Читаем онлайн «Рубин Великого Ламы»

Андре Лори Рубин Великого Ламы

ГЛАВА I. У Купера и К°

Никогда не бывает так весело в прекрасных кварталах Лондона, как в ясное весеннее утро, когда ни туман, ни дождь не омрачают его. Солнце всходит на светло-голубом небе, атмосфера дышит свежестью; подъезды домов кажутся высеченными из снега; штукатурка портиков принимает вид мрамора, а медь на дверях блестит как золото.

В одно подобное утро молодой человек лет двадцати пяти-тридцати, судя по наружности, француз, вышел из гостиницы «Пельгам» и направился вниз по Портландской улице, ведущей к Темзе.

Дойдя до Главного Цирка, он повернул направо на Оксфордскую улицу и поднялся по ней до соединения с улицей Бонд.

Сворачивая на эту улицу, он несколько замедлил шаги. Очевидно, тут и была цель его утренней прогулки; вероятно, какая-нибудь покупка, потому что он с упорным вниманием стал рассматривать роскошные выставки в окнах магазинов, особенно ювелирных.

Господин этот был выше среднего роста, хорошо сложен, хотя, конечно, не как идеальная модель для художника, с симпатичным лицом, которое назвать красивым было бы трудно.

Во всей его наружности было что-то такое, что бросалось в глаза и показывало в нем человека высшего полета, особенно интересного для некоторых романистов. Все в нем не походило на человека заурядного.

Вглядываясь в него внимательнее, невольно составляешь мнение в его пользу: стройная фигура, тонкие усы, взгляд ясный и прямой, в манере держать голову, в походке и поступи видна решительность и уверенность в себе — такие качества, которые создают истинную элегантность мужчины, какой не купишь у портного.

Вообще никто не сказал бы, что у Оливье Дероша вульгарный вид… Впрочем, суть не в этом…

Утром бывает большое движение на всех торговых улицах. До завтрака прекрасные покупательницы выезжают, чтобы побывать у своих поставщиков и удостовериться, исполнены ли данные им заказы. Улица Бонд в это утро особенно была переполнена публикой и экипажами, которые больше всего толпились в узком проходе, где она делает поворот. Здесь кареты двигались медленно, без перерыва, одна вслед за другой, так велика была теснота и давка.

Сидящие в каретах, казалось, все были знакомы друг с другом: из кареты в карету перебрасывались веселыми приветствиями и посылали воздушные поцелуи.

Сцена эта, живая и блестящая, заинтересовала молодого иностранца, который стоял около витрины магазина Купер и К°, одного из первых ювелиров на улице Бонд. В это время прямо против подъезда остановилась карета, которая особенно привлекла его внимание. В самом экипаже не было ничего замечательного; он был только чист и опрятен; но сидящие в нем — мать с дочерью — сразу произвели на него необычайное впечатление, которого он не мог понять: наружность дам невольно привлекала его, но в то же время так же невольно отталкивала. И кто знает! Быть может, это непонятное ощущение было таинственным предупреждением, что дамы эти будут иметь значение в его жизни. Но только он не мог отвести взора и, оставаясь незамеченным, стал подробно их рассматривать.

Мать была высокая и плотная женщина, с выразительным лицом и орлиным носом; небольшой надменный рот, величественный, властный и высокомерный взгляд — словом, настоящая Агриппина.

Молодая же девушка, блондинка с большими темными глазами, была прекрасна, но выражение печали и дурного настроения делали ее похожей на мать. По всему этому безошибочно можно было заключить, что они только что обменялись не особенно приятными речами.

Дамы не покидали кареты, а с козел спустился лакей и отнес их поручение в магазин. Две минуты спустя из магазина вышел приказчик и, подойдя к ним, подал ларчик с драгоценной вещью. Старшая из дам, открыв его, стала рассматривать ироническим взглядом лежащую там вещь; мысленно она сосчитала число камней, стараясь найти какой-нибудь недостаток, чтобы придраться.

— Оправа мне кажется непрочной! — сказала она недовольным тоном.

— Мы усердно старались следовать вашим инструкциям, миледи! — вежливо ответил приказчик.

— Что вы на это скажете, Этель?

Вместо всякого ответа молодая девушка сделала скучающий жест, который мог означать:

— За такую цену, какую я им дала, чего же можно требовать!

— Ну, хорошо, — сказала дама, — я их беру!

— Не нужно ли завернуть, миледи?

— Бесполезно! — ответила дама, не глядя на приказчика, который поклонился и вернулся в магазин.

Лакей снова сел рядом с кучером, который хотел трогать лошадей. В эту минуту молодая девушка вскрикнула.

Полученный от матери ларчик, который она небрежно держала, вдруг выскользнул из рук и, падая на тротуар, раскрылся.

Футляр покатился в одну сторону, а вещь в другую, к самым ногам молодого иностранца. Быстрым движением он поднял драгоценную вещь и поднес к глазам, с любопытством рассматривая этот прекрасный рубиновый медальон. Затем,