«Ничто не произвело на меня большего впечатления, чем спокойствие духа брата Каумана. Я никогда не видел его рассерженным, хотя мне случалось видеть его обиженным до слез, тихо текущих по его щекам. Он был чувствителен, нежен духом, но его тайны и крест стал его венцом».Кауман был человеком с упорядоченным внутренним миром. Его жизнь была организована не только в сфере общественных отношений, она была упорядочена внутри. Вот обо всем этом — моя книга. Я без колебаний буду обращаться к практической стороне вопроса, в той мере, на-сколько я знаю практику. Я буду много говорить о своем личном опыте, но не потому, что считаю себя образцом для подражания, а потому, что вижу себя товарищем по борьбе тех, для кого этот вопрос важен. При необходимости я обращался к Библии за примера-ми и дополнительным опытом для постижения сути. Но должен добавить, что я не слишком увлекался теологической аргументацией. Я писал, предполагая, что человек, озабоченный тем, чтобы привести в порядок свой внутренний мир, уже сделал шаг, избрав для себя жизнь в послушании Богу, и имеет представление о христианском образе жизни. Если вы, читатель, согласитесь с моей трактовкой этого предмета, то, возможно, придете к тому же заключению, что и я, а именно: многие методы, которыми мы пользуемся в наши дни, чтобы учить и проповедовать друг другу, похоже, находятся в серьезном несоответствии с духовной реальностью. Поэтому я думаю, что некоторые из проблем, которые я попытался поднять в своей книге, находятся там, где действительно кипит жизнь. Откровенно говоря, я не думаю, что мы сведущи в этих вопросах. И я был бы рад, если бы некоторые мысли, идущие из моей души и заимствованные у других мыслителей и писателей, помогли начать диалог с несколькими заинтересованными людьми. Немногие авторы пишут книги в одиночку. Я, конечно, не принадлежу к их числу. Сводя воедино свои размышления, я пользовался помощью не только множества авторов, стимулировавших мои мысли, но и близкой и заботливой поддержкой моей жены Гейл (бесценного дара мне от Бога), которая прочитала все варианты этих глав, сделала бесчисленные замечания на полях и заставила меня добиваться более высокой степени реализма и практической направленности. Все те, кто считает, что их внутренняя жизнь нуждается в более высокой организованности, присоединяйтесь ко мне — будем размышлять вместе! Может быть, в результате появится более глубокий опыт общения с Богом и мы поймем, где наше место в служении Ему.
«В первую очередь я хочу… быть в мире с собой. Я хочу прямоты взгляда, чистоты намерений, ядра в своей жизни, которое даст мне возможность выполнять эти обязанности и действовать наилучшим образом. Я хочу на самом деле, — заимствуя слово из языка святых, — жить «в благодати» так долго, насколько это возможно. Я не использую этот термин в строго богословском смысле. Под благодатью я имею в виду внутреннюю гармонию, истинно духовную, которая может выразиться во внешней гармонии. Возможно, я ищу то, о чем просил Сократ в молитве, как сказано у Федра: «Пусть внешний и внутренний человек будут едины». Я хотела бы достичь состояния внутренней, духовной благодати, исходя из которой я могла бы действовать и давать так, как мне было предназначено Богом».Фред Митчелл, лидер всемирных миссий, обычно держал на своем столе девиз, гласивший: «Остерегайся бесплодности занятой жизни». Он тоже осознавал возможную гибель, которая может стать неизбежной, если пренебрегать внутренним миром. Карстовая воронка во Флориде — это зримое воплощение духовной проблемы, на которую должны обратить внимание многие христиане Запада. Так как напряженность жизни в 80-х и 90-х годах возрастает, жизнь многих людей может уподобиться воронке, если они не обратят взгляд внутрь себя и не зададутся вопросом: есть ли внутренний мир под этим шумом и деятельностью на поверхности — мир, который надо исследовать и хранить? Можно ли развить силу и жизнеспособность, которые выдержат давление извне? Джон Квинси Адамс в момент одиночества в Вашингтоне, когда он был охвачен тоской по своей семье в Массачусетсе, написал письмо с ободрением и советами, обращенными к каждому сыну и дочери. Своей дочери он писал о будущем замужестве и о том, какого человека она должна выбрать себе в мужья. Его слова показывают, насколько высоко он ценил упорядоченный внутренний мир:
«Дочь! Возьми себе в мужья честного человека и береги его честь. Не имеет значения, богат ли он, достаточно, чтобы он был в состоянии обеспечить свою независимость. Считайся с честью и моральными качествами мужчины более, чем со всеми остальными обстоятельствами. Не думай ни о каком величии, кроме как о величии души, ни о каком богатстве, кроме богатства сердца».
«Больше всего хранимого храни сердце твое; потому что из него источники жизни» (Брит. 4:23).В одной простой фразе автор передал нам самое изумительное открытие. То, что я называю «мостиком», он называет «сердцем». Он видит сердце источником и считает, что из него может проистекать энергия, понимание сути вещей и сила, которая не уступает внешней буре, а преодолевает ее. Храни сердце, говорит он, и оно станет неистощимым источником жизни, из которого можешь пить и ты, и другие. Но что это означает — «хранить» сердце? Во-первых, автор определенно озабочен тем, чтобы сердце было защищено от влияний извне, которые могли бы подвергнуть опасности его целостность. Кроме того, автор озабочен силой и развитием сердца, для того, чтобы увеличить его способность вносить порядок в жизнь человека. Но даже за этими возможными уроками, извлеченными из метафоры, стоит тот факт, что хранить и защищать сердце, «мостик» человеческой жизни, — это определенный и ответственный выбор, который должны сделать мужчина или женщина. Мы должны сделать выбор — хранить сердце. Нельзя надеяться на его здоровье и продуктивность как на само собой разумеющееся, его надо постоянно защищать и поддерживать. И снова мы должны вспомнить, как действовал капитан подводной лодки, когда почувствовал, что происходит что-то необычное: он немедленно пошел на мостик. Почему? Потому что он знал, что в этом месте можно было найти все необходимое, чтобы встретиться лицом к лицу с опасностью. В Новом Завете Павел сделал замечание такого же рода, когда призывал христиан: «И не сообразуйтесь с веком сим [внешним], но преобразуйтесь обновлением ума вашего» (Рим. 12:2). Дж. Б. Филипс истолковал слова Павла следующим образом: «Не позволяйте миру втискивать вас в свою форму». Апостол сформулировал нестареющую истину. Он нацеливал на то, чтобы был сделан правильный выбор. Собираемся ли мы привести в порядок свой внутренний мир, чтобы он оказывал влияние на мир внешний? Или мы будем пренебрегать своим внутренним миром и тем самым позволим внешней сфере формировать нас? Этот выбор нам приходится делать ежедневно в своей жизни. Это поразительная мысль. И это, в некотором роде, интуиция, которой пренебрег уволенный руководитель в статье из «Уолл-Стрит джернел». Доказательство? Его провал, когда окружающий мир стал давить на него с сокрушительной силой. У него не было в запасе внутренней силы, не было порядка в его личном мире. Мери Слессор, молодая незамужняя женщина, на рубеже века покинула Шотландию, чтобы поехать в ту часть Африки, которая была полна болезней и неописуемых опасностей. Но она обладала неукротимым духом и держалась, когда мужчины и женщины послабее не выдерживали, сбегали и больше никогда не возвращались. Однажды, после особенно тяжелого дня, она пыталась заснуть в убогой хижине среди джунглей. В ту ночь она написала:
«Я не слишком забочусь о своей постели в эти дни, и не удивительно, что я мало спала, лежа на тонком слое набросанных грязных веток, покрытых грязной соломенной подстилкой, среди множества крыс и насекомых, с тремя женщинами и младенцем трех дней от роду рядом и более десятка коз, овец и коров снаружи. Но в моем собственном сердце эта ночь была такой спокойной». (Выделено мной.)Это то состояние, к которому мы должны стремиться, наводя порядок в своем личном мире. Назовете ли вы его «мостиком», на языке моряков, или «сердцем», на языке Библии, существо вопроса остается все тем же: должно быть спокойное место, где все упорядочено, место, откуда исходит энергия, которая помогает преодолевать бурю и не пугаться ее. Мы будем знать, что усвоили этот важный принцип, когда придем к убеждению, что развитие и сохранение сильного внутреннего мира — единственная важнейшая функция нашего существования. Тогда в момент, когда появляются неприятности и нарастает напряжение, мы можем спросить себя: «Все в порядке?» И обнаружив, что так оно и есть, скажем от всего сердца: «Мне тоже кажется, что все в порядке».
«За последние 30 лет врачи и работники здравоохранения пришли к осознанию того, насколько большими потерями оборачивается стресс для благополучия нации. Согласно сведениям Американской академии домашних врачей, две трети посещений приемной домашнего доктора вызваны симптомами, связанными со стрессом. В то же время руководители промышленности встревожены тем, что эти симптомы являются причиной потери рабочего времени, они увеличивают расходы предприятий на медицину и снижают производительность труда».Далее в статье сказано, что последствия стресса обходятся американскому бизнесу в сумму от 50 до 75 млрд. долларов ежегодно, что составляет более 750 долларов на каждого американского рабочего. Стресс, говорится в «Тайм», — «это главная причина, прямая или косвенная, коронарных болезней сердца, рака, болезней легких, травм в результате несчастных случаев, циррозов печени и самоубийств». И это только начало. Что стоит за всем этим? «Тайм» цитирует д-ра Джоэла Элкса из Луисвиллского университета: «Сам наш образ жизни — то, как мы живем, — является основной причиной заболеваний в наше время». Все мы прекрасно знаем, что существует разновидность стресса, которая является полезной, т. к. выявляет лучших исполнителей, спортсменов или руководителей. Но внимание, уделяемое в настоящее время этой проблеме, по большей части сконцентрировано на тех видах стресса, которые скорее уменьшают способности человека, чем увеличивают их. Увлекательное научное исследование по вопросу стресса было проведено доктором Томасом Холмсом. Холмс известен тем, что разработал свою знаменитую Систему оценки социальной адаптации или, как она известна большинству из нас, Стрессовую таблицу Холмса. «Стрессовая таблица Холмса» — это простой способ измерения, показывающий величину вероятного напряжения, испытываемого человеком, а также его близкие возможные опасные физические и психические последствия. После проведения определенных исследований Холмс и его сотрудники присвоили определенное количество очков различным событиям, которые происходят с человеком в течение жизни. Каждое очко было названо «изменяющей жизнь» единицей. Если в течение года сумма единиц составит более 200, то, по предположению Холмса, это может служить предостережением о возможном инфаркте, эмоциональном стрессе или об общем ухудшении здоровья. Например, смерть супруга обладает наибольшим количеством «изменяющих жизнь» единиц — 100. Увольнение с работы дает 47 очков, в то время как приобретение нового члена семьи — 39. Не все вызывающие стресс события, перечисленные Холмсом, являются негативными. Даже положительные и счастливые события, такие, как Рождество (12 очков) или отпуск (13), вызывают стресс. По собственному опыту я знаю, что нет ничего необычного в том, чтобы встретить человека, у которого общая сумма очков значительно превышает 200 единиц. Например, однажды в мой офис пришел пастор для встречи со мной. Он сказал, что общая сумма очков у него — 324; у него критически высокое кровяное давление; он страдает от постоянных болей в желудке, боится язвы желудка и плохо спит по ночам. В другой раз, завтракая с одним молодым руководителем, я узнаю от него, что до недавнего времени его честолюбивым желанием было накопить до 35 лет миллион долларов. Когда он определил свое нынешнее состояние по Стрессовой таблице Холмса, то пришел в ужас, обнаружив, что общая сумма равняется 412 единицам. Что общего между этими двумя людьми, один из которых принадлежит к миру бизнеса, а другой — к религиозному миру? Оба они относятся к тем людям, которых я называю принужденными (загнанными) людьми. И их принуждение, гонка, оплачивается слишком дорого; общая сумма очков — это просто выраженная в цифрах констатация факта. Я использую слово «загнанные», потому что оно характеризует не только состояние, в котором они гонятся за жизнью, но и их неспособность посмотреть правде в глаза, чтобы трезво оценить ситуацию и увидеть, что они делают с собой. Возможно, они вынуждены преследовать цели и задачи, не всегда понимая, зачем им это нужно, или не сознавая, во что в действительности это обойдется их разуму, телу и, конечно, их сердцу. Под сердцем я имею в виду то, что написано в Прит. 4:23, — тот источник, который дает энергию для жизни. Есть много загнанных людей, совершающих очень хорошие поступки. Загнанные люди — не обязательно плохие, хотя последствия их загнанности могут давать печальные результаты. На самом деле загнанные люди часто приносят огромную пользу своей деятельностью. Они основывают организации, предоставляют работу и дают людям другие возможности для реализации их способностей, часто они бывают умны и предлагают пути и методы действий, которые приносят пользу многим. Но тем не менее они действуют по принуждению, и это вызывает беспокойство, невольно возникает вопрос, способны ли они выдержать такой темп без угрозы для самих себя? Можно ли по каким-то признакам определить загнанных (принужденных) людей? Да, конечно. Есть много симптомов, показывающих, что человек загнан. Среди них чаше всего я встречаю следующие: 1. Загнанный человек обычно может быть удовлетворен только достижением результата. Где-то в процессе взросления этот человек обнаруживает, что он может быть доволен собой и своим миром, лишь накапливая достижения. Такое отношение к жизни и к себе чаще всего является результатом формирующего влияния в раннем возрасте; родители или влиятельные наставники такого ребенка показывали свое одобрение только тогда, когда он полностью заканчивал какое-то дело. Никакой оценки не давалось, пока задание не было выполнено. Поэтому единственным путем завоевания любви и доверия был путь достижений. В подобных обстоятельствах иногда формируется психология стремления к достижениям, она овладевает сердцем человека, и он приходит к мнению, что если в результате одного свершения он получил хорошее отношение и высокую оценку со стороны других, то несколько последующих достижений приведут к изобилию хорошего отношения и одобрения. Поэтому загнанный человек начинает искать способы накопления все большего и большего количества достижений. Вскоре его можно будет увидеть делающим два или три дела одновременно, и это приносит ему какое-то странное удовольствие. В конце концов он попадает в разряд людей, которые всегда читают книги и посещают семинары, где им обещают помочь использовать время еще более эффективно. Почему? Потому что так они могут сделать еще больше, что, в свою очередь, обеспечит большее признание. Такие люди воспринимают жизнь только с точки зрения конечных результатов. По существу, они невысоко ценят процесс, ведущий к результатам. Такой человек предпочел бы лететь из Нью-Йорка в Лос-Анджелес на сверхзвуковом самолете, потому что путешествовать со скоростью наземного транспорта и видеть холмы Пенсильвании, золотые поля пшеницы Айовы и Небраски, устрашающие Скалистые горы и пустыни Юты и Невады было бы, по его мнению, пустой тратой времени. По прибытии в Лос-Анджелес, после быстрого двухчасового путешествия такой загнанный человек был бы до крайности раздражен четырехминутной задержкой при высадке. Прибытие — это все для ориентированного на достижения человека, путешествие для него ничего не значит. 2. Загнанный человек озабочен внешней символикой достижений. Обычно он осознает значение власти в целом и старается сосредоточить ее в своих руках. Это значит, что он придает значение внешним признакам статуса, для него очень важны звания, размер и расположение офиса, положение в табели о рангах организации и особые привилегии. В состоянии загнанности всегда присутствует забота о собственной известности. Загнанный человек спрашивает себя: кто знает о том, что я делаю? Как мне лучше обеспечить связи с «великими» моего общества? Эти вопросы часто заботят загнанного человека. 3. Загнанный человек обычно охвачен необузданным стремлением к расширению своей деятельности. Загнанные люди хотят быть частью растущего и все более процветающего дела. Обычно они все время находятся в движении, в поисках больших и лучших возможностей и нечасто находят время, чтобы оценить современные достижения. Английский проповедник Чарлз Сперджен, живший в XIX веке, однажды сказал:
«Человек, достигший успеха, подвергается нажиму со стороны других людей, и это заставляет его крепко держаться за свои завоевания с помощью плотских методов и практических действий, и руководствуется он при этом повелительными требованиями непрерывной экспансии. Но моим разумом и волей успех может владеть лишь до тех пор, пока я не вспомню, что Бог есть Тот, Кто на самом деле совершает работу, что Он может продолжать делать это без меня и способен справиться с ней в любой момент, когда захочет отказаться от моей помощи».Действие этого плачевного принципа можно обнаружить в жизни людей, которые находятся в погоне за карьерой. Но вы можете увидеть его действие и в жизни тех, кто трудится в сфере духовной деятельности, поскольку существует такое понятие, как духовно загнанный человек, всегда неудовлетворенный самим собой или тем, как он реализует себя в религиозной работе, и, конечно, это означает, что и к окружающим он относится подобным же образом. Он редко бывает удовлетворен результатами работы равных по положению или подчиненных. Он живет в состоянии постоянного беспокойства и тревоги, в поисках более эффективных методов, больших результатов, более сильных духовных переживаний. Обычно нет никакой надежды на то, что он когда-нибудь будет доволен собой или кем-нибудь еще. 4. Загнанные люди не слишком заботятся о честности. Они настолько озабочены своим благополучием и достижениями, что у них нет времени остановиться и спросить, поспевает ли их внутреннее «я» за темпом внешней деятельности. Обычно внутреннее «я» остается далеко позади, пропасть все растет, а крушение личности проявляется в нечестности. Подобные люди часто становятся все более лживыми; они обманывают не только других, но и самих себя. Упорно стараясь пробиться вперед, они лгут себе относительно истинных мотивов своей деятельности; ценности и нравственные принципы дискредитируются. Кратчайший путь к успеху становится стилем их жизни. Поскольку цель для них слишком важна, они постепенно соскальзывают к бесчестности и в этическом плане. Загнанные люди становятся пугающе прагматичными. 5. Загнанные люди часто не умеют ладить с другими людьми; качества, необходимые для общения, либо слабо развиты в них, либо отсутствуют вообще. Они не отличаются умением ладить с другими. Это не значит, что они родились неспособными поддерживать хорошие отношения, но планы для них важнее, чем люди. Так как их взгляд всегда обращен к целям и задачам, они редко обращают внимание на людей вокруг себя до тех пор, пока те не понадобятся им для выполнения одной из задач. А других, которые, по их мнению, не могут быть им полезны, они рассматривают как препятствие или как конкурентов, от которых нужно избавиться. За таким человеком обычно тянется «хвост тел». Там, где люди однажды прославляли его за ярко выраженное умение вести за собой, вскоре возникают все возрастающие разочарование и враждебность, становится ясно, что загнанный человек очень мало обращает внимания на здоровье и профессиональный и духовный рост окружающих. Для такого человека существует лишь план, который не обсуждается, и этот план господствует над всем остальным. Коллеги и подчиненные из окружения загнанного человека постепенно уходят один за другим, опустошенные и лишенные иллюзий, понимая, что их просто использовали. Скорее всего, мы могли бы сказать о таком человеке: «Работать с ним ужасно, но он всегда добивается своего». В этом-то и загвоздка. Он добивается своего, но на пути к своей цели может разрушать людей. Непривлекательное зрелище. Однако ирония, которой нельзя пренебречь, состоит в том, что почти в каждой крупной организации, религиозной или светской, людей такого сорта можно обнаружить на ключевых позициях. Да, они несут с собой семена катастрофы, но они часто незаменимы, когда надо действовать. 6. Загнанные люди имеют сильную тенденцию к соревнованию. Они рассматривают каждую попытку как игру, которую можно выиграть или проиграть. И конечно, загнанный человек постоянно стремится выигрывать, чтобы хорошо выглядеть в глазах других людей. Чем больше он загнан, с тем большим счетом ему надо выиграть. Выигрыш дает то, в чем загнанный человек отчаянно нуждается, — доказательство его правоты, ценности и значимости. И следовательно, он склонен рассматривать других как конкурентов или врагов, которых надо победить — возможно, даже унизить — по ходу дела. 7. Загнанный человек, часто обладает вулканической силой гнева, который может извергнулся в любой момент, когда он почувствует сопротивление или нелояльность по отношению к себе. Этот гнев может быть вызван или несогласием людей, или в момент, когда предлагается альтернативное решение проблемы, или даже лишь при намеке на критику. Гнев необязательно может проявляться в виде физического насилия. Он может приобрести форму словесной грубости, например, сквернословия или унизительных оскорблений. Гнев может проявиться в карательных действиях, таких, как увольнение людей, оскорбление на глазах у равных по положению или просто как отказ в каких-то привилегиях — привязанности, деньгах или товарищеских отношениях. Мой близкий Друг рассказал, что как-то он находился в офисе вместе с другими работавшими там коллегами, когда начальник канцелярии, женщина, проработавшая в компании 15 лет, подала заявление на недельный отпуск, чтобы побыть с больным ребенком. Хозяин отказался удовлетворить ее просьбу, и она совершила ошибку, ответив слезами на его отказ. Он повернулся и, увидев ее слезы, прорычал: «Очистите стол и убирайтесь отсюда; я в вас больше не нуждаюсь». Когда она ушла, он повернулся к шокированным зрителям и сказал: «Давайте проясним одну вещь: все вы находитесь здесь только для того, чтобы делать для меня деньги. И если вам это не нравится, убирайтесь прямо сейчас!» Печально, что многие хорошие люди, окружающие загнанного человека, покорно смиряются под ударами его гнева, хотя это ужасно оскорбляет их. Они оправдывают это тем, что руководитель добивается результатов, что он благословлен Богом, или считают, что никто не может спорить с победителем. Иногда гнев и его жестокие последствия принимают просто потому, что ни у кого нет ни мужества, ни способности противостоять загнанному человеку. Недавно один человек, работающий в правлении крупной христианской организации, рассказал мне о стычке с исполнительным директором, который в порыве гнева ужасно сквернословил и был невероятно груб. Когда я спросил, почему члены правления мирились с подобным, ничем не оправданным поведением, он сказал: «Мы были под таким впечатлением от того, как, казалось, Бог использовал его для общественного служения, что с трудом могли противостоять ему». Стоит ли еще что-нибудь говорить о загнанном человеке, который теперь кажется совершенно несимпатичным? Еще лишь следующее: 8. Загнанные люди, как правило, сверх меры заняты. Они обычно слишком заняты, чтобы заниматься простыми отношениями в семье или с друзьями; они не способны поддерживать нормальные взаимоотношения даже с самим собой, не говоря уже о Боге. Так как загнанные люди редко удовлетворяются достигнутым, они используют каждую свободную минуту, чтобы посещать больше собраний, изучать больше материалов, начинать новые программы. Они действуют, исходя из правила, что такая репутация в бизнесе является показателем успеха и повышает их личную значимость, поэтому они пытаются произвести впечатление на людей, демонстрируя свою загруженность. Они могут во всеуслышание сожалеть о своем положении, постоянно сетуя на то, что находятся в «ловушке» обязанностей, громко выражая свое желание как-то освободиться от всего, с чем им приходится мириться. Но только попробуйте предложить выход! Правда состоит в том, что любой выход из создавшегося положения — это худшее, что могло бы произойти с ними. Они действительно не знали бы, что делать с собой, если бы внезапно у них стало меньше дел. Занятость для загнанного человека становится привычкой, образом жизни и мышления. Они находят удовольствие в том, чтобы жаловаться и искать сочувствия, но, вероятно, не хотели бы ничего изменить. Скажите только об этом загнанному человеку, и вы вызовете его гнев. Вот таков загнанный человек — не слишком привлекательная картина. Что часто беспокоит меня, когда я смотрю на этот портрет, так это тот факт, что нашим миром по большей части правят загнанные люди. Мы создали систему, которая покоится на их спинах. И там, где это на самом деле так: в бизнесе, в церквах и в домах, — там часто растет число людей, принесенных в жертву ради достижений и накопления. Пасторы, которые являются загнанными людьми, известны тем, что увольняют множество помощников и подавляют лидеров, стремясь единолично возглавлять свои организации, — самые крупные, самые лучшие и самые известные. Есть деловые люди, которые в церкви декларируют свою христианскую веру и имеют репутацию милосердных, но в то же время у себя в офисе они безжалостно подгоняют людей и выжимают из них все силы, чтобы самим получать удовлетворение от побед, приобретений или создания репутации. Недавно один бизнесменов стал христианином благодаря моему хорошему другу. Вскоре после того как он сделал выбор следовать за Иисусом Христом, он написал ему длинное письмо и описал ситуацию, в которую попал в результате своей загнанности. Я попросил разрешения частично использовать это письмо, потому что оно живо иллюстрирует загнанного человека. Он писал: «Несколько лет назад я пережил момент полного крушения в жизни. Хотя у меня была замечательная жена и три прекрасных сына, в моей карьере все шло плохо. У меня было совсем мало друзей, у старшего сына начались неприятности — он стал хуже успевать в школе, я страдал от депрессии, отношения в семье были напряженными и несчастливыми. В это время я получил возможность поехать за океан для работы в иностранной компании. Эта перспектива была настолько прекрасной в финансовом и профессиональном отношении, что я поставил ее на первое место в своей жизни, пренебрегая другими ценностями. Я сделал много неверных (т. е. грешных) поступков, чтобы продвинуться вперед в карьере и благосостоянии. Я оправдывал все тем, что это будет хорошо для моей семьи (больше денег и т. д.) — в результате я лгал самому себе и своей семье и поступал неправильно во многих отношениях. Конечно, это было невыносимо для моей жены, и она с семьей вернулась в США. Но я все еще был слеп к своим внутренним проблемам. Мое преуспевание, моя зарплата, моя карьера — это было на первом плане. Я был пойман в золотую клетку… (Выделено мной.) Хотя снаружи все шло прекрасно, на самом же деле я все терял. Казалось, я потерял свои способности размышлять и принимать решения. Я постоянно оценивал альтернативы, рассматривая различные возможности, всегда стараясь использовать то, что приведет к максимальному успеху и выигрышу в карьере, но результаты были плачевными. В своем сердце я чувствовал, что где-то допустил ужасную ошибку. Я пошел в церковь, но то, что там говорилось, не достигало меня. Я был слишком занят своим собственным миром. После ужасного случая с моей семьей несколько недель назад я совершенно отбросил свой прежний образ мыслей и на девять дней переехал в гостиницу, чтобы решить, что делать. Чем больше я думал, тем больше беспокоился. Я начал осознавать, насколько глупым я был на самом деле, насколько темна была моя жизнь. И что было еще хуже, я не видел выхода из создавшегося положения. Единственным моим решением было убежать и спрятаться, начать все снова в другом месте, обрубить все связи». Эта тяжелая повесть о человеке «на дне», к счастью, имеет счастливый конец. Его переживания во время девятидневного пребывания в гостинице открыли ему любовь Бога и Его способность вызывать драматическое изменение жизни. И загнанный человек превратился в то, что в следующей главе мы назовем призванным человеком. Он выбрался из своей золотой клетки. В Библии немногие люди представляют собой настолько типичный пример загнанного человека, как Саул, первый царь Израиля. Его история, в отличие от предыдущей, закончившейся благополучно, имела печальный конец, потому что Саул так никогда и не выбрался из золотой клетки. Все, что он делал, лишь обременяло его непосильным гнетом. И это привело его к гибели. То, как Библия представляет Саула, должно послужить для нас достаточным предупреждением. У этого человека были некоторые уязвимые стороны, которые необходимо было обратить к внутреннему миру, в противном случае это могло привести к потере контроля над собой.
«Был некто из сынов Вениамина, имя его Кис, сын Авиила, сына Церона, сына Бсхорафа, сына Афия, сына некоего Вениамитянина, человек знатный. У него был сын, имя его Саул, молодой и красивый; и не было никого из Израильтян красивее его; он от плеч своих был выше всего народа» (1 Цар. 9:1–2).У Саула было три ничем не заслуженных качества в начале его общественной жизни, которые потенциально могли стать достоинствами или помехами. Все зависело от его выбора. А выбор, в свою очередь, зависел от повседневного состояния его внутреннего мира. Три? Первое — богатство; второе — привлекательная внешность; и третье — крупное и физически хорошо развитое тело. Все эти характерные черты весьма ценились людьми внешнего мира. Иными словами, Саул с первого взгляда производил впечатление незаурядного человека, он казался лучшим, чем кто-либо из окружающих. Все три внешних признака привлекали внимание и давали ему быстрые преимущества. (Каждый раз, когда я думаю о природных дарованиях Саула, я вспоминаю, как несколько лет тому назад один президент банка сказал мне: «Макдональд, вы могли бы далеко пойти в мире бизнеса, если бы были примерно на шесть дюймов выше ростом».) И что наиболее важно, они наделяли его своего рода харизмой (исключительной одаренностью), что дало ему возможность рано добиться успеха, даже без необходимости развивать мудрость сердца или духовные качества. Он просто был быстр на старте. Из текста Библии, где рассказывается история Саула, мы узнаем и о некоторых других качествах этого человека, которые могли способствовать его успеху или стать частью его полного поражения. Например, его умение владеть словом. Когда у него появлялся шанс говорить перед множеством народа, он был красноречив. Другими словами, для человека были созданы все условия, чтобы сосредоточить в своих руках власть и иметь признание, без необходимости развить сначала сильный внутренний мир. И именно в этом заключалась опасность. Когда Саул стал царем Израиля, он слишком быстро достиг больших успехов. Очевидно, это лишило его представления о том, что и в его жизни существуют какие-то границы. Он слишком мало времени размышлял о нуждах других, о взаимоотношениях с Богом и о своих обязанностях по отношению к людям, которыми он правил. Начали появляться признаки загнанного человека. Саул стал занятым, беспокойным человеком; он видел миры, которые, по его мнению, надо было завоевать. Накануне битвы с филистимлянами, главными врагами израильтян в то время, он с нетерпением ждал в Галгале пророка Самуила, который должен был принести необходимые жертвы. Но святой человек не появился в назначенное время, и это вызвало раздражение Саула. Он решил, что его временные планы нарушаются и ему надо действовать. Какие меры он надумал принять? Он решил сам принести жертву. И именно так он и поступил. Каков же был результат? Довольно серьезное нарушение завета с Богом. Приносить жертвы могли только пророки, такие, как Самуил, а не цари, такие, как Саул. Но Саул забыл об этом, так как считал себя слишком значительным человеком. С этого момента Саул обнаружил, что его жизнь покатилась по наклонной плоскости. «Но теперь не устоять царствованию твоему; Господь найдет Себе мужа по сердцу Своему» (1 Цар. 13:14). Именно так кончают загнанные люди. Саул, лишенный благословений и помощи от Бога, которые он имел до настоящего момента, все больше превращался в загнанного человека. Вскоре он начал тратить всю свою энергию на то, чтобы удержать трон, состязаясь с юным Давидом, поразившим воображение народа Израиля. Писание дает нам несколько примеров, когда гнев Саула достигал устрашающей силы; в такие моменты он был способен и к насилию, и к жалости к себе, парализующей его волю. К концу своей жизни он стал человеком, не способным владеть собой, видевшим врагов за каждым кустом. Почему? Потому что с самого начала Саул был загнанным человеком и потому что он никогда не стремился упорядочить свой внутренний мир, Мне интересно, какую сумму очков набрал бы Саул по Стрессовой таблице Томаса Холмса? Я подозреваю, что количество единиц у него было бы на уровне жертв инсультов и инфарктов. Но Саул так и не разобрался в своей загнанности, ни через некое подобие стрессовой таблицы, ни просто обратившись к своему внутреннему миру, чтобы услышать упреки, исходящие от Бога. Думаю, Саул не смог бы долго находиться среди двенадцати учеников, выбранных Иисусом. Его собственное принуждение было намного сильнее. То, что понуждало его ухватиться за власть и не выпускать ее, что заставляло его набрасываться на своих ближайших сторонников и что вызвало последовательный ряд неразумных поступков, это в конце концов привело его к унизительной смерти. Он был классическим примером загнанного человека. Когда мы обнаруживаем в самих себе эту загнанность, мы должны проводить работу в своем внутреннем мире. Если внутренний мир полон неразрешенных понуждений, мы не сможем различить голос Христа, когда Он призовет нас. Слишком велики будут шум и боль, вызванные стрессом. К сожалению, наше общество изобилует саулами, мужчинами и женщинами, пойманными в золотую клетку, понуждаемыми копить, добиваться известности или стремиться к свершениям. Наши церкви, к сожалению, тоже полны такими загнанными людьми. Многие церкви превратились в высохшие фонтаны. Вместо того чтобы быть источниками жизненной энергии, которая побуждает людей расти и наслаждаться на путях Божьих, они становятся источниками стресса. Внутренний мир загнанного человека расстроен; его клетка может быть щедро позолочена, но это ловушка; внутри нее нет ничего долговечного.
«Некоторое время спустя бедный Том корчился под ударами плети своего нового хозяина. Но, как пишет миссис Стоу, «удары падали только на его плоть, а не как прежде — на душу». Том стоял покорно, однако Легри не мог не понять, что его власть над жертвой кончилась. Как только Том скрылся в своей хижине, и Легри внезапно резко повернул коня, в голове тирана промелькнула одна из тех живых вспышек совести, которые часто проливают свет на темную, грешную душу. Он ясно понял, что тот, кто стоял между ним и Томом, был Бог, и он оскорблял Его!» (Выделено мной.)
«Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба. Вы сами мне свидетели в том, что я сказал: не я Христос, но я послан пред Ним. Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха: сия то радость моя исполнилась; Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин. 3:27–30).
«В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четвертовластником в Галилее, Филипп, брат его, четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний четвертовластником в Авилинее, при первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне. И он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения грехов» (Лк. 3:1–3).Эти слова заключают в себе проблему, требующую внимания. Цезарь находился в Риме, занимаясь важными делами, которыми обычно занимаются цезари. Анна и Каиафа были в Иерусалимском храме, храня официальную религию. И разные другие политические деятели действовали и появлялись в общественных местах, принимая участие в важных, на первый взгляд, событиях. Мир каждого из них был впечатляющим миром власти, известности и человеческих связей. Но «был глагол Божий к Иоанну», незначительному человеку в самом незначительном из мест — в пустыне. Почему Иоанн? И почему пустыня? Мне вспоминаются слова Герберта Баттерфилда, которые оставили во мне глубокий след:
«И в истории, и в жизни отнюдь не редким явлением бывает встреча со сравнительно необразованными людьми, которые, кажется, обладают поразительной духовной глубиной… в то время как есть много высокообразованных людей, от которых остается впечатление, что они демонстрируют искусные упражнения своего ума, чтобы скрыть зияющую пустоту, лживость того, что лежит в душе».Почему Иоанн? По существу, потому, что Бог позвал Иоанна, и он откликнулся. Призыв требовал покорности Божьим путям, Божьим методам и Божьим критериям успеха. И Иоанн был готов принять эти условия, неважно — ценой боли или одиночества. Почему пустыня? Вероятно потому, что в пустыне люди способны слушать и размышлять о вещах, которые не просто услышать или о которых не просто думать в шумных городах, где люди обычно заняты, суетны и исполнены мыслями о собственной значимости. Порой в городах шум общественной жизни настолько велик, что тихий голос Бога не может быть услышан. А иногда в городах люди слишком самодовольны, чтобы слушать голос Бога посреди своих небоскребов из стали и бетона, своих красочных театров или своих невероятных храмов. Бог повлек Иоанна в пустыню, где Он мог говорить с ним. И когда Он привел его туда, то стал запечатлевать новые понятия во внутреннем мире Иоанна, которые дали сыну Захарии совершенно другое видение своего времени. Там, в пустыне, он обрел новый взгляд на религию, на добро и зло, на Божий замысел истории. И там он развил особую восприимчивость и мужество, которые могли бы подготовить его к совершенно исключительной задаче: познакомить свое поколение с Христом. Его личный мир строился в пустыне. Слово Бога пришло к Иоанну в пустыне. Какое странное место избрал Бог, чтобы говорить. Чему можно научиться в пустыне? Я стараюсь избегать пустынь, миновать их стороной, когда это возможно. Для меня пустыни означают боль, одиночество и страдания. И никто ничего подобного не любит. Пустыня — это трудное место для жизни, в физическом или духовном плане. Но факт неоспорим: величайшие уроки можно получить в пустыне, если человек в разгаре борьбы слушает призыв Бога. В пустыне человек узнает о засухе, потому что пустыни сухи. Иоанн учился не только бороться с засушливостью пустыни, но она, несомненно, научила его оценивать бесплодность духа тех людей, с кем он будет говорить на Иордане. В пустыне человек учится полагаться на Бога. Жизнь в пустыне, как это поняли иудеи веками раньше, нельзя вынести без помощи милосердного Бога. Только человек, испытавший трудности, подобные тяготам пустыни, знает, что значит полностью предать себя в руки Бога, потому что больше ничего не остается. Однако пребывание в пустыне имеет и свои положительные стороны. Пустыня — это место, где человек свободен думать, планировать, готовиться к предстоящей деятельности, чтобы потом, в назначенное время, выйти из пустыни и исполнить поручение — сказать слова, которые разоблачат ханжество и выявят поверхностное отношение, поднимут проблемы, которые касаются бездонных глубин человеческого духа. И поколение людей узнает Бога Иисуса Христа. В пустыне человек может быть призван. Когда Иоанн противостоял сначала критиковавшим его, а затем ярости защищавшегося Ирода, чью безнравственную жизнь пророк обличал, в нем ясно проявилось это особое качество призванности: и в разгаре своей пророческой деятельности он сохранял спокойствие и ясность ума. Что-то необычное действовало в нем, давая ему независимость суждений и мудрость. Немногие могли устоять перед его проповедью. Как же был устроен его внутренний мир, сформированный в пустыне? Откровенно говоря, библейские писатели не слишком много говорят нам об этом. Нам просто представляют свидетельство упорядоченного внутреннего мира — это тот результат, к которому мы должны стремиться. Во внешнем мире, где все кажется хаотичным и беспорядочным, Иоанн действует с уверенностью и убежденностью. Научили ли нас чему-нибудь Саул, Иоанн и мой друг, «преуспевший лентяй»? Я думаю, что их послание очевидно. Посмотрите в себя, как бы говорят они. Чем вы живете? Чего вы надеетесь достичь в результате? И какова будет ваша реакция, если вы всего этого лишитесь? Я заглядываю в свой внутренний мир и обнаруживаю, что почти каждый день я вынужден вести борьбу и решать, каким мне быть: как Саул или как Иоанн? Живя в мире соперничества, где достижение — это почти все, было бы легко присоединиться к Саулу, чтобы быть вынужденным удерживать, защищать, доминировать. И я могу даже представить себя поступающим так и говорящим себе в то же время, что я делаю Божье дело. Но стресс, возникающий в результате таких действий, может быть слишком сильным. Бывают дни, когда я, может быть, похож на Иоанна. Услышав призыв Бога, я могу осознать свою миссию. Конечно, для этого может потребоваться мужество и дисциплина, но теперь результаты — в руках Призывающего. Расту я или умаляюсь — это Его дело, не мое. Организовывать свою жизнь согласно собственным видам на будущее и оценивать себя согласно мнениям других — значит опустошать свой внутренний мир. Но действовать, основываясь на призыве Бога, — значит обладать упорядоченным внутренним миром.
«Жизнь Коулриджа представляет собой трагедию недисциплинированного человека. Никогда столь великий ум не производил столь мало. Он ушел из Кембриджского университета, чтобы пойти в армию; он ушел из армии, потому что не мог чистить коня; он поступил в Оксфорд и ушел, не получив диплома. Он начал издавать газету под названием «Страж», которая просуществовала в течение десяти номеров и затем зачахла. О нем было сказано: «Он погружался в мечты о будущей работе, которая всегда оставалась несделанной. Коулридж обладал всеми поэтическими дарованиями, но не обладал одним — даром прилагать длительное и сосредоточенное усилие». В его уме и памяти существовали разнообразные книги, как он сам сказал, «законченные, только не записанные на бумаге». Он мог бы послать в издательство два тома своих произведений, но книги так и не оформились за пределами ума Коулриджа, потому что он не мог заставить себя сесть и записать их. Ни один человек не достигал высот и ни один, достигнув, не смог удержать их без дисциплины»».Коулридж был живым свидетельством того, как люди, разносторонне одаренные, обладающие громадным интеллектом и замечательными дарованиями, могут, однако, закончить свою жизнь, безрассудно растратив весь свой потенциал из-за неспособности контролировать свое время. Он без всякой пользы растратил свое время в литературном мире, другие делают то же самое дома, в церкви или в конторе. Никто из нас, я уверен, не хочет подойти к концу своей жизни и, посмотрев назад, выразить сожаление о том, что могло быть совершено, но так и осталось несделанным, как случилось с Коулриджем. Но, чтобы предотвратить это, необходимо понять, как мы можем распоряжаться временем, которое дал нам Бог.
«Твои записи за вторник прибыли в сохранности, я рада была услышать о постоянном успехе твоей работы, однако жаль, что ты так измотан; я опасаюсь последствий всех этих волнений и напряжения, пагубных для твоего здоровья, и, хотя мне не хотелось бы мешать твоей полезной работе, я хочу предостеречь тебя от неразумной траты своих сил. Помни, что длинная жизнь, наполненная постоянным, последовательным, святым трудом принесет в два раза больше плодов, чем жизнь, сокращенная и разрушенная судорожными и расточительными усилиями; будь внимателен и береги свои силы там, где усилия не являются необходимостью».
«Слава Божия — облекать тайною дело, а слава царей — исследовать дело» (Прит. 25:2).Делом первых людей было открывать и идентифицировать то, что создал Бог. Из-за непослушания законам Божьим возможность такой замечательной деятельности отчасти была для них утеряна. Теперь им приходилось больше беспокоиться о том, как выжить во враждебном мире, чем о том, чтобы продолжать открывать то, что в нем было. Существо деятельности внезапно изменилось. Я убежден, что небесная жизнь каким-то образом восстановит эту изначальную форму деятельности. Но принцип и возможность открытия все еще присутствуют в нашей жизни. Некоторые открытия совершаются благодаря тяжелому физическому труду, как, например, добыча золота из горных недр. Другие открытия мы делаем, наблюдая за течением жизненных процессов в мире растений, животных и людей. И большая часть исследований мироздания сделана в чисто интеллектуальной сфере. Мы, по сути, раскапываем и раскрываем идеи и истины; затем мы выражаем все это в художественной форме, в богослужении и в творчестве. Мышление — это великий труд. Лучше всего с ним справляется тренированный ум, который поддерживается в надлежащей форме, совсем так же, как в соревнованиях по бегу побеждает тренированный человек, который сохраняет в надлежащей форме свое тело. Наилучшим образом мышление осуществляется в контексте почитания Божьей благодатной власти над всем мирозданием. Печально видеть, когда огромная мыслительная и творческая деятельность осуществляется людьми, которые не стремятся к пониманию Бога. Они размышляют и создают что-то новое исключительно ради стремления к расширению собственной власти или для развития человеческой системы, которая предполагает, что может обойтись без Бога. Некоторые христиане, похоже, боятся думать. Они ошибочно принимают накопление фактов, догматических систем и правил за мышление. Они чувствуют себя неловко, сталкиваясь со сложными, неоднозначными вопросами. И они не понимают значения борьбы с великими идеями, если в итоге не всегда можно прийти к комплекту готовых ответов. В результате — сползание к посредственности в личной жизни и в мыслительной деятельности и потеря того многого, что Бог предназначил Своим чадам к радости, когда они будут идти сквозь мироздание, открывая для себя дело Его Рук. Жизнь в таком случае становится «забавой», действием без мысли. Неразмышляющий христианин не осознает этого, но он в опасной мере погружен в окружающую его культуру. Так как его разум нетренирован и незаполнен, ему недостает способности задавать миру испытующие сложные вопросы. Проблема для современного христианина в мирском обществе состоит в том, что надо научиться задавать пророческие вопросы, прежде чем появится возможность дать ответ сориентированный на христианство. Иногда из-за того, что нас постоянно бомбардируют огромными порциями информации, неразмышляющий христианин стремится сбежать и укрыться от всего, оставляя трудные раздумья немногочисленной элите христианских лидеров или теологам. Гарри Блэймерс в проницательной книге под названием «Христианское мышление» спрашивает, где же христиане с умом достаточно острым, чтобы противостоять культуре, которая постепенно уходит в сторону от Бога. Он ищет людей, которые размышляют «по-христиански» о великих нравственных проблемах. У него есть опасение, которое я разделяю, что мы обманываемся, считая себя думающими людьми, в то время как мы таковыми не являемся. С язвительным упреком, обращенным к христианской общественности, он пишет:
«Христианство обессилело в сфере интеллектуальной значимости. Оно, возможно, остается носителем духовности и морального руководства на индивидуальном уровне; на общественном уровне оно не более чем выражение идеализированного духовного единения».Когда ум христианина притупляется, он может сделаться жертвой пропаганды нехристианской системы ценностей, проводимой людьми, которые не пренебрегали своими мыслительными способностями и просто оказались умнее нас. Так же, как мой тренер когда-то учил меня тренировать свое тело, чтобы закончить бег на финише, так и я должен учить тому, что другим необходимо знать: ум тоже надо тренировать. Внутренний мир христианина будет слабым, беззащитным и неорганизованным, если не уделяется серьезное внимание этому участку интеллектуального роста. Парень из Поули Преп был лучшим, чем я, бегуном, но он проиграл. Он проиграл потому, что 100 ярдов таланта недостаточно для дистанции в 440 ярдов. Когда я однажды оценивал порядок в интеллектуальном секторе моего внутреннего мира, я, к счастью, обнаружил, что лишь немногие из моих природных дарований или лет, потраченных на обучение, останутся невостребованными; все остальное вполне годилось для того, чтобы сделать меня человеком, которого Бог мог бы использовать для работы в любом месте по Его усмотрению. Я мог продолжать расти интеллектуально, приближаясь к использованию всего своего потенциала, но не потому, что был талантлив и имел степени, а потому, что научился браться за мускулы своего ума и приводить их в хорошую форму. Для этого мне надо было стать думающим человеком. Я должен был уметь видеть направление исторического процесса. Мне необходимо было знать, как сражаться с великими идеями человечества. И мне надо было научиться выносить независимые суждения о том, что я видел. Это был подходящий момент, чтобы я начал трудиться — упорно трудиться. Другие бегуны догоняли, а до конца дистанции было далеко. Я не хотел быть лучшим на первом повороте и проигравшим на финише из-за того, что у меня были способности, но не было выносливости.
«Чтобы быть с Богом, не всегда необходимо быть в церкви. Из нашего сердца мы создаем часовню, в которой можем укрываться время от времени, чтобы кротко, почтительно и любяще общаться с Ним. Каждый человек способен так близко разговаривать с Богом. Некоторые больше, некоторые меньше — Он знает наши возможности. Давайте начнем. Возможно, Он лишь ждет, чтобы мы приняли решение от всего сердца. Смелее! Нам осталось жить не так много». (Выделено мной.)Начнем скорее, уговаривает нас брат Лоренс, времени мало! Надо приступать к дисциплинированию духа сейчас.
«Мы честно осознаем тяготы множества обязанностей и пытаемся исполнить их все. И мы несчастливы, беспокойны, напряжены, подавлены и боимся стать ограниченными… Мы видим намеки на то, что существует образ жизни, который неизмеримо богаче и глубже, чем наше существование в постоянной спешке, жизнь спокойствия, мира и силы. Если бы только мы могли проскользнуть в этот Центр!.. Мы встречали раньше и знаем теперь людей, нашедших этот глубокий жизненный Центр, где раздражительные крики жизни поглощены тишиной и спокойствием, где «нет», так же, как и «да», можно сказать с уверенностью».Келли хорошо говорит об этом: если бы только мы могли проскользнуть в этот Центр! На протяжении столетий христианские мистики были теми, кто в высшей степени серьезно относился к духовной дисциплине. Они изучали ее, практиковали и иногда доводили ее до нездоровых и опасных крайностей. Но они верили, что необходимо регулярно уходить от рутинной жизни и взаимоотношений в духовный сад, чтобы обрести там Бога. Они спешили сказать нам, что церковных служб и религиозных церемоний далеко не достаточно. Люди должны создать часовню, тихую заводь или сад во внутреннем мире, говорили они. Альтернативы нет. Иисус, несомненно, постоянно занимался дисциплиной Своего духа. Мы знаем, что и Давид делал это. Так же поступали Моисей, Апостолы и Павел, который писал о своих повседневных занятиях:
«И потому я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1 Кор. 9:26–27).Не снизили ли мы цену этой духовной дисциплины, этого возделывания духовного сада? В наше время христиане говорят о значимости «тихого времени», ежедневного молитвенного времени, часто сведенного к упрощенной и поспешной системе или методу. Мы сокращаем его до семи или до тридцати минут, в зависимости от того, каким временем мы располагаем. Мы используем руководства по изучению Библии, молитвенные руководства, религиозные буклеты и тщательно подобранные перечни молитв. Все это хорошо — лучше, чем ничего, — но далеко не так эффективно, как то, что имели в виду мистики. Не так давно мне позвонили из редакции крупного христианского журнала и попросили провести день в обществе одного знаменитого христианского лидера из другой страны, который был с визитом в нашем городе Бостоне. Они хотели, чтобы я всесторонне проинтервьюировал его, так, чтобы читатели могли понять его как личность. Я навестил его и попросить разрешения на интервью. «И о чем же мы будем говорить?» — спросил он меня. «Я предполагал, что мы могли бы поговорить о вашей жизни проповедника, писателя и ученого, — сказал я, — возможно, мы могли бы обратиться к вашим взглядам на семейную жизнь, дружеские связи и ваши духовные занятия…» «Мои духовные занятия?» — прервал он меня. «Да, — подтвердил я, — многие люди хотели бы узнать, какими путями вы достигли личного общения с Богом». Я никогда не забуду его ответ. «Эта часть моей жизни — слишком личная, чтобы делиться ею с кем-то». Я все еще считаю, что многие из нас, те, кто недавно вступил на путь служения, могли бы извлечь пользу из откровений этого более зрелого человека; тем не менее я понял, что он пытался сказать. Эта область его внутреннего мира была именно такой: строго личной. Она развилась в тайне от других, и так будет продолжаться впредь. Он и Бог будут разделять ее — и никто больше. Она не будет сведена ни к какой системе. Что требуется, чтобы заставить нас дисциплинированно возделывать духовный сад нашего внутреннего мира? Необходим ли для этого опыт суровых испытаний? Кажется, именно об этом говорит нам история снова и снова: те, кто оказывается в тяжелых обстоятельствах, ищут Бога, потому что им не остается ничего другого. Те, кто осыпан «благословениями», имеют тенденцию плыть по течению. И поэтому я иногда сомневаюсь в слове «благословение». Конечно, что-то нельзя назвать благословением, если это отвлекает нас от пути внутреннего духовного развития. Можно ли вообще оценить значение духовного центра до тех пор, пока мы вплотную не подошли к смерти, поражению или унижению? Но повеления и прецеденты повторяются для нас снова и снова в Священном Писании и в жизни великих святых. Тот, кто приведет свой внутренний, духовный мир в порядок, тем самым создаст место, куда Бог сможет приходить и говорить. И Его голос не будет похож ни на что, слышанное раньше. Именно это открыл Говард Рутледж. Но чтобы выяснить это, ему потребовалось стать военнопленным. Брат Лоренс говорит: «Давайте начнем». Томас Келли убеждает: «Проскользните в этот Центр». Христос призывает: «Придите узнать Меня». Как осуществляется это воспитание духа?
«Они знали, что были бессильны делать добро другим, пока сами блуждали среди обломков. Но как только они ступили на твердую почву, все изменилось. Теперь они обрели не только силу, но и обязанность тянуть за собой к спасению весь мир».Интересно, что ангел Божий, когда нашел Захарию и сказал, что он и его жена станут родителями Иоанна Крестителя, использовал молчание, чтобы обуздать его неверие. Если Захария был неспособен воспринять слово Бога сразу, как только оно пришло к нему, тогда он должен был онеметь на несколько месяцев, чтобы иметь возможность подумать об этом. С другой стороны, когда Елизавета, его жена, поняла, что происходит, она удалилась, говорит Писание, отчасти потому, что такова была традиция беременных женщин, но, кроме того, я считаю, потому, что ей надо было поразмышлять о том необычном и таинственном, что произошло с ней. Потом была Мария, которая, узнав о своей роли в рождении нашего Господа, не разболтала о планах Бога, а избрала молчание. «А Мария сохранила все слова сии, слагая в сердце Своем» (Лк. 2:19). Приход Христа был отмечен не только пением и прославлением ангелов, но и молчаливым присутствием людей, нуждавшихся в уединении, чтобы подумать о чуде и оценить его. Уэйн Оутс говорит нам:
«Тишина не присуща от природы моему миру. Тишина, скорее всего, незнакома и вашему миру тоже. Если в вашем и моем шумном сердце бывает когда-нибудь тишина, мы должны оберегать и развивать ее… Вы можете взрастить се в вашем шумном сердце, если вы цените ее, лелеете ее и стремитесь питать ее».Тишина и уединение достались мне совсем не легко. Когда-то я отождествлял их с леностью, бездеятельностью и непроизводительностью. В минуты, когда я был один, мой ум взрывался воспоминанием о вещах, которые я должен был сделать: телефонные звонки, неприведенные в порядок бумаги, непрочитанные книги, неподготовленные проповеди и необходимые встречи с людьми. Малейший шум за дверями моего кабинета грубо нарушал сосредоточенность. Казалось, мой слух приобретал сверхчувствительность и я мог услышать разговоры в другом конце дома. Независимо от своей воли я с напряженным любопытством прислушивался к разговорам. Так как мой кабинет находится недалеко от помещения для стирки, то в тот момент, когда я приступал к духовным занятиям, стиральная машина, кажется, никогда не упускала случая решить, что загрузка несбалансирована, и громким звуком, подобным гудку парохода в тумане, потребовать, чтобы я — поскольку все остальные были наверху — пришел и отрегулировал режим стирки. Но достичь сосредоточенности, даже в тишине, было отчаянно трудно. Я выяснил, что мне надо подготовиться к тому, что примерно в течение пятнадцати минут мой ум будет делать все возможное, чтобы противостоять уединению. Поэтому, помимо всего прочего, я начинал с того, что читал или писал по теме моих духовных занятий. Постепенно, казалось, мое сознание получало послание: мы (мой разум и я) должны молиться и размышлять, и чем быстрее мой ум достигнет духовного сада для этого, тем будет лучше. Я предполагаю, что мне придется вести эту борьбу за тишину и уединение всю свою жизнь. Однако хочу сказать, что впоследствии, когда я начал пожинать плоды тихого времени, у меня появилось растущее желание иметь его больше. Но все-таки еще приходится преодолевать первоначальное сопротивление. Когда человек активен по натуре, уединиться для него весьма нелегко. Но это необходимый труд. Для меня легче всего обрести тишину и уединение в утренние часы. Поэтому время в моем расписании для этой цели определяется раньше, чем кто-то предложит использовать его с иной целью. Для других это может быть поздний вечер. Но каждый, кто хочет внести порядок в духовный сектор своего внутреннего мира, должен найти для этого время и место в соответствии со своим характером.
«Бог использует людей достаточно слабых и немощных, чтобы они опирались на Него». Но, Господи, я беспокоюсь, что будучи достаточно слабым, буду ли я достаточно проницательным, чтобы понять, откуда исходит помощь для меня? В случае если Ты предназначишь меня к этому делу, что будет мне поддержкой? А как же бессонные ночи, когда я буду таким одиноким? Обольщение похвалами? Искушение поверить внешним символам лидерства? Что будет хранить мои суждения чистыми, мой ум острым, мой дух наполненным? Я спрашиваю сейчас искренне: способен ли я принять эту чашу? Что обратит меня к нуждам заблудших? Что сохранит мою чуткость к бедным? Что заставит меня слушать? Молиться? Учиться? Оставаться в простоте? О Боже, не что другое, как только Твое присутствие».Я пишу в своем дневнике как в обычном порядке — с начальных страниц, так и от последней страницы к началу. Последние страницы содержат список людей и дел, избранных мной для просительной молитвы. В заголовке этих страниц я написал фразу: «Отражает ли мой молитвенный список людей и программы, к которым я наиболее привержен?» Затем, продолжая работу от последних страниц к центру дневника, я часто записываю выдержки из того, что читаю в настоящий момент — что произвело на меня особое впечатление. Часто я уделяю время, чтобы просто прочесть многие из этих коротких абзацев. Это могут быть молитвы, вызывающие на размышления, замечания из произведений таких людей, как Св. Фома, А. У. Тозер и Эйми Кармайкл, или отрывки из Священного Писания. Когда ежедневные записи, которые начинаются с первых страниц дневника, встречаются с ежедневными размышлениями, идущими от конца, я просто закрываю этот том и начинаю новый. Он стал еще одним альбомом, описывающим мое духовное путешествие, с его трудностями, борьбой и приобретенным опытом. И стопка духовных альбомов продолжает расти. Случись в нашем доме когда-нибудь пожар, то после эвакуации семьи, я думаю, эти дневники были бы первым, что я попытался бы схватить и вынести с собой на улицу. Читает ли жена мои дневники? Я предполагаю, что она по случаю заглядывала туда украдкой. Но, откровенно говоря, у меня плохой почерк, и еще я использую в некотором роде стенографию; так что, подозреваю, ей пришлось бы мною потрудиться, чтобы разобрать написанное. Однако наши взаимоотношения достаточно близки, поэтому там мало что могло бы ее удивить. Тем, кто обеспокоен возможным недостатком секретности в подобных вопросах, я советую просто найти место, где дневник был бы заперт и сохранен от тех, кому было бы нежелательно в него заглядывать. Если конфиденциальность имеет значение, вы должны найти способ обеспечить ее. Тревога по поводу секретности — это недостаточная причина для того, чтобы отказаться от попытки вести дневник. Ведение дневника станет привычкой для большинства людей, если они будут заниматься им большую часть года. БОЛЬШИНСТВО людей слишком быстро бросает дневник, так и не привыкнув вести его, и это вызывает сожаление. Мой дневник сопровождает меня в поездках. Он помогает мне вести учет всему, с чем я встречался, и когда я снова возвращаюсь в места, где уже бывал, я могу просто просмотреть в дневнике подробности своего предыдущего визита и восстановить отношения, которые могли быть прекращены из-за отдаленности. Эти рассуждения о ведении дневника привели меня к тому, чтобы поговорить о его пользе в межличностных отношениях. Эта польза, безусловно, огромна. Но главная ценность дневника состоит в том, что он служит средством, благодаря которому я слушаю тихий Голос, который приходит из сада моего внутреннего мира. Дневник служит замечательным инструментом для уединения и общения с Отцом. Когда я пишу, я как будто напрямую общаюсь с Ним. И есть такое ощущение, что в словах, которые вы написали под водительством, таинственно действует Божий Дух и происходит общение на глубочайшем уровне. Мои мысли возвращаются к Говарду Рутледжу в тюремном лагере. Любой голос был враждебным; любой звук мог означать, что, возможно, случится что-то плохое. В такой угрожающей обстановке — был ли дружеский голос, приятный звук откуда-нибудь? Да, если вы подготовили свои уши к тому, чтобы слышать в духовном саду. Здесь можно услышать величайший из всех голосов: тот, что принадлежит Ему, Тому, Кто ищет нашей дружбы и содействует нашему росту. Говоря словами старого и очень чувствительного гимна:
К. Остин Майлз. «В саду»
«Когда мы читаем о жизни святых, то поражаемся своего рода праздности, которая идет рука об руку с замечательной эффективностью. Они никогда не спешили; они делали сравнительно мало вещей, которые не обязательно были поразительными или важными; и они очень мало беспокоились о своем влияние. Однако они, похоже, всегда добивались своей цели; каждая частица их жизни убеждала; их простейшие действия имели индивидуальность, исключительность, что является отличительными чертами мастера. Причину не надо долго искать. Их святость была результатом привычки согласовывать с Богом даже малейшие действия. Они жили в Боге; они действовали чисто из любви к Богу. Они были так же свободны от заботы о своих интересах, как и от рабской зависимости от мнений других. Бог видел, и Бог награждал: что еще им было нужно? Они хранили Бога в себе и себя — в Боге. Отсюда — неотъемлемое достоинство этих кротких, спокойных людей, которые способны достигать таких изумительных результатов с такими скромными ресурсами».Четвертый путь, которым мы можем улучшить общение с Богом в саду нашего внутреннего мира, состоит в молитве как поклонении Богу и в молитвенном прошении. Именно это, по словам Бриджет Херман, характеризовало святых. «Их святость была результатом привычки согласовывать с Богом даже малейшие действия».
«Пусть внутренняя молитва будет вашим последним действием перед тем, как вы заснете, и первым действием, когда вы просыпаетесь, — писал Томас Келли. — И в свое время вы обнаружите, как это было с братом Лоренсом, что «те, у кого есть ветер Святого Духа, идут вперед даже во сне».Большинство из нас никогда этого не испытывали. Ежедневная, дисциплинирующая молитва — это одно из самых трудных занятий, которые предпринимают христиане. Женатые мужчины часто признают, например, что молиться со своими женами очень трудно. Почему? У них на самом деле нет ответа. Иногда пасторы в момент самораскрытия обнаруживают, что целостность молитвенной жизни для них труднодостижима. И они тоже затрудняются объяснить это. После разговоров со многими христианами у меня сложилось впечатление, что богослужение и молитвенное прошение возглавляют список духовных трудностей. Никто не стал бы отрицать, что молитва важна; но мало кто считает, что его молитвенная жизнь в достаточной степени развивается. И это основная причина, по которой духовный сад внутреннего мира столь многих людей находится в состоянии беспорядка. Вот почему большинству из нас было бы трудно сказать, как И. Стэнли Джоунсу: «Внешние подпорки не нужны».
«Мы должны внимательно разобраться в себе и понять, какие качества больше всею необходимы нам в трудных ситуациях; что бы мы хотели изменить в себе: в какие грехи мы чаще всего впадаем и в каких ситуациях неизбежно падаем. В час нашей борьбы мы должны обратиться к Богу с полным доверием, уверенно пребывать в присутствии Его божественного величия, смиренно поклоняться Ему и раскрыть перед Ним наши горести и наши слабости. И таким образом мы обретем в Нем все достоинства, хотя сами мы можем не иметь их».Похоже, что у брата Лоренса никогда не было проблем с тем, чтобы посмотреть в лицо своим слабостям, и. вероятно, поэтому его молитвенная жизнь была такой живой.
«Молитва — это радикальное изменение всего нашего мыслительного процесса, потому что в молитве мы удаляемся от себя, от наших тревог, забот и потакания своим прихотям и направляем все, что считаем принадлежащим нам, к Богу в простой надежде, что все это обновится Его любовью».Когда наш Господь пришел в сад в ночь Своего распятия, Его молитва перед тем, как Его схватили, была сосредоточена на утверждении Его единства с замыслами Отца. Это зрелая молитва. Много раз я шел молиться, подразумевая результаты. Я хотел приобрести контроль над людьми и событиями, о которых я молился, диктуя Отцу свою точку зрения на то, как все должно выглядеть. Поступая так, я смотрю на людей и события через мирские стекла, а не через небесные, Я молюсь так, словно я знаю лучше, чем Бог, каким должен быть исход. Томас Келли считает, что более подходящей молитвой является следующая: «Господи, будь Ты моей волей». Возможно, одна из самых простых молитв — это просто просить: «Отец, пусть я буду видеть землю божественными глазами». Еще раз Келли пишет:
«Жизнь в полном повиновении, полностью смиренная, полностью слушающая, удивительна в своей полноте. Ее радости восхитительны, ее мир абсолютен, ее смирение глубоко, ее сила потрясающа, ее любовь всеохватна, ее бесхитростность подобна доверчивому ребенку».Именно такой образ мыслей помог мне преодолеть препятствия, часто вполне реальные для меня, которые мешали моему поклонению Богу и молитвенному прошению. Да, молитва необычна для обычного человека. Но Христос вошел в мою жизнь, и то, что когда-то было неестественным, теперь становится обычным. Да, молитва обозначает слабость и зависимость. Но в этом заключена правда обо мне, и теперь у меня больше сил, чтобы вплотную подойти к ней. Да, ответы на мои молитвы не всегда совпадают с моими ожиданиями. Но проблема в моих ожиданиях — не в возможностях или восприимчивости Бога. А теперь давайте посмотрим, как мы, столкнувшись с этими препятствиями, совершенствуемся в поклонении Богу и молитвенном прошении в нашем духовном саду.
«Храни меня, о Господи, от увеличения умственной и духовной тупости и глупости. Помоги мне сохранить физические, умственные и духовные мышцы атлета, который постоянно отрекается от себя, берет свой крест и следует за Тобой. Дай мне успех в моей работе, но спрячь от меня гордость. Сохрани меня от самодовольства, которое так часто сопровождает успех и процветание. Сохрани меня от духа нерадения, от потакания своим желаниям, так как физические немощи и разрушение подбираются ко мне».Неудивительно, что деятельность Бренгла была эффективной. Он знал, как и о чем молиться. Ничто не утаивалось, даже в таком коротком кусочке молитвенного прошения, как этот. Записав эту молитву, биограф Бренгла добавляет: «Молясь так ежедневно и ежечасно, проповедник сохранил накал страсти и простоту взгляда, даже когда он пришел к своему закату».
«Я знаю, что есть определенные ментальные и эмоциональные, а так же моральные и духовные позиции, которые вредят здоровью: гнев, обиды, страх, беспокойство, желание доминировать, поглощенность собой, проступки, сексуальная нечистоплотность, зависть, недостаток творческой активности, приниженность, недостаток любви. Это двенадцать апостолов слабого здоровья. Поэтому в молитве я научился передавать эти вещи, когда они появляются, Иисусу Христу. Однажды я спросил д-ра Кагаву: «Что такое молитва?» И он ответил: «Молитва — это отказ от самого себя».Я согласен. Молитва — это в первую очередь отказ от самого себя, полный отказ, день за днем. Это все, что мы знаем, и все, чего мы не знаем. «Все, чего мы не знаем» охватывает нераскрытое будущее и включает в себя проблемы, как только они возникают. Поэтому если какая-либо из этих двенадцати вещей появляется, а это действительно происходит, потому что никто не свободен от такой возможности, я научился в молитве обращаться с ними к Богу: не бороться с ними, а, предав их Иисусу Христу, сказать: «Вот, Господи, это в Твоих руках».
«В чем был его секрет? Однажды я спросила его, но в действительности уже знала ответ, потому что мой муж был с ним в одном бараке и тоже участвовал в этом секрете. Каждое утро, около 6 часов, плотно закрыв шторы, не пропускающие свет масляной лампы, чтобы патрулирующие часовые не подумали, что кто-то пытается сбежать, он спускался со своей верхней койки, минуя спящие тела своих товарищей по бараку. Потом, за маленьким китайским столиком, двое мужчин тесно сидели в свете, который освещал только их Библии и записные книжки. Молча они читали, молились, думали. Эрик был человеком молитвы не только в установленное время хотя он не пропускал молитвенное собрание или причастие, когда их можно было организовать. Он говорил с Богом постоянно, естественно, как мог бы делать тот, кто поступил в «Школу молитвы», чтобы изучить этот метод внутренней дисциплины. Казалось, что у него не было обременительных душевных проблем: его жизнь имела в своем основании Бога, веру и надежду».Приводить в порядок наш внутренний мир — это значит возделывать сад, как это делал Лиддел. Благодаря подобным занятиям сердце человека становится таким, из которого, как утверждает автор Притчей (4:23), исходит энергия, дающая жизнь. В возрасте восьмидесяти лет, прикованный к кровати инсультом, повлиявшим на его речь и парализовавшим руку, которой он писал, И. Стэнли Джоунс спрашивал себя:
«Могу ли я справиться с этим кризисом?» Его ответ: «Безусловно, да, потому что сокровенные нити самые прочные. Мне не нужны внешние подпорки, чтобы поддерживать мою веру».
«Очень быстро мысль о возможном назначении буквально завладела его вниманием. Несколько дней она безраздельно господствовала в его сознании, вытеснив все остальное. По его собственному признанию, у него были симптомы «повышения амбиций», и это обессиливало его душу».Но в жизни Уилберфорса была выработана способность останавливаться и приводить себя в равновесие, и в этой особой ситуации такая установившаяся практика стала необходимой. Как говорит Лин, «воскресенье принесло лекарство». Потому что во внутреннем мире Уилберфорса пришло время регулярного отдыха. Лучше всего об этом рассказывает запись, сделанная христианским политиком в дневнике в конце недели бурных мечтаний и искушений, связанных с местом в кабинете министра: «Слава Богу за день отдыха и религиозных занятий, когда мирские вещи принимают свои истинные размеры. Рост честолюбия остановлен» (выделено мной). Для Уилберфорса остановкой и обретением равновесия в суетной жизни было воскресенье (священный день отдохновения); он пришел к пониманию истинного отдыха. Уилберфорс обнаружил, что человек, регулярно уделяющий определенное время для воскресного отдохновения, скорее всего, всю жизнь будет сохранять истинное видение и избежит опустошения и крушения. Не все в общественном мире Уилберфорса придерживались этого правила; «горение» на работе и бешеная деловая активность были в те дни, как и теперь, обычной нормой. Например, об Уильяме Питте Уилберфорс писал: «Бедный парень, он никогда не заставляет свой ум прерывать политические размышления, самые безрассудные среди всех других, способные ожесточить и озлобить». О двух других политиках, которые покончили жизнь самоубийством, Уилберфорс писал: «Будь у них спокойные воскресенья, веревки никогда не захлестнулись бы на их шеях, как это произошло от перенапряжения». Мало порядка может быть во внутреннем мире человека, когда не оценивается по достоинству значение и необходимость истинного отдыха, перерыва, как назвал это Уилберфорс, в современной суете. От начала истории это было аксиомой, которая лежала в основе здоровой жизни; это принцип, который совершенно неправильно понимается теми, кто всю жизнь вынужден гнаться за достижениями и приобретениями.
«Я переворачиваю свой маленький омлет на сковороде ради любви к Богу. Когда он приготовлен, если у меня нет дела, я простираюсь на полу и поклоняюсь моему Богу, Который дал мне эту благодать, позволив приготовить его, после чего я поднимаюсь более счастливым, чем король. Если мне нечего больше делать, достаточно подобранной соломинки ради любви к Богу. Люди ищут способов научиться любить Бога. Они надеются добиться этого, уж не знаю, каким множеством разных действий. Они разными способами стараются пребывать в Его присутствии. Не короче и не прямее ли будет путь, если делать все ради любви к Богу, использовать каждое дело, которое суждено сделать в жизни, чтобы показать Ему эту любовь, и постоянно хранить Его присутствие в себе, общаясь с Ним в своем сердце? В этом нет ничего сложного. Надо только приняться за это искренне и просто».Я уверен, что большинству из нас необходимы такие периоды времени. Самому простому рабочему необходимо твердо знать, что его работа что-то значит, имеет смысл и что ее ценят. Мы все страстно жаждем иметь такую уверенность, но не понимаем, что для ее обретения необходимо затратить время. Начинается деловая деятельность, устанавливается бешеный ритм, и мы откладываем наши поиски смысла и толкования; и скоро мы привыкаем обходиться без этого. Мы теряем из виду вопрос: «Для чего все это?» Мы начинаем довольствоваться тем, что оцениваем значение нашей работы путем простого подсчета сумм в платежной ведомости. Не многие понимают, насколько сухим и бесплодным это оставляет наш внутренний мир. Один человек, который мне очень нравится, недавно был уволен своей компанией после двадцати двух лет службы. Экономическая ситуация вынудила произвести сокращение штатов, и его должность сочли не нужной для выживания компании. Его уволили! Мой друг был убежден, что в течение нескольких дней он найдет работу в другой компании, работающей в той же области. В конце концов, как он сказал мне, у него было множество связей, выгодная характеристика и большой опыт работы. Он сказал, что не беспокоится за свое будущее. Но минуло несколько месяцев без предложений. «Связи» иссякли; никто не откликался на его запросы или резюме. Он дошел до того, что сидел дома в ожидании телефонного звонка. Однажды, после многих месяцев неопределенности, он сказал мне: «Все это заставило меня крепко подумать. Я отдал себя своей карьере на долгие годы, и посмотри, что она мне принесла. Во всяком случае, не ясно, для чего все это было? Старина, мои глаза открылись!» Открылись на что? Мой друг — прекрасный христианин. Но его глаза, по его собственному признанию, были закрыты на значимость его карьеры. В конце концов он понял, что многие годы работал, не задаваясь очень важными вопросами: что значит эта работа для него, в чем ее смысл и каких результатов он ждет от нее. Он никогда не размышлял о своей работе в контексте библейского отдыха. Работа без отдыха порождает беспокойного человека. Работа, которая продолжается месяц за месяцем без настоящей остановки, чтобы поинтересоваться ее смыслом и целью, может увеличить банковский счет и укрепить профессиональную репутацию, но она истощит внутренний мир, лишив его жизненных сил и радости. Как это важно — регулярно замыкать петлю нашей деятельности.
(Роберт Робинсон)
«Суббота предназначена праздновать скорее время, чем пространство. Шесть дней в неделю мы живем, подчиняясь тирании вещей, принадлежащих пространству; в субботу мы стараемся настроиться на святость во времени. Это день, когда мы призваны разделить то, что вечно во времени, обратиться от результатов творения к тайне творения; от мира творения к сотворению мира».Мы должны спросить себя, происходит ли это в нашем собственном внутреннем мире? Ставни нашего дома в Ныо-Гемпшире расширяются и сжимаются в соответствии с предельными температурами. В результате гвозди кое-где перестают держать и их приходится снова приколачивать, чтобы закрепить. Именно такое «повторное заколачивание» производится во время истинного отдыха, и не важно, происходит ли это в уединении спокойного дня или среди членов общины во время служения живому Богу. Одна из величайших радостей от повторения традиционных символов веры христианской церкви состоит в том, что это дает нам возможность вновь подтвердить главные истины Божьего откровения. Когда мы говорим: «Верую…». то начинаем приколачивать обратно гвозди наших убеждений и приверженностей. И мы отделяем эти верования от того, во что мы предпочитаем не верить. То же самое происходит, когда мы поем прекрасные старые гимны или молимся определенными молитвами. Гвозди приколачиваются обратно, и возвращается порядок нашему дрейфующему духу в нашем внутреннем мире. Повторное подтверждение происходит в этот особый день отдыха, если мы используем время в уединении для чтения, созерцания и размышления. Моя жена показала мне как-то запись в своем дневнике на эту тему: «Прекрасный День Господень. Подробно читала о субботе. Чувствую все сильнее и сильнее, что я не в полной мере исполняла Божью заповедь об отдыхе. Это правило, которое не ограничивает, а освобождает. Потому что Он создал меня так, что я нуждаюсь в отдыхе. И физически, я интеллектуально мы освобождаемся для лучших поступков, если живем в пределах Его «плановой спецификации». И это день напоминания нам, кто есть Бог. Каждый седьмой день мне необходимо возвращаться к неизменному Центру. Дон Стефенсон отметил сегодня, что для него и других воскресенье это именно тот день, который позволяет прийти назад, к самому краю, и получить поддержку, чтобы вернуться в «болото». Я предполагаю, что нам необходимо задавать трудные вопросы и о себе, и о нашей церкви, чтобы понять, бывает или нет в действительности такой отдых, который снова утверждает в истине. Христиане и их церкви могут так увлечься выполнением своих планов — возможно, преследующих весьма благие цели, — что отдых-богослужение, так необходимый внутреннему миру, будет исключен из их жизни. Таким образом, отдых не только дает возможность оглянуться назад, чтобы осмыслить свою работу и пройденный путь, но и помогает оживить нашу веру и подтвердить наши обязательства перед Христом. Это прекрасная настройка наших внутренних навигационных приборов, чтобы можно было находить свою дорогу в мире в течение следующей недели.
«Я провел этот день гак же, как и в течение последних 43 лет, как день уничижения; с каждым годом моей жизни потребность в таком времени все возрастает».Хопкинс пишет: «Самоуничижение для Чарлза Симеона состояло не в преуменьшении даров, данных ему Богом, не в притворном признании себя незначительным человеком, не в преувеличении своих грехов, которые он очень хорошо осознавал, а в том, что он сознательно приводил себя в непосредственную близость к Богу, размышляя о Его величии и славе, восхваляя милость Его прощения и чудо Его любви. Именно это уничижало его — не столько его собственная греховность, сколько невероятная Божья любовь». Симеон всю жизнь жил эффективно, несмотря на огромное напряжение, которое он испытывал во внешнем мире. Я не сомневаюсь, что секрет его выносливости — в обдуманном и дисциплинированном исполнении субботнего отдыха. Для иудея день субботний был самым важным из всех дней. День, выделенный особо, предназначенный для поклонения Богу. Закон запрещал любую работу, позволяя только какие-либо празднества, такие, как те, что мы уже рассматривали. Христиане имеют слабое представление о том, насколько особым днем была суббота для благочестивых иудеев. Нам было бы неплохо послушать, что они думали об этом. В израильской брошюре для туристов приводятся слова одного раввина о субботе: «Сделайте субботу вечным памятником познания и освящения Бога — и в центре вашей занятой общественной жизни, и в мирном убежище вашего домашнего очага. В течение шести дней возделывайте землю и правьте ею… Но седьмой — это суббота Господа Бога… Потому позвольте [человеку] осознать, что Создатель в далеком прошлом есть живой Бог сегодня, [что Он] наблюдает за каждым человеком и каждым человеческим достижением, чтобы видеть, как человек использует или портит мир, данный ему на время, и силы, дарованные ему, и что Он есть единственный зодчий, Которому каждый человек должен представить отчет о своих трудах, за неделю». Важно то, что за этими утверждениями стоит осознание иудеями особого темна дня субботнего. Повседневные дела должны прекратиться; работа должна остановиться. Даже хозяйка дома в благочестивой иудейской семье должна воздержаться от приготовления пищи и домашней работы. Пища готовится до начала субботы, так, чтобы и хозяйка могла радоваться плодам особого дня отдыха. Это сильно отличается от того невероятного, заполненного до предела, напряженного дня, который многие евангельские христиане склонны считать своим «днем отдохновения». Суббота — это первый среди всех дней. В нашей христианской традиции мы предпочли сделать этот день не седьмым, как у иудеев, а первым днем недели, в признание воскресения Христа. Но совершив этот выбор, что мы сделали с нашим днем — этим временем, которое Бог дал нам как особый дар? Мирянин, с которым я совершаю богослужение каждую неделю, сказал мне после одного особенно длинного дня работы в церкви: «Я определенно рад, что в педеле существует только один день отдыха, я бы сгорел, если бы нам приходилось переживать каждые семь дней два «дня отдыха», подобных этому». Его юмор содержит серьезное обвинение в адрес многих христианских лидеров, которые превратили воскресенье в день волнений, возможно, для некоторых — это самый напряженный день недели. Но день субботний — это не просто день. Это принцип отдыха в системе трех измерений, уже упомянутых мной. Давайте посмотрим, что может произойти, если мы изберем покой отдыха субботнего вместо развлечений светского досуга. Во-первых, субботний отдых предусматривает участие в богослужении с христианской семьей. В таком богослужении осуществляются все три аспекта, способствующие отдыху нашего внутреннего мира: взгляд назад, вверх и вперед. Для человека, призванного ходить перед Богом, такое богослужение не может быть предметом сделки. Меня неизменно трогает описание субботних занятий Иисуса: «И пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу» (Лк. 4:16, выделено мной). Христос никогда не избегал открытого богослужения Отцу. Но, во-вторых, день субботний подразумевает сознательное принятие человеком этого периода отдыха и спокойствия в своей личной жизни. Суббота означает отдых, приносящий покой во внутренний мир. Как Христос усмирил бурю, успокоил одержимого, дал здоровье отчаявшейся больной женщине и вдохнул жизнь в умершего друга, так Он хочет внести покой в опустошенный внутренний мир человека, который всю неделю находился на рыночной площади, Но есть условие. Мы должны принять этот покой как дар и потратить время на то, чтобы получить его. Очень долго для меня и моей жены воскресенье было чем угодно, но только не субботним отдыхом. Прошло много лет христианского взросления, прежде чем я понял, что лишаю себя возможности восстанавливать свои силы. Дело было в том, что я нуждался в субботнем отдыхе для своего внутреннего мира и не получал его. Когда я смотрел на свои воскресенья, то и подумать не мог о том, что когда-нибудь буду радоваться восстановительному дару дня субботнего. Как мог я надеяться на восстановление сил, читая по три утренних воскресных проповеди и часто вечернюю проповедь и при этом в течение всего дня общаясь с членами своей общины? Редко мы с Гейл, заканчивая воскресенье, не находились на грани изнурения. Вот уж действительно «день отдыха»! Что делать? Несколько лет назад община церкви Благодати была настолько милосердна, что дала мне четырехмесячный субботний отпуск. Вместо того чтобы поехать на занятия в университет, я предпочел отправиться в Нью-Гемпшир, где мы строили Пис Ледж. Замечательным опытом этих четырех месяцев были тишина и покой, открытые нами по воскресеньям. Хотя я с огромным удовольствием занимался строительством Пис Ледж, я пообещал себе, что не буду работать в День Господень. Поэтому, когда наступило воскресенье, мы провели несколько ранних утренних часов в чтении, размышлениях и молитве. А потом мы пошли в местную церковь, где смогли участвовать в богослужении. Мы не знали многих людей, но старались целиком посвятить себя богослужению и извлечь из молитв, гимнов и проповеди пищу для своей души. В это время мы укреплялись в наших убеждениях, благодарили Бога за благословения и готовили себя к будущей неделе, в течение которой нам необходимо было приложить старания, чтобы отражать славу Господню. Наше воскресное послеобеденное время в течение четырех месяцев было тихими часами прогулок в лесу, задушевных разговоров и исследований, когда мы оценивали наши духовные занятия и духовный прогресс. Для нас это был необыкновенно спокойный субботний опыт; до этого я никогда не знал ничего подобного. Мы уже привыкли к дню субботнему, когда вернулись из нашего «субботнего» отпуска. Но внезапно все вернулось к проповедям, советам и планированию. Обычная воскресная деятельность. Мы чувствовали себя ограбленными! И тогда мы решили, что наша суббота будет в другой день недели. Мы не собирались терять дар Божий! По воскресеньям мы старались помочь другим радоваться их дню субботнему, а свой день покоя, как правило, переносили на какое-то другое время. И это было прекрасно. Днем субботним для нас с Гейл стал четверг. Чтобы это стало возможным, мы определили этот день недели для отдыха в нашем внутреннем мире. Это означало, но возможности, полное прекращение контактов с нашей общиной, мы даже откладывали повседневные дела по дому, если нам удавалось. Мы поняли: чтобы стать полезными тем, с кем мы связаны в служении, нашим детям и общине, нам придется ревностно охранять эту возможность духовного восстановления. Здесь нет установленных законов — скорее свободное принятие дара. Откровенно говоря, я считаю, что некоторые уничтожили радость дня субботнего, подобно фарисеям, окружив его предписаниями и установлениями. Это не суббота. День субботний был создан для нас и дан нам Богом. Целью этого дня является поклонение Богу и духовное восстановление, и мы должны это делать во что бы то ни стало. Важно сказать, что, когда наши дети были маленькими и требовали постоянного внимания, нам не так легко давался субботний отдых. Но, как часто замечает это Гейл, мы приносим гораздо больше пользы другим людям, удаляясь от них ради отдыха. Потому что, когда мы возвращаемся, у нас есть что им предложить, и, по всей вероятности, Бог не смог бы нам ничего дать в другой обстановке. Конечно, невозможно выделить каждый четверг для дня субботнего. Но если нам это удается, то результаты потрясающи. Наш внутренний мир действительно существенно преображается. Самым поразительным открытием было то, что я чувствовал себя не только отдохнувшим, но и способным использовать время остальных дней намного эффективнее. К моему великому удивлению, наведение порядка в моем внутреннем мире, благодаря должному соблюдению дня субботнего, дало мне возможность в последующие дни укрепить мой внешний мир, наполнив его большей мудростью и здравым смыслом. Я считаю, что для отдыха субботнего можно выделить какой-то день недели, но это может происходить и в любое время, большими и малыми дозами, когда мы уделяем час или больше для близости с Богом. Все мы нуждаемся в «прогулке Симеона». Но спешу подчеркнуть, что отдых субботний должен быть четко определен в бюджете нашего времени. Мы отдыхаем не потому, что наша работа сделана; мы отдыхаем потому, что Бог повелел это и мы нуждаемся в таком отдыхе. На это следует обратить внимание, потому что наш современный взгляд на отдых и досуг отрицает этот принцип. Большинство из нас думает об отдыхе, как о чем-то таком, что мы делаем после завершения работы. Но на самом деле суббота — это то, что должно быть до начала трудов. Если мы предположим, что отдых возможен только после окончания работы, тогда многие из нас попадут в беду, так как есть профессии, где работа никогда не заканчивается. И отчасти поэтому некоторые из нас редко отдыхают; делая свою нескончаемую работу, мы не можем и подумать о том, чтобы потратить время на субботний покой и восстановление. Мне пришлось научиться проводить субботний отдых без чувства вины. Я смог осознать, что нет ничего плохого в том, чтобы отложить работу и воспользоваться Божьим даром особого времени. Таким образом, дни субботние стали регулярной частью нашего расписания. Они планируются заранее, за недели, вместе с другими приоритетами. И если кто-то предлагает ужин, игру в мяч или заседание комитета в день, отведенный для реорганизации нашего внутреннего мира, моя жена и я просто говорим: «Извините, этот день у нас уже занят. Это для нас день субботний». Именно дисциплина такого рода дала Уильяму Уилберфорсу силы преодолеть истощающий напор честолюбия, который столько дней обессиливал его внутренний мир. Придя к дню отдыха, он проскользнул обратно в тот центр, где Бог все полностью контролировал. Он увидел происходящее в истинном свете; «честолюбие прекратило рост». Интересно, если бы Уилберфорс не имел той субботней остановки, которая дала ему возможность привести себя в равновесие и посмотреть в лицо своей честолюбивой натуре, смог бы он выполнить свое предназначение и вывести Англию из рабства? Вероятно, нет. Вам придется поверить, что благодаря дню субботнему он увидел, что отклонился от своего подлинного назначения, и получил силу, чтобы снова встать на правильный путь. Так как он вернулся в свою колею, великое историческое событие — отмена рабства — стало возможным. Миру и церкви нужны истинно отдохнувшие христиане: христиане, которые регулярно восстанавливают свои духовные ресурсы благодаря истинному субботнему отдыху, а не просто развлечениям или свободному времени. Когда благочестивый отдых станет возможен, вы увидите, какими стойкими и жизнерадостными могут быть в действительности христиане.