РуЛиб - онлайн библиотека > Головачев Василий > Научная Фантастика > Сборник "Этические уравнения" > страница 13
Читаем онлайн «Сборник "Этические уравнения"» 13 cтраница
окраины Родомля.
Дороги замело, поэтому бабушке с внуком пришлось идти по бездорожью, по крепкому насту, хотя иногда наст не выдерживал и проваливался под ногами. Что, впрочем, не огорчало мальчика, живущего в предвкушении Нового года. Изредка бабушка сажала его на санки, и тогда он вообще чувствовал себя счастливым.
Вышли за околицу, пересекли поле, где летом паслось стадо деревенских коров. Лес приблизился, тихий, темный, загадочный. Бабушка обошла низинку, подвела внука к поросли молодых елок и сосен:
– Не замерз, путешественник?
– Не-а…
– Выбирай, какая на тебя смотрит.
Арсик, раскрасневшийся от ходьбы и мороза, критическим взглядом прошелся по лесным красавицам, протянул ручонку:
– Эту.
– Правильно, глаз у тебя верный, и я бы эту выбрала.
Бабушка достала топорик, перекрестилась, срубила пушистую двухметровую сосенку, увязала и уложила на санки:
– Управиться бы до метели.
И они побрели назад к поселку: полтора километра снежного царства, низкие тучи, белое пятно среди них – там, где находилось солнце, мороз, искрящийся наст, зима… Два дня до Нового года… праздник в душе…
Двое на снегу, бабушка и внук, прошлое и будущее, соединившееся в настоящем.
Как давно это было…
Арсений Васильевич посмотрел на часы: десятый час утра. Воскресенье, восемнадцатое января, можно и понежиться в постели, благо на работу не идти. Хотя привычка вставать рано уже разбудила организм, и сон вряд ли придет как желанный гость. И так всегда: в обычный рабочий день страшно хочется спать, поднимаешься на автомате, а когда появляется возможность поспать лишние два-три часа, сон вдруг улетучивается, недовольно ворча, лежишь и ждешь, когда воля заставит тебя встать. Арсений Васильевич включил телевизор, прошелся по каналам, послушал утренние новости, выключил. Полежал еще немного, мечтая, что вот сейчас на кухне загремит посуда и голос жены позовет его завтракать. Тишина на кухне. Тишина во всей квартире. Никто не загремит посудой и никто не позовет. А ведь было когда-то. В детстве звала бабушка (бабуля родная, как же мне тебя не хватает!) либо приносила горячие блины со сметаной или со шкварками прямо в постель: – Поешь, сынок, пока с пылу, с жару… Потом ухаживала мама. Потом жена. Теперь никто. Дети не в счет. Они появлялись в доме отца редко. Арсений Васильевич снял трубку телефона, позвонил сыну в Муром. Ответили через несколько минут: – Але, у телефона… Голос Гольцова-младшего, хриплый и невнятный, выдавал его состояние. Такое обычно называли характерным словечком «с бодуна». – Разбудил? Извини. – Пап, ты? Что случилось? – Ты обещал позвонить, когда сходишь на встречу с нанимателем, но не позвонил, вот я и беспокоюсь. Что с работой? Устроился? Пауза. – Нет… – Почему? – Я не попал на прием… Арсений Васильевич сжал зубы: – Почему? Еще пауза. – Опоздал… – То есть проспал! И что дальше? Ты понимаешь, что так жить нельзя?! – Я найду работу… – Ты ищешь ее уже полгода! Если совесть позволяет тебе так жить – живи. Я все могу понять. Но принять – нет, потому что это неправильный образ жизни, иждивенческий. – Тебя же кормили родители… – буркнул Кирилл. – До восемнадцати лет, – согласился Арсений Васильевич. – А тебе сколько? Тридцать. Ты ведь не дурак, многое можешь, в компьютерах разбираешься, надо только захотеть. Поверь мне: это счастье – ни от кого не зависеть, зарабатывать на хлеб самостоятельно! Я был горд тем, что живу, не прося помощи, хотя на зарплату инженера не очень-то и развернешься. Начни, и ты поймешь. Сын помолчал: – Хорошо, я постараюсь… мне деньги нужны… За квартиру заплатить… Арсений Васильевич усмехнулся: – Приезжай, позвони только, чтобы я был дома. Он повесил трубку, посидел на диване, сгорбившись, решил было позвонить Юревичу и предложить совместный поход на рыбалку, но в это время позвонили в дверь. Пришел сосед-полковник, слегка навеселе: от него пахло пивом и воблой. – Привет, молодежь. – Какая там молодежь, – махнул рукой Арсений Васильевич. – Песок уже сыплется. – Ну, не скажи, выглядишь ты на сорок, аж завидно. Мне вот пятьдесят восемь стукнуло, и все – на лице. – Феликс Константинович, круглый, лысый, морщинистый, одетый в полосатую пижаму, плюхнулся на диван. – Может, поделишься секретом, как надо сохранять молодость? – Не знаю я никакого секрета, – улыбнулся Арсений Васильевич. – Разве что зарядку делаю по утрам да раза два в неделю хожу в спортзал. Бывший полковник ФСБ с хитрым видом погрозил пальцем: – Ой не верю я тебе, Арсений, ой не верю. Скрываешь ты что-то, ой скрываешь. Арсений Васильевич
Заигрался под вечер на Николу мороз,
Снег в лесу – не бывает белее.
В колдовскую страну неразгаданных грез
Я вхожу удивленно, робея…
Арсений Васильевич посмотрел на часы: десятый час утра. Воскресенье, восемнадцатое января, можно и понежиться в постели, благо на работу не идти. Хотя привычка вставать рано уже разбудила организм, и сон вряд ли придет как желанный гость. И так всегда: в обычный рабочий день страшно хочется спать, поднимаешься на автомате, а когда появляется возможность поспать лишние два-три часа, сон вдруг улетучивается, недовольно ворча, лежишь и ждешь, когда воля заставит тебя встать. Арсений Васильевич включил телевизор, прошелся по каналам, послушал утренние новости, выключил. Полежал еще немного, мечтая, что вот сейчас на кухне загремит посуда и голос жены позовет его завтракать. Тишина на кухне. Тишина во всей квартире. Никто не загремит посудой и никто не позовет. А ведь было когда-то. В детстве звала бабушка (бабуля родная, как же мне тебя не хватает!) либо приносила горячие блины со сметаной или со шкварками прямо в постель: – Поешь, сынок, пока с пылу, с жару… Потом ухаживала мама. Потом жена. Теперь никто. Дети не в счет. Они появлялись в доме отца редко. Арсений Васильевич снял трубку телефона, позвонил сыну в Муром. Ответили через несколько минут: – Але, у телефона… Голос Гольцова-младшего, хриплый и невнятный, выдавал его состояние. Такое обычно называли характерным словечком «с бодуна». – Разбудил? Извини. – Пап, ты? Что случилось? – Ты обещал позвонить, когда сходишь на встречу с нанимателем, но не позвонил, вот я и беспокоюсь. Что с работой? Устроился? Пауза. – Нет… – Почему? – Я не попал на прием… Арсений Васильевич сжал зубы: – Почему? Еще пауза. – Опоздал… – То есть проспал! И что дальше? Ты понимаешь, что так жить нельзя?! – Я найду работу… – Ты ищешь ее уже полгода! Если совесть позволяет тебе так жить – живи. Я все могу понять. Но принять – нет, потому что это неправильный образ жизни, иждивенческий. – Тебя же кормили родители… – буркнул Кирилл. – До восемнадцати лет, – согласился Арсений Васильевич. – А тебе сколько? Тридцать. Ты ведь не дурак, многое можешь, в компьютерах разбираешься, надо только захотеть. Поверь мне: это счастье – ни от кого не зависеть, зарабатывать на хлеб самостоятельно! Я был горд тем, что живу, не прося помощи, хотя на зарплату инженера не очень-то и развернешься. Начни, и ты поймешь. Сын помолчал: – Хорошо, я постараюсь… мне деньги нужны… За квартиру заплатить… Арсений Васильевич усмехнулся: – Приезжай, позвони только, чтобы я был дома. Он повесил трубку, посидел на диване, сгорбившись, решил было позвонить Юревичу и предложить совместный поход на рыбалку, но в это время позвонили в дверь. Пришел сосед-полковник, слегка навеселе: от него пахло пивом и воблой. – Привет, молодежь. – Какая там молодежь, – махнул рукой Арсений Васильевич. – Песок уже сыплется. – Ну, не скажи, выглядишь ты на сорок, аж завидно. Мне вот пятьдесят восемь стукнуло, и все – на лице. – Феликс Константинович, круглый, лысый, морщинистый, одетый в полосатую пижаму, плюхнулся на диван. – Может, поделишься секретом, как надо сохранять молодость? – Не знаю я никакого секрета, – улыбнулся Арсений Васильевич. – Разве что зарядку делаю по утрам да раза два в неделю хожу в спортзал. Бывший полковник ФСБ с хитрым видом погрозил пальцем: – Ой не верю я тебе, Арсений, ой не верю. Скрываешь ты что-то, ой скрываешь. Арсений Васильевич
Конец ознакомительного отрывка