РуЛиб - онлайн библиотека > Стрыгин Александр > Военная проза > Живите вечно. Повести, рассказы, очерки, стихи писателей Кубани к 50-летию Победы в Великой Отечественной войне
Читаем онлайн «Живите вечно. Повести, рассказы, очерки, стихи писателей Кубани к 50-летию Победы в Великой Отечественной войне»
- 123 . . . последняя (72) »
Живите вечно Повести, рассказы, очерки, стихи писателей Кубани к 50-летию Победы в Великой Отечественной войне
Для нашей Родины всегда будет святым день 9 Мая, и всегда люди мысленно будут возвращаться к маю 1945 года. И наш человеческий долг, поздравляя друг друга с праздником, всегда помнить о тех, кого нет с нами, кто пал на войне.Г. К. ЖУКОВ
С расстояния времени еще лучше понимаешь, какой ценой была добыта Победа. Авторы этой книги — фронтовики и те, кто в далеком тылу без сна и отдыха работали на Победу, дети солдат того времени, в меру литературных способностей запечатлели на своих страницах ту правду, которую они запомнили… А полиграфисты издательского дома «Краснодарские известия», отдавая дань героизму защитников Отечества, живых и навеки оставшихся на полях сражений, в свою очередь, приступая к выпуску этой книги, не пожалели ни сил, ни времени и практически на свои средства — сделали все возможное, чтобы сборник произведений «Живите вечно» увидел свет.
Николай КРАСНОВ
9 МАЯ 1945 ГОДА
Где их застала тишина Победы,
Там и уснули: в танках, на броне,
В грузовиках, на пушечных лафетах,
В садах, в открытом поле и в кюветах —
Уснули сладко, позабыв все беды,
Как не спалось ни разу на войне.
И как пришла — никто из них не слышал —
К ним женщина, печальная, одна,
Ступая легче тени, ветра тише,
Как чья‑то мать, невеста иль жена.
Пришла им благодарно поклониться
За все, за все, чем их судьба свята.
И пристально разглядывала лица,
И целовала каждого в уста.
То, может быть, она, сама Россия,
В победный час пришла наведать их.
И после безутешно голосила,
Не всех сынов найдя среди живых.
(обратно) (обратно)
Юрий АБДАШЕВ
ДАЛЕКО ОТ ВОЙНЫ
1. Боевая тревога
Странное дело, в последнее время меня стали посещать сновидения. Может быть, это оттого, что все мы заметно окрепли и втянулись в жесткий режим. Но как бы то ни было, я уже который вижу раз во сне медсестру Таню. Она является ко мне под утро, гладит мою стриженую голову, и я чувствую губами мягкую кожу ее рук выше запястья и на сгибе у локтя. И от этого прикосновения начинаю таять, как сосулька в тепле. А сегодня сон был вообще фантастический. К нам в казарму пришел хромой старичок с палкой. Дневальный поднял шум, а старичок все рвался вперед и показывал на меня пальцем. «Сюда нельзя! — кричал дневальный. — Кто вы такой?» «Я Антабка, — отвечал старичок, постукивая себя палкой по больной ноге, — мне отрезало полстопы колесом товарного вагона. Вот так — щелк, как кузнечными клещами. А помощь оказывала сестричка Таня из санчасти. Она жена курсанта Абросимова!» «Женька Абросимов женат? — удивляются собравшиеся вокруг. — Не может быть!» «Вы не знаете Женьки, — смеется старичок, скромно прикрывая рот ладошкой. И вдруг я вижу, что это не старичок вовсе, а самая настоящая собака, наш ротный пес Антабка. Он помахивает хвостом и добавляет: — Это, я вам доложу, фрукт, каких свет не видывал. Он только притворяется тихоней…» Я просыпаюсь и размышляю, к чему бы такое. Витька говорит, что собака во сне — к другу. Это и без него ясно. В училище, за малым исключением, меня окружают одни друзья. Все эти приметы — чепуха. Просто вечером мы говорили о нашей собаке, и Левка Белоусов высказал предположение, что Антабка мог запросто угодить под поезд. Ведь по прямой до товарной станции совсем близко, и там всегда отираются бездомные собаки. Я пытаюсь опять заснуть, но в это мгновение вспыхивает яркий свет, проникающий даже сквозь плотно закрытые веки, и слышится возбужденный голос дежурного: — Тревога! Первая рота, подъем! И где‑то дальше: — Вторая рота, подъем! В эту перекличку врывается голос старшины Пронженко: — Вныманя! Боева тревога! А Голубь доси слыть! — В последних словах не вопрос, а привычное утверждение. Я повисаю на руках и спрыгиваю со второго яруса на холодный пол. Тревога как тревога. Только слово «боевая», впервые прозвучавшее в устах старшины, несло в себе нечто новое. И это новое настораживало. Тревоги! Сколько снов мы недосмотрели в те незабываемые годы, сколько часов недоспали, сколько тепла не сберегли! Тревоги стали привычными в своей неизбежной закономерности. Я, как сейчас, слышу волнующий медный голос трубы. — Боевая тревога! — подхватывают возглас нашего старшины дежурные по ротам. — Боевая тревога! Тяжело грохочут ботинки по деревянному полу казармы, выхватываются из гнезд холодные карабины.
- 123 . . . последняя (72) »