Читаем онлайн «Загадка Скалистого плато» 3 cтраница
- 12345 . . . последняя (109) »
дело…
— новая ступень к восхождению как по ступеням служебной лестницы, так и к вершинам досконального знания права, что придает уверенности в решениях.
— Молодец!
Раздался хрипловатый сигнал зуммера на передающем устройстве. Вермишев нажал кнопку, прозвучал мужской голос:
— Группа прибыла, ждем следователя.
Борис отбросил назад волосы.
— Что-то хочешь сказать?
— Ничего говорить не хочется, матери позвоню.
— Я позвоню Евгении Дорофеевне, а?
— Не надо.
Туриев позвонил домой, сказал, что срочно уезжает, ночевать не придет.
— Счастливого пути. Жду звонка в любое время суток.
Машина некоторое время петляла по городским улицам, вырвалась на шоссе, водитель взял предельную скорость.
Убит человек, оборвалась жизнь. И ему, Борису, надо будет не только найти и обезвредить преступника, но выяснить причину убийства, что, как правило, сделать не легко. Человек идет к преступлению долгое время, реже — совершает его спонтанно, в состоянии аффекта.
Когда прибыли на место происшествия, совсем стемнело. В десяти метрах от лежавшего тела стояла машина с включенными фарами. «Рафик» группы затормозил метрах в пяти. Подошел высокий мужчина, представился: — Участковый уполномоченный Харебов. Туриев приказал включить и фары «рафика». Темиров сделал несколько снимков, Карев пытался задействовать Ладу, но она жалобно скулила, поднимая морду кверху: след взять не смогла. — Кто первый обнаружил тело убитого? Собственно, с этого вопроса и начинается расследование. — Лесник Тимофей Абалов. Тима, подойди! Абалов, щурясь от света, бьющего из фар «рафика», подошел к Туриеву. — Здравствуйте, Абалов. Меня зовут Борис Семенович Туриев. Рассказывайте. — Борис внезапно ощутил боль в затылке — так иногда бывает, когда случается нервное напряжение. — В тринадцать часов я начал дневной объезд своего участка. Небо было белое-белое, словно раскаленное — к дождю. Участок у меня не очень большой, но сложный: реликтовый лес, кустарник барбариса, облепихи, древний папоротник. Самое страшное, если самодеятельные туристы разожгут костер и не затушат его… Жара стоит адская, все высохло, достаточно малейшей искры. — Это не существенно. — Надо же ничего не упустить, — обиделся Абалов, — удивительно, товарищ следователь: стоит человеку вырваться из тесного городского бытия, как он становится любителем живого огня. Словом, нужен глаз да глаз. Начал объезд, в бинокль посматриваю, все в порядке. Иногда громкий щелчок раздается — это товарищ следователь, от ледника глыба отрывается, в речку падает… Смотрю, над Главным хребтом тучки собираются — сразу на душе радостно стало: быть дождю. А он очень нужен, очень. С мая сушь стоит. Знаете, после дождя лес оживает, становится приветливым, воздух сладостью отдает… — Все-таки короче, пожалуйста. — Под конец объезда поднялся я на Скалистое плато. Там, естественно, лес не растет, ничего не растет, суровое место. Но оттуда все хорошо видно, даже степь просматривается в бинокль. Начал спускаться. Коня взял под уздцы. Не дошли до дороги, — хлынул дождь, да такой спорый, веселый. Спрятался в пещере. В теле Скалистого плато много пещер. Дождь лил примерно полчаса, вымыл все вокруг, а небо, когда ветер разогнал тучи, посинело. Решил направиться домой, благо живу близко. Примерно за тридцать-сорок метров до этого места конь стал запираться, храпеть, будто зверя какого учуял. Я машинально посмотрел на часы: семнадцать тридцать. Я спешился, спять взял коня под уздцы, тяну его буквально за собой. Вижу, что-то лежит. Я, конечно, сразу понял, что это — человек, но глазам не поверил. Подошел к нему… Кровь из затылка хлещет… Дошло до меня, что в помощи человек уже не нуждается, сел на коня, махнул через речку к проходчикам — они за тем поворотом штольню бьют, позвонил от них в Рудничный. Не успел вернуться, как прибыл товарищ Харебов. Вот и все. — Вы до тела не дотрагивались? — Я все понимаю… Просто близко подошел, чтобы посмотреть. Думаю, его сразу после дождя убили или же за несколько минут до его конца. — Почему? — Кровь уж больно сильно лилась. Если бы до дождя или в его разгар, — она бы так не хлестала. — Резонное замечание. Выстрела не слышали? — Нет. Гром, товарищ следователь. Даже когда дождь перестал лить, — громыхало. — Вещи при убитом были? — Как видите… — Абалов закурил, сплюнул, извинился. Когда Живаева осмотрела труп, сделала свои записи, Туриев попросил: — Теперь давайте сделаем так… Прислоните тело спиной к скале, посадите. Темиров! Сделай снимок. — Обратился к Живаевой: — Ты что скажешь предварительно? — Затылок сильно раздроблен, выходного отверстия нет. Мне кажется, выстрел произведен на значительном расстоянии. Осмотрели одежду убитого. Штормовка, брезентовые брюки, валяется берет без всяких следов крови. Видимо,
Когда прибыли на место происшествия, совсем стемнело. В десяти метрах от лежавшего тела стояла машина с включенными фарами. «Рафик» группы затормозил метрах в пяти. Подошел высокий мужчина, представился: — Участковый уполномоченный Харебов. Туриев приказал включить и фары «рафика». Темиров сделал несколько снимков, Карев пытался задействовать Ладу, но она жалобно скулила, поднимая морду кверху: след взять не смогла. — Кто первый обнаружил тело убитого? Собственно, с этого вопроса и начинается расследование. — Лесник Тимофей Абалов. Тима, подойди! Абалов, щурясь от света, бьющего из фар «рафика», подошел к Туриеву. — Здравствуйте, Абалов. Меня зовут Борис Семенович Туриев. Рассказывайте. — Борис внезапно ощутил боль в затылке — так иногда бывает, когда случается нервное напряжение. — В тринадцать часов я начал дневной объезд своего участка. Небо было белое-белое, словно раскаленное — к дождю. Участок у меня не очень большой, но сложный: реликтовый лес, кустарник барбариса, облепихи, древний папоротник. Самое страшное, если самодеятельные туристы разожгут костер и не затушат его… Жара стоит адская, все высохло, достаточно малейшей искры. — Это не существенно. — Надо же ничего не упустить, — обиделся Абалов, — удивительно, товарищ следователь: стоит человеку вырваться из тесного городского бытия, как он становится любителем живого огня. Словом, нужен глаз да глаз. Начал объезд, в бинокль посматриваю, все в порядке. Иногда громкий щелчок раздается — это товарищ следователь, от ледника глыба отрывается, в речку падает… Смотрю, над Главным хребтом тучки собираются — сразу на душе радостно стало: быть дождю. А он очень нужен, очень. С мая сушь стоит. Знаете, после дождя лес оживает, становится приветливым, воздух сладостью отдает… — Все-таки короче, пожалуйста. — Под конец объезда поднялся я на Скалистое плато. Там, естественно, лес не растет, ничего не растет, суровое место. Но оттуда все хорошо видно, даже степь просматривается в бинокль. Начал спускаться. Коня взял под уздцы. Не дошли до дороги, — хлынул дождь, да такой спорый, веселый. Спрятался в пещере. В теле Скалистого плато много пещер. Дождь лил примерно полчаса, вымыл все вокруг, а небо, когда ветер разогнал тучи, посинело. Решил направиться домой, благо живу близко. Примерно за тридцать-сорок метров до этого места конь стал запираться, храпеть, будто зверя какого учуял. Я машинально посмотрел на часы: семнадцать тридцать. Я спешился, спять взял коня под уздцы, тяну его буквально за собой. Вижу, что-то лежит. Я, конечно, сразу понял, что это — человек, но глазам не поверил. Подошел к нему… Кровь из затылка хлещет… Дошло до меня, что в помощи человек уже не нуждается, сел на коня, махнул через речку к проходчикам — они за тем поворотом штольню бьют, позвонил от них в Рудничный. Не успел вернуться, как прибыл товарищ Харебов. Вот и все. — Вы до тела не дотрагивались? — Я все понимаю… Просто близко подошел, чтобы посмотреть. Думаю, его сразу после дождя убили или же за несколько минут до его конца. — Почему? — Кровь уж больно сильно лилась. Если бы до дождя или в его разгар, — она бы так не хлестала. — Резонное замечание. Выстрела не слышали? — Нет. Гром, товарищ следователь. Даже когда дождь перестал лить, — громыхало. — Вещи при убитом были? — Как видите… — Абалов закурил, сплюнул, извинился. Когда Живаева осмотрела труп, сделала свои записи, Туриев попросил: — Теперь давайте сделаем так… Прислоните тело спиной к скале, посадите. Темиров! Сделай снимок. — Обратился к Живаевой: — Ты что скажешь предварительно? — Затылок сильно раздроблен, выходного отверстия нет. Мне кажется, выстрел произведен на значительном расстоянии. Осмотрели одежду убитого. Штормовка, брезентовые брюки, валяется берет без всяких следов крови. Видимо,
- 12345 . . . последняя (109) »