Анна Грин
Рдяный бог
Как отыскать белого козлёнка на белом снегу? Сложная, на первый взгляд и вовсе безнадёжная затея. Но только не для Буйтура. Расправив огромные крылья с рыжими маховыми перьями, тонущими среди густого огненного меха, светлеющего на шее пышной гривой, он парил вдоль склона, втягивая влажным носом стылый горный воздух, поглядывая вниз пытливым взором из-под густых бровей.
— Эгей, Буйтур! — крикнула Агния, подбадривая симаргла. Тот фыркнул и тряхнул головой, отвечая наезднице, ровно заверяя в своих силах.
Подступающая темнота не была помехой могучему зверю. Уже накрыв собой подножия окрестных гор, пядь за пядью поднимаясь выше, она всё ещё уступала лучам закатного солнца, согревающим неоглядные цепи вершин, украшающим вековые сугробы блестящими искрами. Девушка в ладно скроенной из снежной козы кухлянке верхом на игреневом симаргле пронзали вечернее небо, дополняя картину, нарисованную яркими зимними мазками — густым белым снегом, карминовым светом, чернотой ночи и гор.
Буйтур рыкнул задорно и ухнул вниз, нарочно заставляя наездницу ахнуть. Сложил на мгновение крылья и снова расправил их у самой поверхности, мягко приземляясь на широкие лапы. Пробежался по хрустящему настилу легко, словно весил не больше снежка в руках ребёнка, остановился у расщелины и согнул лапу, чтобы девушке было сподручней спуститься с его высокой спины.
— Здесь, да? — Агния ловко спрыгнула, едва коснувшись живой ступеньки, и тут же оказалась в сугробе почти по пояс. Звонко засмеялась своей промашке, подтянулась, ухватившись за длинную гриву зверя, и вытащила из котомки «симаржьи лапы».
— Совсем забыла! — одной рукой девушка прилаживала «лапы» к меховым унтам, а другой по-прежнему держалась за гриву. — Я так с тобой и вовсе ходить разучусь!
По добродушному выражению на морде Буйтура можно было подумать, что тот совсем не против носить свою наездницу всегда и везде, а не только там, где человеку без него никак не справиться.
Последний алый луч мигнул на прощание огоньком по вершинам и сгинул за горизонтом, оставив мир на попечении ночи. Добравшись до расщелины, Агния осторожно посмотрела вниз, пытаясь различить хоть что-то.
— Кечь-кечь! — позвала она козлёнка. Прислушалась. Тщетно. Оглянулась на симаргла, спокойно ожидавшего её. Буйтур не мог ошибиться.
— Кечь-кечь! — вновь позвала девушка, стараясь, чтобы звук её голоса, отталкиваясь от каменных стен, проник как можно глубже. Подождала, прислушиваясь снова. Где-то внизу скатился камешек, простучал по склону, улетая в пропасть, а затем раздалось робкое «мее-ее!».
— Кечь-кечь, малыш, иди ко мне! — обрадовалась Агния. — Не бойся, милый, давай! Кечь-кечь!
Осторожно прыгая с уступа на уступ, мекая и подолгу топчась на одном месте, снежный козлёнок всё же взбирался наверх, стремясь на человеческий голос. Последний, самый смелый прыжок — и вот, пастушка поймала и прижала к себе пушистое существо, дрожащее всем тельцем, от копыт до зачатков рожек.
— Тихо-тихо, милый, всё хорошо, — Агния погладила козлёнка, успокаивая его, обещая родной загон, тепло и стадо. Вернулась к симарглу с ношей на руках, забралась летающему зверю на спину, не забыв потрепать того по холке в знак благодарности.
— Молодец, Буйтур! А теперь домой! — порадовала она напарника скорым возвращением, не пытаясь приказывать. Выбрав себе наездника и сладившись с ним, симаргл зачастую понимал почти всё, что от него требовалось, а потому повелевать им нужды не было. Когда Агния с найдёнышем надежно устроились, зверь расправил крылья, сделал несколько взмахов, мощным потоком подняв в воздух целую метель, и взмыл к небу, выбирая самый короткий путь к веси.
Среди гор, растянувшихся до самого горизонта, человеку самому передвигаться очень непросто — слишком круты склоны, слишком глубоки трещины и коварен настил. Здесь живут горные козы, прыгая по отвесным кручам, и, выкапывая из-под снега мёрзлый козий лишайник, разбредаются частенько на десятки вёрст. И живут симарглы — охотники, стада коз загоняющие. И тех, и других боги дали в помощь людям, чтобы и они могли жить под небом сизым, под солнцем красным, среди гор безбрежных, и богов славить.
Пещера, служившая общим домом и человеку, и скотине, длинная и просторная, со множеством ответвлений и маленьких залов, обогревалась козьими шкурами, устилавшими полы и стены, дыханием людей и животных, но главное — большим костром в центральном нефе. Как сказывала большуха Ведагора, старшая среди женщин в веси, давным-давно, когда ещё и её бабки на свете не было, сам Перун благословил это место, проткнув золотой стрелой свод пещеры и запалив костёр, а матушка Мокошь уговорила Рдяного бога сберечь тепло, пока не придут люди. С тех пор огонь никогда не гас в этой пещере, его сохраняли молитвами, благодарили Перуна и Мокошь и жертвовали Рдяному богу козий жир, сухой мох и уголь.
Сегодня очередь Сварна служить огню. Агния отпустила