Читаем онлайн «Овердрайв» 75 cтраница
и представить листок бумаги таким, каким его создали. Ровным. Без единого излома.
Первый урок в отцовском доме: мятая бумага никогда не станет идеальной.
Урок номер два: ты никогда не будешь свободна, ведь даже сердце в грудной клетке.
Пара фраз. Фобос и Деймос. Пожизненные спутники раскаленного восприятия девочки.
Эллиот рассказал Миллисент, как ему приходилось надевать противогаз и позировать для Лисбет.
Лыжная маска.
Открытый купальник.
И шквал кратковременных вспышек, поливавших Элли, словно тот — какой‑нибудь сраный экспонат музея мадам Тюссо, ваяющей своего первого Вольтера.
Милли бродила по комнате в ожидании стука. Трех коротких приглушенных ударов. Она откроет дверь и впустит Эллиота, который вновь изнасилует ее. Так произошло двумя днями ранее. Потом девочка смоет кровь, почистит зубы, чтобы не чувствовать кислый привкус спермы во рту и расскажет Элли о том, как скучает по папе, ушедшему в дальнее плавание. Минутная стрелка сделает полный оборот, и они попрощаются друг с другом до завтра.
Чтобы повторить.
Миллисент показалось, что она услышала голос Элли за стеной, где живут ее громкие соседи. Тот же неуверенный лирический баритон, хаотичные интонации.
Вчера она сказала ему:
— Ты мог стать певцом, Эллиот.
Аккуратное, почти женственное телосложение. Мужская версия Кейт Мосс, наделенная страдальческим шармом Курта Кобейна.
— Ты мог бы стать кумиром, Эллиот.
И тогда ему не пришлось бы терпеть выходки Лисбет, разбитой одиночеством женщины, увидевшей в парне безотказное средство от уныния.
Где пульт? Вперед.
Мгла
Эллиот знал, что когда‑нибудь копы дадут ему прозвище. Журналисты в потертых трилби подхватят заветную комбинацию, а газеты разнесут по всем уголкам страны, чтобы люди чего‑то боялись, пока собирают своих дочерей в школу.
Маленький Элли брал в руки пульт и переключал каналы.
"Из подвала Джона Уэйна Гейси извлечены тела двадцати девяти человек".
Щелк.
"Тед Банди признался в обезглавливании, по крайней мере, дюжины жертв ножовкой".
Кровь Миллисент черным ручьем убегала к распахнутой двери. Эллиот знал, что его могут увидеть. Но тогда он убил бы и свидетелей. Тяжело остановиться, когда маленький бог внутри просит тебя вершить правосудие.
Щелк.
"Отец Альберта Де Сальво часто приводил проституток домой и заставлял детей наблюдать за ними".
Щелк.
"Мать серийного убийцы Генри Ли Лукаса была проституткой, а отец — алкоголиком–инвалидом".
Тело девочки осталось в прихожей, рядом трещала музыкальная шкатулка. Элли собрал портфель и покинул квартиру. На секунду он замер в коридоре. Ему послышался голос Миллисент в гнезде тех трех извращенцев, к которым он заходил, чтобы превратить их в свидетелей.
Маленький Элли брал в руки пульт и делал звук громче, чтобы избавиться от стонов пьяной мамаши.
"Альберта Фиша — Нью–Йоркского каннибала — прозвали Бруклинским Вампиром".
Щелк.
"Задержан Убийца с Грин–Ривер".
Но Магистрального Фантома так и не нашли. Грим Слипер, должно быть, преспокойно потягивает "пина колада" в районе экватора, а Библейский Джон переписывает ветхий завет.
Оставаться Известным Неизвестным.
Однажды Эллиот вернулся домой, взял пульт, но так и не смог включить телевизор. Кто‑то должен был его починить. Починить телевизор.
Бредя по размытому тротуару, Элли смотрит на людей, спрятавших лица под куполами серых зонтов, и задает все тот же бесцветный вопрос: "Что у них в сумках?"