РуЛиб - онлайн библиотека > Коллектив авторов > Культурология и этнография > Социология искусства. Хрестоматия
Читаем онлайн «Социология искусства. Хрестоматия»
- 123 . . . последняя (13) »
В.С. Жидков, Т.А. Клявина Социология искусства. Хрестоматия
Предисловие
В 2005 году издательство «Искусство – СПб.» выпустило в свет учебное пособие «Социология искусства», подготовленное двумя ведущими в этой области научными учреждениями – московским Институтом искусствознания и санкт-петербургским Институтом истории искусств (ответственные редакторы В.С. Жидков и Т.А. Клявина). Текст учебного пособия базировался на большом количестве источников, фундаментальных работах отечественных и зарубежных авторов, на которые в книге сделаны соответствующие ссылки. Однако у авторов пособия нет иллюзий относительно того, что студенты, изучающие социологию искусства, пойдут в библиотеку, с тем чтобы познакомиться с первоисточниками. В этой связи было принято решение подготовить «Хрестоматию» – собрание фрагментов основных работ философов и социологов всех времен и народов, так или иначе трактующих проблемы функционирования искусства в обществе, т. е. проблемы социологии искусства. Составители «Хрестоматии» полагают, что собранные в ней материалы будут способствовать расширению горизонтов социального мышления любознательных студентов.Раздел I ЗАРУБЕЖНАЯ СОЦИОЛОГИЯ ИСКУССТВА
Глава I От Античности к Новому времени
I.1. Платон Двоякое воспитание стражей: мусическое и гимнастическое
Платон (427–347 гг. до н. э.) – древнегреческий философ, родоначальник платонизма. Около 387 г. основал в Афинах Академию (от имени Академа, владельца рощи, в которой учил Платон). Платон впервые ввел в философскую литературу жанр диалога: воспроизводя беседы Сократа, Платон приходит к разработке диалектики, которая тесно связана у него со стихией живой речи и умело направленной беседы. Этика и политика (учение о государстве) неразрывно связаны у Платона. Индивидуальная добродетель и общественная справедливость – два полюса, которые Платон пытается согласовать. Рассматривая природу добродетели, Платон приходит к убеждению, что идеалом является согласование добродетелей со строем государства. Платон оказал громадное влияние на все последующие школы эллинистической философии, равно как на развитие философии в Средние века и в Новое время.Каким же будет воспитание? Впрочем, трудно найти лучше того, которое найдено с самых давнишних времен. Для тела – это гимнастическое воспитание, а для души – воспитание мусическое. – И воспитание мусическое будет у нас предшествовать гимнастическому. – Как же иначе? – Говоря о мусическом воспитании, ты включаешь в него словесность, не правда ли? – Я – да. – В словесности же есть два вида: один – истинный, а другой – ложный? – Да. – И воспитывать стражей надо в обоих видах, но сперва – в ложном? – Вовсе не понимаю, о чем это ты говоришь. – Ты не понимаешь, что малым детям мы сперва рассказываем мифы? Они, вообще говоря, ложь, но есть в них и истина. Имея дело с детьми, мы к мифам прибегаем раньше, чем к гимнастическим упражнениям. – Да, это так. – Потому-то я и говорил, что сперва надо приниматься за мусическое искусство, а затем за гимнастическое. – Правильно. – Разве ты не знаешь, что во всяком деле самое главное – это начало, в особенности если это касается чего-то юного и нежного. Тогда всего вернее образуются и укореняются те черты, которые кто-либо желает там запечатлеть. – Совершенно справедливо. – Разве можем мы так легко допустить, чтобы дети слушали и воспринимали душой какие попало и кем попало выдуманные мифы, большей частью противоречащие тем мнениям, которые, как мы считаем, должны быть у них, когда они повзрослеют? – Мы этого ни в коем случае не допустим. – Прежде всего нам, вероятно, надо смотреть за творцами мифов: если их произведение хорошо, мы допустим его, если же нет – отвергнем. Мы уговорим воспитательниц и матерей рассказывать детям лишь признанные мифы, чтобы с их помощью формировать души детей скорее, чем их тела – руками. А большинство мифов, которые они теперь рассказывают, надо отбросить. – Какие именно? – По более значительным мифам мы сможем судить и о второстепенных: ведь и те и другие должны иметь одинаковые черты и одинаковую силу воздействия. Или ты не согласен? – Согласен, но я не понимаю, о каких более значительных мифах ты говоришь? – О тех, которые рассказывали Гесиод, Гомер и остальные поэты. Составив для людей лживые сказания, они стали им их рассказывать, да и до сих пор рассказывают. – Какие же? И что ты им ставишь в упрек? – То, за что прежде всего и главным образом следует упрекнуть, в особенности если чей-либо вымысел неудачен. – Как это? – Когда кто-нибудь, говоря о богах и героях, плохо их изобразит, словно художник, который нарисовал нисколько не похожими тех, чье подобие он хотел изобразить. – Такого рода упрек правилен, но что мы под этим понимаем? – Прежде всего величайшую ложь, причем о самом великом, неудачно выдумал тот,
- 123 . . . последняя (13) »