Преподобного отца нашего
АВВЫ ДОРОФЕЯ
ДУШЕПОЛЕЗНЫЕ ПОУЧЕНИЯ
и послания
с присовокуплением вопросов его
и ответов на оные
Варсануфия Великого и Иоанна Пророка
По благословению
Святейшего Патриарха Московского
и всея Руси Алексия II
Предисловие
Предлагая просвещённому вниманию любителей отеческих писаний перевод на русский язык книги поучений преподобного аввы Дорофея, считаем не излишним сказать несколько слов о сем издании.
Перевод сей сделан с греческой книги, изданной в Венеции, в 1770 году, и тщательно сличён со славянским переводом, который совершён ещё в начале XVII столетия и издан первый раз в Киево-Печерской Лавре архитипографом оной иеросхимонахом Памвою Берындою в 1628 году,[1] а ныне печатается без всякой перемены при славянском переводе трудов св. Ефрема Сирина, составляя 4-ю часть оных. Через сие сличение все неудобопонятные места славянского перевода (для большей части читателей тёмного уже по самой древности языка и некоторым особенностям в выражениях) получили надлежащее исправление, а те места греческого текста, которые оказались особенно несходными со славянским переводом, выставлены нами в подстрочных примечаниях, где помещены также и немногие необходимые пояснения.
Вместо нескольких вопросов и ответов на них свв. старцев Варсануфия Великого и Иоанна Пророка, которые печатались обыкновенно в славянских изданиях книги преп. Дорофея, мы поместили здесь все письменные беседы между великими старцами и достойным учеником их преп. Дорофеем, какие только дошли до нас в книге ответов свв. Варсануфия и Иоанна.
Мы старались, чтобы перевод наш был сделан сколько возможно точнее, ближе к подлиннику и в то же время был прост, ясен и удобовразумителен для каждого, дабы соблюсти таким образом и в переводе те особенные свойства поучений преп. Дорофея, о коих упомянуто в послании о сей книге, где между прочим сказано, что хотя преподобный и высок был по дару слова, но, желая и в этом явить собою пример смиренномудрия, он предпочитал везде смиренный и простой образ выражения и невитиеватость речи.
Охотно сознаемся, что при всём старании нашем и в этом слабом труде, как во всех делах человеческих, конечно, найдётся много недостатков: потому и просим благочестивых читателей покрыть сии недостатки христианскою любовию и благосклонно принять это новое издание высокодуховных поучений преп. Дорофея.
Не только иноки, но и все христиане вообще найдут здесь много душеполезных советов и наставлений. Соединяя в своих поучениях глубокое видение сердца человеческого с христианскою простотою, преп. Дорофей предлагает ясное духовное зеркало, в котором каждый может увидеть самого себя и вместе найти вразумление и совет, как исправить свои душевные немощи и мало-помалу достигнуть чистоты и бесстрастия.
Краткие сведения о жизни преп. Дорофея мы заимствовали частию из его же собственных слов и вопросов свв. Старцам, частию из книги: Les vies des p'eres des d'eserts d'orient avec leur doctrine spirituelle et leur discipline monastique. Avignon, 1761.
Краткое сказание о преподобном Дорофее
Мы не имеем оснований для точного определения времени, в которое жил преподобный Дорофей, более известный в качестве писателя. Приблизительно же можно определить оное свидетельством схоластика Евагрия, который в своей церковной истории, писанной, как известно, около 590 года, упоминает о современнике и наставнике преп. Дорофея, великом старце Варсануфии, говоря, что он «ещё живет, заключившись в хижине».[2] Отсюда можно заключить, что преп. Дорофей жил в конце VI и начале VII века. Предполагают, что он был родом из окрестностей Аскалона.[3] Раннюю молодость свою он провёл в прилежном изучении светских наук. Это видно из собственных слов его, помёщенных в начале 10-го поучения, где преподобный говорит о себе: «Когда я обучался светским наукам, мне казалось это сначала весьма тягостным, и когда я приходил взять книгу, я был в таком же положении, как человек, идущий прикоснуться к зверю; когда же я продолжал понуждать себя, Бог помог мне, и прилежание обратилось мне в такой навык, что от усердия к чтению я не замечал, что я ел или пил, или как спал. И никогда не позволял завлечь себя на обед с кем-нибудь из друзей моих, и даже не вступал с ними в беседу во время чтения, хотя и был общителен и любил своих товарищей. Когда философ отпускал нас, я омывался водою, ибо иссыхал от безмерного чтения и имел нужду каждый день освежаться водою; приходя же домой, я не знал, что буду есть; ибо не мог найти свободного времени для распоряжения касательно самой пищи моей, но у меня был верный человек, который готовил мне, что он хотел. А я ел, что находил приготовленным, имея и книгу подле себя на постели, и часто углублялся в неё. Также и во время сна она была подле меня на столе моём, и, уснув немного, я тотчас вскакивал для того, чтобы продолжать чтение. Опять вечером, когда я возвращался домой, после