Читаем онлайн «Приключения Жихаря» 5 cтраница

ограды и долго, с отягчающими подробностями рассказывал, где и при каких обстоятельствах заполучил он каждую голову, о нечеловеческой доблести и бешеном сопротивлении бывших головоносцев. При этом Жупел сильно махал руками, пока не уставал. Если же гость–невежа указывал, что вот эта голова, несомненно, женская, князь нимало не терялся и повествовал о свирепых богатырках Бабьей Земли Окаянии, которые в бою стоят десятерых мужиков.

Но голове Жихаря не суждено было украсить собой мертвую городьбу: что за честь держать тут своего же подданного! Поэтому его с великим трудом выволокли через княжий двор на самую вершину горы Чернухи, к Бессудной Яме.

Никто во всем княжестве не знал, что находится на дне этой самой Ямы.

Считалось, что туда вбиты острые осиновые колья; да только кто бы лазил их туда вбивать? Раньше случалось, что подпившие дружинники, поспорив, пытались спуститься в мрачный провал на веревке, но обратно не вылез ни один, а сама же веревка неизменно оказывалась пережженной.

– Не мы тебя, Жихарь, ведем – судьба тащит! – оправдывались дружинники.

– Я вас из–под земли достану! – грозился Жихарь. И могучие бородачи ежились: несмотря на зеленые лета, слава у Жихаря была самая дурная. Много всякого он успел натворить и в бою, и в пиру, и в девичьих светелках.

– Прости, друг! – приговаривали соратники, и многие при этом исходили честными слезами.

На краю Ямы, возле деревянного кумира Владыки Проппа, остановились, чтобы подождать коротконогого князя. Кумир был вырезан грубовато, но умело:

всякий враз признал бы высокий лоб, добрый взгляд, аккуратные усы и крошечную бородку. Очи Владыки обведены были двумя кружками – без них, верили, он плохо будет видеть. Поклоняться Проппу стали еще в незапамятные времена, такие незапамятные, что никто и не помнил, что это за Пропп такой и зачем ему следует поклоняться. Много чего знали про Белбога и Чернобога, про Громовика и Мокрую Мокриду, да и про Отсекающую Тени рассказывали немало лишнего; некоторые самолично видели издалека Мироеда, а вот насчет Проппа никто ничего определенного сказать не мог, у него даже жрецов своих не было. Знали только, что жил он на свете семь с половиной десятков лет и установил все законы, по которым идут дела в мире. Законов тоже никто не помнил, хотя исполнялись они неукоснительно.

Жихарь взглянул в лицо идолу, вздохнул:

– И ты такой же! Я ли тебе не жертвовал – и новеллы сказывал, и устареллы!

Пропп ничего не ответил, только вздохнул в ответ и, казалось, хотел бы развести деревянными руками, да были они вытесаны заодно с туловищем и ничего не вышло.

Тут и князь приковылял, а уж за ним, шатаясь под тяжестью вкусного груза, старый варяг.

Жихарь с отвращением принимал объятия и поцелуи прежних друзей, и так детину при этом корежило и воротило, что два сыромятных ремня порвались, да и цепь стала подозрительно потрескивать.

– Нечего рассусоливать, бросайте! – велел князь.

Рыдая в голос, богатыри раскачали Жихаря и метнули в черную бездну как раз в тот миг, как расскочиться цепи. Паскудный Завид стоял несколько поодаль и, трепеща от радости, разглядывал украденную все–таки золотую ложку. Но недолго пришлось ему любоваться: поросшая сивым волосом ручища Нурдаля Кожаного Мешка вырвала добычу из дрожащих лапок.

– Я первый взял! – возмутился Завид. Не говоря ни слова, варяг ударил Завида в лоб, подошел к Яме, склонился, подержал драгоценную добычу двумя пальцами, потом разжал их.

– Ни себе, ни людям! – завозмущались воины.

Нурдаль нехорошо оглядел их всех, считая князя, решительно поднял свой кожаный мешок и отправил его вслед за Жихарем и ложкой.

– Ты бы еще коня его туда скинул, – только и сказал князь. Никто не хотел связываться с Нурдалем Кожаным Мешком, даже сам Жупел Кипящая Сера. Старый варяг первым пришел наниматься в дружину, лучше всех знал воинское дело, боевые обряды и обычаи. Вот и сейчас получилось, что Нурдаль, хоть и не полностью, исполнил долг перед похороненным заживо бойцом.

Тут и остальные усовестились, окружили Яму, обняли друг друга за плечи и завели погребальную песню:

На красной заре В Кромешной Стране Летели три ворона, Ревели в три голоса:

«Ты судьба, ты судьба, Ты прискорбная вдова!

Мы не бедные люди – У нас медные клювы,

Мы не как остальные – У нас перья стальные, А заместо глаз Красны уголья у нас.

Маемся смолоду От лютого голоду.

Мы твои дети, Куда нам летети?»

Отвечала судьба, Прискорбная вдова:

«Я вас, дети, возлюблю, До отвала накормлю:

За земным за краем, За синим Дунаем На высоком холме В золоченой броне

Тело белое лежит, Никуда не убежит, Вас дожидает, Глаз не закрывает.

Ему не на что глядеть, Ему незачем терпеть, Ему не о чем тужить, Ему хватит жить…»

Так примета насчет красных воронов и сбылась.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

А еще один не известный, но заслуживающий полного