Никита Аверин и Андрей Левицкий
Усталые, идущие с ночной смены люди, не замечали его. Не замечали и те, кто лишь недавно проснулся и теперь с несчастным видом брел на опостылевшую работу. Никто не смотрел в его сторону, рассеянные взгляды проходили сквозь застывшего в недоумении человека. Его не толкали, не задевали плечами, не касались случайно руками — просто обходили, стараясь держаться подальше. Неосторожные и невнимательные, оказавшись перед живым препятствием, удивленно поднимали глаза и тут же в испуге отшатывались. А затем испуг сменялся жалостью — брезгливой и чуть настороженной, так смотрят на вшивого котенка, приговоренного равнодушным хозяином к бесславному утоплению в помойном ведре… Лука поморщился — сравнение с котенком двухметровому и крайне широкоплечему сталкеру не понравилось. Зато представив помойное ведро, требуемое для умерщвления такого «зверька», он мстительно рассмеялся: «Вам меня и в огромном мусорном контейнере не утопить, задохлики подземные!» Человек из толпы, заслышав смех Луки, уставился на него вытаращенными в немом изумлении глазками. Сталкер без труда опознал своего соратника по мародерскому ремеслу. Правда, опознание пришлось производить по спине, так как при виде Луки горе-коллега незамедлительно бросился в противоположную сторону. — Памперс смени, герой! — бросил вслед ему Лука и хищно осклабился. От звука его голоса окружающие дрогнули. Не потому, что крик получился особенно громким или тембр вышел устрашающим — их пугало узнавание. С недавних пор сталкер Паша Лукьяненко по прозвищу Лука тяготил всех одним своим присутствием. Вот отшатнулась недавняя любовь Ольга, свернула в сторону заклятая любовница Клара, заблестела мокрыми очами нынешняя пассия Света. Потом зажала в отчаянии рот и трепетной ланью пронеслась мимо, оставляя за собой шлейф из всхлипов и вздохов. Лука чертыхнулся, про себя помянув всех женщин неласковым словом, и демонстративно уселся посреди туннеля на пол. Толпа не оценила его безмолвный протест — стихийно разделилась на два потока и «обтекла» препятствие с разных сторон. Чье-то злобное «волнорез хренов», брошенное из встречного потока, буквально подбросило Лукьяненко вверх. — Ах ты, сука! — он кинулся в сторону анонимного обидчика, но тот, энергично работая локтями, уже исчез за поворотом. Выместить злобу хотелось нещадно, однако повода для славной драки больше не представилось — ни единого кривого взгляда, ни слова поперек. Лука как будто перестал для всех существовать, взял и развоплотился. Был отличный сталкер, уважаемый и многими любимый, но внезапно весь вышел. Из безрадостных дум вывел негромкий окрик: — Лука, ты чего здесь торчишь, как Митволь на Барвихе? «Значит покуда не развоплотился», — отметил Лука с облегчением и протянул говорившему руку. — Привет, Митя! Однако старый приятель Дима Свиридов с пожатием рук не спешил. — Звиняй, дружище, но с вашим «отъезжающим» братом лучше лишний раз не контачить, — и отступил на шаг. Затем, чуть поразмыслив, всё же помахал приветственно с безопасного расстояния. От такой неучтивости знакомца Лука опешил. — Куда отъезжающие, ты чего несешь?! Свиридов театрально закатил глаза и жестом священника вознес руки к небу. Точнее, к потолку, это самое недружелюбное небо тщательно скрывающему. — Туда, Паш, туда. С твоей хворью другого пути не бывает. — А не рановато ли, Митя, ты меня хоронишь? Вот он я — живой! Дышу, разговариваю, а еще врезать могу от всей души, от тела покуда что не отделившейся. Приятель вздохнул и укоризненно покачал головой: — За что ты так цепляешься? Семьи нет — старую не сберег, новую не создал и не создашь никогда. Бабы твои, только про болезнь услышав, нос воротят. Может, работа любимая держит? Это ведь какая головокружительная карьера — помоишник постапокалипсиса. Раньше, как лох последний, на «лексусах» раскатывал, а нынче первый парень в подземелье — побирушка, собиратель металлолома и пустых бутылок, или чего вы там мародерите… Что потерять боишься? Унылый беспросвет, тухлые консервы, отравленную воду и зараженный воздух? Над чем так трясешься? Лично я считаю, что досталось тебе халявное избавление от всей опостылевшей безнадеги. Я бы сам на себя руки давно наложил, да вера не позволяет… Подивился Лука речам «жизнелюба» Свиридова, но вслух лишь укорил: — То-то руки пожать не можешь, ссышься своё избавление подцепить? Дмитрий спорить не стал: — Ссусь. Завидую тебе, но инстинктов побороть не могу, они велят до последнего мучиться. Вот так и живем, в муках и страхе… — Балабол ты, Митя. Балабол и пустобрёх, — Лука больше не злился. Какой смысл в злобе, зачем её плодить, когда время на исходе? Успеть бы пару добрых дел напоследок сделать, всё легче ласты будет склеивать, спокойнее. Митя на обидные эпитеты никак не среагировал. Помолчал немного, думая о чём-то своем, затем сказал: — Тебя Василич к себе вызывает. — Который из Василичей? Вызывать — именно вызывать, а не звать или приглашать, мог только один Василич, и Лука прекрасно это знал. Но всё равно спросил. Глупо, конечно. Однако страх показаться смешным или тупым куда-то подевался после рокового медобследования. — Начальственный, Павлик, начальственный. — Чего хочет? В карантин быстрей засунуть или сразу — в расход? — Понятия не имею, — Свиридов пожал плечами. — Но вакцину от твоей дряни точно не предложит. — Гад ты, Митяй… — Не серчай шибко. Не умею сочувствовать, когда зависть гложет… Прощай, Лука! — Не прощу, — вяло огрызнулся сталкер и неторопливо побрел к начальственному Василичу.Эта странная история вам запомнится надолго.Эта страшная история вас проткнет стальной иголкой.Эта темная история, может быть, разбудит лихо.Намекнул бы вам, о чем она, да боюсь — сочтете психом.[1]
В бункере стоял запах еды и патронов. «А еще говорят, что деньги не пахнут!» — хмыкнул Лузер, поправляя на плече лямку рюкзака и жадно поводя носом. К сожалению, запах был хоть и манящим, но не сложным. Ни тебе желанных пряных ноток антибиотиков и благородной горечи спиртяшки в «сердце», ни уловимых лишь редким ценителем отголосков противогазных фильтров в шлейфе… Как бы там ни было, а сумрачное, небритое лицо побиранца, украшенное восемнадцатью живописными шрамами, озарил робкий луч улыбки. Впервые с того момента, когда «берцы» Лузера оставили первый отпечаток в непролазной грязи Голимых болот. С удовольствием прислушавшись к сладострастному похлюпыванию смертоносного офисного планктона на чугунной двери бункера снаружи, побиранец щелкнул рычажком налобного фонаря. «Ага! Таки да, патроны. Цинков сорок, — отметил тренированный глаз профессионала. — От „Калашникова“, вестимо. А там что в углу? Неужели…» С ящиков в означенном углу с глухим рычанием взмыла корявая тень. Но Лузер в этот момент уже выдернул из наспинного крепления верные уиллы и упал на колено. Короткое древко — в пол, три отточенных лезвия — аккурат под грудину зомбаку. P-раз! С коротким хеканьем перебросив через себя издыхающую тварь и тут же забыв о ней, побиранец оперся на верное оружие и продолжил осмотр. «Ага! Тушеночка! Разлюбезная моя тухлятинка довоенная! Всю бы сожрал, да бог велел делиться с ближним. Вот и поделюсь с заклятым другом-Снусмумриком. Он, падлюка рыжая, прямоходячая, звания честного побиранца не заслужившая, в прошлом месяце у меня целых три РГД-5 в карты выиграл и еще „Playboy“ заветный за март 2011-го — пускай теперь животом помается!» В красках представляя себя сладостные картины мести, Лузер прошелся взад-вперед перед ящиками, нежно поглядывая на маркировку «Made in USSR». Русским он, конечно, был не вполне (о чем немало сожалел, особенно — выпив), зато твердо знал: если те делали что-то для себя, да еще во времена Предпоследней Империи — в качестве можно не сомневаться. Несколько незабываемых дней обидчику были гарантированны. «Да и вообще, эти тру рашнз — уникальные парни! Конечно, именно благодаря им в конечном счете и произошел Трындэй (угадайте, кстати, кто словечко изобрел?). Но и в том, что человечество в конечном счете не вымерло напрочь, тоже немалая заслуга именно их. Взять хотя бы те же уиллы, — мозолистая ладонь побиранца, затянутая в тактическую перчатку, любовно огладила навершие трезубца. — Кто его знает, отчего изготовить эту смертоносную для любого зомбака хрень не способен ни американский smith, ни немецкий schmied, ни французский forgeron, ни даже еврейский נפח, а только русский коузнетц? Правда, иные говорят, что изготовить — это только полдела. А вот напитать металл особой витальной силой, губительной для серой плоти зомбаков, заставить его рдеть ярко-алым безо всякого горна, одним только тихим, незлобивым словом… И вообще, они, говорят, даже в метро живут!» Лузер покачал головой, вернул уиллы на место и принялся набивать рюкзак оружием возмездия, тихонько напевая:И поставили его к стенке, и приказали:«Ну, говори свое последнее желание!»И ответил он: «Не убивайте меня, мужики… А?..»
Александру Родионову, меломану— Я ведь всегда брал запасной…
Migration complete.
Пусть же четвертое июля 1187 года станет не днем поражения крестоносцев, но воистину Днем Независимости всего цивилизованного мира!» (аплодисменты). Те из вас, кто присутствовал на пресс-конференции, знают, что тысячу лет назад, 4 июля 1187 года, курдский террорист Саладин, используя преступные, антигуманные методы, запрещенные всеми международными конвенциями, уничтожил в Хаттинской битве миротворческую армию христиан-крестоносцев. Этот террористический акт не только стер с политической карты мира первое в истории демократическое государство — Иерусалимское королевство, но и заложил основы для появления таких подрывных организаций, как ассасины, Аль-Каида, ХАМАС, Хезбалла и Талибан. И вот теперь наконец мы получили возможность эффективной борьбы с терроризмом не только в пространстве, но и во времени! Как вам было показано на демонстрационном видео, один из наших храбрецов за день до битвы проникнет в лагерь террористов и с помощью лазерного целеуказателя зафиксирует Саладина как цель. Второй десантник, находясь в нескольких милях, получив сигнал, запустит самонаводящуюся ракету, которая поразит террориста, при этом не нанеся вреда мирному населению. После выполнения миссии десантники будут эвакуированы и возвратятся домой. Аналитики Оперативного центра „Радуга-семь“ разработали оптимальный план операции, который учел все особенности действий в двенадцатом веке. Уровень подготовки и материального обеспечения миссии соответствует наивысшим стандартам двадцать второго столетия. Оперативное вмешательство должно предотвратить поражение армии крестоносцев в Хаттинском сражении 4 июля 1187 года. По мнению ученых RCAH, в результате подобных действий на территории современных Сирии, Палестины, Иордании, Израиля и Египта возникнет сильное немусульманское государство, которое в зародыше ликвидирует угрозу возникновения международного терроризма. «Господа журналисты! Через несколько минут хронодесантники отправятся в прошлое. Как вам известно, перед этими отважными парнями поставлена задача самая святая из всех, что стояли когда-либо перед нашей непобедимой морской пехотой. Их миссия — борьба, да что там борьба, — уничтожение в самом зародыше международного терроризма! Сейчас 2187 год. Уже сто восемьдесят шесть лет прах безвинных жертв террористического акта одиннадцатого сентября стучится в наши сердца. И вот наконец настал тот день, когда мы сможем отомстить за невинно павших, ликвидировав самого первого террориста в истории человечества. Исследовательский центр альтернативной истории (RCAH) имени Майкла Джексона предложил в качестве места и времени воздействия 1187 год, Ближний Восток, где в то время располагалось первое в истории демократическое государство — Королевство Иерусалимское.
Обама «Лаки» Смитсон, двадцать восемь лет. Генетическая женщина. Этническая афроамериканка. Трансгендерная операция проведена в 12 лет добровольно по представлению Комиссии демографических свобод штата. В качестве компенсации за смену пола выбрал право бесплатно обучаться в колледже бизнес-культуризма. На выпускном курсе занял второе место на конкурсе «Мистер Мускул», за что получил грант на обучение в Массачусетском технологическом институте. Баптист. Бисексуал. Постоянных партнеров не имеет. Чайлдфри. За время учебы дважды подавал жалобы в сексуальном домогательстве: на соседку по кампусу и тренера. Оба раза соглашался на отзыв иска за денежную компенсацию. После защиты диплома был завербован в корпус Морской пехоты в качестве эксперта вычислительных систем. Зачислен в хронодесант по требованию комитета по правам социальных меньшинств как афроамериканец с самым высоким IQ из всех представленных кандидатов.
По завершении обучения участвовал в миротворческих операциях на территории Кореи, Ирана и Сирии. Сдал экзамен на капрала, после чего воевал в Венесуэле и Курильской Республике Сендю. Дважды привлекался к суду по обвинению в жестоком обращении с пленными. Оба раза оправдан: первый раз по квоте сексуальных меньшинств, второй — за недостаточностью улик. В группу хронодесанта зачислен по представлению конгрессмена Ли Хея как активист партии геев-республиканцев. Френк Херберт, двадцать девять лет. Генетический мужчина. Этнический ирландец. Католик. Гей. Состоит в браке, четверо приемных детей. Его AFCT — Armed Forces Classification Test, — проведенный при заключении контракта, составил 18 баллов при минимуме в 15, но по физическим показателям он был первым в группе. Базовый тренинг проходил в Перрис Айленд. Освоил специальный курс рукопашного боя.
Эффект Григоряна — способность хрониума при достижении критической массы чистого вещества (примерно двадцать три фунта) при облучении модулированным потоком нейтрино генерировать направленное темпоральное поле, создавая кратковременный «тоннель» в прошлое ровно на одну тысячу лет. Через такой тоннель может быть перенесено в прямом или обратном направлении около двух тысяч фунтов любого груза, в том числе и живые организмы. После создания темпорального поля хрониум аннигилируется. Хрониум — химический элемент. Открыт в 2112 году во время исследования Пояса астероидов. Встречается крайне редко. За семьдесят лет промышленной разработки обогатительные платформы компании Каллибертон Спейс Индастри получили всего около сорока килограммов вещества, которое целиком выкупило Министерство обороны США.
Саладин. Юсуф ибн Айюб Салах ад-Дин. Этнический курд. Родился в 1138 году в Тикрите в семье эмира Баальбека (в этом же месте в 1937 году родился Саддам Хуссейн). Сделал военную карьеру при дворе султана Дамаска, в 1169 году стал визирем Египта. После смерти египетского султана недемократическим путем пришел к власти и начал проводить агрессивную террористическую политику по отношению к христианам-крестоносцам. К 1187 году Саладин подчинил своей власти все мусульманские страны Ближнего Востока и начал тотальную войну с Иерусалимским королевством, которое разгромил практически полностью. Единственным человеком, кого опасался султан, был Старец Горы — глава секты исмаилитов. Эта крайне радикальная организация практиковала политические убийства с использованием специально подготовленных киллеров-ассассинов и считала султана одним из главных своих врагов. Зная о том, что на него готовится покушение, Саладин принимал экстраординарные меры личной безопасности. Рядом с ним, помимо нескольких десятков телохранителей, всегда находились тайные агенты, обязанностью которых было выискивать любых подозрительных людей, которые могли представлять опасность для драгоценной жизни светлейшего султана.
«Настоящим спешу сообщить Вашему святейшеству о том, что, возвратившись в Каир и покончив с самыми неотложными делами, Саладин приказал отправить в город Рабат, что лежит на берегу Эфиопского моря, пять двухмачтовых багалл, не боящихся шторма, каждая из которых могла взять на борт пятьсот человек. Из Рабата флот, приняв на борт огромное количество разнообразных припасов, отправился на Запад, в сторону открытого моря. Доверенный человек из числа приближенных к Саладину утверждает, что адмиралу Балаху Ма-Алла, чье прозвище переводится как „Голубь, несущий в себе Аллаха“ или Коломбо Христофоро, султан лично приказал отыскать неведомую землю, о существовании которой ему известно доподлинно…».
«Господа журналисты! Через несколько минут хронодесантники отправятся в прошлое. Перед нашими непобедимыми федаинами поставлена святая задача. Их миссия — борьба, да что там борьба, — уничтожение в самом зародыше международного терроризма! Те из вас, кто присутствовал на пресс-конференции, знают, что тысячу лет назад назарейский террорист Балдуин, используя преступные, антигуманные методы, запрещенные всеми международными конвенциями, преступно захватил аль-Кусор и осквернил мусульманские святыни. Этот террористический акт уничтожил первое в истории демократическое государство — Палестинский султанат и заложил основы для появления таких подрывных организаций, как бенедиктинцы, иллюминаты, тамплиеры и иезуиты. Сегодня двадцать пятый день месяца Зульхиджа одна тысяча шестьсот тринадцатого года Хиджры. Уже сто двадцать семь лет как прах безвинных жертв террористического акта двадцать второго джумада стучится в сердца всех правоверных. И вот наконец настал тот день, когда мы сможем отомстить за невинно павших, ликвидировав самого первого террориста в истории человечества! По мнению экспертов исследовательского центра альтернативной истории при главной мечети города аль-Френки, ликвидация главаря внесет смятение в ряды террористов, чем и воспользуются мусульманские миротворцы. Установление на территории Сирии, Ирака, Иордании и Египта твердой конституционной власти сделает невозможным возникновение международного терроризма, и светлая цель, ради которой мы принесли столько жертв, наконец-то будет достигнута!»— Ну тогда почему не они, а мы? — А то, что для тех, кто живет в двадцать втором, это будет как бы само собой. Ты понимаешь, о чем я хочу сказать? — Кал, подвергнутый сексуальному насилию, который съел кошку и занимался самоудовлетворением при помощи фагота-вишни, — по собственной инициативе политкорректно выдал транслятор. — Fuck You! — Френк ткнул пленного еще раз, теперь сильнее. — Тюркский язык установлен в версии Pro, — снова ответил голос. — Для активации этой функции посетите сайт microsoft store и пополните счет на сумму… Шелковый занавес, закрывающий вход в шатер, начал отодвигаться. Движением, доведенным на тренировках до полного автоматизма, Френки забросил посох на плечо, навел его на цель и замер, ожидая, когда проем откроется настолько, чтобы в него влетела ракета. Дождавшись, когда на балахоне сидящего внутри человека запляшет розовое пятно, он осторожно положил палец на спуск, замаскированный под сучок… — Разровнял и притоптал. А как у тебя прогресс? Султан нахмурился. Ему хорошо было известно, что пятидесятилетний араб держит гарем лишь для виду, однако его личная преданность и деловая хватка пока что позволяли закрыть глаза на то, что всем радостям жизни Дауд предпочитает любовные утехи со статными красавцами. При этом выступая отнюдь не в роли мужчины… — И что? Укрывшись в глубоком гроте, хронодесантники осторожно опустили на землю контейнер и отдышались. Убедившись в том, что их появление осталось незамеченным, они синхронно отбросили тяжелые хромированные защелки, подняли крышку и первым делом натянули на себя заготовленную одежду, которая, если верить экспертам-историкам, была «стопроцентно аутентичной эпохе». Аутентичный эпохе наряд представлял собой штаны до колен и длинные льняные рубахи, перетянутые матерчатыми поясами. На ноги морпехи натянули легкие кожаные сандалии. — Нет, светлейший. При нем был только посох, который мы сломали и выбросили… Субтильный Френки отвесил чернокожему культуристу несколько звонких пощечин, на корню задавив истерику: — Песок? Юсуф ибн Айюб ожидал приезда берберского эмира Фесы — вождя одного из самых многочисленных разбойничье-кочевых племен, что зимой выпасают свой скот от Египта и до Магриба, а летом примыкают к любому военачальнику, который разрешает им безнаказанно грабить всех, кто попадется им на пути. Часы ожидания султан скрашивал в беседе с персидским астрономом и математиком, достопочтенным устамом ал-Битруджи, который, направляясь из Толедо в Багдад, осчастливил своим присутствием его полевую ставку. — Поймать туземца и расспросить его обо всем. Заодно и гардероб свой пополним. — Эта псевдонаучная теория — происки международных террористов и врагов Америки! Два дня назад ЦРУ предоставило комиссии Конгресса документы, которые неопровержимо свидетельствуют о том, что упомянутый вами «независимый исследовательский центр» финансирует не кто иной, как Аль-Каида! В ближайшие дни эти продажные ученые будут арестованы как пособники террористов. — Это точно не ассасин, — облизывая губу, продолжил Дауд. — Он крепко сложен, хорошо кормлен и весьма приятен лицом. К тому же в его глазах нет безумия, которое отличает всех ассасинов, употребляющих без меры гашиш. Позволь, о светлейший, допросить его лично. — Моргает! — с энтузиазмом попавшей в телешоу домохозяйки радостно взвизгнул Лаки. — Зелененький! — Каждый экономит бюджет, как умеет, Лаки. — Как ты и говорил, на глубину всей лопаты, от кончика и до ручки. Френки протолкался поближе к шатру, который оказался оцеплен мрачными здоровяками с профессиональными взглядами парней из секретной службы. Внутрь оцепления пропускали только с личного разрешения высокого и довольно симпатичного араба, но дистанция наведения морпеха вполне устраивала. Он тронул спрятанный на груди селектор переговорного устройства: Гортанные крики матросов перекликались с воплями выпрашивающих угощение чаек. Двое, эфиоп и франк, в дорогих одеждах важных сановников стояли на кормовой надстройке и разглядывали тающие вдали серые кубики, окруженные со всех сторон песчаными дюнами. — Нубиец-колдун и франк-богомолец? — покачал головой Фесу. — Но где они могли сговориться? Разве что на Сицилии, где живут и те и другие. Френк ткнул пленному под ребро длинным холеным пальцем. Тот что-то залопотал. На приборе заморгал зеленый светодиод, пистон наушника ожил, и бесстрастный женский голос вежливо произнес: Сеть-хамелеон, которой десантники замаскировали убежище, отодвинулась, и в пещеру ввалился Лаки с короткой лопатой в руке. Морпех-бакалавр устал, как раб, проработавший целый день на хлопковой или сахарной плантации. Черные ноздри ходили, как у быка-трехлетка, который только что слез с коровы, а завидный торс едва вмещался в снятую с трупа верхнюю одежду, которая напоминала стеганую фуфайку. — Ну так воспользуйся лингвокоммуникатором, о Мадонна! — буркнул негр Лаки, обрушиваясь на раскладной стул. — Он молчит не потому что патриот, а просто не понимает тебя. — Ну хоть то, что мы сейчас в двенадцатом веке, это точно? — Этот трахнутый игуаной ублюдок молчит, как венесуэльский патриот. — И что? Его напарник, субтильный голубоглазый европеец с золотистыми кудрями до плеч, выпрямившись, оглядывался по сторонам. — Нет, светлейший. Мы еще не проводили допрос. Пока его не связали, он, действуя одними лишь кулаками, сумел лишить сознания четверых. — Как вы относитесь к распространенной в блогах информации о том, что вся эта «операция» является не более чем прикрытием для списания хрониума, который был нелегально продан России? Френки уважительно факнул, поглядел на приятеля так, как дети смотрят на фокусника, у которого из цилиндра выпрыгивает одновременно десяток зайцев, и, сверяясь с описью, начал рыться в контейнере. — Морпехи. — Но это же большой грех! — вяло возразил Лаки. — Нам выдано немаркированное золото именно для того, чтобы мы купили все необходимое, не нанося ущерба местному населению. — Снежок, ты или дурак, или прикидываешься. Пока в Пентагоне не узнают, что Саладин сдох, никто и не подумает нас забрать. Хоть это ты понимаешь? — Потому что мы — элита американской армии… — Клянусь сандалиями Пророка! О, великий султан, этот черный язычник не колдун, а ученый. Он только что изобразил картину мироздания, которую я, тридцать лет изучая математику и астрономию, опираясь на труды самых выдающихся умов, едва-едва нащупал и начал описывать в своем новом трактате. Подари мне его, о светлейший, да продлит Аллах годы твоей драгоценной жизни! — Чтоб меня дэвы сожрали! Похоже, эти двое знают друг друга!!! — удивленно вскричал Дауд. — Позволь мне, светлейший, продолжить допрос! — Ну что там, Лаки? — поинтересовался златовласый, завершив разборку контейнера. — Определился с координатами? — Включаю тестовый сигнал. На корпусе должен заморгать индикатор, — морпех сдвинул крышку на ручке посоха и нажал на кнопку с подписью test. Не дав опомниться уцелевшим, хронодесантник вихрем рванул вперед и вырвал копье у второго туземца. Крутнув трофейным оружием в лучших традициях китайских фильмов про Шао-Линь, Френки загнал острие в живот ошарашенному противнику и, пока тот картинно падал в песок, тупым концом врезал третьему точно за ухо. Убедившись в том, что нападавшие валяются на песке, не подавая признаков жизни, оперативник возвратился к скале, извлек из контейнера расшитый бисером несессер и стал поправлять прическу. Гораздо важнее было договориться с Фесой. Этот полудикий эмир, удачливый, щедрый и невероятно хитрый, имел огромное влияние у всех кочевников. Во избежание будущих осложнений его следовало либо по-тихому убить, либо, на худой конец, приручить, дав высокий придворный пост. — Ну?! — поинтересовался оперативник, дождавшись, когда технарь, издав протяжный и обреченный стон стеллеровой коровы, опустит крышку лап-топа. — В общем, Саладин, одержав победу над королевской армией, двигался от Акры на север, принимая капитуляцию тех городов, которые согласились ему сдаться без боя, и не задерживаясь для осад. С двадцать шестого сентября по второе октября султан стоял лагерем под стенами Иерусалима. В декабре он безуспешно пытался захватить Тир… Пленный нахмурил лоб. — Интернет-портал «Политика для чайников». Генерал, наш источник из NASA утверждает, что, невзирая на громкие заявления, вопрос эвакуации десантников до сих пор не решен. Кроме того, отчеты компании Каллибертон, которая занимается добычей руды и получением хрониума, явно показывают, что общего объема добытого вещества явно недостаточно для того, чтобы обеспечить еще один темпоральный портал. — Арабский язык заблокирован как язык международного терроризма. Султан прищурил глаза, решая судьбу странного пленника. Избитый франк что-то залопотал, но на него уже не обращали внимания, потому что открытую площадку перед шатром заполнило несколько десятков одногорбых верблюдов. Управляли ими вооруженные до зубов всадники в запыленных одеждах, чьи лица по самые глаза были укрыты куфиями в темно-синюю клетку. Один из всадников, ловко действуя заостренной короткой палкой, заставил животное опуститься на передние ноги и ловко выпрыгнул из седла, закрепленного на горбу. Приблизившись к султану, он сдернул с лица защищающую от пыли повязку и коротко поклонился, прижав руку к сердцу. — Мы поймали ассасина, светлейший султан! Проникнуть в лагерь оказалось проще простого — порядку здесь было не больше, чем на толкучке в Манагуа, которую бравый морпех посетил несколько лет назад в рамках программы принуждения к демократии. Вокруг беспорядочно расставленных шатров ржали, мычали и фыркали кони, мулы, ослы и верблюды, меж которыми конно и пеше носились туда-сюда до зубов вооруженные люди с озабоченными и злыми лицами. На каждом углу что-то продавали и покупали, а под навесом наскоро сооруженного духана под дребезжащие звуки бубна трясла животом тощая как смерть танцовщица. Единственным местом в лагере, где соблюдался хоть какой-то порядок, был невысокий холм, увенчанный очень просторным и явно недешевым шатром, над которым торчал высокий шест с куском зеленой материи. Судя по всему, это и была ставка подлежащей ликвидации цели. — Он, fuck, подумал… Какой задницы вы здесь ожидаете армию Саладина, если сейчас она готовится к сражению в нескольких сотнях миль отсюда? — Who are You, fucking ass? — Френк брезгливо вытер платком испачканные костяшки пальцев и поправил прическу. — Я только что сделал это. — Это точно? Султан кивнул. Юсуф скомандовал. Охранники задрали одежду пленного и подняли его за ноги. Наскоро оглядев море и пляж, голубоглазый Френки задержал взгляд на крепости, после чего, прищурившись, очень тщательно изучил ближайшие скалы. — Английский, немецкий, французский, испанский, итальянский, португальский, японский. Китайский и русский — демоверсии на тысячу слов. Френки пожал плечами: — Точно! — всхлипнув ответил Лаки. — Там автономный датчик, он, слава Господу, не ошибается. Но вот где именно мы находимся… Френки цветисто и сложно выругался. — Мать осла, которую изнасиловал пьяный буйвол, который ест собственное дерьмо! — Транслятор по собственной инициативе счел целесообразным перевести ответную фразу Френки. Поскучневший от ожидания пленник, выслушав, одобрительно крякнул. — Стало быть, наша миссия провалена изначально, и в этом нет нашей вины. Стало быть, условия контракта соблюдены, наша страховка действует и мы можем, наплевав на этого Саладина, спокойно ставить маяк и ждать, когда нас отсюда вытащат. Я так понимаю, это будет через четыре дня? — Что ты несешь, придурок! Какой разгром? Сражение должно быть только четвертого июля… — Ты вроде при штабе числился, уголек, должен рубить фишку, а на деле мудак мудаком. Нашу операцию кто готовил? Тот выдал на-гора еще несколько путаных фраз. — Вот, — сказал Френки, вставляя в нос процессоры для очистки воздуха. — От вас, яйцеголовых, если сломались игрушки, нет никакой гребаной пользы. А ведь имеется очень простой способ выяснить, куда мы попали. Лаки воткнул в компьютерный бок чип с драйверами, поелозил пальцем по тачпаду и сообщил: Большой палец завис над экраном коммуникатора и решительно тапнул бордовую кнопку «ادخل». Экран осветился зеленой надписью «بدات بعثة»… — Полиция! Я требую немедленно вывести из зала провокаторов и выяснить, с какой целью они проникли в пресс-центр… — А то, мать твою, что задница у меня потом болела неделю, а ребра до сих пор ноют к дождю. Когда он вернулся к пленному, повесив на грудь плоский угольно-черный прибор со стилизованным изображением надкушенного яблока и надписью «I-Trans 64», тот уже немного пришел в себя и сидел, опершись спиной о камень. Быковатый негр при виде остро заточенных наконечников захныкал и прижался к скале. В отличие от компаньона, субтильный красавец ни капли не растерялся. Подхватив с покрывала массивный травматический револьвер, он вылетел из пещеры и, не вступая ни в какие переговоры, выстрелил в голову одному из нападавших. Чайки, испуганные грохотом выстрела, взмыли в небо. — Ну что, дружище, готов? — События, предшествующие Хаттинскому сражению, расписаны в плане операции по минутам. Кто знал, что нам понадобится знать о тех событиях, которые НЕ должны были произойти? — Все понял, Френки! Удачной охоты, да хранит нас Господь! — Мы уже четвертый день ожидаем прихода армии Саладина. Твой друг — нубиец, а нубийцы служат у сарацин. Вы напали. Вот я и подумал… Пленный, протяжно всхлипнув, втянул кровавые сопли, но продолжал упорно молчать. Хронодесантник снова буркнул себе под нос сакральное fuck и врезал со всей дури под дых. Дури в гламурном теле оказалось немало — туземец мешком отлетел к стене и остался лежать, испуская протяжные стоны. Френки семенящей походкой приблизился к жертве и ткнул ее в ребра носком трофейного сапога. — Гребаная политика, мой афроамериканский друг. Президент, как ты знаешь, выдвигался от фракции геев. А среди военных геев, если, конечно, не считать Пентагон и штабы, как известно, больше всего в морпехе. Вот его превосходительство и распорядился, чтобы ради торжества демократии отряд хронодесанта был от Морской пехоты. Сам понимаешь, авиаторы, уяснив, что таскают каштаны из огня для другого ведомства, тут же скурвились и кастрировали снабжение. — Но ведь на тренировках мы использовали полную версию! И как мы ее теперь проапгрейдим, если до ближайшего банкомата лет девятьсот? Старофранкский язык транслятор, хоть с изрядным трудом, одолел, и допрос понемногу стал приносить плоды. Пленный туземец оказался ополченцем из подданных графа Яффского, которому был приказано патрулировать пляж, по его словам, «от Соломоновой скалы до сарацинской деревни», а сами они находились в трех милях от портового города Яффа. Главным украшением дороги, ведущей к сарацинскому лагерю, был полуразложившийся труп осла, над которым гудело плотное мушиное облако. Процессор вставленной в нос наносистемы очистки воздуха выдал в ушной пистон тревожный сигнал перегрузки и благополучно сдох. Френки втянул в легкие густую и сочную вонь, после чего долго блевал, опершись руками на посох и не обращая внимания на текущий в сторону Иерусалима людской поток. Впрочем, движущиеся к осадному лагерю воины, слуги, торговцы, воры, разбойники и просто искатели приключений, которых обреченная франкская столица манила легкой добычей, тоже не замечали грязного путника в длинном до пят хитоне и чалме, полностью скрывающей волосы. Блюет несчастный — и Аллах с ним. Может, вчерашний кебаб съел, или фига несвежая попалась… Свыкнувшись с отвратительным запахом, Френки выковырял из ноздрей ставшие бесполезными образцы высоких технологий и сплющил их каблуком о сбитую в камень дорогу. — В моем компьютере нет никакого порно! — обиделся Лаки. — Моя церковь его осуждает, а я добросовестный прихожанин. Мне залили туда Британскую энциклопедию и несколько электронных книг о крестовых походах. Но там все очень сбивчиво и противоречиво. Четвертого июля графиня Триполийская сдала Саладину крепость Тивериада, которая расположена на берегу Галилейского озера. Восьмого армия мусульман вышла к морю и двинулась в направлении Акры. Правитель этого города без боя открыл ворота и сдался. Яффу, рядом с которой мы и находимся, через некоторое время взял штурмом брат Саладина, прибывший с войском из Египта… Слушай, Френки, ты действительно считаешь, что нам следует, невзирая ни на что, провести это проклятую ликвидацию? — На какой язык мне его настроить, Лаки? Златовласый Френки указал пальцем в сторону пляжа, откуда, погружая в песок короткие сапоги, приближались, выставив копья, трое аборигенов. От приятных размышлений о том, как он обведет вокруг пальца бербера, а своими победами в священной войне в очередной раз утрет нос Багдадскому халифу, Юсуфа оторвал начальник личной охраны Дауд. — Если ты христианин и говоришь по-французски, то какой задницы начал отвечать сначала по-арабски, потом по-турецки? — спросил Френки. Транслятор перевел фразу, споткнувшись на «заднице». — Ладно хватит гонять порожняк. Будем думать, как пленного потрошить. Погляди в мануале, какие языки доступны в стандартной версии. — Оружие у него нашли? — Нет, ты точно дурак. Саладин же будет убит! — Море здесь есть, — глубокомысленно произнес Френки. — Вон там какая-то крепость торчит, она, если меня глаза не обманывают, построена из ракушечника. Тот долбаный эксперт по средневековой фортификации рассказывал, что этот дерьмовый материал использовали только в Африке и Восточном, fuck, Средиземноморье. Двое мамелюков из внешней цепи охраны затащили в шатер крепко связанного и сильно избитого человека. Негр охнул: — И, fucking world? — Как то, что у слона яйца больше, чем твоя голова. Наш региональный партменеджер рассказал. У меня с ним был когда-то роман, причем он до сих пор по мне вздыхает, так что врать бы не стал. — Понимаю, приятель. Однако я тут вот что подумал. Как они там узнают, что мы выполнили задание? — Oh, my gosh! Френки, у нас внештатная ситуация. Похоже, что GPS накрылся… Дождавшись заряда батарей, Лаки, поминая через слово Богородицу и Спасителя, начал рыться в первом томе фундаментального исследования, вышедшего из-под пера сэра Джеймса Кохрана Стивенсона Рансимана… — Если это посланник Старца Горы, то он ничего не скажет. Еще ни один пойманный ассасин не произнес ни слова. Покажите-ка мне его… Лаки пожал плечами: Негр, всхлипывая, отклеился от скалы и пустыми глазами уставился на живописно разбросанные тела. Нубиец, теперь уже обращаясь к султану, начал быстро и путано говорить на каком-то незнакомом наречии. Франк попытался его оборвать, но не смог, ругнулся, плюнул кровью на землю и замолчал. Нубиец, не обращая ни на кого внимания, высвободил правую руку и начал лихорадочно чертить пальцем в пыли. Он нарисовал несколько вложенных друг в друга кругов, потом на внешних линиях начал изображать кружки поменьше. Охранники подтянули ассасина поближе к султану. Один из мамелюков, отвесив пленному подзатыльник, схватил его сзади за волосы, вынуждая поднять лицо. — Это не совсем так… В настоящее время мы работаем над этим… — Следующий вопрос, господа! — Тир на побережье, — тыкая пальцем в спутниковую карту через плечо приятеля, рассуждал Френки. — Там особо не спрячешься. А вот рядом с Иерусалимом сплошные холмы, есть где укрыть пусковую систему, а заодно и одного чернокожего, который в здешних местах бросается в глаза, как девственница в солдатском борделе. Что же, будем работать там… — Брось повторять эту обезьянью чушь. Если бы авиация могла выбирать, то она бы пригласила ребят из дружественной воздушно-десантной дивизии. У десантуры имеется свой спецназ, который нашим орлам с якорями так вставляет шершавого, что те и кудахтать не успевают. — Лаки непроизвольно скосился на тощее предплечье напарника, где красовался татуированный герб морпеха: наискось пронзенный якорем глобус с угнездившимся сверху орлом. — Тут уж можешь поверить, на своей жопе попробовал. Как-то нас занесло в клуб, где тусовались ребята сто первой дивизии из роты Браво, которая Черные драконы. Мы с ними там фаготов не поделили, причем нас было семеро, а их лишь двое. — Ну хоть что-то там есть? Или ты третий день подряд только и делаешь, что смотришь всякое садо-мазо? Быковатый афроамериканец, щурясь на ярком солнце, еще немного поколдовал над гаджетом и хнычущим голосом произнес: Колдун-нубиец поднял уродливое лицо, стараниями пленителей превращенное в сплошной, различимый даже на черной коже синяк, разглядел ожидающего своей участи ассасина и, попытавшись вскинуться, что-то ему проблеял. Ассасин охнул, разинул щербатый рот и, сплевывая кровавые сгустки, что-то быстро залопотал в ответ. — Похоже, Лаки, что дерьмецы из логистического центра вместо рабочего переводчика всунули в контейнер стандартную версию из ближайшего интернет-магазина. Бравые хронодесантники переживали очевидный эпик фейл своей миссии в соответствии с характером и жизненным опытом. Оперативник Френки матерился без продыху так, что Ансельм, бывший пленник, нанятый на должность полевого агента с окладом один грамм золота в день, принося из города еду, питье и очередные новости о приближении армии Саладина, шепотом повторял «Отче наш». Технарь Лаки как мог отгораживался от жестоких реалий и под видом поиска выхода из сложившейся ситуации намертво слился со своим ноутбуком. К несчастью для чернокожего культуриста и нескрываемой радости златокудрого морпеха, единственный источник энергии — раскладная солнечная батарея — имел недостаточную мощность для того, чтобы одновременно обеспечивать и работу и подзарядку, а потому каждые пять-шесть часов Лаки был вынужден отрываться от экрана и общаться с Френки. Султан собрался было кивнуть, но ему помешал дикий вопль, который вдруг издал астроном аль-Битруджи: — Да ты в жизни не поднимал ничего тяжелее своего хера, Лаки-факи! — огрызнулся напарник. — Хорошо закопал? — Отлично. В общем, сиди там и не отсвечивай. Я дождусь, когда этот Саладин выползет наружу, грохну ублюдка и сделаю ноги. Встретимся там, где и договорились. Все понял? — Навигатор не цепляет ни единого спутника… Я не могу определить, где мы с тобой находимся… О делах военных султан особо не беспокоился: сдача аль-Кудса, который назареи упорно именовали на иудейский манер Ершалаимом, уже была оговорена в мелочах и более не занимала мысли султана. Главное, неверные согласились на то, что армия Ислама войдет в город именно двадцать седьмого раджаба, то есть в годовщину того дня, когда Пророк, посетив во сне этот город, был вознесен отсюда на Небеса. Андалузийский ученый, любезно согласившийся разделить с султаном обед, добравшись до Багдада, непременно расскажет об этом халифу… Грязно-серый песок меж кромкой неаппетитного моря и грядой изъеденных ветром скал вдруг вспучился двухметровым фурункулом и рассыпался, обнажая серебристую полусферу, похожую на огромную каплю ртути. Несколько минут она стояла, поблескивая на солнце, затем потемнела и, к возмущению гуляющих рядом чаек, медленно растворилась в воздухе. Внутри образовавшегося песчаного круга обнаружился продолговатый контейнер цвета хаки, на боку которого чернела жирная надпись PROPERTY OF USAF. Сверху, спина к спине, обхватив руками колени и низко опустив головы, словно авиапассажиры при аварийной посадке, сидели двое обнаженных людей. Одним был афроамериканец с рельефной мускулатурой, способной посрамить и президента Шварценеггера в те далекие времена, когда тот, не помышляя о политической карьере, радовал кинозрителей ролями Конана-варвара и бравого коммандо Мэтрикса. Он поднял голову, испуганно встряхнулся, словно сгоняя сон, и уставился в экран зажатого в руке прибора. — Не обрезан, — удивился Дауд. — Но поглядите, какой красавец! — Его глаза сально блеснули. — Опять стонешь, Лаки? — фыркнул бывший морпех, а ныне визирь дивана. — Что у тебя не так? Ты — ученик главного математика. Я — глава мамелюков, личной гвардии султана Дауда. Мы плывем в Америку во главе огромного флота, на борту которого все трахнутое племя этого бербера Фесы. Шесть, твою мать, тысяч арабов, которые прижмут к ногтю индейцев и выйдут к Тихому океану за какие-то шесть-семь лет. Если ты до сих пор считаешь нас предателями, то пора бы и успокоиться. Миссия выполнена, Саладина я прикончил своей собственной саблей — и это был не дворцовый переворот, а отлично подготовленная антитеррористическая операция! Ну а в том, что это случилось в иное время и в ином месте, не наша с тобой вина. Кстати, как там поживает твой почтенный учитель? — И все равно я не могу взять в толк, как это могло получиться. — Вы правильно решили. Он уже рассказал хоть что-то? — В платье богомольца он затерялся в толпе и направил на тебя посох, светлейший, — пояснил Дауд. — Он держал свою палку так, словно целил из арбалета в шатер, поэтому мы решили… Чтобы разобраться в проблеме, чернокожему культуристу понадобилось около трех часов. Компьютер, не имеющий выхода в сеть, оказался почти бесполезной грудой пластмассы. Слава богу, какой-то добрый самаритянин установил на диск последнюю версию Британской энциклопедии… — Но ведь он будет убит в двенадцатом веке! — Средиземноморье большое, — плаксиво откомментировал Лаки, рассматривая на экране ноутбука карту мира. — Как нам узнать точное место со сломанным навигатором? — Пусть он сперва расскажет, откуда ему известен этот франк и что они вдвоем замышляли, — проявил упорство начальник стражи. — Ты знаешь, как тяжело копать этот гадкий песок? Иисус свидетель, мне не приходилось так уставать с тех самых пор, когда отчим заставлял меня стричь газон после секса! — Вы что-то путаете, монсир! Я обучался грамоте в Тирском аббатстве и знаком с календарем, который когда-то ввел император Гай Юлий. Четвертое июля, как вы говорите, это суббота по Дню Иоанна Крестителя. Она была десять или одиннадцать дней назад… — Я же сказал, мы работаем над этим. Следующий вопрос, господа! — Допрашивай! — махнул рукой Саладин. — Только где-нибудь в другом месте. Сейчас я желаю угостить за своим столом уважаемого эмира… Устам аль-Битруджи может, если у него есть желание, присутствовать на допросе. — То есть как была? — поплыл ничего не понимающий Френки. — Лаки, поройся-ка в своем компьютере и объясни, что это за дела? Твои друзья-ученые утверждали, что сбоя по времени быть не может, да и твой сраный датчик показывал, что сегодня первое число… — Эмир Феса прибыл к тебе, светлейший султан, чтобы присоединиться к джихаду! Позволь вручить тебе наш подарок — белого верблюда, который приучен ходить в седле. Он приносит удачу. И еще. — Эмир, сверкая зубами, махнул рукой в сторону прибывших с ним джигитов, и те свалили на землю какой-то куль. — Неподалеку от лагеря, — пояснил Фесу, — мы поймали нубийского колдуна. Укрывшись в ложбине, он расставил какой-то треножник и шаманил в сторону твоего шатра. — Fusking shit, я вижу какой-то грот! — окликнул он завозившегося с техникой чернокожего компаньона. — Хватит сопли жевать, Френки. Давай-ка шустро сдристнем в укрытие, пока нас местные не надыбали. — Военно-воздушные силы, USAF. — Но это же франк! — удивлению султана не было предела. — У него волосы мерзко-соломенного цвета и голубые глаза. Старец Горы не берет к себе франков! — Колдует! — сказал Дауд, положив руку на рукоять сабли. — Я бы не рисковал, светлейший… — Все в порядке, Френк! — голос Лаки, доносившийся из наушника, был бодр и весел, словно у потерявшего невинность бойскаута. — Место удачное, это ложбинка недалеко от дороги. Меня отсюда совсем не видно. Система развернута, можешь в любой момент брать на себя управление. В этот же день светлейший султан, приняв берберского эмира Фесу, изволил насладиться двумя наложницами, выслушать жалобу жителей деревни Зария, которую разграбили джигиты из Хамы, и самолично допросить по просьбе устама аль-Битруджи двух странных пленников. Помимо прочего те утверждали, что они посланы из огромной страны, лежащей по ту сторону Эфиопского моря в тысяче фарсахов к западу от берегов Магриба. Выслушав пленников и переговорив с андалузским астрономом и начальником стражи Даудом, светлейший приказал вызвать к себе находящегося при лагере мастера Александрийской верфи. На вопрос, в силах ли тот построить корабль, способный плыть три месяца, не имея связи с берегом, тот сказал: александрийские корабли способны двигаться в открытом море и давно уже по кратчайшему пути достигают берегов Индии. Главной трудностью такого плавания является не надежность самого судна, а невозможность пополнять запасы скоропортящейся пресной воды. — Франкский я говорить! — немедленно доложил переводчик. Одевшись, негр извлек на свет божий армейского вида ноутбук, подсоединил к нему коммуникатор и начал, хмурясь, елозить указательным пальцем по тачпаду. Его товарищ, тем временем расстелив на земле кусок камуфляжной ткани, выкладывал на него разнообразное оборудование, попутно освобождая от транспортировочной упаковки. — Не морочь мне яйца, придурок! Нам приказано убить этого трахнутого курда, и мы его убьем. У нас есть все, что для этого нужно, — переводчик, оборудование, оружие. Ты просто должен откопать в компьютере информацию о том, где и когда эти террористы будут стоять лагерем достаточно долго, чтобы мы успели туда добраться и подготовить акцию… — Хочешь торговаться с местными? Хрен с тобой. В таком случае ты сам этим и займешься, умник. Я оперативник, мое дело — найти местных жителей и убедить их нас выслушать. Кстати, вот и они! Лаки замолк, переваривая услышанное. Френк сплюнул, потеребил непослушный локон и коротко произнес: — Какой же? — И все же, будут хронодесантники эвакуированы или нет? Чернокожий кивнул и взялся за ухватистую, закатанную в каучук ручку. Вздернув в воздух тяжелый груз, «черное дерево и слоновая кость» побежали в сторону скал. Их вспотевшие ягодицы ритмично посверкивали на солнце в такт раскачивающемуся ящику, который, если верить надписи, принадлежал военно-воздушным силам Соединенных Штатов Америки. На экране коммуникатора, который его хозяин, не найдя лучшего места для переноски, зажал в зубах, почти неразличимая на солнце, с трудом разбиралась надпись: «1 JULY 1187». — Сражение уже состоялось, монсир! Еще вчера гонцы из Бельведера прибыли в крепость со страшной вестью. У деревни Хаттим армия христиан полностью разгромлена, король Ги взят в плен, а великий магистр тамплиеров то ли пленен, то ли погиб. Саладин во главе ста тысяч безбожных головорезов движется к побережью… Френки представил себе треножник пускового устройства, на котором, ожидая сигнала, стояла на полозьях полуторафутовая ракета. На длинном пляже не было ни души, если не принимать в расчет вышагивающих по кромке воды откормленных чаек. За скалами, которыми заканчивался пляж, зеленела ухоженная равнина, ограниченная цепью теряющихся в дымке холмов. Справа, если стоять лицом к морю, пляж уходил до самого горизонта, изгибаясь в большой открытый залив, который в богатом на морские слова английском носит название bay. Километрах в пяти слева вздымались зубчатые желтоватые стены прибрежной крепости. — Господи, да мне-то откуда знать?! Пусть он скажет хоть что-то, система сама определит направление перевода. — А уж как мне было тяжко, приятель, — вздохнул Френк. — Даудик рыдал, отправляя меня за море. Да и я, положа руку на сердце, изрядно привязался к этой лохматой заднице. И если бы не его обещание сделать меня султаном нового континента, я бы никогда не покинул дворец… — Хоть это радует, Лаки. Когда включили эту fucking машину, я думал, что меня наизнанку вывернет… — Устам не хотел меня отпускать до того времени, когда в Каире запустят наконец счетную машину, — всхлипывая, отвечал приятелю Лаки. — Но воля султана была тверда — я должен отправиться вместе с первыми колонистами. — А мы с тобой кто? — А если подключить внешний датчик? — совершенно по-женски хлопнув длинными густыми ресницами, переспросил златовласый Френки. — Оказывается, четвертого октября тысяча пятьсот восемьдесят второго года папа Григорий Тринадцатый реформировал Юлианский календарь, признав астрономическую поправку, которая накопилась за полторы тысячи лет. Разница старого и нового календаря между двадцать вторым и двенадцатым веком составляет примерно одиннадцать дней. Те, кто планировал экспедицию, просто не обратили на это внимания… Пленник, до этого нервно прислушивавшийся к разговору, что-то пролепетал. — А ты хоть раз задумался, почему морпехи направлены в миссию, которая изначально принадлежала USAF? — Если верить датчику, то мы на месте, Френки! — крикнул культурист, обернувшись к товарищу. — Нужно поглядеть, обрезан он или нет, — рассудительно заметил Дауд. — Ты позволишь, светлейший? — Еще один вопрос, господин бригадный генерал! Калифорнийский независимый центр хрономоделирования опубликовал бюллетень, который утверждает, что активное вмешательство в прошлое создает «развилку реальностей», из-за чего изменение истории происходит в некоем альтернативном мире, а наше настоящее останется неизменным. Ваш комментарий?
«ХОРОШИЙ ЗОМБИ — МЕРТВЫЙ ЗОМБИ».
Люгеру, милитаристу-водителюШаман бьется в конвульсиях, освящая мухоморным отваром мои новенькие права категории «Б». Это вам не «А» и не «П»! Ну, до сегодняшнего дня я тоже как бы из «мини-узи» по щеглам-переросткам палил. И полгода назад на карасей-мутантов посредством АКСУ охотился, и нормально, кстати, себя чувствовал. Пока Володька Буси, мой друг заклятый, бронированным мотоциклом не обзавелся. С прилаженным к коляске огнеметом. — А чего это, — кричу в ответ, — ты к Светке приперся? Дома бы и праздновал! И вот сегодня — Мой День! Сегодня я утру нос Володьке! Неужто я, Федор Палаш, пацифист какой-то недоделанный?! Шаман мой давешний — вот он, значит, куда спешил?! — мухоморным кипятком танк обрызгивает. А танк этот у рва стоит, а во рву пираньи плещутся, а на броне — кто бы вы думали?! — Володька Буси собственной персоной при параде. С букетом, перетянутым колючей проволокой! Неужто свататься прискакал? На танке?! — Там, — отвечает. — Где ж еще? После третьего курса практику проходил. — Да что ж ты, — говорю, — я ж только БМП купил?! — Это ты, — говорю, — по мне из гаубицы зафигачила? Прямой наводкой? Развернулся на месте, дымовые гранаты презрительно выкинул и покатился домой. Но злобу затаил. Запрыгнул я в люк, упаковался в дроды, навешал на хребет килограмма три датчиков и по уши нырнул в гель управления — короче, прочувствовал броню как свою кожу, траки как пятки, пушку, хе-хе, как самый мужской из органов. Теперь хочу Светку поскорее увидеть и отстреляться по полной программе. — А это, Феденька, — отвечает, — чтоб ты на меня внимание обратил. Это я не из гаубицы в тебя зафигачила, это стрела Амура в тебя попала. Ты ж от Светки как от фосгена млеешь, а на меня и не смотришь совсем! Я горжусь собой, я рад и просто счастлив. Я прямо сейчас рвану по автобану и проскочу полторы сотни кэмэ до замка Светки. Лязгнув траками у рва, кишащего пираньями, напрягая ларингофон, проору: «Светка, выходи! Покатаемся, по карасям-мутантам постреляем!» Правда, категорию «П» я поздно открыл, мне семь лет тогда было. Помню, отец торжественно вручил мне первый мой пистолет — «ПМ», ага. Фигня, конечно, полнейшая, но ведь семейная реликвия! Из этого «Макарова» еще мой прадед Право Человека на Оружие отстаивал! Правда, я до сих пор не понимаю, как из этой пукалки что-то можно отстаивать, ну да ладно, семейные реликвии — святое. И вот я с «макаровым» целый год, как дурак, по школе ходил, и все надо мной смеялись. А потом я дома такую истерику закатил, что отец в тот же день купил мне очень даже неплохую «беретту». А ребята все равно надо мной потешались и однажды «темную» устроили. В смысле, подстерегли вечером после уроков, когда я к остановке маршрутного бронетранспортера шел, и давай в меня из «стечкиных» шмалять. В общем, троих я сразу «выключил», остальные разбежались — не зря же у меня по баллистике твердые четыре балла было. Реаниматоров я, конечно, вызвал, хотя и не очень хотелось. Они минут через пять приехали, похвалили меня — всем троим жмурикам я черепа провентилировал — мол, молодец, пацан, отлично ствол держишь! А я покраснел, засмущался и опоздал на маршрутку. А следующая через час. Пришлось отцу звонить, он за мной на Ка-52 прилетел и дома отругал — мало не показалось. Отругал за то, что я не дал себя в обиду. Отец у меня верующий очень и по части доблести неблагонадежный. Считает, что люди без Оружия должны отношения выяснять — говорить друг с другом и принимать компромиссные решения, и вообще — Оружие надо запретить и все категории отменить. Баххх!!! — и очнулся я через пару суток. В больнице. Чувствую, тело вроде сносное — реаниматоры постарались, максимально подогнали под исходник. Хотя один орган могли бы и покрупнее сделать, ну да ладно. Тогда я точно куплю себе истребитель Су-27 и открою категорию «С»! Непременно! И вот тогда я идеей о боевой машине загорелся. Которая не роскошь, но средство передвижения. Такие вот у моего отца убеждения, но я — заметьте! — с ним не согласен ни на грамм пороха! Я считаю, люди созданы для Боя! Ведь Арес сделал человеку руки, чтобы держать меч, ноги — чтоб быстро бежать к вражеским траншеям. Арес наградил человека храбростью, чтоб не боялся воин-камикадзе заградотрядов и газовых атак!.. Но это потом, это скоро — и автобан, и ров, а сейчас: бубен, вонючая волчья шкура на худых плечах да оскал морщинистой морды, до подбородка перемазанной барсучьим жиром. Гад-шаман, два ящика сакэ за услуги затребовал. Ну, это ладно, бывает, разок можно. Лишь бы правильно обряд произвел, лишь бы с духами предков перетер по понятиям да категория моя вступила в силу — наполнилась законным смыслом и содержанием, чтобы любой гаишник отвял да из РПГ в траках дырки не компостировал. А на постели рядом со мной, ага, та самая Надька сидит. В о-очень эротичном бронежилете — без декольте! И с венком в бронеперчатках. А на венке ленточки — «Любимому от Надежды». Стоит себе голый по пояс, мышцой искусственной играет. Смотрю, а у шамана-то рука левая того, как бы… протез, ага. А на лопатке — татуировка армейская. Осназ. Сибирь-Байкал… И она выйдет, она… такая вся красивая, в самом модном — эротичном! — своем наряде: в пятнистой каске-сфере и в бронике без малейшего намека на декольте. А Светка из донжона на нас в прицел снайперской винтовки поглядывает — и наверняка улыбается. Жаль, под зеленой шлем-маской личика не видно — н-да, а противогаз у Светки, как всегда, самый модный: демисезонный, в крапинку. А Володька уже плащ химзащиты стянул, короче, раздеваться начал — с намеком на продолжение атаки в Светкином бомбоубежище. Насчет камуфляжа, кстати, еще поспорить можно. На моем пятнистом вся зачетка вывешена — оценками за экзамены и курсовые: наградных планок куча, медалек еще больше, даже ордена имеются. А у Володьки, между нами, ни одного ордена нет! Когда мы лабораторную по захвату аэродрома сдавали, он СПИДом дома хворал. А когда опыты по геноциду проводили, его рак прихватил. Но категорию «С» я точно открою. Да и я от радости сразу в гараж рванул. Распахнул ворота — и не могу наглядеться на приобретение свое долгожданное! Полгода деньги копил, на пайках НЗ в институтской столовке экономил, в бордели солдатские с друзьями не ходил, по барам наркомовскими стограммами не злоупотреблял. Да что там, последнюю сессию на одни пятерки сдал, чтоб отец чуть-чуть евро на покупку добавил. — Да не за что! — стянул он с себя лохмотья меховые, амулеты в кейс спрятал, бубен в футляр определил — профи, любо-дорого смотреть! Сварной корпус из катаных листов броневой стали. Конусообразная башня с прицелами и пусковой установкой ПТУР. Термодымовая аппаратура, ПРХР и прочий «фарш». Ну и роскошная кровать в десантном отделении, с подушками и матрасом — на всякий экстренный случай. Вдруг Светке захочется прилечь отдохнуть, а я рядышком, исключительно платонически, вы не подумайте…
Быдло. Отара овец. Хомячки офисные, безмозглые.Мы вчера играли в стадоИ рычать нам было надо…А. Барто