Читаем онлайн «Чистая речка»
- 123 . . . последняя (13) »
Наталия Терентьева Чистая речка
Граница между светом и тенью – ты.Станислав Ежи Лец
© Н.М. Терентьева, 2015 © ООО «Издательство АСТ», 2015 Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
* * *
Я помню эту странную тишину, которая наступила в доме, когда умерла мама. Мама умерла в больнице, но до того, как мне позвонили и сказали, дом был наполнен разными звуками. Кричала на детей соседка, капала вода на кухне, громко включался холодильник, скрипело окно, которое я никак не могла плотно закрыть. А потом как будто заложило уши. А когда отложило – звуков больше не было. Потом это прошло. Через месяц или два, когда наступила совсем другая жизнь. Я помню, как приходил папа, и на похороны, и после похорон. Он пытался меня обнимать и несколько раз путано объяснял, что теперь мне лучше жить у него, но жить негде. И что он никогда меня не бросит и всегда будет помогать. Что в детском доме мне будет одиноко, но там мне будет очень хорошо, потому что я поеду за город и буду там всегда жить, пока мне не исполнится пятнадцать лет. Я это помню, но иногда мне кажется, что этого никогда не было. Что ничего не было до того, как я попала в детский дом. Мне трудно теперь поверить, что у меня была своя комната, даже с балконом, что меня кто-то любил. Я помню маму, но не очень четко. Я привыкла разговаривать с ее фотографией – молча, про себя, и мне кажется, что она всегда была такой, как на этой фотографии, – в голубом платье, смеющейся, с легким шарфиком вокруг шеи. Наверно, мама знала, что она должна умереть. Я помню, что перед тем, как ее забрали в больницу, она мне почему-то сказала: «Если со мной что случится, обещай мне, что ты будешь хорошо учиться, будешь, несмотря ни на что, хорошей девочкой. Обещаешь?» Мне было десять лет, я училась в школе отлично, я не могла понять, почему мама вдруг говорит о таком. Не знаю, что я ей ответила, наверно, пообещала. Потом я часто вспоминала эти ее слова. Она взяла с меня слово, которое сдержать оказалось не так просто.– Брусникина, ты долго еще? – в комнату заглянула Лерка. – Тебя ждем. – Я не пойду, я устала. – Деньги тогда давай, куплю тебе чего-нибудь. – У меня нет денег. – Тебе что, отец не прислал? Лерка подошла, сунула нос в мою сумку, которая стояла на тумбочке. Я могла ее оттолкнуть, мне это ничего не стоило, но я не стала связываться, лишь пожала плечами. Я знала, что Лерка может полезть искать деньги, когда никого нет – например, все уедут в школу, а она скажется больной. Остановить ее может только страх. Например, если сейчас дать ей в лоб, но ничего хорошего из этого не будет. Затаится и станет мстить. – Что, ему денег на тебя жалко? – Она не уходила, стояла около меня, раскачиваясь на носках и надеясь, что я ей копеечку все же дам. – Не жалко, хотя не знаю. Может, и жалко. Я его плохо знаю. Он зато конфеты привозил, ты помнишь? Огромную коробку. И духи. Лерка вздохнула: – Ну ясно, денег не дашь. Можно брызнуться духами? Я кивнула: – Брызнись. Только не удивляйся тогда, если Веселухин за тобой будет увиваться всю дорогу. – Я не про-отив… – глупо засмеялась Лерка, но духи все же поставила на место. – Ладно. Жалко, что ты с нами не идешь. – Мне алгебру делать нужно. Очень сложная тема. Одну задачу решали весь урок и не решили. – Зачем тебе алгебра? – искренне удивилась Лерка. – Не понимаю. Никто, кстати, не понимает. Лерка, которую не любит никто, часто говорит от имени всех, чувствует себя так увереннее. Я спорить не стала, у нее гнусный характер, с ней – чем меньше разговоров, тем тебе же и лучше. – Руська… – заныла Лерка. – Ну дай хотя бы десять рублей. У тебя же есть деньги… – А на что тебе сегодня деньги так нужны? – На то же самое! – глупо засмеялась Лерка. – Тебе куплю, хочешь? Как полезет к тебе Веселухин, ты ему – р-раз и… – Так, все, я поняла. Не полезет, не волнуйся. – Чё это? Уже лез, все знают. – Лез, больше не полезет. – Что, не понравилось? – задиристо спросила Лерка, на всякий случай отступая от меня подальше. – Лер… – я постаралась сохранять спокойствие. Я давно поняла ее свойство – задираться до тех пор, пока она не разозлит другого человека, чтобы он первый начал ссору. А потом она уже с удовольствием встрянет в скандал и никогда не будет виноватой – не она первая начала орать или даже драться. А довести Лерка может так, что иногда завязываются драки. – Ну, скажи, скажи – чё ж он вокруг тебя ходил-ходил, а потом перестал? Я поглубже набрала воздуха, так подержала его и выдохнула. Я только что читала, как один герой так делал, чтобы не вступать в драку, когда драться нельзя было. Зря она вообще о Паше заговорила. Мне немного обидно, что он теперь бегает за Алёхиной, и
- 123 . . . последняя (13) »