Читаем онлайн «Возврат» 16 cтраница
крыло фламинго. Одинокое сердце Хандрикова почуяло близость – приближение.«Превосходно, – сказал он. – Я – счастлив». Сели рядом. Молча закурили.Везде легли златозарные отблески. Горизонт пылал золотым заревом. Там было море золота.Отрясали пепел с папирос. Прошлое, давно забытое, вечное, как мир, окутало даль сырыми пеленами. На озере раздавалось сладкое рыданье.Это восторг перерос вселенную.Забывали время и пространство. Старый психиатр наклонил над Хандриковым невыразимое лицо свое. Бархатным басом кричал очарованному: «С каждым я говорю ему понятным языком.«Так хорошо. Так лучше всего.«Не все ли равно. Сидим ли мы тут в мантиях или в сюртуках. На берегу моря или озера?»Орлов замолчал, но заговорили две серые бездны, сидевшие в глубоких глазницах.Из главного фасада раздавались звуки корнет-а-пистона: «Выхожу один я на дорогу». Хандриков сказал: «Когда-то у меня была жена. Где это было? Как ее звали?»Какое-то лицо, полузнакомое, всплыло из хаоса. Закивало и вновь утонуло.Внезапно Орлов воскликнул, чиркнув спичкой: «Что значат мнения о вас обитателей моей санатории перед вселенной!»Сдержанные восторги рвались из воспламененной груди его. Поднимали глаза к небесам. Небеса, истыканные звучащим золотом, спускались к их лицам.Но стоило сделать движение, как все улетало вверх. И никто не знал, как оно высоко.Тонкая, изогнутая полоска серебра уже стояла над озером. Растянутые облачка засверкали, как знакомые, серебряные нити, на фоне сине-черного бархата. Весельные всплески струили серебро. В лодке пели о луне. Сладкий ветерок шептал: «Что значит доцент Ценх с его злобой и взглядами?»Орлов говорил: «Что значит ваше сумасшествие и мое здоровье перед мировым фантазмом? Вселенная всех нас окружила своими объятиями.«Она ласкает. Она целует. Замремте. Хорошо молчать».И они замирали.Вдали несся багровый метеор, оставляя на озере летучую полосу огня… И струи плескали: «Не надо… Не надо…»И метеор рассыпался потоком искр.
III
Рявкнул гонг. Доктор Орлов, застегнувшись на все пуговицы, в знак прощанья протянул Хандрикову благословляющую десницу. Пробасил ему что-то. Взял палку и шапку и направился гулять вдоль озера – чертить на песке крючковатые знаки.Кружиться, кружиться – возвращаться на круги свои.Хандриков думал! «Ценх – ты не страшен мне. Меня защитят от твоих наскоков. Орлов со мной».К сердцу из глубины подступало бархатно-мягкое, пьяное, грустное, тихое, ясное счастье.Мягкий бархат глубины, крутясь, целовал и ласкал его.Сама глубина воззвала к нему: «Твоя я, твоя. Твоя навсегда».Любовно смотрел, как старик Орлов кружил вдоль берега. Огромный белый горб повис между небом и землею.Лунный серп, разорвав его в одном месте, посылал на старого психиатра свои лучи.Хандриков возопил: «Глубина моя, милая… Твою тихую ласку узнаю».И глубина в ответ: «Твоя я, твоя. Твоя навсегда».Из открытого окна главного фасада санатории раздавался тоскующий голос:«Тебя я лаской огневоюИ обожгу и утомлю».Тихо кралась глубина. Стояла надо всем. Все любовалось и томилось глубоким.Голос пел: «Побудь со мной, побудь со мной!»