Читаем онлайн «Драконий ларец» 2 cтраница

он женщину к себе в камору. И пережидала она там дождь, град, снег и слякоть до тех пор, пока не настала ей пора родить четвёртого младенца.

И была то прекрасная черноволосая и зеленоглазая девочка, только самые ступни ног были у неё плоские и покрыты как бы мелкими рыбьими чешуйками.

Тогда сказала женщина:

— Вот уж лето скоро, и настаёт мне время снова ходить по траве и собирать цветы, а тебе — грустить обо мне. Дочь мою тебе оставлю: женись на славной девушке и роди с ней сына — погодка и жениха моей красавице. Будет у них много детей и внуков. Это первая моя плата за твою услугу — не так награда, как обуза. Но есть и второй подарок, тоже с хитростью, как всё у меня. Вот, смотри! В дочери — тело моё, в шкатулке — душа.

— Так они с тем пареньком не слюбились? — спрашивает Алатиэль. — Девочка была от прежнего мужчины?

— Умна ты не по возрасту, внука — вот что я тебе скажу.

— Это ты, дед, здесь внутри стен засиделся, — снова смеётся девочка. — Современности не понимаешь. Так что там идёт вторым номером?

— Предсказание. Когда очередной сын-первенец становится на пороге взрослости, он непременно находит в укромном углу, там, где раньше ничего подобного не замечали, а, может статься, и вовсе не было, старинную краснолаковую шкатулку. Знаешь, похожую на те, которые китайцы покрывают камедью слой за слоем в течение десятков или даже сотен лет, а потом вырезают глубокий рельеф. Глубокий и своим потаённым смыслом, не только объёмом.

— Дед, ты не боишься, что я заскучаю и удеру от твоих дремучих рассуждений?

— А кто напросился на поучение? Терпи. Так вот. Говорят, что и сам ларчик меняется с виду: крышка то квадратная, то шестигранная, то овальная, то круглая, как у дамской пудреницы с пуховкой внутри. Но это одна и та же шкатулка с изображённым на ней рогатым императорским драконом. И внутри неё одна и та же тварь — если отрок вообще осмелится откинуть или отвернуть крышку. Крошечная живая змейка, чёрная как агат и зелёная как трава.

— Ах, я знала, знала!

— Что — знала? — старец глянул на неё исподлобья, притворяясь рассерженным.

— Что произойдёт чудо.

— Слыхала от кого-то из старших? Всего они не ведают, а если и ведают — не говорят. Так вот, во рту у колдовской твари будет крошечная золотая игрушка. И если поспеть её выхватить, пока змейка не скроется….

— То что, дед?

— Сначала они все боялись. Семья прозябала в нужде, несмотря на сугубую знатность рода: клочок земли, пожалованный дальнему предку в качестве пластыря на боевые раны, халупа, нисколько не похожая на горделивый замок из легенд, пара-тройка вассалов, которые выглядели в точности так же, как сюзерен. Потом в одночасье переменилось всё. Юнец исхитрился, цапнул золотую монетку изо рта змеи — а сама она скрылась в каком-то заплесневелом углу. Монетка же выросла и стала множиться сама по себе.

— Неразменный грош?

— Скорее — неразменный флорин или там дублон. К совершеннолетию первенца, то есть к шестнадцати годам, семья ухитрилась скупить все земли в округе. После мятежа, жестоко подавленного королём, они пустовали — отчего же не пожаловать их верному слуге и заодно не пополнить казну, изрядно опустошённую войной. Тогда и воздвигся, будто сам по себе, замок Шастель-нуар, сложенный из местного камня, чёрного с синей искрой, и возвышавшийся на холме, опоясанном рекой. Шли слухи об уцелевших тамплиерах, катарах, ордене Христа… пустое, как все подобные сказки.

— И замок стоит пустой. Стены обрушены, тайные ходы и подземелья замурованы…

— Не жалуйся. Тебе что — игрушек твоих не хватает?

— Становится маловато, и правда.

— Ничем не могу помочь. Но вот послушай: потомок этого сына и сам первый сын увидел, что змейка уносит во рту крошечное золотое яблочко на черенке. Яблочко в форме сердца — сладкий Адамов грех. И тоже попользовался.

— Кажется, даже проглотил с перепугу. Потому что рептилия в единый миг раздулась до невероятных размеров и обратилась сущим страшилищем с янтарными глазами, угольно-чёрными лапами и хвостом, в чешуях из чистого изумруда и малахита.

— Это кто из них тебе поведал в таких возвышенных выражениях? Мать или кормилица?

— Стах Завитушка, мы с ним вместе глыбу ворочали…играли, в общем, в рыцари-разбойники.

— А-а. Его прабабушка ведь тоже из тех самых, кавалерских… Словом, тот твой предок, выросши, стал волочиться за всеми юбками в замке и его в ту пору вельми обширных окрестностях. А поскольку был красавец, задира и клинок его в ножнах не залёживался, выскакивал по первому призыву, то дикой поросли повырастало на всех его путях без счёта.

— Сташек симпатичный и умница. Папа говорит — с большой охотой в своё дело возьмёт и до того оплатит все университеты.

— Первому верю, второму — не очень. Твой почтенный родитель из хитрецов, чтобы не сказать — первейший на свете проныра. Видишь ли, у третьей по счёту змейки, приобретшей известность… Собственно, я ведь говорил, что это по существу одна и та же,