нового лидера. Единства между группами индейских племен не было, разрозненность апачей, их межплеменная и внутриплеменная вражда сыграли свою роль в их поражениях от испанцев и американцев. О себе апачи никогда не говорили в первом лице, имена мертвых не упоминались. Много значил культ поклонения старейшинам рода, слово которых имело большой вес. Важную роль в племенах играли также знахари, которые обладали правом принести кого-то из членов племени в жертву. Знахарь, как и вождь, мог выступить судьей в споре или принять решение об объявлении войны.


Воины апачей у ручья. Фото 1903 года. К этому моменту американцы уже подавили сопротивление индейских племен на юго-западе.


Классическая форма религиозного культа у индейцев — тотемизм, вера в то, что какое-либо животное является предком и покровителем племени. Такое животное запрещалось убивать. Каждый род имел свой герб, изображавшийся на тотемических столбах. Воины также рисовали или татуировали тотемы на теле. Одним из племенных символов у апачей был знак свастики, такие изображения обнаружены на наскальных росписях близ Финикса. Это, как и близость языка апачей к некоторым диалектам китайского, подтверждает их азиатское происхождение. Другим важным представлением индейцев была вера в сверхъестественный мир, Великий Дух, известный еще и как Маниту. У апачей существовали также земледельческие и промысловые культы, культы личных и родовых духов-покровителей, шаманизм и анимизм. В качестве культурного героя в мифах чаще всего выступал койот или ворон.

В первый контакт с европейцами апачи вступили в 1541 году, когда на их землях появилась экспедиция под командованием испанца Франсиско де Коронадо. В конце XVI века апачи сформировали относительно мощный, хотя и неустойчивый племенной союз без единого центра власти, однако позже команчи потеснили их на север и на запад. Апачи периодически воевали с испанцами, осваивавшими территории нынешней северной Мексики и американского юго-запада, но иногда, в поисках защиты от команчей, соглашались на перемирие с белыми. Карл Май был прав, заметив в романе «Дух Льяно-Эстакадо»: «Взаимная ненависть настолько глубоко укоренилась в команчах и апачах, что даже во времена, когда топор войны закопан очень глубоко, под пеплом костров тлеют угли зла и по малейшему поводу пламя войны может разгореться вновь». Стычки с белыми колонизаторами продолжались и после того, как в 1821 году Мексика получила независимость от Испании. В 1835 году мексиканцы ввели премиальные выплаты за индейские скальпы. Через два года погиб влиятельный вождь апачей-мимбреньо Хуан Хосе Компас. Война разгорелась с новой силой, и когда в 1846 году Соединенные Штаты предъявили претензии на мексиканские территории, апачи подписали договор с американцами, гарантировавший беспрепятственное продвижение войск через индейские земли. Конфликт окончился в 1848 году победой США и выкупом части мексиканской территории. Позже, по соглашению 1882 года, американские войска получили право преследовать отряды индейцев даже в том случае, если они пересекали границу.

Во втором десятилетии XIX века США приступили к широкомасштабной колонизации территорий к западу от Миссисипи. В 1830 году президент Эндрю Джексон подписал Акт о переселении индейцев, появление которого мотивировалось необходимостью гарантий безопасности белых поселенцев. Документ предусматривал выделение фондов на добровольное перемещение индейцев, живших к востоку от Миссисипи, на свободные территории. Правительство планировало выкупать земли у индейских племен, побуждая их перебраться западнее тогдашней границы США. Индейцы по-разному реагировали на такие предложения. Однако логика экспансии была неумолима: граница США сдвигалась все дальше на запад, в зону интересов американских промышленников и землевладельцев попадали все новые и новые индейские территории. Примерно в этот же период правительство США приступило к реализации политики резерваций, «отведенных родственной группе индейцев для проживания и использования территорий» (определение историка Джека Аттера). Власти принуждали, переманивали или каким-либо иным способом уговаривали индейские племена «уступать» земли, заключая договор с федеральным правительством; при этом в пользовании индейцев сохранялась часть их исконных территорий. Далеко не все резервации были образованы путем подписания договора, далеко не все созданы на исконных землях племен.

С 1842 года историки ведут отсчет третьего этапа так называемых «индейских войн», продлившейся с начала XVII века череды столкновений, завершившихся к концу XIX столетия полным покорением коренных жителей Америки. Результатом «индейских войн» стало формирование США в их нынешних границах и создание существующей до сих пор системы индейских резерваций. С 1775 по 1890 год насчитывают около 40 военных кампаний, в которых в общем счете погибло 45 тысяч индейцев и около 19 тысяч «новых американцев». Несравнимо большее количество краснокожих (некоторые историки считают, что около 80 процентов от общей численности) вымерло от завезенных европейцами болезней, против которых у индейцев не было иммунитета. К моменту появления первых колонизаторов на территории нынешних США проживали около 10 миллионов человек, к началу XX века их осталось не более миллиона. Сейчас численность индейцев составляет около двух миллионов человек; метисов — примерно три с половиной миллиона. Треть индейцев живет в штатах Калифорния, Аризона и Оклахома. Как раз на этих землях, в том числе на просторах «апачерии», и развернулись сражения последних «индейских войн». Наиболее значительное сопротивление «белому вторжению» оказывали племена сиу и апачей.

Аризона интересовала американцев прежде всего из-за месторождений золота, серебра и меди. В 1850-е годы здесь разразился конфликт из-за богатых золотом районов в горах Санта-Рита. В 1857 году золотые месторождения открыты в долине реки Джила. Условия жизни в этих краях были трудными, и в 1864 году, как писал в газетном репортаже журналист Росс Брауни, «метрополия Аризоны представляла собой три трубы, вокруг которых бегали койоты». Сейчас в городе Финикс живут почти полтора миллиона человек, это крупнейшая в США по численности населения столица штата. Американцы упорно двигались вперед, прокладывали железные дороги, строили шахтерские поселки. К вящей радости Карла Мая, в освоении новых просторов принимали участие и эмигранты из Германии: например, в конце 1850-х годов немецкий инженер Герман Эренбург возглавил на юго-западных территориях представительство угледобывающей компании из Цинциннати, основанной другим немцем, Сэмюэлем Хейнтцельманом.

Мирные переговоры с индейцами чередовались со вспышками боевых действий. Сила переселенцев медленно, но верно брала верх: в 1864 году «Белому Отцу из Вашингтона» покорились племена чайенов, к 1865 году в Нью-Мексико сломлено сопротивление индейцев навахо, в 1876 году сдались воины сиу. В войне на юго-западе против команчей, сиу, апачей, чайенов, кайова, юта участвовали лучшие американские войска под командованием генералов Филиппа Шеридана, Джорджа Кастера, Уильяма Шермана, Эдварда Кэнби (единственный крупный военачальник, погибший во время «индейских войн»). Последний этап усмирения Аризоны связан с именем генерала Джорджа Крука, того самого, которому удалось отправить в резервацию несгибаемого Кочизе. Выпускник академии в Уэст-Пойнте, в 1857 году Крук был серьезно ранен индейской стрелой в Калифорнии. Во время Гражданской войны он воевал в армии северян. В начале 1870-х годов Крука направили в Аризону, где вскоре он получил звание бригадного генерала. Крук проводил умную и гибкую «индейскую» политику, сочетая принуждение с посулами, разбивая непрочные межплеменные союзы и без крайней нужды не применяя военной силы. В знак уважения к доблестям генерала апачи прозвали его Серый Лис. После кончины Джорджа Крука в 1898 году вождь сиу Красное Облако сказал: «Он никогда не лгал нам. Его слова давали нам надежду».

В 1874 году правительство США приняло решение об организации на территории Аризоны, в отрогах Белых гор, которым апачи придавали сакральное значение, большой резервации Сан-Карлос. Сюда поместили представителей разных племенных групп, не обращая внимания на различие в их культурах, языках и бытовых навыках. Переселение проходило непросто, сопровождаясь столкновениями с разными племенами апачей, которые вдобавок враждовали и друг с другом. В резервации началась эпидемия малярии. Большую роль в организации переселения сыграл еще один белый «брат по крови»: 22-летний проповедник реформистской церкви Джон Клам подружился с вождем апачей Эскмининзином и убедил более четырех тысяч индейцев перебраться в резервацию.


Вождь апачей Джеронимо непримиримо сражался с бледнолицыми почти полвека. У него не было «белых братьев по крови». Фото 1895 года.


Последний этап вооруженного сопротивления апачей в начале 1880-х годов организовал в приграничных мексиканских горах Сьерра-Мадре вождь по имени Джеронимо (Гойяале). Джеронимо непримиримо сражался с белыми с начала 1850-х годов, когда его жена, мать и трое детей погибли от рук мексиканских солдат. Интересно, что в романе Элиота Арнолда и в фильме «Сломанная стрела» Джеронимо выведен главным «внутрииндейским» противником миролюбивого Кочизе — это воины Джеронимо не согласны на сосуществование с бледнолицыми, это они нарушают перемирие. Главным противником Джеронимо в новой войне стал Джордж Крук. Когда командование потребовало от генерала начать решающее наступление против индейцев с подключением регулярной армии, а живших в резервации краснокожих депортировать без права возвращения, Крук подал в отставку. Его преемнику, генералу Нельсону Майлзу, отрядили в подчинение четверть тогдашней регулярной армии, пять тысяч человек, с задачей взять в плен или уничтожить отряд Джеронимо. Четыре десятка воинов апачей оставались неуловимыми еще около года, однако в конце концов Джеронимо вынужден был сдаться, когда в сентябре 1886 года попал в окружение в каньоне Скелета в горах Пелонсильо. Вождь отсидел несколько лет в тюрьмах, потом его освободили. Вплоть до своей кончины в 1909 году Джеронимо, последний из воинственных вождей апачей, оставался кем-то вроде звезды индейской поп-культуры. В 1905 году он наговорил свои воспоминания полковнику С. М. Барретту, добившемуся от президента Теодора Рузвельта разрешения на издание мгновенно ставшей бестселлером книги «История вождя, рассказанная им самим». Культ Джеронимо живет с той поры и по сей день, с 1912 по 1994 год в Америке о нем снято не менее двух десятков фильмов. В блокбастере 1993 года «Джеронимо: американская легенда» режиссера Уолтера Хилла роль вождя исполнил актер Вес Студи, индеец из племени чероки, а его главным партнером стал Джин Хэкмен (генерал Крук). Любопытно, что автор саундтрека к этому фильму, знаменитый рок-гитарист Рай Кудер, для записи музыки привлек мастеров горлового пения из Тувы. Именем Джеронимо названы города в Оклахоме и Техасе, его потомки до сих пор живут в резервации в Оклахоме. Внук Джеронимо Алан Хоузер (индейское имя Хаозоус, Корчующий Корни) стал всемирно известным скульптором, его работы включены в экспозиции крупнейших американских музеев. Самая знаменитая монументальная скульптура Хоузера с метафизическим названием «Так долго, как течет вода» стоит на площади перед зданием Капитолия в Оклахома-Сити.

Спорадические перестрелки с апачами стали завершающими залпами продлившихся почти три столетия «индейских войн». Последняя стычка произошла в 1917 году между солдатами 10-го кавалерийского полка и индейцами племени якуи в Аризоне; последним военным героем стал некий капрал Оскар Буркард, награжденный за участие в этом бою медалью. Через семь лет всем американским индейцам предоставили гражданство США.

В XX веке общественные стереотипы стали меняться. Представление об индейцах вообще и об апачах в частности как о безжалостных дикарях, доминировавшее в США еще в начале столетия (Карл Май, открыто симпатизировавший краснокожим и считавший их жертвами агрессии белого человека, в этом отношении опередил многих американских коллег-литераторов), ушло в прошлое. Заслуги индейцев в годы Первой и Второй мировых войн признаны на государственном уровне. В 50-е годы на буржуазную Америку нахлынула волна симпатии к индейцам: детей апачей, например, брали на воспитание в сердобольные белые семьи. Соединенные Штаты предоставили коренным жителям Америки целый набор привилегий, помогающий индейцам сохранить традиционный уклад жизни и самобытную культуру. Слово «краснокожий» в эпоху политкорректности в США не в чести, в ходу теперь исключительно термин native Americans. Правительство страны официально зарегистрировало 563 индейских племени, имеющих право на государственную помощь.

Апачи сейчас — шестая по численности индейская племенная группа (после навахо, чероки, чоктау, сиу и чиппеуа). Апачи по-прежнему более-менее компактно живут на территории Аризоны, в Нью-Мексико, на юго-западе Техаса и в Оклахоме. Существует и резервация Сан-Карлос, в которую генерал Крук когда-то силой загонял вождей Кочизе и Джеронимо. В 1980 году апачами считали себя около 36 тысяч человек, в 1990 году это число выросло до 53 тысяч. При этом надо иметь в виду, что 8 из 10 американских индейцев — со смешанной кровью, а около 60 процентов индейцев ныне живут в городах. В некоторых мегаполисах индейские общины насчитывают больше 10 тысяч человек. Правда, считается, что «городские» индейцы стараются не порывать связей с резервациями.

Центральный вопрос всех программ индейского движения — по-прежнему борьба за сохранение земель. На территории резерваций индейцы могут создавать органы самоуправления, выдавать лицензии на занятия бизнесом, проводить правоприменительную практику. У них нет разве что права объявлять войну или чеканить валюту. Главный источник индейских доходов — предприятия игорного бизнеса, которые согласно акту 1988 года освобождены от уплаты налогов. В Соединенных Штатах действует 360 «индейских» казино, одно из них, «Фоксвуд Казино» из штата Коннектикут с 380 столами и 7400 игорными машинами, считается крупнейшим в мире. Таким образом власти пытаются ликвидировать высокий уровень безработицы среди индейцев и бороться с негативными социальными последствиями ассимиляции, прежде всего с пьянством. В населенных пунктах, где число «первых американцев» сколько-нибудь значительно, вводятся двуязычные образовательные программы, на территории всей страны индейцы пользуются льготами при поступлении в университеты.

Индейская культура медленно уходит в прошлое. Все меньше индейских юношей и девушек говорят на родном языке. Внешняя приверженность к сохранению традиций в их облике в лучшем случае обозначена лентой на голове и плетением кос. Национальные костюмы индейцы надевают лишь в праздники, если, конечно, не работают «вождями краснокожих» на сотнях туристических объектов. Однако «так долго, как течет вода» они останутся Первыми Американцами.

Все фильмы киностудии DEFA про индейцев с Гойко Митичем

«СЫНОВЬЯ БОЛЬШОЙ МЕДВЕДИЦЫ»
DIE SÖHNE DER GROSSEN BÄRIN, DEFA — BOSNA FILM, В ПРОКАТЕ С ФЕВРАЛЯ 1966 ГОДА.
РЕЖИССЕР ЙОЗЕФ МАХ, АВТОРСКИЙ СЦЕНАРИЙ ЛИЗЕЛОТТЫ ВЕЛЬСКОПФ-ГЕНРИХ ПО РОМАНУ «ТОКЕЙ ИТО». В РОЛЯХ: ГОЙКО МИТИЧ (ТОКЕЙ ИТО), ИРЖИ ВРШТЯЛА (ФРЕД КЛАРК — КРАСНАЯ ЛИСА), ХАННЬО ХАССЕ (ПИТ), РОЛЬФ РЕМЕР (СЫН ВОЛКОВ — ТОБИАС), КАРИН БИВЕН (КЭТ СМИТ).

1875 год. Американцы намереваются отправить индейцев дакота с их законных земель, на которых найдено золото, в резервацию. Лейтенант Роуч везет в драгунский полк оружие; на армейский караван нападают воины молодого вождя Токей Ито, не смирившегося с унижением своего народа. Вождь берет в плен дочь майора Сэмюэля Смита Кэт, однако благородно привозит девушку в форт, чтобы доказать намерение вступить в переговоры с бледнолицыми. Солдаты пытаются убить Токей Ито; он уходит от погони. В селение дакота приезжает смертельный враг Токей Ито Фред Кларк, по прозвищу Красная Лиса, убивший отца вождя Матотаупу. Он предлагает индейцам «мир, дружбу и справедливость». «Как выглядит твой мир?» — спрашивает его старый индейский знахарь Хавандшита. «Как ясный день. Много мяса, поют женщины, радуются дети, старики отдыхают. И все довольны». Токей Ито не верит белым; он охотнее сражался бы за права своего народа вместе с воинами верховного вождя дакота Тачунка Витко, но старейшины решают иначе. Токей Ито отправляется в форт на переговоры. Лейтенант Роуч предлагает вождю подписать несправедливый договор о переселении дакота в резервацию, а когда Токей Ито отказывается, бросает его в сырой подвал.

Дакота отправляют в резервацию, на каменистые бесплодные земли, где индейцев ждут голод и смерть. В американском форте тем временем умирает от болезни майор Смит, перед смертью отдавший приказ об освобождении Токей Ито. Воины Тачунка Витко терпят поражение. От его имени, испросив позволения у тотема племени Большой Медведицы, Токей Ито уводит дакота на свободные земли в верховья Миссури. Туда же, чтобы заняться мирным трудом, направляются «хороший» фермер Адамс и Кэт Смит. За поимку «главаря мятежников» Токей Ито генерал Крук назначает премию в 200 долларов. Дакота переправляются через Миссури, а Токей Ито остается, чтобы, вооруженный только луком и стрелами, вступить в неравный бой с Красной Лисой: «Я возьму тебя живым, краснокожая собака!» В схватке вождь, которого Красная Лиса поначалу тащит на лассо за своим конем, берет верх над негодяем, а потом уходит от его сообщников, пустившихся в погоню. Дакота выбирают Токей Ито верховным вождем племени. Он находит и свою любовь.

«ЧИНГАЧГУК — БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ»
CHINGACHGOOK, DIE GROSSE SCHLANGE, DEFA, В ПРОКАТЕ С ИЮНЯ 1967 ГОДА
РЕЖИССЕР РИХАРД ГРОШОПП, СЦЕНАРИЙ РИХАРДА ГРОШОППА И ВОЛЬФГАНГА ЭБЕЛИНГА ПО МОТИВАМ РОМАНА ДЖЕЙМСА ФЕНИМОРА КУПЕРА «ЗВЕРОБОЙ, ИЛИ ПЕРВАЯ ТРОПА ВОЙНЫ». В РОЛЯХ: РОЛЬФ РЕМЕР (ЗВЕРОБОЙ), ГОЙКО МИТИЧ (ЧИНГАЧГУК), ЛИЛО ГРАН (ДЖУДИТ ХАТТЕР), ХЕЛЬМУТ ШРАЙБЕР (ТОМ ХАТТЕР), ЙОХАННЕС КНИТТЕЛЬ (РАСЩЕПЛЕННЫЙ ДУБ), АНДРЕА ДРАГОТА (УА-ТА-УА).

1740 год. Идет англо-французская война за американские колонии. Храбрый воин племени могикан Чингачгук спасает жизнь вождя делаваров и в награду получает его красавицу дочь Уа-та-Уа. Невесту Чингачгука похищают гуроны, которых французы втравили в войну против делаваров. Большой Змей и его друг Зверобой решают освободить девушку.

В английский гарнизон приезжает молодой лейтенант Торнтон. Он наивно верит в то, что «британская корона должна оправдать надежды индейцев и белых охотников на лучшую жизнь». «Короне нужны земли, богатство, власть», — переубеждает лейтенанта командир гарнизона капитан Робер Уэрли.

Вместе с циничным охотником Гарри Зверобой добирается до плавучего дома старого Тома Хаттера, расположенного посередине лесного озера. Чингачгук тем временем храбро сражается с гуронами и следит за перемещениями французских отрядов. Гарри влюблен в дочь Хаттера Джудит, однако она тут же отдает предпочтение Зверобою. Том Хаттер и Гарри отправляются охотиться на гуронов, чтобы получить награду за их скальпы, но сами попадают в плен к индейцам. Большой Змей и Зверобой выкупают бледнолицых пленников за костяные фигурки слонов, «сотворенных Маниту чудесных зверей с двумя хвостами». Гуронов обуревает чувство мести, они исполняют боевые танцы. Хаттера и Гарри ослепляют жадность и жестокость. Зверобой и Чингачгук пытаются освободить Уа-та-Уа. Большой Змей подает любимой сигнал криком сойки, однако попадает в плен. Вождь гуронов Расщепленный Дуб предлагает Чингачгуку союз, но тот отказывается: «Я воин, а не предатель». Большого Змея ждет смерть у столба пыток. Гуроны берут в плен Томаса Хаттера и снимают с него скальп. Перед смертью он открывает Джудит тайну своего прошлого: он был пиратом и убийцей, а Джудит не его родная дочь. Джудит предлагает Зверобою свою любовь, но охотник выбирает долг.

Отряд капитана Уэрли намеревается разбить гуронов. Чингачгук мужественно ведет себя у столба пыток, а затем в честном бою побеждает лучшего воина гуронов Красного Быка. Англичане застают индейцев врасплох и чинят кровавую расправу. Среди спасшихся — Уа-та-Уа и Чингачгук, уносящий на руках раненого Расщепленного Дуба. Предателя Гарри настигает месть Зверобоя. Умирая, Расщепленный Дуб приказывает гуронам заключить мир с делаварами. Безутешная Джудит отправляется в английский форт, а Чингачгук, Уа-та-Уа и Зверобой возвращаются к вигвамам делаваров.

«СЛЕД СОКОЛА»
SPUR DES FALKEN, DEFA — ГРУЗИЯ-ФИЛЬМ, В ПРОКАТЕ С ИЮНЯ 1968 ГОДА.
РЕЖИССЕР ГОТФРИД КОЛДИТЦ, СЦЕНАРИЙ ГЮНТЕРА КАРЛА. В РОЛЯХ: ГОЙКО МИТИЧ (ЗОРКИЙ СОКОЛ), ХАННЬО ХАССЕ (БЛАДЖЕН), РОЛЬФ ХОППЕ (ДЖЕЙМС БЭШАН), БАРБАРА БРЫЛЬСКА (КЭТРИН ЭМЕРСОН), ЛАЛИ МЕСХИ (ВОРОНОВО КРЫЛО), ХОЛЬГЕР МАЛИХ (ПЭТ ПАТТЕРСОН), ГЕОРГИЙ ТАДИШВИЛИ, ЛАВРЕНТИЙ КОШАДЗЕ.

1875 год. Вожди дакота из племени Бурого Медведя — Красное Облако, Зоркий Глаз, Зоркий Сокол — собираются на совет, чтобы определить политику по отношению к бледнолицым, которые намереваются добывать в районе Черных гор золото, обнаруженное отрядом генерала Кастера. Руководит белыми злодей Бладжен (Дубинка), которого индейцы называют «Ядовитая Змея», спекулянт земельными участками. На экспресс Union Pacific, в котором едут банда Бладжена, белокурая красавица Кэтрин Эмерсон со своим отцом, мировым судьей, и армейский отряд с партией оружия, нападают индейцы дакота, но атака отбита. Зоркий Сокол с крыши поезда прыгает на коня. Прощаясь с погибшим воином Проворным Оленем, вождь клянется: «Не успеет солнце окрасить небо на востоке, как каждый индеец будет иметь огнестрельное оружие». Оружие перегружают в повозки. Караван направляется в Тенглвуд. Зоркий Сокол похищает из обоза десятки ружей. Бладжен запрещает предпринимателю Сэму Блейку торговать с индейцами. Кэтрин отвергает ухаживания Бладжена.

Бурый Медведь приезжает в Тенглвуд, чтобы добиться мира, однако бандиты Бладжена убивают его воинов, самого вождя берут в плен, а потом сжигают селения дакота. «Хорошие» белые — Кэтрин Эмерсон с отцом, ее ухажер Пэт Паттерсон и Сэм Блейк — уезжают из Тенглвуда. Воины Зоркого Сокола возвращаются к сожженным вигвамам. Зоркий Сокол исполняет боевой танец и зовет к мести. Дакота нападают на Тенглвуд — победа индейцев уже близка, но тут появляются американские драгуны. Бурый Медведь уводит дакота через перевал. Зоркий Сокол и его воины обеспечивают прикрытие; доблесть и военная хитрость помогают им взять верх. Зоркий Сокол бросается в погоню за Бладженом и настигает негодяя на скалистой вершине…

«БЕЛЫЕ ВОЛКИ»
WEISSE WOLFE, DEFA — BOSNA FILM, В ПРОКАТЕ С ИЮНЯ 1969 ГОДА.
РЕЖИССЕРЫ КОНРАД ПЕТЦОЛЬД, СЦЕНАРИЙ ГЮНТЕРА КАРЛА. В РОЛЯХ: ГОЙКО МИТИЧ (ЗОРКИЙ СОКОЛ), ХОРСТ ШУЛЬЦЕ (КОЛЛИНЗ ХАРРИНГТОН), РОЛЬФ ХОППЕ (ДЖЕЙМС БЭШАН), БАРБАРА БРЫЛЬСКА (КЭТРИН ЭМЕРСОН), ХОЛЬГЕР МАЛИХ (ПЭТ ПАТТЕРСОН), ЛАЛИ МЕСХИ (ВОРОНОВО КРЫЛО).

Прошло четыре года. Зоркий Сокол, его жена Вороново Крыло, его младший брат и воин Хитрая Лиса пробираются к зимним пастбищам к вождю Красное Облако. В город Тенглвуд приезжает представитель золотодобывающей компании General Mining Харрингтон. «Индеец хорош, когда он мертв, — говорит Харрингтон офицерам гарнизона форта Робинсон. — Индейцы не могут жить в цивилизованном мире». Харрингтон намеревается установить контроль над Тенглвудом и разрушить бизнес богатого предпринимателя Сэма Блейка. По наущению Харрингтона банда Джеймса Бэшана грабит повозку Сэма Блейка, который везет зарплату горнорабочих. Жена и брат Зоркого Сокола убиты. Пэт Паттерсон, ставший шерифом Тенглвуда, женится на Кэтрин Эмерсон. Рабочие рудников недовольны задержкой с выплатой денег, Бэшан фальшиво успокаивает их. Честный шериф Паттерсон верит, что ему удастся найти преступников, однако позиции Харрингтона сильнее. Пользуясь отсутствием шерифа, который лично уехал за очередной зарплатой для рабочих рудника, банда Бэшана устанавливает контроль над Тенглвудом. Сил шерифа оказывается недостаточно: его честность и верность долгу проигрывают в схватке с корыстолюбием и подлостью Харрингтона и его подручных. Зоркий Сокол гибнет в Тенглвуде, успев заколоть злодея Бэшана. «Я ничего не смог сделать, — говорит Паттерсон. — И ничего не смогу сделать».

Шериф снимает с себя звезду блюстителя закона.

«СМЕРТЕЛЬНАЯ ОШИБКА»
TÖDLICHER IRRTUM, DEFA — СОФИЯ КИНОЦЕНТЪР — POLSKI FILM STIDIO LODZ, В ПРОКАТЕ С ИЮЛЯ 1970 ГОДА.
РЕЖИССЕР КОНРАД ПЕТЦОЛЬД, СЦЕНАРИЙ ГЮНТЕРА КАРЛА И РОЛЬФА РЕМЕРА. В РОЛЯХ: ГОЙКО МИТИЧ (БРИТАЯ ГОЛОВА, В СОВЕТСКОМ ПРОКАТЕ — ЧЕРНЫЙ БАРС), АРМИН МЮЛЛЕР-ШТАЛЬ (КРИС ГОВАРД), ХАННЬО ХАССЕ (ЛИ ГАРРЕТТ), РОЛЬФ ХОППЕ (ЭЛЛИСОН), АННКАТРИН БЮРГЕР (КЭРОЛАЙН), КАТИ БУШ (БЕЛЫЙ ЛИСТ).

1896 год. Компания Wyoming Oil открывает месторождение нефти на индейских территориях неподалеку от Виндривер-Сити. Бандиты убивают пятерых вождей племени шошонов, подписавших договоры о нефтяном промысле на землях индейцев. Шериф Джексон разыскивает преступников, но ему якобы мешает алчный предприниматель Эллисон, который ведет нефтедобычу без разрешения правительства США. Сын вождя шошонов Черный Барс призывает соплеменников добиться справедливого договора с белыми. В город приезжает охотник Крис Говард. Он устраивается работать помощником шерифа на место честного Джинни, убитого злоумышленниками. Выясняется, что Крис — метис, брат Черного Барса. Вместе они пытаются разоблачить махинации компании, однако Эллисон плетет заговоры, а его люди убивают городского чиновника, инсценируя нападение индейцев. Шошоны недовольны, некоторые вожди намереваются выйти на тропу войны. Шериф Джексон оказывается заодно с Эллисоном и его бандитами, которые намереваются сжечь лагерь нефтяников.

На помощь инженеру Гарретту приходят шошоны, но слишком поздно: пожар уничтожает оборудование. Комиссия из Вашингтона, вызванная Джинни, разоблачает махинации Эллисона. Крис гибнет в бою с Джексоном и другими бандитами. Концессия на добычу нефти переходит к «хорошему» инженеру Гарретту. Черный Барс покидает Виндривер-Сити.

«ОЦЕОЛА — ПРАВАЯ РУКА ВОЗМЕЗДИЯ»
OSCEOLA — DIE RECHTE HAND DER VERGELTUNG, DEFA — КИНОЦЕНТЪР СОФИЯ — ICAIC HABANA, В ПРОКАТЕ С ИЮНЯ 1971 ГОДА.
РЕЖИССЕР КОНРАД ПЕТЦОЛЬД, СЦЕНАРИЙ ГЮНТЕРА КАРЛА И ВАЛЬТЕРА ПУШЕЛЯ. В РОЛЯХ: ГОЙКО МИТИЧ, ХОРСТ ШУЛЬЦЕ (УИЛЬЯМ РЭЙНС), ЮРИЕ ДАРИЕ (РИЧАРД МУР), КАРИН УГОВСКИ (ГЛЭДИС РЭЙНС), КАТИ БУШ (СЦИЛЛА РЭЙНС), ПЕПА НИКОЛОВА (РЕА).

1835 год. Семинолы — индейское племя, не желающее переселяться из Флориды в резервацию. Владелец лесопилки Ричард Мур, противник рабства и сторонник равноправия, женат на дочери вождя семинолов по имени Реа, он не хочет кровопролития, а плантатор Рэйнс выступает за военную операцию против индейцев и беглых черных рабов. У плантатора Рэйнса две дочери — милая непосредственная Сцилла и холодная жестокая Глэдис, которая издевается над невольниками. Двое рабов бегут через реку, к семинолам; Мур спасает их от преследования надсмотрщика Хаммера, а отважный вождь семинолов Оцеола — от аллигаторов. Правительственный агент генерал Уайли Томпсон, Хитрая Лиса, сулит семинолам благополучие в случае переселения в Арканзас.

Вечером в салуне пьяный негодяй требует, чтобы жена Мура станцевала для офицеров «танец зеленого маиса или танец смерти семинолов в пустыне». Ричард наказывает оскорбившего его жену пошляка; завязывается потасовка. Томпсон подкупает вождя семинолов Чарльза Оматлу, который призывает соплеменников согласиться на переселение в резервацию. Оцеола разоблачает предателя и в честном бою убивает его.

Подручные Рэйнса похищают индейскую девушку. Оцеола проникает в дом плантатора и освобождает пленницу. В пылу схватки вспыхивает пожар, имение сгорает — и у белых появляется предлог для проведения карательной операции. К пристани лесопилки направляется корабль, чтобы помешать бегству через реку рабов с плантаций Рэйнса. Однако Оцеола взрывает корабль и переправляет беглецов на другой берег. Лесопилка Ричарда Мура сгорела, сам он вместе с женой вынужден отправиться на север Соединенных Штатов. Вождю семинолов не удается предотвратить войну.

5 ЗОРКИЙ СОКОЛ И УЛЬЗАНА: ПРАВАЯ РУКА ВОЗМЕЗДИЯ

Велика, велика земля апачей. Высоко, высоко стоит солнце над пустыней Чиуауа. Но тот, кто скакал по ней на заре, уже не скачет больше.

Голос за кадром, фильм «Апачи», 1973
Шумный успех «евровестернов», снятых по романам Карла Мая, обеспокоил власти Германской Демократической Республики. Книги самого популярного немецкого писателя в его родной, теперь социалистической, Саксонии не приветствовались. В руководстве ГДР предпочли бы забыть о Карле Мае, однако в начале 60-х годов краснокожий вождь и его белый «брат по крови» напомнили немцам по обе стороны только что возведенной Берлинской стены о временах, когда Германия мечтала о мировой славе. Фильмы о Виннету стали популярными в тех странах Восточного блока, где допускался либерализм культурной политики: в Югославии, где проходила большая часть съемок, в Чехословакии и Польше, до которых от «враждебной» ФРГ было рукой подать, в Румынии, фрондировавшей Советскому Союзу. Тлетворная пропаганда просачивалась и сквозь плотно закупоренную немецко-немецкую границу. Поэтому для мальчишек Бранденбурга, Тюрингии, Померании, немецких земель, оказавшихся в советской зоне влияния, нужно было изобрести своих, новых кумиров, не хуже тех, что производились за границей. Пришла пора приниматься за творческую идеологическую работу. И ГДР стала превращаться в Дикий Запад социалистического содружества.

Берлинский кинокритик Франк Буркхард Хабель, специалист по истории восточногерманского кино, автор книги «Гойко Митич, мустанги, столб пыток: „индейские“ фильмы DEFA», не считает, что идея Indianerfilme была прямо предложена берлинской киностудии «сверху». Замысел принадлежал продюсеру Хансу Малиху, рассказывает Хабель; Малих и занялся организацией производства первого «индейского» фильма. В руководстве Социалистической единой партии Германии к проекту отнеслись без восторга, но и мешать не стали. В условиях жесткого идеологического противостояния «социалистическая» концепция Indianerfilme напрашивалась сама собой, а начавшаяся в Советском Союзе политическая «оттепель», влиявшая и на «братские» страны, разрешала подумать и о новых жанрах в кино. Вестерн, как ни странно, давал неожиданную возможность сочетания увлекательного сюжета с «правильной» общественной позицией и должной социальной нагрузкой. Тогдашний генеральный продюсер киностудии DEFA Клаус Вишневски вспоминает в статье для книги «Вторая жизнь киногорода Бабельсберг»: «Исторические факты о том, как завоевывался Дикий Запад и как была разрушена культура североамериканских индейцев, полностью соответствовали практике критики капитализма и способствовали дополнительной „легитимизации“ ГДР и DEFA. Ни на каком другом киноматериале нельзя было так убедительно показать все „прелести“ американского „трехрогого дьявола“ — прогресс, геноцид и прибыль».

За полгода до того, как в прокат ГДР в феврале 1966-го вышел первый Indianerfilm, началась американская военная операция во Вьетнаме. И исторический киносюжет для тех, кто хотел его так воспринимать, выглядел злободневным. Картина «Сыновья Большой Медведицы» с участием югославского актера Гойко Митича в роли вождя индейцев дакота Токей Ито стала первым опытом пропагандистского ответа соцстран западному развлекательному кино. Машина социалистического производства разворачивалась довольно медленно, отчасти и потому, что работала в условиях плановой экономики. Так быстро, как в Западной Европе, и тем более в США, в Восточном Берлине снимать не умели. Но за два десятилетия на студии DEFA изготовили полтора десятка фильмов «про индейцев», в 12 из которых роли краснокожих воинов и вождей сыграл Гойко Митич. Создатели цикла размахнулись широко: показанные в кино события охватывали период в полтора столетия, с 1740 по 1896 год, и относились к разным периодам вооруженной борьбы индейских племен делаваров, дакота, шошонов, семинолов, шауни, апачей, чайенов, мансанеро, нэс-перс против «белой колонизации». Действие разворачивалось от Великих озер на севере США до крайнего американского юга — Флориды и границы с Мексикой, однажды (фильм «Северино») сместившись в Южную Америку.

Масштабное полотно в одиночку нарисовать непросто. В работе над фильмами по романам Карла Мая, помимо кинематографистов из ФРГ, участвовали их коллеги из Югославии, Италии, Франции; в ролях были заняты американские, британские, французские, испанские, югославские киноактеры, если и не звезды первой величины, то крепкие профессионалы или многообещающие молодые исполнители. «Фильм с участием кинозвезд из пяти стран», — подчеркивали рекламные афиши картин о Виннету. В ту пору гордиться географическим размахом вообще стало модным; снятый в 1962 году голливудский блокбастер «Самый длинный день» о высадке десанта союзников в Нормандии в конце Второй мировой войны подавался как «эпопея с участием 48 международных звезд».


DEFA стремилась к исторической достоверности. Для съемок фильма «След сокола» (1968 год) построили специальный «ковбойский город» Тенглвуд.


В Берлине тоже решили организовать большой интернациональный проект. В помощь DEFA привлекли не только коллег из СССР и соседних с Восточной Германией Польши и Чехословакии, но даже мастеров кино с далекой Кубы и из Монголии. Так или иначе все страны социалистического содружества внесли в создание Indianerfilme свой посильный вклад. «Сыновья Большой Медведицы» снимал чешский режиссер Йозеф Мах; индейскую красавицу во втором фильме цикла играла венгерская актриса Андреа Драгота; в третьем участвовала полька Барбара Брыльска, в шестом были заняты болгарка Пепа Николова и румын Юрие Дарие. Вот еще имена из титров: Иржи Врштяла (ЧССР), Олег Видов, Лаврентий Кошадзе, Бруно Оя (СССР), Леон Немчик, Мечислав Каленик, Кристина Миколаевска (ПНР), Предраг Милинкович, Слободан Димитриевич (СФРЮ), Рольф Хоппе, Рольф Ремер, Ренате Блюме, Ханньо Хассе (ГДР), Николай Рэуту, Виолета Андреи (СРР), Кати Буш (ВНР), Стефан Пейчев, Искра Радева (БНР), даже Назагдорджийн (МНР). Помните аббревиатуры, зашифровывавшие народные республики в слова из трех букв? В 1975 году в этом ряду появилось еще одно буквосочетание: в самом политизированном, на мой взгляд, фильме «индейского» проекта, «Братья по крови», появился в одной из главных ролей певец и киноактер Дин Рид (США).

Столь же географически многообразны были и места съемок. «Племя дакота в Югославии, Черные горы под Дрезденом, ограбление поезда Union Pacific на железной дороге в Бранденбурге, — с долей иронии перечисляет Франк Буркхард Хабель, — святой город индейцев Типпеканоэ в Крыму, Рио-Гранде под Констанцей в Румынии, Аризона в Карпатах…» DEFA не могла себе позволить роскошь снимать каждый фильм в горах Хорватии и Боснии, ландшафты которых в большей степени соответствовали реалиям американских каньонов и прерий, — сотрудничество с югославскими товарищами обходилось слишком дорого. Это по социалистическим меркам Indianerfilme казались высокобюджетными, но не по сравнению с западноевропейскими или тем более голливудскими вестернами.

Самая яркая звезда гэдээровской саги, имя, на котором в немалой степени и основаны ее успех и популярность, — Гойко Митич. Митич сыграл роли десяти вождей девяти племен, создав обобщенный образ краснокожего джентльмена — такого, каким представляли себе «благородного дикаря» на востоке Европы. К моменту съемок в «Сыновьях Большой Медведицы» Митич уже успел примерить индейское убранство: в 1963 и 1964 годах он снялся в экранизациях пяти романов Карла Мая («Хищники из Росвелла», «Трубка мира», «Виннету — вождь апачей», «Виннету: последний выстрел», «Среди „коршунов“»). Некоторые роли были эпизодическими и безымянными, в одном из фильмов Митич даже не попал в титры, однако постепенно режиссеры доверяли ему все больше. Забавно, что в картине «Среди „коршунов“» имя этого актера указано на немецкий манер, «Георг Митич». Мощные, гордые, диковатые индейские воины Белая Птица и Вокаде в исполнении Митича выгодно смотрелись в кадре рядом с безукоризненно элегантным Пьером Брисом — Виннету, это были две разные, но одинаково удачные интерпретации noble savage. Не случайно, может быть, в цикле западногерманских фильмов режиссеры ни разу не предложили Виннету сразиться с героями Гойко Митича, ведь вождю апачей в схватке с таким атлетом не помогли бы ни мужество, ни ловкость, ни хитрость. Не суждено было Митичу сыграть ни одного «плохого» индейца. Уже в первых лентах он счастливо нащупал любимое амплуа: сильные, свободолюбивые, несгибаемые натуры, готовые в своей решительности идти до конца. Других ролей в «индейском» цикле Митичу исполнять и не пришлось, по сути, во всех фильмах он играет одного и того же героя под разными именами.

Гойко Митич родился в 1940 году в городке Лесковац на юге Сербии, в партизанской крестьянской семье. В конце 50-х годов спортивный юноша поступил в Белградскую академию физической культуры. Больших соревновательных успехов он не добился, но и школьным учителем становиться не хотел. Студент Митич подрабатывал на киносъемках и в 1961 году дебютировал на экране, снявшись дублером в английском историческом фильме «Ланселот и королева», а затем в совсем небольшой роли в итальянской картине «Синьор ночи». Потом его фотография из картотеки загребской студии Jadran Film попалась на глаза помощнику продюсера Хорста Вендландта, отбиравшему типажи для окружавшей Пьера Бриса «индейской» массовки.

Актерского образования Гойко Митич не получил, хотя в интервью он сообщает, что брал частные уроки у преподавателя театрального искусства. Однако политические обстоятельства и кинематографическая мода 60-х годов распорядились так, что особой профессиональной подготовки ему и не потребовалось. Важнее виртуозного актерского мастерства в приключенческих картинах киностудии DEFA оказались точное следование образу героя, запоминающиеся внешние данные и отличная физическая форма. Пропорциональное телосложение, борцовский торс, длинные руки, мгновенная реакция сделали Гойко Митича кандидатом номер один на роль главного индейца социалистического содружества. У него выразительные темные глаза, крупные черты мужественного орлиного лица с характерно вырезанными высокими скулами, повадки настоящего дикого мачо, молчаливого, сильного, а потому загадочного и слегка опасного. Важное в его даровании — умение держать паузу и самому держаться с огромным достоинством. Кстати, ни один из индейских героев не говорит голосом Гойко Митича — его сохранявший легкий акцент немецкий язык всегда предпочитали дублировать. Мужской тип Митича — статные, жгучие, без плакатной красивости южные парни — антропологи относят к так называемому динарскому типу, по названию горной гряды, отделяющей побережье Адриатики от материковой части Западных Балкан. Во многих сербских или хорватских ватерпольных или гандбольных командах вы встретите таких «настоящих индейцев». «Серьезный ли актер Гойко Митич? — переспрашивает меня кинокритик Франк Буркхард Хабель. — Вопрос надо ставить иначе: серьезный актер — для какой роли? Для роли индейского вождя в приключенческом фильме, рассчитанном на молодежную аудиторию, он самый что ни на есть серьезный актер».

Понятно, что режиссеры всемерно эксплуатировали физические данные и способности Митича. Отсюда (как и в фильмах о Виннету) большое количество «постановочных кадров»: подобный орлу индейский вождь с ружьем или луком-стрелами в руках — на вершине горы, на фоне восходящего (заходящего) солнца или каньона, на дне которого струится река невероятной голубизны. В течение многих лет Митич поддерживал великолепные спортивные кондиции, снимаясь без дублеров. В каждом из фильмов индейский вождь одним махом, с места, легким длинным движением взлетал на коня (Виннету такой трюк не демонстрировал ни разу), одним мощным порывом, лежа на спине, вскакивал на ноги. Митич совершил даже то, что в советском приключенческом кинематографе удалось только красноармейцу Федору Ивановичу Сухову — «поиграл с огнем» подброшенной в воздух динамитной шашки («Белые волки»). Почти всегда индейцы Митича обнажены до пояса — грех скрывать такую мощную мускулатуру (более субтильный Виннету появился в кадре полуобнаженным в одной-двух сценах). В фильме «Оцеола» герой Митича плавает как рыба, в картине «Чингачгук — Большой Змей» вытворяет на речной глади невероятные выкрутасы на верткой пироге. Он хорош в рукопашном бою, без промаха стреляет из ружья и лука, как влитой сидит в седле, кошкой лазает по деревьям, словно ящерица карабкается по скалам, может перепрыгнуть с крыши мчащегося полным ходом поезда на горячего скакуна, его боевые кульбиты и кувырки выполнены со сноровкой настоящего гимнаста. В расцвете славы Митича журнал «Советский экран» с восхищенным сарказмом написал: «Название фильма не имеет значения. В каждом из них — Гойко Митич в великолепной спортивной форме».

Сам актер никогда не принимал упрощенной или, упаси Бог, иронической интерпретации Indianerfilme. Для него эти роли — личный вклад в правдивое освещение американской истории. «Для меня было радостью и честью участвовать в создании этих фильмов, — сообщил мне Гойко Митич. — Мне выдалась возможность играть роли индейских вождей, которые вступили в борьбу за свободу и независимость своих народов. Эти картины помогали объединять разные народы».

Западногерманские вестерны, как и романы Карла Мая, — это приключения ради приключений. С участием Гойко Митича снимались исключительно «историко-приключенческие драмы», в центре действия которых обязательно находились индейцы, а не белые завоеватели Америки. Цвета какого бы краснокожего племени ни отстаивал Митич, он имел одинаковые основания не доверять бледнолицым: его соплеменников все равно обманут, месть останется единственным уделом вождя. Не случайно в подзаголовке к одному из Indianerfilme его главный герой назван «правой рукой возмездия».


«Товарищ рок-звезда» Дин Рид, он же солдат Джек Гармоника из «Братьев по крови» (1975 год), и в жизни, и на экране боролся с империализмом. И в жизни, и на экране эта борьба завершилась трагически.


Благородный, но политически безыдейный кино-Виннету терзался толстовскими комплексами, заменявшими ему классовое чутье. Шкала ценностей вождя апачей проста: «справедливо — несправедливо», социального диагноза он никому не ставит. Даже смерть Виннету вызвана внутренней необходимостью, обусловленной разладом его мировоззрения и ценностей древней цивилизации с современностью. Герои Гойко Митича совсем другие, это решительные, пролетарского типа бойцы, отстаивающие свою правоту, как рабочий Павел Власов из горьковского романа, с помощью простых лозунгов и прямого действия. Вступив в непримиримую борьбу с колонизаторами, такие киногерои естественным образом становятся жертвами целенаправленных преследований бледнолицых. Гойко Митич — вождь дакота Зоркий Сокол погиб под градом выстрелов, за мгновение до смерти успев рассчитаться с бандитом Бэшаном разящим броском ножа. Гойко Митич — вождь шауни Текумзе пал смертью храбрых в неравном бою за свободу с американскими солдатами. А те индейцы Гойко Митича, которым сценаристами приказано выжить, обречены на изгнание и новую битву. Не зря Hollywood Reporter написал после «индейского дебюта» киностудии DEFA: «На Великой Равнине начинается „холодная война“».

Христианские проповеди Карла Мая Гойко Митичу и его героям ни к чему. Западногерманская газета Der Tagesspiegel иронизировала в середине 70-х годов: «Митич играет вождей индейцев не по Карлу Маю, а по Карлу Марксу». Фраза хлесткая, но действительность была сложнее, о чем как-то написал гамбургский Der Spiegel: «Гойко Митич — это символ свободы и приключений в закрытой ГДР». В этом, пожалуй, и заключается одна из основных особенностей восточногерманского кино «про индейцев»: соответствуя нормам коммунистической пропаганды, на беспартийном материале они учили мальчишек бескомпромиссному мужеству, которого в реальной жизни, правда, много-то и не требуется. Но сколь же бледными на фоне Гойко Митича, для которого в любой из его реинкарнаций гордость и свобода оставались системообразующими жизненными ценностями, выглядели пионеры и комсомольцы из школьной программы! Экзотический антураж скрадывал слабость сценариев, «индейская глыба» Митича затеняла ходульность образов, многозначительный взор и скупое, но веское слово вождя выравнивали чрезмерную патетику диалогов.

Главной производственной базой для приключений индейцев «в закрытой ГДР» стала берлинская киностудия DEFA, Deutsche Film Aktiengesellschaft. DEFA основали весной 1946 года в советской зоне оккупации на базе одной из крупнейших европейских кинофабрик первой половины XX века, Ufa. Это была первая кинокомпания послевоенной Германии и единственная государственная кинокомпания в ГДР. Поначалу в руководство DEFA вместе с немцами входили советские специалисты, осуществлявшие идеологический надзор за коллегами. Главные съемочные павильоны DEFA находились в столичном пригороде Бабельсберг. За 46 лет существования «отдельного» восточногерманского кино (в 1993 году студию DEFA, оставшуюся без государственного финансирования, продали французской кинокомпании Vivendi Universal) снято, по разным данным, от 700 до 950 художественных, 820 мультипликационных и около 3000 документальных фильмов и киножурналов. Indianerfilme регулярно признавались лучшими среди десятка-другого кинолент, ежегодно производившихся на «фабрике грез» прусского социализма.

Эти мечты не были розовыми.

50-е годы стали для разрушенной войной страны периодом восстановления киноиндустрии. «Новое немецкое кино семидесятых» в ГДР не снимали; масштабных явлений, подобных польской, чехословацкой или югославской «волнам», здесь тоже не наблюдалось. Так что главный, пожалуй, вклад DEFA в историю мирового кино — открытие и освоение жанра под названием «красный вестерн», блестящие примеры которого и являют собой 12 фильмов с Гойко Митичем. Помимо этих фильмов DEFA, к «красным вестернам» киноведы относят, например, остроумную чехословацкую музыкальную комедию Олдржиха Липски 1964 года «Лимонадный Джо, или Конская опера» и советско-кубинскую экранизацию романа Томаса Майн Рида «Всадник без головы» 1973 года режиссера Владимира Вайнштока с Олегом Видовым и Людмилой Савельевой. «Политически заряженные» советские боевики и приключенческие картины на историко-революционную тему — «Шестая пуля», «Огненные версты», «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Белое солнце пустыни», «Неуловимые мстители» и им подобные — развивались как параллельный жанр, обозначенный специалистами термином «истерн».


Первая кинокрасавица ГДР Ренате Блюме в роли мексиканки Леоны стала женой вождя апачей Ульзаны («Апачи» — «Ульзана», 1973–74 годы). В реальной жизни Блюме вышла замуж не за Гойко Митича, а за Дина Рида.


Из марксистских источников известно, что главное оружие коммунистов — истина, поэтому ответ выдумкам Карла Мая о Виннету следовало готовить на достоверном историческом материале. Над сценарием первого фильма гэдээровской эпопеи работала известная восточногерманская писательница Лизелотта Вельскопф-Генрих, автор основанной на реальных событиях трилогии о бедах индейцев дакота «Сыновья Большой Медведицы». Это объемистые романы «Харка — сын вождя», «Топ и Гарри» и написанный в 1951 году «Токей Ито». Заключительная часть трилогии и была избрана в качестве сценарной основы для индейского дебюта DEFA. Вельскопф-Генрих — маститый литератор, и это обстоятельство в конкретный исторический период счастливо совпало с «правильными» особенностями ее биографии: писательница выросла в семье юриста левых политических взглядов, принимала активное участие в антифашистской борьбе, передавала заключенным концлагеря Заксенхаузен продовольствие и медикаменты. В конце Второй мировой войны Вельскопф-Генрих героически укрывала в Берлине бежавшего из лагеря смерти заключенного. Философ и специалист по истории античного мира (в частности автор книги «Проблемы досуга в Древней Греции»), она стала первой женщиной-академиком в ГДР и занималась всякого рода соответствующей требованиям времени общественной деятельностью. Уже в зрелом возрасте писательница обратилась к юношеской приключенческой тематике, и не подозревая о том, что ее книге суждено прославить Гойко Митича. Какое-то время она провела в этнографической экспедиции в США, жила в племени дакота. В конце 60-х годов академик Вельскопф-Генрих сочинила новые «правдивые книги об индейцах», пятитомную сагу «Кровь вождя», последняя часть которой вышла уже после смерти автора в 1980 году.

Лучшей, чем Лизелотта Вельскопф-Генрих, кандидатуры сценариста для первого кинофильма, «парирующего» экранизации романов Карла Мая, и вообразить трудно. В советских изданиях ее книг подчеркивается «правильный подход» автора к историческому материалу. Даром что в биографиях Вельскопф-Генрих указывается: в детстве она зачитывалась «низкопробной литературой об индейцах». От этого вредного чтива (угадайте какого?) ее отучил отец, и уже в 14 лет девочка осваивала философские труды Шиллера и Фукидида. В послесловии к русскому переводу индейской трилогии Вельскопф-Генрих рассказана забавная история, связанная с созданием фильма «Сыновья Большой Медведицы». Если верить автору статьи (А. Девель), идея экранизации романа возникла у писательницы на симпозиуме в Ленинграде: советские читатели выразили мнение, что казахстанские степи — подходящее место для съемок американской прерии. Вельскопф-Генрих якобы обратилась на «Ленфильм» с предложением о совместном с DEFA проекте, однако начальники решили иначе, сделав выбор в пользу партнеров из Боснии.

Любопытно, что найти немецкого режиссера для съемок «Сыновей Большой Медведицы» продюсеру Хансу Малиху не удалось: кого-то не интересовала тематика, кто-то не верил в перспективы проекта, кто-то предпочитал снимать «серьезное кино для взрослых». В конце концов перевести сценарий Вельскопф-Генрих на язык кино доверили опытному чешскому мастеру Йозефу Маху. Снимать кино Мах начал сразу после Второй мировой войны; работал в реалистической манере, не нарушая канонов; считался жанровым режиссером, не боялся браться за самую разнообразную работу — ставил и ледовые шоу, и детективы, и цирковые представления. Но Маху доверяли и идеологически ответственные темы: один из последних его фильмов, картина 1977 года «Тихий американец в Праге», рассказывает о разоблачении американской шпионской сети чехословацкими контрразведчиками.

Лента «Сыновья Большой Медведицы» получилась добротной, фильм восторженно приняли восточногерманские зрители и гэдээровская пресса. Гойко Митич в одном интервью утверждал, что картину в ГДР к 1990 году посмотрели 10 миллионов зрителей, что составляло больше половины населения страны. «Индейский» эпос стартовал удачно: фильм сделал приличные сборы, его распродали по всему социалистическому содружеству и во многие капстраны, от Финляндии до Италии, не говоря уж о государствах Азии и Африки. А скептиков, похоже, триумф у публики (билеты на сеансы в ГДР уходили на недели вперед) несколько озадачил. «Гора трупов в финале картины приближает ее к типичному голливудскому фильму, — писал критик магдебургской газеты Volksstimme. — В „Сыновьях Большой Медведицы“ нет ни стилистики, ни манеры, характерной для нашего современного кино». Другие обозреватели выбирали скорее сочувственную тональность. «Режиссеру было сложно создать хорошую „команду“ из профессионалов и актеров-любителей», — сетовала лейпцигская Azet. К «успешным персонажам», помимо главного героя Токей Ито отнесли прежде всего первого из череды негодяев, с которыми на протяжении многих лет предстояло бороться Гойко Митичу, — чешского актера Иржи Врштялу (бандит Фред Кларк, по прозвищу Красная Лиса). 45-летний Врштяла, блондин с жестким лицом, был хорошо известен в Восточной Германии, поскольку часто снимался в немецких фильмах. Что же касается Гойко Митича, то для него даже кинопробы у Йозефа Маха были формальностью. Сценарии всех без исключения эпизодов эпопеи писали «под него».

Ударом для организаторов проекта оказалось невысокое мнение о фильме «Сыновья Большой Медведицы» Лизелотты Вельскопф-Генрих. Как ни старалась съемочная группа соблюсти историческую достоверность, принять во внимание этнографические детали, автор сценария осталась недовольна точностью адаптации. В частности, индейцы дакота, оказывается, не использовали седел, а в кадре Токей Ито и его воины скакали на манер европейских кавалеристов. Из-за такого рода погрешностей Вельскопф-Генрих отказалась предоставить для экранизации другие свои романы, поэтому от первоначальной идеи сериала, объединенного фигурами главных героев, пришлось отказаться. А продюсер Ханс Малих в реализации «индейских» проектов участия впредь не принимал. А вот его сыну Хольгеру Малиху, сейчас очень известному немецкому киноактеру, позже довелось появиться на экране рядом с Гойко Митичем в роли честного шерифа Пэта Паттерсона.

Литературной основой для постановки следующего фильма выбрали знаменитый роман Джеймса Фенимора Купера «Зверобой, или Первая тропа войны». Режиссер Рихард Грошопп начинал в кино еще в 30-е годы как один из почти полусотни операторов, чьи съемки Лени Рифеншталь использовала в знаменитой «Олимпии», фильме об Олимпиаде в нацистском Берлине. Вместе с публицистом Вольфгангом Эбелингом, который позже подключался к написанию еще двух «индейских» сценариев, Грошопп переработал роман Купера, всеми возможными способами подчеркнув его социальное содержание, добавив к приключениям Зверобоя и Чингачгука несколько трюков, демонстрирующих физические возможности Гойко Митича, и спрямив сюжетные линии. В боевых танцах гуронов и делаваров «чуждые нам» кинокритики позже усмотрели зависимость режиссера от «хореографических клише нацистских военных парадов», а в сцене атаки британских солдат на индейское поселение — использование приемов Сергея Эйзенштейна из фильма «Броненосец „Потемкин“». «Это мелодрама о выглядящих как супернемцы индейцах, которые воюют с говорящими по-немецки англичанами в красных мундирах», — резюмировал один из западных рецензентов. А вот домашняя критика приняла новинку тепло. «Чингачгук — Большой Змей» вышел на экраны в июне 1967-го, и этот рабочий ритм — по фильму с интервалом в год — DEFA выдерживала на протяжении почти целого десятилетия.

Литературные произведения в качестве сценарной основы создатели восточногерманской киноэпопеи использовали и в дальнейшем. «Северино», например, поставлен по написанному в 1972 году роману «Северино с островов» австрийского писателя Эдуарда Кляйна, который когда-то бежал от нацистов в Чили, а после войны предпочел жить в Восточном Берлине. Однако в 1968 году сценарист DEFA Гюнтер Карл предложил для постановки оригинальный сюжет, основанный на реальных событиях. Такому рецепту DEFA чаще всего следовала и впоследствии. В некоторых русскоязычных источниках встречается указание на то, что сценарий Гюнтера Карла и Вальтера Пушеля «Оцеола — правая рука возмездия» представляет собой переработку знаменитого романа англичанина Томаса Майн Рида «Оцеола, вождь семинолов». Однако это лишь частичное совпадение названий, фильм по-иному и чуть менее вольно, чем это делает автор «повести о стране цветов», трактует исторические факты. Действительность была, как часто случается, драматичнее и страшнее любого киносценария. Молодой воин, а впоследствии вождь племени семинолов метис Оцеола возглавлял небольшой отряд сопротивления (не более ста человек) во время так называемой Второй семинольской войны в середине 1830-х годов. Подписанный верховным вождем семинолов Миканопи договор о переселении индейцев с родных мест во Флориде Оцеола пронзил кинжалом, заявив: «Это единственный мой договор с бледнолицыми». В 1835 году, отправившись освобождать свою жену, бывшую рабыню, на которую заявил права ее прежний владелец, Оцеола попал в плен к американскому чиновнику, отвечавшему за переселение семинолов в резервации, отставному генералу Уайли Томпсону. Генерал заковал индейца в цепи, однако Оцеола бежал, а потом разыскал, безжалостно скальпировал и убил своего врага. В 1837 году Оцеолу снова, обманом, захватили в плен, и через три месяца он умер от малярии. Похоронили вождя с военными почестями. Художник Джордж Кэтлин написал маслом два портрета Оцеолы, во Флориде ему поставили памятник. Посмертная маска и личные вещи вождя хранятся в коллекции Смитсониевского института в Вашингтоне. В Соединенных Штатах об Оцеоле написано несколько биографических книг и поставлено несколько фильмов, так что Гойко Митич не первый актер, которому пришлось перевоплощаться в непримиримого вождя, растерявшего в восточногерманской киноленте всю свою кровожадность.


Режиссер Готфрид Колдитц снимал «красные вестерны» и научно-фантастические фильмы. В его картинах Гойко Митич играл и индейского вождя, и космонавта.


«Оцеола» получился дорогим фильмом — Татры и Карпаты превратить в субтропическую Флориду при всем желании невозможно. Бюджет позволил кинематографистам лишь двухнедельную командировку на Кубу. За 10 рабочих дней сняли все «пальмы и лианы», а также победу Гойко Митича над аллигатором на ферме по разведению крокодилов. Другой проблемой стал поиск исполнителей на роли чернокожих персонажей: на Кубе снять местных актеров не успевали, везти их в Европу было хлопотно и дорого. В результате старого Бена сыграл обосновавшийся в 50-е годы в Берлине американский певец и актер Обри Пэнки, а на другие роли пригласили обучавшихся в вузах ГДР студентов из соответствующих «братских» стран.

Фильм «Оцеола — правая рука возмездия» вышел на экраны в 1971 году. Слава Гойко Митича к тому времени гремела на просторах от Камчатки до Калининграда. В Советском Союзе мания «кино про индейцев» началась в 1968 году, когда для проката закупили и дублировали «Чингачгука», и продолжалась не один год. «Я по сей день поражаюсь, когда живущие в Германии русские, русские немцы или выходцы из других бывших советских республик то и дело заговаривают со мной на улицах, — удивляется Гойко Митич. — Они, оказывается, знают и до сих пор помнят меня. Восторженные, сердечные люди». В самом конце 60-х годов реализовали идею подключить к «индейскому производству» советских кинематографистов. Третий фильм цикла, «След Сокола», частично сняли в 1968 году в Грузии, а его продолжение, «Белые волки», через несколько месяцев в Боснии, но тоже с грузинским участием, потому что согласно сценариям Гюнтера Карла юная жена вождя дакота Вороново Крыло (ее сыграла тбилисская актриса Лали Месхи) погибала ближе к концу мини-сериала.

С участием «Мосфильма» DEFA поставила три фильма. Съемки священного индейского города Типпеканоэ и тихоокеанского побережья Америки проходили в феврале 1972 года в горах вблизи Ялты и на крымской Ривьере («Текумзе»). Через год съемочная группа отправилась под Самарканд, где оборудовали мексиканскую пустыню Чиуауа («Апачи» и «Ульзана»). Индейцы или ковбои из массовок могли быть, соответственно, с кавказскими, югославскими или даже узбекскими лицами, но о достоверности действия вместе с Гойко Митичем заботились хорошие немецкие актеры, один из которых, Рольф Хоппе, стал, пожалуй, самым колоритным злодеем всей киноэпопеи.

В фильмографии этого актера около 150 работ, самая громкая из них — в картине венгерского режиссера Иштвана Сабо «Мефисто», получившей в начале 80-х годов «Оскар» и несколько призов Каннского кинофестиваля. Хоппе снимался также в телесериале «Спрут» (уже после смерти комиссара Каттани), в исторической драме «Гойя, или Тяжкий путь познания» вместе с Донатасом Банионисом, в сказке «Три орешка для Золушки». Наделенный большим отрицательным обаянием Хоппе старательно, но безуспешно противостоял Гойко Митичу в пяти «индейских» фильмах. Созданные им образы бандита Джеймса Бэшана и капитана Бартона, расистов и гонителей индейцев, оказались столь убедительными, что, как вспоминает Гойко Митич, однажды ему специально пришлось наведаться в школу, где училась дочь Хоппе (она впоследствии тоже стала актрисой): требовалось объяснить одноклассникам Кристины, что ее папа хороший и убивает Зоркого Сокола только на экране. Хоппе, который в 2005 году отметил семидесятипятилетие, живет в Дрездене и до сих пор снимается в кино. Карьера актера замыкает философский круг: Хоппе начинал с законченных подлецов, продолжал в ролях сказочных профессоров и королей, а на склоне лет появился на экране в облике старого, мудрого, безнадежно влюбленного Гете.

Другие популярные злодеи «индейской» эпопеи — актеры Ханньо Хассе и Хорст Шульце. В отличие от толстого простоватого Хоппе они — рафинированные негодяи, интеллектуальные генераторы межэтнической ненависти. Именно им доверено произносить в кадре расистские сентенции вроде «Хороший индеец — мертвый индеец» и «Индейцы не могут жить в цивилизованном мире». А сакраментальные фразы типа «Я возьму тебя живым, краснокожая собака!» достаются «пехотинцам», с которыми Гойко Митич расправляется в два счета. Хассе и Шульце олицетворяют высшее зло дикого американского капитализма.

Ханньо Хассе впервые появился в «индейской» саге в заметной, хотя и второстепенной роли «плохого» ковбоя Пита в «Сыновьях Большой Медведицы». Пита в результате и задрала за его злобность эта самая Большая Медведица, обитавшая где-то в святых пещерах племени дакота. В «Следе Сокола» Хассе сыграл всегда облаченного в черное безжалостного предпринимателя Бладжена, спекулирующего земельными участками, а в «Ульзане» — циничного «господина из Вашингтона» Уилсона, всегда готового обмануть и обокрасть индейцев. Исключением из правила для Хассе стала положительная роль с сочувствием относящегося к краснокожим инженера Гарретта в «Смертельной ошибке».

Творческая биография Ханньо Хассе, амплуа которого — уверенные в себе мужчины с брезгливым лицом и твердым характером, свидетельствует о том, как крепко советская идеология и военная сила связали между собой кинематографическую индустрию восточноевропейских стран. Помимо обязательного, как кажется, для любого сколько-нибудь известного гэдээровского актера участия в бесконечном телесериале «Телефон полиции 110», за тридцать лет карьеры Хассе (он скончался в начале 80-х годов в возрасте 62 лет) сыграл в десятках польских, чехословацких, болгарских, югославских, советских фильмов. Худое, с пронзительными глазами и впалыми щеками лицо Хассе отлично подходило для «военной темы»: он перевоплотился в фашистского генерала Клюге в двух сериях «Освобождения» Юрия Озерова, в фашистского генерала фон Хорна во «Фронте без флангов» Игоря Гостева, в фашистского майора Зирггибеля в польско-восточногерманском сериале «Архив смерти» (Гойко Митичу в этом фильме поручили роль антифашиста Бориса), не считая рядовых эсэсовцев. Любопытно, что в 1981 году и Ханньо Хассе (курфюрст Фридрих), и Рольф Хоппе (безымянный немец) были заняты в эпизодах эпопеи Сергея Герасимова «Юность Петра».

Хорсту Шульце тоже пришлось, такой оказалась судьба многих актеров из ГДР, изображать фашистских офицеров, в частности в том же «Фронте без флангов». Занятно, что до и после участия в «индейском» проекте он дважды сыграл у разных режиссеров роли революционера Карла Либкнехта (однажды — рядом с Михаилом Ульяновым, загримированным под Ленина). В «Белых волках» и «Оцеоле» Шульце в равной степени убедителен в образах золотопромышленника Коллинза Харрингтона и плантатора Уильяма Рэйнса, вальяжных, барственных господ в цилиндрах, циничных и подлых.

Со всеми этими разнообразными мерзавцами одному Гойко Митичу справиться было не под силу. Однако соцреалистическая концепция «индейских страданий» не подразумевала появления в кадре сверхчеловека масштаба Олд Шеттерхэнда, эффективно сражающегося со злом, которое принесли цивилизации краснокожих «новые порядки» французов, англичан и американцев. Первую попытку помочь индейцам предпринял высокий худой блондин Рольф Ремер (настоящее имя — Рольф Шпехт), сыгравший роль белого охотника в фильме «Чингачгук — Большой Змей». В киноэпопее DEFA Ремер впервые появился еще в «Сыновьях Большой Медведицы» — с затемненной кожей и в длинноволосом черном парике, он играл индейца-делавара по имени Сын Волков. Зверобой Ремера вел себя скромно, выглядел скорее застенчиво, чем мужественно, так что мотивы, по которым в него незамедлительно влюбилась красавица Джудит (актриса Лило Гран), так и норовившая упасть охотнику в объятия, приходится искать не в экранизации романа Фенимора Купера, а в самом романе. В 1972 году в фильме «Текумзе» актеру досталась одна из самых сложных партий в истории «красных вестернов». Он сыграл бывшего друга вождя индейцев шауни Саймона Макью, который, предав свою дружбу, превратился в полковника американской армии и хладнокровного палача краснокожих. Ремер старательно изображал и душевные метания, и двуличие, но прощение своей влюбленной в Текумзе киносестры Эйлин (Аннкатрин Бюргер) он заслужил не на экране, а в реальной жизни, ведь к моменту съемок уже пять лет был ее мужем. Другие известные работы Ремера — в югославской военной эпопее «Вальтер защищает Сараево» и, как неизбежность, в нескольких эпизодах сериала «Телефон полиции 110», один из которых он еще и поставил.


Картину «Вождь Белое Перо» в 1983 году снимали в Монголии, кажется, уже понимая, что тему страданий краснокожих пора закрывать.


Киновед Франк Буркхард Хабель подтвердил мое предположение о том, что творческий потенциал Ремера позволял ему рассчитывать на более заметное участие с создании «индейской» эпопеи. Работая над сценарием фильма «Смертельная ошибка», Ремер выписал «под себя» характер одного из главных положительных героев, «полубрата» вождя шошонов Криса Говарда, который погибает в бою с белыми бандитами. Однако режиссер Конрад Петцольд отдал роль другому известному немецкому актеру, впоследствии сделавшему карьеру и в Голливуде, Армину Мюллер-Шталю. Ремер обиделся и, отработав в уже запланированном «Текумзе», в Indianerfilme больше не появлялся. Забавно, что согласно исторической правде и сценарию «Смертельной ошибки» вождя шошонов звали Бритая Голова, но при дубляже на русский язык героя Гойко Митича решили не дегероизировать и присвоили ему имя поблагороднее — Черный Барс.

Что же касается Мюллер-Шталя, то сорокалетний в ту пору актер сыграл роль Говарда легко и свободно, убедительно продемонстрировав, что прямолинейные рамки образа для него тесноваты. Выходец из семьи балтийских немцев, покинувших Россию в начале Первой мировой войны, Мюллер-Шталь родился в Восточной Пруссии, которая после поражения гитлеровской Германии оказалась советской. Его отца, банковского служащего, расстреляли красноармейцы. В гэдээровском кино Мюллер-Шталь, начинавший в театре Бертольда Брехта, сыграл более 60 ролей, а за роль «человечного» офицера социалистической разведки «штази» даже получил Государственную премию. Однако затем он эмигрировал из Восточного Берлина в Западный. «Все фильмы, действие которых происходило за границей, мы снимали в Болгарии — так объяснял актер свое тогдашнее состояние. — А зрители говорили: „Зачем нам куда-то ехать? Весь мир выглядит как Болгария“». В 1976 году Мюллер-Шталь подписал письмо в защиту лишенного гражданства ГДР барда Вольфа Бирмана, после чего остался без работы: «Мне уже пора было уезжать. Все произошло вовремя». Мюллер-Шталь стал одним из немногих немецких актеров, которому — на склоне лет! — удалась громкая международная карьера. В Европе он снимался у Райнера Вернера Фассбиндера, Анджея Вайды, Иштвана Сабо, в Америке — у Барри Левинсона (номинация на «Оскар» за роль в фильме «Авалон»), Джима Джармуша, Дэвида Финчера, Стивена Содерберга. В 1996 году Армин Мюллер-Шталь поставил фильм «Разговор с чудовищем», в котором сыграл якобы дожившего до столетнего юбилея Адольфа Гитлера. Роль в «Смертельной ошибке» числится в фильмографии Мюллер-Шталя под номером 105. Боюсь, что и по значимости тоже.

Движение в противоположном политическом направлении совершил другой благородный герой Indianerfilme. Из капитализма в примитивный социализм, из американской армии в селение индейцев, бежал в фильме «Братья по крови» солдат Джек, по прозвищу Гармоника. Исполнитель этой роли, актер и певец Дин Рид, навсегда перебрался из Соединенных Штатов Америки в Германскую Демократическую Республику. Хотя в основу сюжета «Братьев по крови» формально положено любовное приключение, этот фильм воспринимается в первую очередь как недвусмысленный политический манифест. Романтическое чувство к индейской девушке Молодой Косуле, сдобренное сомнениями в благородстве помыслов бледнолицых, заставило бывшего знаменосца драгунского полка поселиться в племени чайенов. Любовь и брак закончились трагедией: Молодую Косулю убили бледнолицые бандиты, и Гармоника вместе с братом усопшей — и своим «братом по крови» — Твердой Скалой возглавил восстание индейцев. Поклонники Indianerfilme сравнивают «Братьев по крови» с «Танцами с волками» Кевина Костнера, только вместо семи статуэток «Оскар» фильм Вернера Валльрота получил премию как лучший фильм ГДР 1975 года. Центральной в картине стала одна из первых ее сцен: армейский отряд устраивает кровавую бойню в индейской деревне, после чего обожающий играть на губной гармонике солдат Джек и ломает древко знамени. В реальной жизни Дин Рид тоже проделывал подобные трюки: в знак протеста против политики Вашингтона в Латинской Америке он прилюдно постирал в ведре американский флаг у входа в посольство США в Сантьяго-де-Чили. Вместе с Вольфгангом Эбелингом Дин Рид написал сценарий фильма «Братья по крови», в котором он еще и исполнил рок-балладу на темы любви и свободы.

Дин Рид поселился в ГДР в 1973 году, уже будучи хорошо известным, если не сказать — знаменитым, в Восточной Германии и Советском Союзе. В Москву он впервые приехал двадцативосьмилетним, в 1966 году, с устойчивой репутацией борца с империализмом. Высокий худощавый красавец с пышной шевелюрой, Дин Рид начал карьеру певца в Калифорнии в конце 50-х годов, но большого успеха не добился. Во время турне по Аргентине он решил остаться в Латинской Америке, где стал действительно популярным, выпустил несколько дисков-«гигантов», вел программу на телевидении. Рид отстаивал левые политические убеждения, давал бесплатные концерты в бедных кварталах, в конце концов его депортировали из страны, где у власти находился военный режим профашистского толка. Несколько лет Дин Рид прожил в Риме, снимаясь в итальянских вестернах и костюмированных фильмах (в 1968 году он сыграл Зорро в картине Марчелло Чиорчиолини «Племянники Зорро»), после чего нашел себе применение, слушателей и зрителей в странах Восточного блока.

Дин Рид не отказался от гражданства США и не называл себя коммунистом — только марксистом. Его марксизм был как нельзя более на руку московским властям. Рид активно выступал против войны во Вьетнаме, поддерживал существование Берлинской стены, оправдывал советское вторжение в Афганистан, путешествовал по БАМу, выступал против переворота в Чили (он сыграл певца Виктора Хару в фильме «Певец», который сам же и поставил), участвовал в съездах ВЛКСМ. Летом 1986 года, вскоре после интервью американской телекомпании Си-би-эс, вызвавшего в США обвинения в предательстве и бесталанности, Рид погиб при непроясненных обстоятельствах: его тело нашли в озере Зеутенер-зее.

И творческое, и политическое наследие Дина Рида противоречиво. Большинство киноведов и музыкальных обозревателей не обнаруживали в его песнях и ролях большого таланта, хотя не вызывает сомнений, что дарованием сопрягать свои способности с общественной ситуацией Рид обладал в полной мере. Искренне ли он, выросший в Денвере и честно пытавшийся сделать карьеру в американском шоу-бизнесе, веровал в преимущества социалистического строя — до такой степени, что стал лауреатом премии Ленинского комсомола? Был ли он куклой в руках советских и восточногерманских властей, или, напротив, сознательно заигрывал с Москвой и Берлином, обменивая политические заявления на деньги и популярность? Автор снятого в 2006 году документального фильма «Красный Элвис» Леопольд Груэн считает смерть Рида самоубийством и связывает ее с кризисом представлений о социализме, который вызвала у певца жизнь в Восточной Германии. Друг Рида, писатель Виктор Гроссман, намекая на то, что у Дина хватало недоброжелателей, заметил: «Людям, которые начали разочаровываться в системе, не нравились те, кто ее поддерживал. Дин не мог этого не понимать». В США и сегодня нет единого мнения о Дине Риде. Многие считают его продавшимся Советам циником. Но в кругах левой интеллигенции думают и по-другому. Университет штата Колорадо, например, учредил премию мира его имени. Писатель Рэгги Нэдельсон сочинил о Дине Риде сочувственную книгу «Товарищ рок-звезда», в экранизации которой собрался принять участие Том Хэнкс.


Гойко Митичу приходилось играть и Спартака, и Робина Гуда, и советского маршала, и американского писателя.


В реальной жизни Дина Рида с его «братом по крови» Гойко Митичем связала не только кинематографическая слава. Их обоих интересовала индейская тема, их обоих не минула любовь первой восточногерманской кинокрасавицы той поры, актрисы Ренате Блюме. В 1974 году, в пору расцвета своих романтических отношений, Митич и Блюме в фильме «Ульзана» сыграли супружескую пару, вождя апачей и прекрасную мексиканку Леону. Кинолюбовь закончилась трагически — Леона погибла, вскоре завершился и роман в реальной жизни. В том же году Блюме снималась в картине «Кит и компания» по рассказам Джека Лондона. Главную роль в этом фильме исполнял Дин Рид, который пытался самостоятельно вскопать «индейскую грядку», что было логично для американского актера, да еще из Колорадо, переехавшего в Европу. В середине 80-х годов Рид собрался выступить в качестве сценариста, режиссера и исполнителя главной роли в фильме «Кровоточащее сердце». Сюжет представлял собой историю любви на фоне волнений индейцев в Южной Дакоте в 1973 году, в ту пору это была одна из излюбленных тем социалистической пропаганды. В проекте, помимо DEFA, согласилась участвовать Рижская киностудия, Рид даже съездил в Крым на поиски места съемок. Главную женскую роль сценарист и режиссер отводил Ренате Блюме, которая в 1981 году стала его женой. Для Рида это был третий брак, для Блюме — второй. Рид усыновил Александра, сына Ренате от брака с режиссером Франком Байером (его фильм 1973 года «Якоб-лжец» — единственный в истории ГДР, попавший в номинации на «Оскар»), и дал ему свою фамилию. Ренате Блюм получила признание и в Советском Союзе, причем не только потому, что стала женой американского мастера популярных искусств, пожелавшего столь тесно дружить с Москвой. В составе съемочной группы многосерийного художественного телефильма режиссера Льва Кулиджанова «Карл Маркс. Молодые годы» Блюме в 1980 году удостоена Ленинской премии за роль жены и соратницы вождя мирового пролетариата Женни. Заметил эту яркую актрису и простой советский народ: открытки с портретом Ренате Блюме в 70-е годы помещали за лобовые стекла своих автомашин московские таксисты, а они-то знали толк в женской красоте.

Молодые привлекательные особы были обязательным, хотя далеко не самым важным элементом фильмов с участием Гойко Митича, несмотря на то что его герои имеют столь суровый вид, как будто женщинами вовсе не интересуются. Конечно, «ничего лишнего» рассчитанные на юношескую социалистическую аудиторию киноленты не позволяли, но романтические кадры на фоне природных красот (в одном фильме есть даже невинное голое купание), робкие прикосновения ладоней и несмелые объятия — непременный эпизод почти любого изделия DEFA. В отличие от Виннету, вынужденного хранить вечную соломенную верность дочери вождя ассинибойнов Рибанне, вышедшей замуж «во имя мира» за офицера американской армии, практически у каждого из восточногерманских индейских героев — своя любовная история. В фильме «Текумзе» Митич попал в ту же неприятную ситуацию, что и Пьер Брис: верность своему племени заставила вождя шауни отказаться от любви к бледнолицей дочери судьи Макью и жениться на индейской девушке. «Я как речной камень, который течение реки оторвало от скалы и прибило к твоему берегу», — жалуется Текумзе Эйлин Макью. Правда, индейская супруга Текумзе при первой же возможности, чтобы зрители не подумали плохо о благородном вожде, призналась сопернице: «Я не жена ему, а всего лишь мать его сына». Почти всегда любовь вождя завершалась трагедией: погибал либо герой Митича, либо его суженая, а иногда даже оба (как в дилогии «След Сокола» — «Белые волки»). Вполне благополучный роман у главного героя в фильмах «Чингачгук — Большой Змей» (в отличие от романа Фенимора Купера, в киноверсии Уа-та-Уа остается в живых) и «Северино». Все индейские девушки, представленные публике киностудией DEFA, отличаются накладными волосами цвета воронова крыла и отменной верностью. Возлюбленная Северино (румынская актриса Виолета Андреи), к примеру, десять лет ждала возвращения возлюбленного из мира белых людей, а в последних кадрах еще и избавила вождя от смертельной угрозы, пристрелив обезумевшего индейского знахаря, выступившего против мирного сосуществования бледнолицых и краснокожих. Для оживления сюжета и украшения кадра в фильмах DEFA также присутствуют наивные или, напротив, не по возрасту самостоятельные белокурые дочери американских мировых судей, плантаторов, полковников и промышленников. По два раза в таких ролях отметились Барбара Брыльска (Кэтрин Эмерсон в дилогии о Зорком Соколе) и Аннкатрин Бюргер (Кэролайн в «Смертельной ошибке» и Эйлин Макью в «Текумзе»). Любви этих красавиц, конечно же, добивались самые гнусные богатые негодяи, получавшие решительный отпор; сердца Кэтрин и Кэролайн принадлежали честным шерифам и простым трудолюбивым золотоискателям.

К концу 60-х годов мода на «евровестерны» в западном мире пошла на спад, съемки фильмов о Виннету завершились. А проект DEFA набирал обороты. Судить о качестве фильмов Indianerfilme имеет смысл только в пределах избранного их создателями жанра и учитывая общественные обстоятельства, сопутствовавшие их выходу на экран. Конечно, сценарии писали, исходя из восточногерманских представлений о Великих озерах и Аризоне. Естественно, снимали как умели и как могли. Одним из главных достоинств Indianerfilme киноведы считают стремление к обработке исторических сюжетов и точному воссозданию старой реальности, быта индейских племен. Для каждого из «индейских» фильмов проводились тщательные исследования в этнографических музеях, эксперты бдительно следили за тем, чтобы и прически, и одежда персонажей соответствовали действительности. Для фильма «Апачи», к примеру, пошили 180 мексиканских и 250 индейских костюмов. К съемкам «Следа Сокола» в Германии построили специальный «ковбойский город» Тенглвуд, а на машиностроительном заводе Karl-Marx-Werk изготовили точную копию локомотива Union Pacific 1875. Боевые танцы в исполнении Гойко Митича и его воинов, вигвамы, томагавки, пироги, форма и экипировка американских драгун — все представало на экране «как оно и было в реальности». Но очевидно, что лучше американцев Америку не способен снять никто. «Немецкие вестерны, что с запада, что с востока, могут быть хорошо выполнены технически, но им никогда не соответствовать реальности», — сокрушался кинокритик западногерманской газеты Frankfurter Allgemeine Zeitung. А бывший генеральный продюсер DEFA Вишневски отмечал: «В Indianerfilme найден компромисс между законами жанра, исторической точностью и дидактикой материализма. Эти фильмы не достигли уровня тех американских картин, авторы которых потрудились отойти от клише о Диком Западе. Тем не менее ничего подобного в социалистических странах не производилось».

Пожалуй, самыми характерными для двадцатилетнего «индейского» эпоса DEFA стали два мини-сериала. Помимо объединенных фигурой вождя дакота Зоркого Сокола фильмов «След Сокола» и «Белые волки» 1968–69 годов, это рассказывающие о приключениях вождя апачей Ульзаны ленты «Апачи» и «Ульзана», вышедшие на экраны в 1973 и 1974 годах. Режиссеры Готфрид Колдитц и Конрад Петцольт (на двоих, кстати, они поставили семь из двенадцати Indianerfilme, в которых сыграл Гойко Митич, кроме того, Колдитц еще и сценарии писал) собрали в этих фильмах, кажется, все расхожие идеологические и кинематографические штампы. В то же время здесь заняты лучшие актеры, здесь особенно колоритны злодеи, здесь взгляд Гойко Митича предельно зорок, а его молчание — донельзя многозначительно; здесь, как кипяток, горяча любовь и, как дикая кошка, яростна ненависть. «След Сокола» и «Белые волки» отправляют зрителя к страданиям индейцев дакота в 1870-е годы, когда на их землях близ Черных гор обнаружили месторождения золота. Сюжеты фильмов «Апачи» и «Ульзана» — в работе над ними принимал участие и Гойко Митич — повествуют о ситуации, в которой оказались апачи-мимбреньо во время американо-мексиканской войны 1846–48 годов. Любопытно, что как раз к моменту съемок «Апачей» в США вышел вестерн Роберта Олдрича «Набег Ульзаны» с Бертом Ланкастером в роли белого скаута Макинтоша и Хоакином Мартинесом в роли индейского вождя. В этой (тоже основанной на реальных событиях) картине история Ульзаны, покинувшего резервацию во главе немногочисленного отряда апачей, трактуется совсем иначе, чем в гэдээровской дилогии. Цель апачей, по версии «Набега Ульзаны», — «обновить кровь в жилах», убивать, ибо убивший человека забирает его силу; пытать, ибо если человека пытать, то сила достается многим, как обогревает многих медленно горящий костер. Роберт Олдрич в этом фильме решал и другие, ассоциативные, задачи: в «Набеге Ульзаны» кинокритики отыскали параллели между противостоянием бледнолицых с краснокожими в Аризоне и все еще продолжавшейся «американской» войной во Вьетнаме.

«Ульзана» и «Апачи» оказались кассовыми фильмами, но вызвали неприятие критиков-пуристов. «Этот фильм — настоящая кровавая баня, — писала известный в ГДР кинообозреватель Ренате Холланд-Мориц. — Некоторые эпизоды, например сцена бичевания Ульзаны, сняты с явной примесью садизма. Историческая правда оборачивается излишним натурализмом». Режиссер Готфрид Колдитц оборонялся: «Фильмы про индейцев — это „мужские“ истории, их иначе не снять. Конечно, некоторые сцены смотреть, может быть, неприятно, однако моя задача — не любоваться агрессивностью, а показывать, как именно происходили события». Конечно, сейчас, через десятилетия после премьеры «Апачей», самые «жестокие» кадры этого фильма вряд ли испугают даже ребенка.


В 1993 году студию DEFA, оставшуюся без государственного финансирования, продали французской кинокомпании.


Кроме четырех Indianerfilme, два из которых как раз посвящены приключениям Ульзаны, с именем режиссера Готфрида Колдитца связана еще одна заметная попытка кинематографического противостояния Востока Западу. В 1970 году Колдитц стал автором восточногерманско-польского ответа «Космической одиссее» Стэнли Кубрика. В фильме «Сигналы — приключение в открытом космосе» Гойко Митич предстал в облике космонавта Терри, а роль его командира, руководителя экспедиции Ikaros, исполнил румынский актер Юрие Дарие, который годом позже в фильме «Оцеола» перевоплотится в «хорошего» владельца лесопилки Ричарда Мура. Румынской детворе Юрие Дарие был прекрасно известен в качестве ведущего популярной телепередачи «Веселый карандаш». Картина о космических приключениях не получила высокой оценки критиков, тем не менее Колдитц еще раз вернулся к научно-фантастической теме. В его ленте 1976 года «В пыли звезд» появились полдюжины актеров из Indianerfilme, правда, среди них уже не было Митича. Всего за четверть века кинокарьеры Колдитц, которого в ГДР считали мастером развлекательного жанра, снял два десятка фильмов.

Выпускник пражской кинематографической академии FAMU, Конрад Петцольд известен как автор фильмов для детей и юношества. В начале 60-х карьера молодого режиссера, уже замеченного критиками и не обойденного профессиональными отличиями, по роковому совпадению обстоятельств дала сбой: его фильм 1961 года «Платье», экранизацию сказки Ганса-Христиана Андерсена «Новое платье короля», запретили для показа в ГДР. Социалистическим цензорам аллегории Андерсена в интерпретации Петцольда показались совсем несказочными. Историю о двух жуликоватых портных, проникающих в город за стеной, куда вход строго воспрещен, с дальнейшим «А король-то голый!», в Восточном Берлине, только что отгородившемся от Западного, сочли крамольной. Режиссер реабилитировался и идеологических ошибок впредь старался не допускать. Вскоре после успеха фильма «Альфонс Циттербакер» по роману классика восточногерманской детской литературы Герхарда Хольц-Баумерта Петцольд приступил к работе над «Белыми волками». Съемочную группу ждал государственный триумф: орден «Знамя труда», присуждавшийся в ГДР «за отличные результаты в области национальной экономики». Конрад Петцольд работал в кино до конца 80-х годов; его уход из профессии совпал с политическим и мировоззренческим кризисом ГДР.

Любопытно и отчасти закономерно, что оба режиссера, таланту и труду которых обязаны своим успехом многие фильмы «индейской» эпопеи, оказались причастными к ее завершению. Картину «Вождь Белое Перо» (Der Scout) в 1983 году снимали в МНР, кажется, уже понимая, что тему страданий краснокожих пора закрывать. Монгольские статисты верхом на низкорослых степных горбунках, изображающие конницу индейцев племени нэс-перс, выглядят, на мой взгляд, одновременно дико и жалко. Монголию, впрочем, выбрали не случайно: нигде больше в социалистическом мире было не отыскать таких огромных табунов лошадей, а сценарий базировали именно на этом. Автором идеи был Готфрид Колдитц, он же собирался ставить фильм, но накануне съемок неожиданно скончался. Работу завершил Конрад Петцольд.

Помимо классической дюжины фильмов с участием Гойко Митича на киностудии DEFA сняли еще два Indianerfilme и две картины в жанре вестерна. К последним относится уже упомянутая лента «Кит и компания», которую поставил все тот же Конрад Петцольд, а также вышедшая на экраны в 1981 году музыкальная пародия Дина Рида «Пой, ковбой, пой!». Indianerfilme получились с философской подкладкой: фильм 1979 года «Синяя птица счастья» (Blauvogel) крупного режиссера Ульриха Вайсса по роману Анны Юрген рассказывал о судьбе попавшего в индейское племя белого мальчика, а картина 1985 года «Аткинс» — о судьбе попавшего в индейское племя немолодого белого охотника. Драматические сюжеты этих киноисторий (в решительный момент герой предпочитает возвращению в «цивилизованный» мир простую, но справедливую жизнь среди наивных детей природы) похожи не случайно: формат «красных вестернов» иного варианта не предусматривал. «Аткинс», который немецкие критики расценивают как неудачу режиссера Хельга Тримпета, стал еще и одним из последних примеров братского сотрудничества на экране; заглавную роль в этом фильме сыграл Олег Борисов.

Гойко Митич в 60-е годы навсегда перебрался в Германию и до сих пор живет в Берлине. Он, никогда не чувствовавший недостатка в женском внимании, так и остался холостяком. Всего в фильмографии Гойко Митича — около 60 работ, от роли советского маршала Соколовского в фильме о восстании 1953 года в ГДР до образа американского писателя Артура Миллера. В последние годы Митич занят преимущественно в телесериалах, в его театральном досье — большой набор благородных героев: молодые Спартак, Робин Гуд, Д’Артаньян; конечно, эти роли уже в прошлом.

После объединения Германии в эфире нескольких ток-шоу Гойко Митич встретился со своим «западным двойником» Пьером Брисом — ведущим развлекательных программ казалось эффектным приглашать в одну и ту же передачу сразу двух знаменитых «индейских вождей». Митич и Брис никогда не были друзьями, однако об «индейских» проектах с Востока и Запада оба они говорят одинаково уважительно, подтверждая кинематографическое достоинство Ульзаны и Виннету. Я слышал забавную байку о встрече на одном из светских приемов Гойко Митича и Пьера Бриса с лидером немецкой посткоммунистической Партии демократического социализма Грегором Гизи. «Собрались три краснокожих вождя» — так оценил эту компанию Митич.

Время от времени Митич получает кинематографические награды, какое-то время назад он попробовал себя в качестве режиссера, сняв несколько детских телефильмов с использованием элементов кукольного театра. Однако, кого бы ни играл этот маститый сербский актер в прошлом и кого бы ему ни пришлось еще сыграть в будущем, какие бы фильмы он ни снимал, не вызывает сомнения, что определяющей в карьере и жизни Гойко Митича стала «индейская» серия киностудии DEFA. В историю кино он войдет как благородный вождь краснокожих, мужество и доблесть которого важнее его имени и конкретных обстоятельств его приключений.

В 1996 году в Сиэтле состоялся небольшой фестиваль фильмов DEFA. Зрители из числа «коренных американцев» с восторгом восприняли «правдивые кинорассказы с марксистской перспективой» об исторической драме индейских племен. Вот как вспоминает об этой поездке Гойко Митич: «Ко мне шагнул их вождь и со словами „Брат мой!“ обнял меня. Мне подарили индейское покрывало и приняли в племя, так что я теперь могу считать себя настоящим индейцем. Мне даже дали новое имя. Шаман спросил, есть ли у меня, как это водится у индейцев, прообраз в животном мире. Я ответил: „Нет“. Он сказал: „Подумай о животном“. Я закрыл глаза и тут же увидел смотрящего на меня в упор волка. Когда я раскрыл глаза, шаман взглянул на меня и сказал: „Ты — Волк!“ Я был потрясен. Но стал Волком!» На киноэкранах и на сцене Митич до сих пор иногда появляется в образе индейских вождей, в том числе и Виннету. Он, уже седой как лунь, с годами не утратил благородства, ведь это врожденное качество; его взгляд так же тяжел и значителен; он так же мастерски держит паузу.

Кто бы ни пришел Гойко Митичу на смену, нам, московским и берлинским мальчишкам 60-х и 70-х годов, ясно как белый день: никто, никогда, ни за что на свете, ни за какие заоблачные голливудские гонорары не сможет так убедительно и так величаво, как Индейский Волк Гойко Митич, глядя в камеру, а на самом деле — прямо нам в душу, негромко и задумчиво сказать: «У кого нет чести, тот не увидит своего лица в прозрачной воде горного озера. Хау!»

Все фильмы киностудии DEFA про индейцев с Гойко Митичем

«ТЕКУМЗЕ»
TECUMSEH, DEFA, В ПРОКАТЕ С ИЮЛЯ 1972 ГОДА.
РЕЖИССЕР ХАНС КРАТЦЕРТ, СЦЕНАРИЙ РОЛЬФА РЕМЕРА И ВОЛЬФГАНГА ЭБЕЛИНГА. В РОЛЯХ: ГОЙКО МИТИЧ (ТЕКУМЗЕ), РОЛЬФ РЕМЕР (САЙМОН МАКЬЮ), АННКАТРИН БЮРГЕР (ЭЙЛИН МАКЬЮ), ЛЕОН НЕМЧИК (СУДЬЯ МАКЬЮ), МЕЧИСЛАВ КАЛЕНИК (ГЕНЕРАЛ БРУК), МИЛАН БЕЛИ (ЖАН РАФАЭЛЬ), ВОЛЬФГАНГ ГРЕЕЗ (ГУБЕРНАТОР УИЛЬЯМ ГАРРИСОН), ОЛЕГ ВИДОВ (ЭЛЛИОТ).

1805 год. Индиана. Индейский вождь Тагаюта убивает судью Клифта, мстя за гибель своей семьи. Вместо Клифта судьей назначают Макью, который хочет жить в мире с индейцами и согласен на брак своей дочери Эйлин с вождем племени шауни Текумзе, живущим среди американцев. Вождь Черный Барс выдает Тагаюту, несмотря на возражения Текумзе, который не верит в справедливость суда. Текумзе освобождает Тагаюту, а бледнолицые устраивают самосуд над справедливым Черным Барсом. Текумзе оставляет невесту, жертвуя любовью ради счастья своего народа. В знак дружбы Саймон, сын судьи Макью, дарит индейцу свое ружье.

1811 год. Текумзе приезжает на переговоры с губернатором Индианы генералом Гаррисоном. Текумзе мечтает о создании единого индейского государства. В поддержку его идеи выступают молодые воины, а старые вожди, которые боятся потерять власть, — против. Саймон, владелец магазина, отказывается продать Текумзе оружие. «Как изменили нас годы», — говорит вождь и, уезжая, оставляет бывшему другу его старое ружье. Гаррисон вбивает клин между индейцами: в нарушение договора с Текумзе он уговаривает вождя Кожаную Губу продать белым землю, на которой основан священный город индейцев Типпеканоэ. Однако большинство воинов поддерживают Текумзе.

Эйлин решает продать индейцам оружие. Ее повозку грабят бандиты, которые маскируют свое нападение под вылазку индейцев. Эйлин исчезает, и Саймон обвиняет в гибели сестры Текумзе, объявляя вождя шауни своим смертельным врагом. Получив чин полковника, Саймон в отсутствие Текумзе провоцирует индейцев на нападение на американский отряд. В бою индейцы терпят сокрушительное поражение. Вожди признают правоту Текумзе: не надо было выступать… Текумзе возвращается на пепелище Типпеканоэ и уводит сохранивших ему верность воинов к Великим озерам, где заключает союз с англичанами, объявившими войну Соединенным Штатам. Вождь верит обещаниям губернатора английских колоний в Америке генерала Брука и становится британским бригадным генералом. Среди союзников англичан Текумзе встречает канадского охотника Жана Рафаэля, женой которого оказывается чудом спасшаяся от смерти Эйлин Макью. Военная хитрость Текумзе помогает англичанам окружить отряд полковника Макью; американцы вынуждены сдаться без боя. Однако Саймон на глазах сестры вступает с Текумзе в схватку; лишь великодушие вождя позволяет полковнику остаться в живых. Саймон бежит. Армия Брука и Текумзе окружает форт, которым командует Макью; Саймон убивает генерала Брука, поднимающего над фортом британский флаг. В этот момент его сражает меткая пуля Текумзе. Саймон умирает. Оставшись без генерала Брука, британцы терпят поражение. Трусливый полковник Проктор оставляет индейцев один на один с мощной армией генерала Гаррисона. Текумзе отправляет Жана Рафаэля и Эйлис восвояси, спасая их жизни, однако благородный охотник возвращается в строй. Текумзе и его воины гибнут в неравном бою.

«АПАЧИ»
APACHEN, DEFA — BUFTEA FILM BUCUREŞTI — МОСФИЛЬМ, В ПРОКАТЕ С ИЮНЯ 1973 ГОДА.
РЕЖИССЕР ГОТФРИД КОЛДИТЦ, СЦЕНАРИЙ ГОТФРИДА КОЛДИТЦА И ГОЙКО МИТИЧА. В РОЛЯХ: ГОЙКО МИТИЧ (УЛЬЗАНА), МИЛАН БЕЛИ (ДЖОНСОН), НИКОЛАЙ РЭУТУ (СТАРИК НАНА), РОЛЬФ ХОППЕ (КАПИТАН БАРТОН), ЛЕОН НЕМЧИК (РАМОН), РЕНАТЕ БЛЮМЕ, ЕЛЕНА СЕРЕДА (ТЕЩА УЛЬЗАНЫ).

В 1848 году Мексика уступила США территорию нынешних Аризоны, Нью-Мексико, Юты и Колорадо. Апачи-мимбреньо заключили договор, разрешающий мексиканцам проведение геологоразведочных работ на землях индейцев. На эти земли зарится авантюрист Джонсон, действующий по поручению правительства США. «Вы тоже заинтересованы в том, чтобы здесь было больше меди и меньше апачей», — говорит он управляющему горной компанией сеньору Рамону. Джонсон, несмотря на недовольство мексиканцев, устраивает бойню безоружных индейцев и получает премии за их скальпы — 100 долларов за скальп каждого воина, 50 за скальп женщины и 25 за детский. В живых остается вождь Ульзана, потерявший жену. Сможет ли он отомстить?

Апачи укрываются в селении Гордого Орла. С семью воинами, среди которых и хромой мудрый старик Нана, Ульзана отправляется в путь. Апачи пробираются в Санта-Рита и устраивают там пожар, но банда Джонсона уже покинула поселок. Воины Ульзаны настигают негодяев, взрывают фургон с порохом, а Джонсона берут в плен. Мексиканские рабочие в страхе оставляют Санта-Рита. «От нашей мести не уйти, — говорит Ульзана. — Нас ничто не остановит, как невозможно остановить путь солнца». Вождь отвозит Джонсона в Санта-Риту и привязывает его над колодцем, уготовив негодяю мучительную смерть. От гибели Джонсона спасают солдаты из отряда капитана Бартона.

Преследуя врага, Ульзана попадает в расставленную Джонсоном ловушку.

Негодяй бичом стегает привязанного к дереву индейца, но Ульзана мужественно переносит истязания. «Моя месть отныне будет беспощадна», — говорит вождь, освобожденный краснокожими братьями. Вместе с воинами Гордого Орла Ульзана сжигает Палос-Альтос. Разящий нож вождя апачей достигает Джонсона.

«УЛЬЗАНА»
ULZANA, DEFA — BUFTEA FILM BUCUREŞTI — МОСФИЛЬМ, В ПРОКАТЕ С МАЯ 1974 ГОДА.
РЕЖИССЕР ГОТФРИД КОЛДИТЦ, СЦЕНАРИЙ ГОТФРИДА КОЛДИТЦА И ГОЙКО МИТИЧА. В РОЛЯХ: ГОЙКО МИТИЧ (УЛЬЗАНА), РЕНАТА БЛЮМЕ (ЛЕОНА), АМЗА ПЕЛЯ (ГЕНЕРАЛ КРУК), РОЛЬФ ХОППЕ (КАПИТАН БАРТОН), КОЛЯ РЭУТУ (СТАРИК НАНА), ХАННЬО ХАССЕ (ГОСПОДИН ИЗ ВАШИНГТОНА).

На праздник урожая к вигвамам апачей-мимбреньо приезжают американцы во главе с генералом Круком, которого индейцы называют Серый Лис. Капитан Бартон заигрывает с живущей в племени апачей женой Ульзаны, красавицей мексиканкой Леоной. Капитан вместе с группой недобросовестных бизнесменов за спиной Крука взрывает запруду водохранилища, благодаря которому апачи стали собирать большие урожаи кукурузы. Индейцев угоняют в бесплодную резервацию Сан-Карлос. Ульзана тяжело ранен в бою. Индейцы намереваются покинуть Сан-Карлос вместе со своим оправившимся от ран вождем, но Бартон завлекает Леону в Таксон. «Когда я гляжу на ваши махинации, мне стыдно, что я почти белая», — говорит Леона дельцам, поставляющим апачам гнилое мясо. Леона бежит из плена, но коварный капитан вновь удерживает ее в качестве заложницы, рассчитывая спровоцировать индейцев на конфликт. «Я солдат и не привык расставлять ловушки с человеческим мясом», — говорит генерал Крук. Бартон покушается на добродетель Леоны, но она ведет себя стойко. Индейцы направляются на территорию Мексики. Генерал намеревается помешать апачам перейти границу, но наталкивается на мексиканский патруль. Ульзана пытается освободить Леону, но девушку убивает Бартон. В Скалистых горах негодного капитана настигает возмездие вождя.

«БРАТЬЯ ПО КРОВИ»
BLUTSBRÜDER, DEFA — BUFTEA FILM BUCUREŞTI, В ПРОКАТЕ С ИЮНЯ 1975 ГОДА.
РЕЖИССЕР ВЕРНЕР ВАЛЛЬРОТ, СЦЕНАРИЙ ДИНА РИДА И ВОЛЬФГАНГА ЭБЕЛИНГА. В РОЛЯХ: ГОЙКО МИТИЧ (ТВЕРДАЯ СКАЛА), ДИН РИД (ДЖЕК ГАРМОНИКА), ГИЗЕЛА ФРОЙДЕНБЕРГ (МОЛОДАЯ КОСУЛЯ).

Дин Рид поет песню Love Your Brother и желает зрителям приятного просмотра.

В 1864 году президент Линкольн пригласил в Вашингтон вождя племени чайенов Черного Котла и вручил ему американское знамя. Подписан договор о мире. Однако эскадрон американской армии вместе со знаменосцем Джеком по прозвищу Гармоника нападает на вигвамы индейцев на берегу реки Сант-Крик в Колорадо. Индейцы встали под флаг США, но разразилась жестокая бойня… Джек, под которым убили коня, осознает ужас произошедшего. В отчаянии он ломает через колено древко знамени, за что попадает под арест. Ночью индейцы во главе с Твердой Скалой устраивают набег на американский гарнизон, освобождая из плена соплеменников. С двумя другими солдатами бежит из заключения и Джек. Они намереваются стать золотоискателями в соседнем штате Монтана, где открыты месторождения золота.

Индейская красавица Молодая Косуля, сестра Твердой Скалы, вместе с маленьким сыном верховного вождя чайенов и его женой выходит к реке. Девушка успокаивает расшалившегося мальчугана, который вздумал брызгаться: «Струящийся Ручеек, перестань, а то я буду называть тебя Мокрый Лягушонок!» Один из спутников Джека, негодяй Фред, убивает старуху и мальчика; ударом ножа он ранит девушку: «Индеец безопасен, когда он мертв». Джек спасает жизнь девушки, обрабатывает ее рану. Ночью Молодая Косуля бежит, а Твердая Скала берет Джека в плен.

Вождь Серый Лось намеревается казнить пленника, но за него вступается Молодая Косуля. Твердая Скала призывает не верить бледнолицым и сражаться с ними. Судьбу Джека должен решить поединок на ножах с Твердой Скалой. Индеец быстрее и сильнее, смерть бледнолицего кажется неминуемой, но Твердая Скала срывается с крутого склона… Джек на плечах приносит его в селение индейцев. «Позор побежденного страшнее смерти. Племя не простит этого Твердой Скале», — говорит Молодая Косуля, омывая раны брата. Старейшины принимают решение дать Джеку свободу. Между бледнолицым и Молодой Косулей зарождается романтическое чувство, а настороженность Твердой Скалы превращается в дружбу. Джек признается Молодой Косуле в любви и сообщает Твердой Скале о своем решении жениться на его сестре и остаться с индейцами навсегда.

…Твердая Скала захватывает в плен американских лазутчиков, но по настоянию Джека Серый Лось отпускает их на свободу: индейцы решают жить в мире с бледнолицыми. Однако солдаты вновь устраивают набег на селение индейцев — пользуясь тем, что воины ушли на охоту. Молодую Косулю и ее маленького ребенка убивают. Джек безутешен. Он клянется отомстить убийце и обещает вернуться к индейцам.

Джек разыскивает убийцу своих близких, однако не находит сил отомстить: у негодяя тоже есть жена и дети… Джек начинает спиваться. Американцы отправляют индейцев в резервацию. Твердая Скала попадает в плен. Джек освобождает вождя, и вместе они поднимают восстание.

Твердая Скала и Джек становятся «братьями по крови».

«СЕВЕРИНО»
SEVERINO, DEFA — BUFTEA FILM BUCUREŞTI, В ПРОКАТЕ С ИЮНЯ 1978 ГОДА.
РЕЖИССЕР КЛАУС ДОББЕРКЕ, СЦЕНАРИЙ ИНГЕ БОРДЕ ПО РОМАНУ ЭДУАРДА КЛЯЙНА «СЕВЕРИНО С ОСТРОВОВ». В РОЛЯХ: ГОЙКО МИТИЧ (СЕВЕРИНО), ВИОЛЕТА АНДРЕИ (ПОДРУГА СЕВЕРИНО), КОНСТАНТИН ФУГАСИН (НИКОЛАС), ЛЕОН НЕМЧИК.

В Аргентину, в племя индейцев мансанеро возвращается Северино, который 10 лет провел среди белых людей на севере и охотился на морских котиков. Северино мечтает посадить персиковый сад, он пытается развеять вражду между индейцами, которых подстрекает «плохой» старый вождь Николас, и белыми поселенцами. Северино помогает положительный сержант полиции, однако недоверие индейцев (в том числе и младшего брата Северино Бласа), а также корыстные интересы хозяев скотоводческой компании мешают наступлению мира. Северино находит убийц своего отца и мифический перевал Кондора, где белые бандиты убивают угнанный у индейцев и поселенцев скот. «Надо бояться, что твое сердце превратится в лед», — говорит Северино. Ему удается выкупить у компании принадлежавшие индейцам земли и завоевать доверие племени. В бессильной злобе Николас пытается убить Северино, но негодяя настигает пуля подруги Северино.

«ВОЖДЬ БЕЛОЕ ПЕРО»
DER SCOUT, DEFA — МОНГОЛКИНО, В ПРОКАТЕ С МАЯ 1983 ГОДА.
РЕЖИССЕР КОНРАД ПЕТЦОЛЬД, СЦЕНАРИЙ ГОДФРИДА КОЛДИТЦА. В РОЛЯХ: ГОЙКО МИТИЧ (БЕЛОЕ ПЕРО), МИЛАН БЕЛИ (ДЖОРДЖ БРЭННИНГЭН), НАЗАГДОРГДЖИЙН (ДЕВУШКА ИЗ ПЛЕМЕНИ КАЮСОВ).

Американские солдаты угоняют табуны лошадей у индейцев племени нэс-перс («проколотые носы»), живущих в Скалистых горах. Отряд майора Брэннингэна должен перегнать табун из 900 лошадей к перевалу Такома. Вождь индейцев Белое Перо притворяется другом бледнолицых и устраивается проводником-скаутом. Отряд полковника Говарда нападает на стойбище племени каюсов. Белое Перо спасает из огня индейскую девушку, но она не верит в его искренность. Отряд майора Брэннингэна гонит табун. Американцам непонятно поведение Белого Пера, который ведет переговоры о единстве с разведчиками каюсов. После убийства каюсами солдата Рэндалла американцы инсценируют расстрел Белого Пера, но вождь ведет себя мужественно. Истинные намерения вождя раскрывает смышленый сержант Андерсон. С опасностью для жизни отряд переправляется через реку Салмон. Скрытая вражда между майором и лейтенантом Бруксом вырывается наружу. Столкновения не избежать, но майор падает с коня в горную пропасть. Белое Перо приводит табун к форту, сожженному индейцами. Там находятся остатки отряда полковника Говарда, разбитого каюсами. Говард узнает Белое Перо и намеревается убить его, однако вождя выручает смелая индейская девушка. В схватке полковник расстается с жизнью, а с его солдатами расправляются каюсы. Белое Перо уводит табун в свое племя.

6 СОВЕТСКИЙ ПИОНЕР, ДРУГ АПАЧЕЙ

— Когда стадо бизонов бежит через пампасы, то дрожит земля, а в это время мустанги, испугавшись, брыкаются и ржут.

Чечевицын грустно улыбнулся и добавил:

— А также индейцы нападают на поезда… Знаете, кто я?

— Господин Чечевицын.

— Нет. Я Монтигомо Ястребиный Коготь, вождь непобедимых.

Маша, самая маленькая девочка, поглядела на него, потом на окно, за которым уже наступал вечер, и сказала в раздумье:

— А у нас чечевицу вчера готовили.

Антон Чехов, «Мальчики», 1887
Ястребиный Коготь в облике худого веснушчатого второклассника Чечевицына оказался единственным знаменитым индейским вождем, придуманным русским писателем. Единственным, невидимым, не узнанным в Америке, но выжившим в советской и российской литературе. В 1925 году о чеховском Монтигомо вспомнил в Мексике вдохновленный встречей с индейцем пролетарский поэт Владимир Маяковский. Встреча оказалась горькой:

Цедит
     злобно
         Коготь Ястребиный,
Медленно,
     как треснувшая крынка:
— Нету краснокожих — истребили
Гачупины с гринго.
Индеец Монтигомо многократно мелькал в книжках в качестве нарицательного персонажа: то у Вениамина Каверина, то у сатирика Виктора Ардова, даже в «Крутом маршруте» Евгении Гинзбург. В середине 60-х годов детский писатель Виталий Губарев, автор всесоюзно любимой сказки «Королевство кривых зеркал» и прочих произведений для пионеров и школьников, написал повесть «Монтигомо — Ястребиный Коготь». Речь в ней шла не об индейцах, автор, как указывает аннотация, «продолжил с читателем откровенный разговор о жизни, о том месте, которое должны занять в нашем обществе каждая девушка и каждый юноша». Монтигомо в этом обществе представал, очевидно, романтическим героем детских мечтаний.

Краснокожие вожди вели прямые разговоры с подрастающим поколением главным образом со страниц иностранных повестей и романов. В советское время главным автором книг «про индейцев» безоговорочно считался Джеймс Фенимор Купер. Пенталогия о белом охотнике Натаниэле Бумпо, который в каждом романе получал новое индейское прозвище, и воине племени могикан Большом Змее, написанная тяжеловесным, характерным для англоязычной классики первой половины XIX века велеречивым стилем (Виссарион Белинский называл книги Купера «шекспировскими драмами, исполненными в виде романов»), многократно выходила в «Библиотеке приключений», с примечанием «для среднего и старшего школьного возраста». Помню свои ощущения юного читателя: восхищение доблестями Кожаного Чулка смешивалось с нетерпеливым ожиданием развития сюжета и раздражением, вызванным пространными описаниями североамериканских природных красот, бесконечными этнографическими деталями и нравоучительными сентенциями по любому поводу. Однако для миллионов советских мальчишек Зверобой и Чингачгук в отсутствие сильной конкуренции оставались любимыми романными героями и главными «братьями по крови».

С Купером на литературном фронте североамериканских прерий, как мог, соперничал Томас Майн Рид — и с середины 70-х годов, после выхода советско-кубинской экранизации «Всадника без головы», соперничал успешнее, чем прежде. Молодцеватый блондин Олег Видов в роли охотника за мустангами ирландца Мориса Джеральда может, даже и поднялся бы вровень с долго не имевшим советского кинематографического лица Натаниэлем Бумпо, найди он себе краснокожего друга. Но команчи во «Всаднике без головы» представляли собой преимущественно виртуальную угрозу, а вождь семинолов Оцеола был героем другого романа Майн Рида. Этот-то писатель как раз умел кроить сюжет быстро и ладно, однако его персонажам не хватало монументальности и размашистости образов Купера: неторопливые повествования о Большом Змее казались высеченной на каменной скале бесконечной древней сагой.

Впервые в России серийный выпуск романов и Купера, и Майн Рида наладило задолго до революции издательство «первого книжного миллионера» Маврикия Вольфа. В январе 1885 года в газетном обозрении «Осколки московской жизни» Антон Чехов писал о том, как эти книги меняли общественные вкусы: «Было время, когда люди зачитывались рыцарскими романами и уходили в Дон-Кихоты, а наши сызранские и чухломские детеныши, начитавшись Майн Рида и Купера, удирали из родительских домов и изображали бегство в Америку». Одним из первых, замечу, удрал как раз угрюмый чеховский гимназист Чечевицын. Вскоре после публикации рассказа «Мальчики», в некрологе «Н. М. Пржевальский», писатель раскрыл еще и причины этого «нравственного настроения»: «Десятилетний мальчик-гимназист мечтает бежать в Америку совершать подвиги — это шалость, но не простая… Это слабые симптомы той доброкачественной заразы, какая неминуемо распространяется по земле от подвига». Романов Карла Мая, дающих прекрасную мотивацию для того, чтобы отправиться в североамериканские прерии, Чехов не упомянул не случайно: в России они были мало известны.

В годы советского книжного кризиса, когда приличная библиотека считалась главным знаком качества интеллигентной семьи, зарубежным бестселлером почти автоматически становилось все, что издавалось и что можно было «достать». На моей книжной полке стояли пять неизбежных томиков Купера разных изданий, пара-тройка потрепанных романов Майн Рида и «случайная» книжка Лизелотты Генрих-Вельскопф. Не только черно-белый телевизор «Горизонт», но и купленный родителями к московской Олимпиаде цветной «Рубин» в освоении «индейской реальности» помогали мало: «импортные» кинофильмы предназначались для кинопроката, а «своих» на темы приключений в прериях не было. Советские мастера кино осваивать «индейский» материал не торопились, а может, и не планировали. С одной стороны, чуть ли не со времен Сергея Эйзенштейна отечественные режиссеры охотнее работали с романами Жюля Верна и Роберта Льюиса Стивенсона. «Дети капитана Гранта» в Советском Союзе впервые экранизировали в 1936 году, через десятилетие последовал «Пятнадцатилетний капитан» с юным Всеволодом Ларионовым, заново поставленный в 1986-м под названием «Капитан „Пилигрима“»; накануне войны успели экранизировать еще и «Таинственный остров». В 70-е годы настала пора «Капитана Немо». Фильмы по «Острову сокровищ» в СССР ставили трижды — в 1937, 1971 и 1982 годах. С другой стороны, сказывался, очевидно, и принцип «социалистического разделения труда»: в съемках Indianerfilme, сообразно требованиям времени решавших комбинированные задачи воспитания молодежи и проведения контрпропагандистской атаки краснокожих на мир буржуазного искусства, советские студии выступали младшими партнерами DEFA.

Однако эпизодические попытки осваивать соседнее с индейским приключенческое кинопространство в Советском Союзе все же предпринимались. «Всадник без головы», снятый на Кубе через год после восточногерманского «Оцеолы», в этом отношении не был исключением. В 1973 году на экраны вышел кинофильм Альберта Мкртчяна и Леонида Попова «Земля Санникова» по мотивам скучноватого научно-популярного романа геолога Владимира Обручева с Владиславом Дворжецким и Олегом Далем в главных ролях. «Землю Санникова» я впервые смотрел все в том же провинциальном кинотеатре «Спартак», и даже школьнику младшего возраста было понятно, что по своим качествам эта экранизация приближается к магической реальности студии DEFA в максимально возможной для отечественного кино степени. Лучше было не снять: онкилоны, аборигены заполярной вулканической земли (съемки проходили в Долине гейзеров на Камчатке) казались почти всамделишными индейцами. Хотя они и не скакали на лошадях, но так же ловко, как апачи и дакота, стреляли из луков, их главная красавица (киргизская актриса Назира Мамбетова) в целом успешно противостояла суженой ссыльного поселенца Ильина (Алена Чухрай), а зловредный шаман в исполнении чеченского танцора Махмуда Эсанбаева практически ничем не уступал старому Хавандшите из «Сыновей Большой Медведицы». Песни про «миг между прошлым и будущим» в «Земле Санникова» исполнял Олег Анофриев, а должен был — Владимир Высоцкий, который, оказывается, пробовался в этом фильме на роль офицера-авантюриста Евгения Крестовского и даже успел сочинить три композиции, в том числе знаменитую «Чуть помедленнее, кони». Но, как потихоньку сказали мне после сеанса родители, Высоцкому участвовать в съемках не разрешили — якобы из-за того, что другие его песни прозвучали в передачах радиостанции «Немецкая волна».

Сколь бы манящей ни представлялась «Земля Санникова», все равно получалось, что индейцев на советском экране можно было пересчитать на пальцах одной руки. Чаще всего они оказывались эпизодическими персонажами, а иногда названия фильмов лишь сулили их появление. В 1962 году Леонид Гайдай поставил комедию «Деловые люди» по мотивам произведений О. Генри, одна из новелл именовалась «Вождь краснокожих». Юный актер Сережа Тихонов убедительно сыграл сорванца Джонни Дорсета, похищенного с целью получения выкупа двумя незадачливыми негодяями. Этот белобрысый Джонни страдал распространенной мальчишеской болезнью: как и пресловутый Чечевицын, он представлял себя бесстрашным краснокожим воином. Настоящий «советский» индеец появился не скоро, только в начале 80-х годов, когда азиатский мастер восточных единоборств Талгат Нигматуллин сыграл злого Джо в трехсерийной телеэкранизации «Приключений Тома Сойера и Гекльберри Финна». Кинокритики об этой картине Станислава Говорухина отзываются уважительно, однако с фабулой-то ничего поделать было нельзя: благородством Джо не отличался, а значит, интереса в качестве объекта для подражания в уличных играх не представлял. В те же годы режиссер Геральд Бажанов интерпретировал на советский манер дворовую популярность Гойко Митича, поставив детскую комедию «Витя Глушаков — друг апачей». Фильм оказался историей про дружбу школьного фантазера, сочиняющего роман из жизни индейцев, и «завсегдатая винных магазинов» Аркадия.

На излете советского времени, в 1990 году, вдруг промелькнула экранизация классики: Андрей Ростоцкий дебютировал в роли режиссера и поставил «Зверобоя». В телеверсии романа Купера белого охотника сыграл некто Андрей Хворов, Чингачгука — длинноволосый грузинский певец Георгий Пицхелаури, в роли Джуди Хаттер заняли будущую секс-звезду российского кино Елену Кондулайнен. Как скупо написал рецензент, «удачным этот режиссерский дебют назвать трудно», хотя многие молодые зрители и сейчас воспринимают фильм безвременно погибшего Ростоцкого с большой симпатией. Спорить с его поклонниками трудно: пересматривая через десятилетия тот же восточногерманский «Чингачгук — Большой Змей», я не в состоянии отключиться от своих мальчишеских ощущений и вряд ли способен оценить картину беспристрастно. Да и стоит ли отключаться?

Все эти советские фильмы, хорошие или не очень, конечно, никак не угрожали популярности Гойко Митича. Материал для сравнения с кинопродукцией DEFA давал только сериал о Виннету, хотя правы кинокритики, считающие, что к востоку и западу от Берлинской стены кино снимали совсем о разном. По частоте появления на наших киноэкранах Пьер Брис заметно уступал Митичу: в советском прокате шли лишь некоторые фильмы, снятые по мотивам романов Карла Мая, да и показывали их с куда как меньшим размахом. «Западная» кинопродукция, даже утвержденная советским агитпропом, была запретнее, а потому слаще: как и Indianerfilme, фильмы о Виннету не содержали возрастных ограничений, но считались вполне «взрослыми» и демонстрировались в вечерние часы. Волна благородного обаяния вождя апачей накрывала советскую детвору неоднократно; в дворовых баталиях появились свои Шеттерхэнды и Шурхэнды в перелицованных из пионерских галстуков шейных платках и в пляжных соломенных шляпах. Только немногим лучше эти знаменитые заграничные герои выглядели на громадных афишах, намалеванных состоявшими в штате кинотеатров художниками.

Важным для советского детства было вот что: если бы не немецкие киногерои, мы выросли бы слегка сиротами. Никто другой не обладал такими способностями — вспомним Чехова — «распространять доброкачественную заразу подвига». И полвека, и двадцать пять лет назад в мировосприятии любого советского мальчишки, свободного от воздействия Интернета, не ведающего, что такое play-station, не слыхавшего о «звездных войнах», хоббитах и Гарри Поттере, находилось немного столь захватывающих приключенческих зон, как «индейская». Разве что космос — но освоение межзвездного пространства во дворах оказалось невозможным, это был «неигровой вид спорта». В советских условиях, как понятно теперь, мир детских возможностей заметно сужался: из-за закрытости общества, идеологических ограничений, скудости выбора в магазинах игрушек.

Несмотря на наличие некоторого количества индейцев на киноэкранах и книжных страницах, главным, самым настоящим, единственным материальным краснокожим для школьников моего поколения был каучуковый, ярко раскрашенный воин племени команчей из набора «индейцы против ковбоев» производства ГДР. Откуда эти фигурки появлялись на зависть одноклассникам и дворовым друзьям? Говорят, иногда их можно было купить в московском «фирменном» магазине «Лейпциг», но чаще всего этих игрушечных индейцев привозили из Восточной Германии военные и гражданские специалисты на радость своим детям и их друзьям. Удивительный, неведомый производитель резиновых команчей из давно не существующей ГДР сумел исполнить мечты нескольких поколений советских детей. В нашем классе счастливым обладателем набора «индейцы против ковбоев» являлся рыжий Юра Чижиков. Мудрые родители запрещали ему выносить каучуковые сокровища из дома, поэтому приглашение в гости к Чижикову — «поиграть в солдатики» — рассматривалось как высшее проявление мужской дружбы. Как же убого на фоне каучукового великолепия коллекции краснокожих воинов выглядели мои нелепые революционные моряки из синей пластмассы и конные чапаевцы из пластмассы красной, неизбежные солдаты игрушечной армии любого маленького московского или ленинградского полководца! Стоит ли удивляться, что когда в середине 70-х годов на киноэкраны вышла милая французская комедия «Игрушка» с Пьером Ришаром, я больше всего был поражен не тем, что юный сын газетного магната Эрик Рамбаль-Коше смог выклянчить у отца в подарок «живого журналиста», а тем безразличием, с которым этот негодный баловень судьбы — мой ровесник! — в роскошном парижском универмаге проходит мимо витрины с разнообразным индейским снаряжением: великолепные убранства из орлиных перьев, луки и стрелы в тонких колчанах, «всамделишный» вождь в боевой раскраске…

Главным симулятором индейских доблестей, конечно, оставались активные забавы, а главной действующей моделью героя оставался Гойко Митич. Своих дворовых «врагов», уже сами будучи понарошку мертвыми, мы добивали «из последних сил», как Ульзана, всегда оставляя себе право на последний выстрел; одним движением, как Зоркий Сокол лошадь, пытались, с риском для будущего мужского здоровья, оседлать «козла» в школьном спортзале. Понятно, что сюжеты фильмов DEFA особого значения во всех этих играх не имели; важнее оказывался «дикарский» ритуал. Поэтому к тому моменту, когда через двадцать лет возраста раболепного почитания Гойко Митича достиг мой сын, я уже не мог вспомнить содержания ни одного из Indianerfilme, за исключением разве что заученного многократным чтением Купера чуть ли не наизусть «Чингачгука — Большого Змея». Точно по заголовку статьи из «Советского экрана»: название фильма не важно, коли в главной роли — Гойко Митич. А вот фрагменты-картинки — Оцеола, опустив руки навытяжку, боком ныряет в реку на схватку с аллигатором; подло улыбается Джеймс Бэшан, считая, что настал черный момент его торжества; «хороший» Пэт Паттерсон беспомощно снимает звезду шерифа — врезались в память, думаю, навсегда.

С возрастом мальчишеский индейский героизм трансформировался в индейский юношеский романтизм. Вот песенная цитата из московского гитарного фольклора конца 70-х; эта стилизованная дворовая баллада, сочиненная в соответствии с канонами трагического блатного шансона, звучала в спектакле московского Театра юного зрителя «Родительская суббота» по пьесе Алексея Яковлева:

На закате ковбои окружили тропу,
Покраснело от крови, стало солнце как круг.
Трое воинов сиу здесь стоят до конца,
Но их стрелы бессильны против злого свинца…
Краснокожие вожди сравнительно редко становились героями анекдотов и почти никогда в этих анекдотах не упоминались персонажи Гойко Митича — в отличие, скажем, от Чапаева или Штирлица, с которыми он вполне мог помериться популярностью «в народе». В школьном обиходе неизменно вращалось несколько десятков более или менее остроумных и более или менее похабных шуток «про ковбоев и индейцев», главными героями которых были ковбой Джо, его лошадь и его «внутренний голос», вечно дававший циничные и идиотские советы. Индейцы появлялись только иногда, но на святые имена Виннету и Зоркого Сокола сочинители анекдотов не посягали. Зато много позже, когда мы наконец выросли, а мир вокруг навсегда и неузнаваемо изменился, безусловные герои превратились в мишени для острот. Возникли многочисленные возможности для ироничного творческого прочтения индейских образов. Калининградский поэт Андрей Писаревский, например, превратил исполнителя ролей краснокожих вождей в персонажа опубликованного в «Митином журнале» драматургического цикла «Жизнь Гойко Митича». Действие этой постмодернистской поэмы происходит в салоне самолета Boeing, в жилищно-эксплуатационном участке и в отделе абонемента Лондонской публичной библиотеки, где по воле автора оказывается сербский актер в своей индейской ипостаси.

Гойко Митич с криком реет,
то пером волны касаясь,
то стрелой взмывая к тучам,
то копьем в лесу дремучем
выроет себе могилу.
Оставлю без комментариев литературные качества «Жизни Гойко Митича», однако автор драмцикла верно провел сразу несколько линий параллелей. Во-первых, Митич и есть буревестник не хуже горьковского. Во-вторых, от классики соцреализма до канонов Indianerfilme — всего один шаг. А в-третьих, столь широкие возможности для творческих интерпретаций предоставляют только культовые герои, центровые образы массовой культуры. В Советском Союзе Виннету Карла Мая таким героем не стал, хотя и его «знак W» превратился в символ дикой краснокожей доблести.

В Москве и Риге, Киеве и Ашхабаде, Минске и Ереване для пьедестала индейских побед как нельзя лучше пригодился Гойко Митич — Ульзана и Зоркий Сокол, Оцеола и Текумзе, Твердая Скала и Токей Ито, Чингачгук и Черный Барс, Белое Перо и Северино. А если еще проще — благородный вождь краснокожих, наш

Товарищ
              далекого детства.

Иллюстрации

Западная пресса писала: Гойко Митич играл индейцев «не по Карлу Маю, а по Карлу Марксу». В закрытой ГДР герои Митича были символами свободы и приключений. «Сыновья Большой Медведицы», 1966 год.


Apachen. © DEFA-Stiftung


Apachen. © DEFA-Stiftung

Некоторым кинокритикам фильмы «Апачи» и «Ульзана» показались «кровавой бойней». Сценаристы и режиссеры оборонялись: «Кино про индейцев — это мужские истории».


Tecumseh. © DEFA-Stiftung/ Hartkopf, Eckhardt; Zillmer, Joachim

В фильме 1972 года «Текумзе» Гойко Митич сыграл вождя племени шауни, ставшего бригадным генералом британской армии.


Todlicher Irrtum. © DEFA-Stiftung/Blümel, Horst; Groch, Klaus

Охотник Крис Говард (Армин Мюллер-Шталь) — брат вождя шошонов Черного Барса («Смертельная ошибка», 1970 год). Крис погиб в борьбе за справедливость.


Tecumseh. © DEFA-Stiftung/ Hartkopf, Eckhardt; Zillmer, Joachim

Рольф Ремер в роли Саймона Макью в фильме «Текумзе». Саймон оказался подлецом, а ведь Текумзе верил ему, как брату.


Spur des Falken. © DEFA-Stiftung

Кэтрин Эмерсон отвергла ухаживания негодяя Бладжена (Ханньо Хассе). В дилогии «След сокола» — «Белые волки» героиня Барбары Брыльской осталась верна честному шерифу Пэту Паттерсону.


Spur des Falken. © DEFA-Stiftung

Рольф Хоппе достоверно играл «плохих парней». В последних кадрах «Белых волков» Зоркий Сокол рассчитался с бандитом Джеймсом Бэшеном за все, но и сам погиб…


www.karl-may-archiv.de

Вождь апачей Виннету и его белый «брат по крови» Олд Шеттерхэнд. Пьер Брис и Лекс Баркер вместе сыграли в семи фильмах, снятых по мотивам романов Карла Мая.


www.karl-may-archiv.de

Во внешности француза Пьера Бриса не было ничего индейского, кроме разве что кожи матового цвета. Актер считал, что ему «удалось вдохнуть в образ Виннету душу».


www.karl-may-archiv.de

В пару к французскому дворянину в роли вождя апачей подобрали американского аристократа в роли немецкого покорителя премий. Олд Шеттерхэнд — Лекс Баркер.


www.karl-may-archiv.de

Долина реки Зрманья и Плитвицкие озера не слишком напоминали суровую Аризону. Однако природные красоты Югославии оказались прекрасным романтическим фоном для приключений Виннету и Олд Шеттерхэнда.


www.karl-may-archiv.de

Жена режиссера Харальда Рейнля немецкая актриса Карин Дор сыграла в четырех фильмах «индейской эпопеи». В картине «Виннету и Шеттерхэнд в Долине Смерти» Дор досталась роль смелой дочери майора Кингсли Мабель.


www.karl-may-archiv.de

Роковая любовь Шеттерхэнда: в фильме «Хищники из Росвелла» сестру Виннету Ншо-Чи (французская актриса Мари Версини) сразила злая пуля.


www.karl-may-archiv.de

Виннету и Олд Шурхэнд остались друзьями, а «братьями по крови» не стали.


www.karl-may-archiv.de

Виннету, краснокожий джентльмен.


Примечания

1

В русских переводах встречаются два варианта названия этого романа: «Сокровище Серебряного озера» и «Сокровища Серебряного озера».

(обратно)

2

Здесь и далее при переводах названий книг и фильмов даются их наиболее известные российские (советские) варианты. Перевод названий фильмов, не выходивших в прокат на русском языке, — дословный с немецкого языка, если не указано иначе.

(обратно)

3

На видеокассетах и DVD в России продается также под названием «Золото апачей». В советском кинопрокате Winnetou-1. Teil («Хищники из Росвелла») и Winnetou-2. Teil («Трубка мира») демонстрировались как двухсерийный фильм под общим названием «Виннету, сын Инчу-Чуна».

(обратно)

4

Фильм не демонстрировался в советском кинопрокате. На видеокассетах и DVD в России продается под названием «Виннету: последний выстрел».

(обратно)

5

Фильм не демонстрировался в советском кинопрокате.

(обратно)

6

Winnetou-1. Teil, Winnetou-2. Teil, Winnetou-3. Teil.

(обратно)

7

Old Shatterhand.

(обратно)

8

Old Surehand-1. Teil.

(обратно)

9

В апреле 1966 года в ФРГ вышел в прокат фильм «Завещание инков» (Das Vermächtnis des Inka), который также относят к классическим киноадаптациям романов Карла Мая. Картину поставил и спродюсировал австрийский режиссер Георг Маришка, в конце 50-х уже экранизировавший роман Мая «Караван рабов». На главную роль путешественника Карла Хансена, друга вождя инков Таука, режиссер пригласил голливудскую звезду Гая Мэдисона. Из актеров, снимавшихся в других экранизациях романов Мая, в этом фильме занят только Рик Батталья, по обыкновению сыгравший главного негодяя — Антонио Перильо.

(обратно)

10

Более соответствует содержанию романов Карла Мая название «Среди „стервятников“». Фильм не демонстрировался в советском прокате.

(обратно)

11

Фильм не демонстрировался в советском прокате.

(обратно)

Оглавление

  • Пьер Брис и Гойко Митич на тропе войны
  • 1 КАРЛ МАЙ: НЕИСПРАВИМЫЙ ЛГУН
  •   Романы Карла Мая о Виннету и Олд Шеттерхэнде
  • 2 ВОЖДЬ АПАЧЕЙ И ЕГО БЕЛЫЙ БРАТ
  •   Фильмы о Виннету и Олд Шеттерхэнде с Пьером Брисом и Лексом Баркером
  • 3 ВИННЕТУ: КРАСНОКОЖИЙ ДЖЕНТЛЬМЕН
  •   Фильмы о Виннету и Олд Шурхэнде с Пьером Брисом и Стюартом Грэнджером
  • 4 ЗАВОЕВАНИЕ ПРЕРИИ: БЛЕДНОЛИЦЫЕ ПРОТИВ КРАСНОКОЖИХ
  •   Все фильмы киностудии DEFA про индейцев с Гойко Митичем
  • 5 ЗОРКИЙ СОКОЛ И УЛЬЗАНА: ПРАВАЯ РУКА ВОЗМЕЗДИЯ
  •   Все фильмы киностудии DEFA про индейцев с Гойко Митичем
  • 6 СОВЕТСКИЙ ПИОНЕР, ДРУГ АПАЧЕЙ
  • Иллюстрации
  • *** Примечания ***
    • Скачано с КулЛиб, CoolLib.net