РуЛиб - онлайн библиотека > Рецептер Владимир > Биографии и Мемуары > На Фонтанке водку пил… (сборник)
Читаем онлайн «На Фонтанке водку пил… (сборник)»
- 123 . . . последняя (13) »
Владимир Рецептер На Фонтанке водку пил…
Вместо предисловия
Автор уже признавался читателю в том, что прощание его с театром, где, как солдат царской армии, он прослужил четверть века, явно затянулось, а проза по этому поводу — «Прощай, БДТ!», «Ностальгия по Японии», «Жизнь и приключения артистов БДТ», «Записки театрального отщепенца», «Булгаковиада» и др. — стала складываться в некое единство, ищущее своего названия. Вдобавок, почти два десятка лет управляя делами Пушкинского театрального центра в Санкт-Петербурге, расположенного через дюжину домов от БДТ по той же стороне Фонтанки, автор продолжает чувствовать неизбежную близость к своему театральному двойнику… И тут, как название книги, сама собою подворачивается строка из старинной песенки о чижике:«На Фонтанке водку пил…»
Жизнь и приключения артистов БДТ (гастрольный роман)
Письмо одному читателю
Дорогой N! В этой книге ты встретишь фотографии людей, ставших прообразами моих героев. Я не искал им других имен, заставляя мучиться догадками, кто же здесь кто? Тот, кто писал о театре и давал хорошо известным людям придуманные имена, смотрел на них скорее со стороны и, не в пример мне, нимало не двоился. Стало быть, между актерами, которых знал ты, и героями, которые вышли у меня, легко обнаружить опасное сходство… И все-таки, все же… Прошу тебя, как умницу и друга, не путать тех, что на фотографиях, с теми, кого написал я. В жизни все они, конечно, не вполне таковы, как в романе, и если не всегда, то чаще всего значительнее и безупречней. Однажды Григорий Гай, прослушав стихи о себе, на вопрос, могу ли я их печатать, ответил: — Конечно… Ведь это уже не совсем я, а твой литературный герой… Поставь фотографию рядом с чьим-то холстом, и ты поймешь, о чем я прошу тебя… Понимаешь, век переменился, и недалек час, когда… Как это у Чехова?.. «Забудут наши лица, голоса и сколько нас было…» Уже сегодня мои студенты не застают на сцене многих из нас, а те, кого можно увидеть, стали совсем другими. И если я, несмотря ни на что, пытаюсь вернуть всех своих прежними и живыми, то лишь потому, что сдуру все еще верю… Во что?.. Только не смейся… Я верю, что мои картинки на легком бумажном холсте хоть ненадолго продлят наш краткий, мотыльковый актерский век… До встречи, дорогой N!.. Желаю тебе радости и надежды.Твой В. Р.
Часть первая
Разве Луна не та?Разве ныне весна иная,Чем в былые года?Но где же былое? Лишь яВернулся все тот же, прежний.Аривара-но Нарихира
1
Ностальгия по Японии возникла разом у всех, как только стало известно, что вопрос о гастролях практически решен. И пока в главном кабинете обсуждалось, какие именно спектакли должны произвести наилучшее впечатление на японцев, за кулисами возникла особая атмосфера ожидания, тревог и надежд. Разумеется, были в театре корифеи, которые знали, что поедут при всех обстоятельствах; их заботили вопросы личной подготовки. Были такие, кому поездка наверняка не маячила; в их скорбные души я боюсь заглядывать. Типовое волнение охватило «средний класс», тех, чье свидание с видом на Фудзияму зависело от самого простого: занятости в спектакле, который поедет. Таких было много, и к ним принадлежал я. На Хонсю и Хоккайдо, а тем более на Сикоку и Кюсю попасть очень хотелось. В один из определяющих дней у доски с расписанием спектаклей я встретил артиста Михаила Данилова. — Привет, Миша! — бодро сказал я. — Привет, Володя! — весело откликнулся он. Миша — один из счастливчиков: что-что, а уж «История лошади» не может не поехать, и сведений у Данилова больше, чем у меня. — Ну как, учишь японский? — Это моя завистливая шутка, которую Миша должен подхватить. — Учу, конечно. Но есть трудности… — Какие же именно? — теперь подыгрываю я. — Слишком много иероглифов!.. — Что делать, Миша, надо напрячься, речь идет о взаимовлиянии древнейших культур, — сочувствую я. — А пропаганда метода Станиславского?! — развивает мысль мой славный коллега. Данилов — интеллигент. Он влюблен в Гоголя и держит в уме целые страницы «Мертвых душ». Из горячительных напитков, завязав однажды и навсегда, пьет только крепчайшие чаи и кофе. Курит не только сигареты, но и трубки и сам режет их из вишневых корней. Миша невысок, плотен и во все времена года, даже в жару, носит беспримерной прочности ботинки на толстой подошве. Важно сказать, что Данилов — отменный фотограф, и у меня создалось впечатление, возможно ошибочное, что из каждой зарубежной поездки он привозит если не фотокамеры, то объективы, фильтры, футляры, штативы,- 123 . . . последняя (13) »