Читаем онлайн «Смерть эксперта-свидетеля» 3 cтраница

ночника, Элеанор Керрисон увидела, как на въездной аллее вдруг вспыхнули красным хвостовые огни «ровера» – машина остановилась у ворот, а затем повернула налево и, набирая скорость, исчезла из вида. Девочка дождалась, пока отблеск фар окончательно не растаял во тьме. Потом отвернулась и пошла по темному коридору к спальне Уильяма. Она была уверена – малыш не мог проснуться. Сон его всегда являл собою неутоляемо плотское торжество забытья. А когда он спал, она знала – ему ничто не грозит, она может освободиться от вечной тревоги. Наблюдать, как малыш спит, доставляло ей такое наслаждение, вызывая смешанное чувство любви и жалости, что порой, боясь собственных мыслей, обуревавших ее по утрам, или – еще больше – ночных кошмаров, она относила свой ночник в комнату брата и просиживала на полу у кроватки целый час, а то и дольше, не отрывая глаз от его лица; покой малыша умерял ее собственное беспокойство.

Хотя Нелл знала – малыш не проснется, она поворачивала ручку двери с такой осторожностью, будто ожидала, что вот-вот прозвучит взрыв. Ночничок, ровно горевший в стеклянной плошке, оказался не нужен, его желтоватое сияние растаяло в лунном свете, лившемся в ничем не занавешенные окна. Уильям, как в мешок упрятанный в замусоленный спальный комбинезон, лежал, как всегда, на спине, закинув обе ручонки наверх. Голова его завалилась набок, видно было, как на тонкой шейке бьется пульс, и шейка эта казалась такой хрупкой, что и не понять, как она выдерживает тяжесть его головы. Губы малыша слегка приоткрыты, но Нелл не смогла расслышать тихий шорох его дыхания. Она все смотрела, смотрела, и вдруг Уильям открыл ничего не видящие глаза, закатил их наверх и снова со вздохом закрыл их, опять погрузившись в сон, так похожий на смерть.

Нелл тихонько прикрыла за собой дверь и вернулась в свою комнату, соседнюю с комнатой брата. Стянув с постели пуховое одеяло, она набросила его на плечи и прошлепала босыми ногами через всю площадку. Поднялась по лестнице на самый верх. Тяжелые дубовые перила, часто усаженные медными шляпками гвоздей, изгибаясь, уходили вниз, в темноту холла. Доносившееся оттуда тиканье старинных напольных часов казалось неестественно громким, несущим в себе угрозу, словно тиканье часового механизма бомбы замедленного действия. В нос вдруг ударил запах старого дома – затхлый, как из давно забытого термоса, пропитанный ароматами скучных и плотных пасторских трапез. Поставив ночничок у стены, Нелл уселась на верхней ступеньке, завернувшись в одеяло так, что край его высоко горбился над плечами, и уперлась взглядом во тьму. Лестничная дорожка неприятно скребла босые ступни. Мисс Уиллард никогда не чистила ее пылесосом, жалуясь, что больное сердце не позволяет ей тащить пылесос со ступеньки на ступеньку, а отец, казалось, вовсе и не замечает, как обшарпан и грязен дом. Да и бывает он дома так редко. Неподвижно сидя в темноте, она думала об отце. Наверное, он уже приехал на место преступления. Конечно, все зависит от того, как далеко ему ехать. Если на самый край его района, то может не вернуться до самого ленча. Но на самом деле она надеялась, что он вернется до завтрака и найдет ее здесь, одиноко скорчившуюся на верхней ступеньке, ждущую и испуганную, потому что он оставил ее одну. Он тихонько заведет в гараж машину, а дверь не закроет – побоится, что ее глухой стук разбудит дочь, потом, словно вор, прокрадется в дом через черный ход. Она услышит, как плещется вода в нижней умывалке, потом – его шаги по узорным плиткам холла. И тут он взглянет вверх и увидит ее. И взбежит по ступенькам, волнуясь за нее и в то же время боясь разбудить мисс Уиллард, а лицо его, когда он обнимет ее дрожащие плечи, вдруг станет совсем старым от усталости и тревоги.

– Нелл, моя родная, ты давно здесь? Зачем ты встала? Ты же замерзнешь! Ну что ты, девочка моя, теперь уже нечего бояться. Я же дома. Давай-ка я уложу тебя в постель и ты постараешься еще чуть-чуть поспать. А я приготовлю завтрак. Что, если я принесу его тебе в постель так через полчасика? Хочешь?

И он отведет ее в ее комнату, утешая и уговаривая, притворяясь, что не боится, не боится, что начнет плакать и требовать мать, что появится мисс Уиллард, все осуждающая и вечно недовольная, и станет жаловаться, что ей не дают спать; не боится, что его непрочный быт развалится на куски и у него отберут сына. Вот Уильяма он по-настоящему любил, Уильяма боялся потерять. А добиться, чтобы по суду ему оставили Уильяма, не отдали малыша мамочке, он мог, только если с ним оставалась Нелл – помочь присматривать за братом.

Нелл думала о том, какой ее ждет день. Пятница – серый день. Не черный, когда она совсем не видит отца, но и не желтый, вроде воскресенья, когда он почти все время дома, если только его не вызовут. Утром, сразу после завтрака, он уедет в городской морг на вскрытие. Будут еще и другие вскрытия – те, кто умер в больнице, старики, самоубийцы, жертвы катастроф. Но труп, который он, должно быть, уже сейчас осматривает, будет первым на секционном