Читаем онлайн «Возвращение к здоровью или как вылечить свое тело и душу без врачей и лекарств. Руководство по основам исцеления» 2 cтраница

стремительно таяло, уходя, как вода в песок. Нет, я тогда не имел еще доступа к объективным его показателям (попросту боялся провериться), но по показателям субъективным уже самое ближайшее будущее не сулило мне ничего хорошего. Постоянно зашкаливало давление (это чувствовалось даже без его измерения), а что касается «пламенного мотора» (сердца), то оно работало с такими перебоями и так часто, что, ложась спать, я почти уже привычно думал, а сподобится ли завтра проснуться. А еще я старел и дряхлел — стремительно и неотвратимо. И уже не бегал, перемещаясь где угодно и когда угодно, но легко и весело, а с трудом ходил, предпочитая степенно перемещаться от дома до гаража и из машины до офиса, тем более что после подъема даже на третий этаж я вынужден был несколько минут отдыхать, успокаивая неистово и тяжело бьющееся сердце, и только после этого подниматься дальше, на четвертый. И, хотя я сознательно успокаивал себя тем, что просто перетрудился и надо бы как следует отдохнуть, а там все опять станет хорошо — на бессознательном уровне я, похоже, начал уже прощаться с жизнью, все чаще размышляя о том, что останется после меня, что ждет меня там, за роковой чертой. И неслучайно любимой поговоркой в это время была фраза «Смерть — это присоединение к большинству».

Развязка наступила 13 января 2007 года — почти в день моего рождения (я родился 14 января). К этому моменту я уже три дня как жил в люксе пятизвездочного санаторно-курортного комплекса «Одиссея» на берегу «самого синего в мире» Черного моря. Предполагалось, что я приехал просто отдыхать, а не лечиться, но пройти обследование все-таки пришлось. И на фоне обидных, но почти привычных тахикардии со спазмами, давления 160/110 и избыточного веса (112 кг при росте 182 см), меня уговорили сдать анализы. Именно к 13-му (хорошо хоть к субботе, а не к пятнице) они были обработаны. И войдя в медчасть, чтобы справиться о своих делах, я сразу же почувствовал неладное — уж больно слащаво-сочувственно на меня смотрели врачи. Да и вопросы их были неприятные и непонятно-угрожающие: типа «Сколько вам осталось до пенсии?» и «Есть ли кому о вас позаботиться, а то про то, как заботится о больных людях наше государство, вы и сами знаете…». В конце концов лечащий врач раскололся (точнее, раскололась, поскольку была женщиной) и прямо сообщила мне, что дела мои совсем плохи, так как уровень холестерина у меня в три раза больше нормы (!), уровень жиров в печени в 10 раз (!!!), а уровень сахара и вовсе предкоматозный — 16 (!!!). Из чего следовало, что жить мне осталось не так уж и долго (пусть даже и относительно), да и назвать жизнью ожидающее меня больное существование на килограммах лекарственных средств («Но вы не беспокойтесь — часть расходов государство возьмет на себя») просто язык не поворачивался…

Ночь на Старый новый год (он же мой день рождения) была, пожалуй, одной из самых тяжелых в моей жизни. Когда-нибудь, лет через двадцать пять, я, может быть, и рискну приоткрыть завесу над той бездной отчаяния, в которой находился тогда. Когда-нибудь, но не сейчас (не люблю душевного стриптиза). Достаточно сказать, что к утру, после полуистеричного обдумывания способов самоубийства, я, наконец-то, дошел до того, что меня всегда спасало — реакция, сопровождаемая мощным выбросом адреналина «Не дождетесь!». И, более или менее приведя в порядок лихорадочно скачущие мысли, стал обдумывать планы собственного спасения, буквально заставив себя посмотреть на себя так же, как я обычно смотрю на своих клиентов: как врач на больного, которого просто необходимо вытащить. Вопреки всему. И не важно, как.

Через десять дней (к концу моего пребывания в «Одиссее»), работая над собой ежедневно по два-три часа (боже, как же это было трудно — оказывается, лечить других намного проще, чем себя…), я добился снижения жиров и холестерина до нормы, а сахара почти в два раза (правда, с небольшими дозами амарила). Врачи отказывались верить, и как всегда с опозданием стали интересоваться, кто же я такой: уже не по параметру обеспеченности, а, так сказать, по профессиональному признаку. От амарила я отказался через месяц, в конце февраля — в ознаменование потрясающе важного для меня события: выхода из членов клуба «Для тех, у кого за 100 кг» (в этот день стрелки весов впервые показали 99,9 — правда, на то, чтобы этот вес установился, ушло еще полторы недели).

К концу июня я достиг желаемого — 82 килограмма уже ну очень живого, а не полудохлого, как раньше, веса, каковой сопровождался «букетом» очень приятных последствий: от давления 120/70 (я опять мог пить любимый «эспрессо»), до возможности в течение часа шагать по беговой дорожке, поставленной под углом 15º, со средней скоростью 7 км/час — от бега я отказался сразу по причине травмированных в молодые годы коленей. А где-то к августу тренеры нашего спортклуба, ранее весьма скептично наблюдавшие за моими одинокими потугами, стали выспрашивать меня об используемой методике. А на мой недоуменный (не без лукавства) вопрос, мол, вы же сами все видели,