Действующие лица и исполнители:
— бог-отец, он же Coollib
— питекАнтроп, он же YurMit
— фараон, он же AaS
— Амазонка, она же Тави
— Фея лесов, полей и новостей, она же Веснушка
— Носорог, он же Van Levon
— медведь Шатров, он же Sharov
— кот Пусик, он же Pusikalex
— ежиха, она же АннаВин
— желтый птеродактильша, она же Желтая Птица
— Лена, она же Елена Викторова
— бульдог, он же Loyosh
Золотая Рыбка и её муж Золотой Рыб
Акын, он же Дух святого книгодела, он же ANSI
птеродактили, динозавры, тигры саблезубые, узбэки-гастарбайтеры, ахейцы — массовка
Проза
AaS, Золотой Рыб и ПЕНСИЯ (неавторское название))
Автор — Желтая Птица
— …вот — съездить на море и сразу на пенсию — это да-а…
— Ай, бросьте, батенька! Рыбка такого бы не сделала… Похоже, что была это Золотая Рыбина, Рыбища этакая. Рыба-кит, бриллиантами посыпанная…
И дело было так:
Приехал товарищ AaS на море, пошел на берег и давай камни кидать и пивасик попивать. Пил-кидал, пил-кидал… И закончились камни малые, пошли в ход камни средние, и пиво все никак не заканчивается, а силушка прибавляется. И закончились камни средние, поднял, тогда, богатырь камень прибольшой, замахнулся, да, как крикнет: "Зае…мучился я все работать, да работать! Ещё отдыхать хочу!!!" Да как киданет каменюку в середину моря. Вскипело тогда море Белое, до того холодное, вспенилось, и поднялось с глубины диво дивное приогромное.
— Че надо тебе, нетрезвый человек?
— А Золотая где?
— Дитями занимается, некогда ей. А я муж ейный, а пива нальешь, может, и я чем помогу…
Выпили они пива, водки потом, коньяку самогонного, всплакнул богатырь, утер кулачищем соплю слезу горючую и промолвил:
— Все работаю я, да работаю… А мне отдыхать охота, и, хоть не старый ещё совсем, а, вот как-то зае…мучился я по-жизни…
— Тюуууу… Делов-то!!! На тебе пенсию, тока каменюками боле не балуй…
Зацепил Рыбина пару пива, хвостом вильнул и был таков…
Приезжает AaS домой, а там, батюшки светы, ПЕНСИЯ!!!
Житие Юрмита (неавторское название))
Автор — Желтая Птица
Смеркалось…
У затухающего костра сидел первобытный человек, подперев голову собственной рукой. Думы тяжелые одолевали питекантропа. Все ничего, вроде, и жизнь удалась, и самка удачная попалась, кабачки жарить умеет… Еслиб не давешнее происшествие, не мучился бы сейчас YurMit, не хмурил бы сейчас собственные брови. А случилось, ни много ни мало, вот что. С ранья наточил топор каменный, замотался в шкуру охотничью и пошел мамонта добывать, пока самка спала ещё. Долго ли, коротко бродил по пампасам человек, а только животина хоботная так ему и не попалась. Да что там, мамонт, ни олень, ни коза-дириза, ни макака… Бредет грустный человек обратно, в надежде, что самка хоть корешков накопает. А вокруг динозавры хищные, тигры саблезубые так и рыщут, того и гляди сожрут питекантропа. Вдруг, словно из-под земли, зайка выскакивает, увидал человека и в обморок брякнулся. "Вот удача, так удача — подумал YurMit — даже топором махать не пришлось". Схватил питекантроп добычу за уши и ходу. До пещеры уже рукой подать, уже видно как самка костер разжигает, кушать хочет, улыбается. Он зайкой машет, радуется, бежит, под ноги не смотрит. Да возьми и спотыкнись, будто кто в спину толкнул, а тут ещё птеродактиль мерзкий зайку из рук вырвал и был таков…
И, вот сидит теперь YurMit, брови хмурит: "Стар я стал, немощен, топор тяжелый, спотыкаюсь… А раньше, бывало, птеродактелю яйца на лету сбивал, из тигриных зубов сабли на продажу делал, динозавру узлом шею завязывал… Эээххх… А на пятки уже молодежь наступает, и топоры у них острее, и пики длиннее, Тарзаны хреновы, туды их в качель. Вон тому, из северных пещер, 45, кажись. А тому, из южных, 47. На сходках глумятся надо мной, дразнются, спрашивают
