Читаем онлайн «Истребитель (Пока не закончен)» 2 cтраница

отдыхать. Вперед". Пока петлял по сенокосу, перевалило далеко за полдень. Жара чуть спала.

"Может, лучше было на вынужденную? - Вновь вернулись мысли к пережитому. - Лучше, то лучше. Да вопрос. А ну как, у немцев? Точно, переход с оружием впаяют, и даже без вести не сообщат. Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся".

Лучше уж так. Наконец поле закончилось, и летчик вышел на поселочную дорогу. Она, петляя, уходила к пригорку. Все легче. Хоть кочек нет". Поднявшись на холм, осмотрел раскинувшиеся перед глазами окрестности. - Красота. Поля, перерезанные редкими перелесками, а чуть левее строения.

" Далековато.- Прикинул он расстояние.- Километров пять по жаре топать. Ну да чего тут". Он двинулся к деревне, повторяя в такт, фразу. " Все выше и выше и выше". Дичь, но мысли отгоняет.

Однако про музыку Паша вспомнил не для красного словца. Он и впрямь учился музыке. После школы, когда вместе с аттестатом получил диплом музыкалки, подал документы в консерваторию. Класс рояля, Звучит. " Весь вечер за роялем". Все лучше, чем.- Весь вечер на манеже. Но промучился год и заскучал. А однажды когда в "консерву" пришел летчик, набирать в авиашколу. Летчик, поразил своей крутизной. Кожаная куртка, фуражка с синим околышем, блестящие сапоги. Решение созрело враз, Павел понял, это судьба, все. Прошел комиссию, подал заявление. Только получив письмо с вызовом, сообщил матери. Жестоко конечно. Однако радость так ослепила, что ни о чем не подумал. Авиашкола, взлет посадка. Девять месяцев, потом "Борис и Глеб", как прозвали в народе Борисоглебское училище летчиков истребительной авиации. Пресловутый приказ 0362 от 22 декабря 40 года встретил уже в полку. Потому и успел получить лейтенанта, хотя в казарму все же перевели. Да и ладно. Это семейным туго пришлось. Попробуй, отправь семью, как предписывал строгий документ, на Родину, и всего за две тысячи. А холостому, ерунда. Свои тридцать часов налета он из училища привез. Только привык, осмотрелся, и на тебе...

"...В четыре часа утра, без объявления... Киев бомбили, а дальше по тексту... Голос товарища Молотова, сухой и чуть гундосый, сообщил новость. Какая тревога? Аж руки зачесались - Да мы их на тряпки порвем. В первый вылет как на парад собирались. А вернулось треть группы. Это уже после, втянулись. Когда над танковыми колоннами полетали, да поняли, что это, как сказал Ильич, всерьез и надолго. Павел даже оглянулся. Его шуточки, иной раз до неприличия острые, уже вызвали задумчивый взгляд замполита, и вполне могли стать лыком в строку.

... А не было у вас гражданин лейтенант умысла на теракт? Ох, разошелся. Дойти еще надо. За такими упадническими мыслями и бестолковым рифмованием папы с драпай, не заметил, как отмахал километра четыре. А по жаре это совсем немало. Ноги отваливаются. Но дойдем. Немного. Вот и околица показалась. В мягком свете зависшего у горизонта светила показалось, что деревья над маленькими домишками засветились церковными свечками. "Надо же, в детстве, бабка всего раз сводила, а в память запало". Павел спустился с горки, перешел трухлявый мосток через невзрачную речушку, с кувшинками и осокой, и, пошаркав сапоги о голенища, вступил в населенный пункт. Не то, что шел наобум. Постоял, внимательно наблюдая за возможным присутствием неприятеля. " Никого, словно вымерли. Может, сбежали? Вряд ли. Тогда бы ставни позакрывали, а если бы увезли, то хоть собаки выли. А тут тишина. Шел спокойно, слегка помахивая отломанным прутиком. Наглость второе счастье. Но не до темноты же в кустах сидеть"?

Возле первой хаты остановился. Тихо. Негромко позвал. - Эй, хозяйка? Кто живой есть?

" Понятно. Идем дальше. Деревушка то всего пятнадцать дворов, но сельсовет должен быть. Уж это как пить дать". Обойдя с десяток, забеспокоился. В следующий двор проник, легко перепрыгнув невысокий заборчик. Внутри опасливо поозирался. "Знаем мы этих кобелей. Молчит, молчит, а потом галифе на портянки распустит. Доски крыльца скрипнули на удивление музыкально. Тепло и чисто. Стукнул в добротно подогнанные доски двери. Выждал, и шагнул в темные, пахнувшие травами и пылью, сени. Несколько шагов наугад, пока глаза не привыкли полумраку. Нащупал скобу, переложил неизвестно когда вынутый пистолет в левую руку. Легонько потянул ручку на себя. С громким стуком, заставившим сердце скакнуть к самому горлу, входная дверь, словно вбитая неслабым ударом, отрезала солнечный лучик. Реакция сработала быстрее рассудка. Рыбкой прыгнул в проем, перекатом по некрашеным половицам и замер, вытянув вперед руку, что греха таить, с подрагивающим от неожиданности стволом. Сумрак и прохлада беленой избы. Русская печь, стол из крепких потемневших от времени досок. Буфет с резным верхом. Зелень герани на подоконнике. Чистота и порядок. Только плетеная из разноцветной рвани дорожка, волной улетела к печи. Павел выпрямился и, не сводя глаз с входа, шагнул в комнату.

- Ну что ты