Читаем онлайн «Странница» 7 cтраница
возле стола, прислушиваясь. — Вы слышите — слышите что-нибудь?
Шериф прислушался:
— Сверчки?
— Нет.
— Лягушки?
— Нет, — разозлился дядюшка Джон. — Колокола. Колокола — и ничего больше. Колокола святой церкви. Такому человеку, как я, слышать их невыносимо. Колокола святой церкви.
Шериф вслушался:
— Нет, точно — ничего не слышу. Эй, осторожнее с дверью — она хлопает.
Дверь в комнату Сеси распахнулась от пинка. Спустя мгновение внутрь ворвался дядюшка Джон, протопал по полу к кровати. Безмолвное тело Сеси лежало на ней недвижно. Едва Джон схватил Сеси за руку, за спиной у него выросла фигура матери. Мать подскочила к нему и принялась колотить его по голове и по плечам, пока он не отступился от Сеси. Мир потонул в колокольном звоне. В глазах у Джона помутилось. Нашаривая мать растопыренными руками, он то кусал губы, то хватал воздух разинутым ртом, из глаз у него потоками лились слезы. — Пожалуйста, ну пожалуйста, упроси ее вернуться, — молил он. — Простите меня. Я никому больше не желаю ничего плохого. Выкрик матери перекрыл гудение колоколов: — Отправляйся вниз и дожидайся ее там! — Я тебя не слышу, — заорал дядюшка Джон изо всей мочи. — О, моя голова! — Он прижал ладони к ушам. — Какой гул! Какой гул — мне его не вынести. — Он покачнулся. — Если бы только знать, где Сеси сейчас… Ни с того ни с сего он вытащил складной карманный нож, раскрыл его. — Я больше не могу… — проговорил он, и не успела мать пошевелиться, как он рухнул на пол с ножом в сердце; с искусанных губ стекала кровь, башмаки бессмысленно торчали один поверх другого, один глаз закрылся, в другом — широко раскрытом — виднелся белок. Мать наклонилась над дядюшкой Джоном. — Мертв, — прошептала она, помолчав. — Итак, — пробормотала она, не веря сама себе, выпрямилась и отступила от лужицы крови на поду, — Итак, наконец-то он мертв. — Она боязливо огляделась и громко крикнула: — Сеси, Сеси, возвращайся домой, деточка, ты мне нужна! Тишина: солнце постепенно покинуло комнату. — Сеси, детка, возвращайся домой! Губы мертвеца шевельнулись. С них слетел звонкий чистый голос: — Я здесь! Я здесь уже не первый день! Я и есть тот самый страх, который в него вселился, а ему и невдомек было. Расскажи отцу о том, что я сделала. Может, теперь он поймет, что я на что-то гожусь… Губы мертвеца застыли. Минутой позже тело Сеси на кровати туго напряглось, словно чулок, когда в него внезапно всовывают ногу; оно вновь стало обитаемым. — Ужинать, мамочка? — проговорила Сеси, слезая с постели.
Дверь в комнату Сеси распахнулась от пинка. Спустя мгновение внутрь ворвался дядюшка Джон, протопал по полу к кровати. Безмолвное тело Сеси лежало на ней недвижно. Едва Джон схватил Сеси за руку, за спиной у него выросла фигура матери. Мать подскочила к нему и принялась колотить его по голове и по плечам, пока он не отступился от Сеси. Мир потонул в колокольном звоне. В глазах у Джона помутилось. Нашаривая мать растопыренными руками, он то кусал губы, то хватал воздух разинутым ртом, из глаз у него потоками лились слезы. — Пожалуйста, ну пожалуйста, упроси ее вернуться, — молил он. — Простите меня. Я никому больше не желаю ничего плохого. Выкрик матери перекрыл гудение колоколов: — Отправляйся вниз и дожидайся ее там! — Я тебя не слышу, — заорал дядюшка Джон изо всей мочи. — О, моя голова! — Он прижал ладони к ушам. — Какой гул! Какой гул — мне его не вынести. — Он покачнулся. — Если бы только знать, где Сеси сейчас… Ни с того ни с сего он вытащил складной карманный нож, раскрыл его. — Я больше не могу… — проговорил он, и не успела мать пошевелиться, как он рухнул на пол с ножом в сердце; с искусанных губ стекала кровь, башмаки бессмысленно торчали один поверх другого, один глаз закрылся, в другом — широко раскрытом — виднелся белок. Мать наклонилась над дядюшкой Джоном. — Мертв, — прошептала она, помолчав. — Итак, — пробормотала она, не веря сама себе, выпрямилась и отступила от лужицы крови на поду, — Итак, наконец-то он мертв. — Она боязливо огляделась и громко крикнула: — Сеси, Сеси, возвращайся домой, деточка, ты мне нужна! Тишина: солнце постепенно покинуло комнату. — Сеси, детка, возвращайся домой! Губы мертвеца шевельнулись. С них слетел звонкий чистый голос: — Я здесь! Я здесь уже не первый день! Я и есть тот самый страх, который в него вселился, а ему и невдомек было. Расскажи отцу о том, что я сделала. Может, теперь он поймет, что я на что-то гожусь… Губы мертвеца застыли. Минутой позже тело Сеси на кровати туго напряглось, словно чулок, когда в него внезапно всовывают ногу; оно вновь стало обитаемым. — Ужинать, мамочка? — проговорила Сеси, слезая с постели.