Читаем онлайн «Пирамида. Т.2» 2 cтраница

вид, лишь палец благоговейно приложил к губам и взглядом показал Юлии на ее отца, как раз отвечавшего на вопросы. Собственно, по регламенту повестки его выступления не предполагалось, однако ввиду частого у гениев чередования душевных подъемов с полными, вроде нынешней прострации, упадками — все необходимые собранию сведения о партнере давал он сам.

Вследствие пассивного поведения остальных заседателей всю тяжесть основного опроса с неизбежной притом полемикой председательствующий возложил на себя. Естественно, он не без некоторой резкости справился у вошедшей о правах и причинах ее незваного визита на закрытое мероприятие, на что Дюрсо предложил вполушутку замять этот вопрос.

— Но у меня имеются определенные директивы, — взыграл председатель, заботясь прежде всего о своем престиже, — и я хотел бы знать...

Обращало на себя внимание, насколько внушительней теперь, с оттенком полупрезрения даже прозвучал ответ Дюрсо.

— Ну, давайте же, дружок, не будем затягивать, позднее время плюс к тому не мне объяснять в солидной аудитории правильный режим сна молодому таланту с его нервной нагрузкой, — и с такой оскорбительной укоризной показал на беднягу головой, как если бы перстом в лоб себе постучал для характеристики его умственных способностей. — Если еще есть у кого-нибудь спросить на затронутую тему, то пожалуйста. Мы как раз стремимся, чтобы всем было хорошо...

С некоторых пор Юлия замечала в отце странные, тревожные перемены в сторону нетерпеливой, почти болезненной самоуверенности, но впервые теперь расслышала в его голосе нотки того властного, порою раздражительного высокомерия, с какого и начинается, видимо, мания величия; по счастью, источник его, хоть и непроверенный пока, совсем иначе раскрылся в тот же вечер попозже. Одновременно приходило на ум, сколько позволяла судить примирительная, местами льстивая тактика председателя, что, наряду с самыми жесткими директивами сверху, в запасе у него, на аварийный случай, имелись и другие, прямо противоположные.

— У меня как раз имеется вопрос... — гибко, как ни в чем не бывало, снова включился он. — В груде поступивших к нам писем, наряду с восхищением и благодарностью, мы наткнулись на тревожный сигнал от некоего Расторгуева из Калуги, где указывается... впрочем, цитирую по тексту! — Он помычал, ища в документе нужную строку. — Вот он пишет, что, «находясь в цирке на вечернем представлении двадцатого марта текущего года совместно с товарищем, тоже командировочным, оба они стали свидетелями, как артист Бамба, не покидая арены, снял запотевшие от духоты очки со старушки, сидевшей рядом ниже, на галерке же, и после протирки воротил их на прежнее место, что не совсем согласуется с передовым марксистским мировоззрением...». Автор высказывает законную тревогу насчет юношества, способного извлечь отсюда неправильные выводы. Комиссия рассчитывает получить авторитетное разъяснение...

Взглядом, обращенным в потолок, Дюрсо призвал к состраданию сперва небо правосудное, потом собственную дочь, с пристальным интересом следившую за сменяющимися фазами отцовского преображения.

— Он, что же, снизу так и дотянулся до старухи? Не припоминаю такого случая... — как бы через силу отозвался старик. — Но положим даже так, все равно не вижу состава преступления. — А что, сделать небольшую yслугу пожилой женщине, возможно, заслуженной пенсионерке гражданской войны, у них в Калуге считаетсянехорошо? Нет, абсолютно не помню, но... чего он собственно хочет, пособия или чего?

— В корреспонденции выражено желание получить научное разъяснение, согласитесь, несколько странного факта.

— Простите, а вы лично этого не смогли? Если вам известно как передовому человеку, что факты образуются из окружающей обстановки, то вот и запросите у вашего корреспондента возраст, образование... ну, и плюс к тому сколько чего было у них перед тем выпито в забегаловке! — И, беззвучно, подивясь нерасторопности, судя по внешности, высокооплачиваемого чиновника, сдержанно предложил, если недоумения калужского Расторгуева исчерпываются перечисленным, перейти к вещам более серьезным наконец.

Несмотря на очевидную для всех сущность явления, присутствующие зачарованно вслушивались затем в бульканье наливаемого в стакан боржома, кстати, чем-то напоминавшее собственную речь Дюрсо, временами столь неразборчивую, что повергала в отчаянье стенографистку за фикусом в углу. Собранию была также предоставлена возможность наблюдать процедуру принятия великим человеком большой заграничной пилюли и, после запивания, глотательные движенья царственного кадыка.

При всей ее учености, под влияньем столичной молвы, не иначе, комиссия с живым нетерпеньем дожидалась обещанного последним пунктом в повестке показа фрагментов из репертуара Бамба. Под оболочкой солидной, даже суровой авторитетности таилось более чем детское любопытство к непонятному, кстати, воодушевлявшее их в повседневных занятиях, а келейно