Читаем онлайн «Американская трагедия - английский и русский параллельные тексты» 3 cтраница

and for all. А отец и мать постоянно прославляли любовь, милосердие и заботу бога о них и обо всех на свете. Plainly there was something wrong somewhere. Тут явно что-то не так. He could not get it all straight, but still he could not help respecting his mother, a woman whose force and earnestness, as well as her sweetness, appealed to him. Мальчик не умел разобраться в этом, но все же относился к матери с невольным уважением; он ощущал внутреннюю силу и серьезность этой женщины так же, как и ее нежность. Despite much mission work and family cares, she managed to be fairly cheerful, or at least sustaining, often declaring most emphatically Несмотря на тяжелую работу в миссии и на заботы о семье, она умела оставаться веселой или, по крайней мере, не теряла бодрости; она часто восклицала с глубоким убеждением: "God will provide" or "Господь позаботится о нас!" или: "God will show the way," especially in times of too great stress about food or clothes. "Господь укажет нам путь!" особенно в такие времена, когда семья уж слишком нуждалась. Yet apparently, in spite of this, as he and all the other children could see, God did not show any very clear way, even though there was always an extreme necessity for His favorable intervention in their affairs. И, однако, это понимали и он и другие дети, - бог не указывал им никакого выхода даже тогда, когда его благодетельное вмешательство в дела семьи было крайне необходимо. To-night, walking up the great street with his sisters and brother, he wished that they need not do this any more, or at least that he need not be a part of it. В этот вечер, бродя по большой улице вместе с сестрами и братишкой, мальчик горячо желал, чтобы все это кончилось раз и навсегда или, по крайней мере, чтобы ему самому не приходилось больше в этом участвовать. Other boys did not do such things, and besides, somehow it seemed shabby and even degrading. Ведь другие мальчики не занимаются такими вещами, тут есть что-то жалкое и даже унизительное. On more than one occasion, before he had been taken on the street in this fashion, other boys had called to him and made fun of his father, because he was always publicly emphasizing his religious beliefs or convictions. Не раз, еще прежде чем его стали вот так водить по улицам, другие ребята дразнили его и смеялись над его отцом за то, что тот всегда во всеуслышание распространялся о своей вере и убеждениях. Thus in one neighborhood in which they had lived, when he was but a child of seven, his father, having always preluded every conversation with "Praise the Lord," he heard boys call "Here comes old Praise-the-Lord Griffiths." Отец всякий разговор начинал словами: "Хвала господу", - и все ребята по соседству с домом, где они жили, когда мальчику было семь лет, выкрикивали, завидев отца: - Грифитс, Грифитс! "Хвала господу" Грифитс! Or they would call out after him Или кричали вслед мальчику: "Hey, you're the fellow whose sister plays the organ. - Вон у этого сестра играет на органчике! Is there anything else she can play?" А еще на чем она играет? "What does he always want to go around saying, 'Praise the Lord' for? И зачем только отец твердит повсюду свое "хвала господу"! Other people don't do it." Другие так не делают. It was that old mass yearning for a likeness in all things that troubled them, and him. В нем, как и в дразнивших его мальчишках, говорило извечное людское стремление к полному сходству, к стандарту. Neither his father nor his mother was like other people, because they were always making so much of religion, and now at last they were making a business of it. Но его отец и мать были не такие, как все; они всегда слишком много занимались религией, а теперь наконец сделали ее своим ремеслом. On this night in this great street with its cars and crowds and tall buildings, he felt ashamed, dragged out of normal life, to be made a show and jest of. В этот вечер, на большой улице с высокими домами, - шумной, оживленной, полной движения, - мальчик со стыдом чувствовал себя вырванным из нормальной жизни и выставленным на посмешище. The handsome automobiles that sped by, the loitering pedestrians moving off to what interests and comforts he could only surmise; the gay pairs of young people, laughing and jesting and the "kids" staring, all troubled him with a sense of something different, better, more beautiful than his, or rather their life. Великолепные автомобили проносились мимо, праздные пешеходы спешили к занятиям и развлечениям, о которых он мог лишь смутно догадываться, веселые молодые пары проходили со смехом и шутками, малыши глазели на него, - и все волновало ощущением чего-то иного, лучшего, более красивого, чем его жизнь, или, вернее, жизнь его семьи. And now units of this vagrom and unstable street throng, which was forever shifting and changing about them, seemed to sense the psychologic error of all this in so far as these children were concerned, for they would nudge one another, the more sophisticated and indifferent lifting an eyebrow and smiling contemptuously, the more sympathetic or experienced commenting on the useless presence of these children. В праздной и зыбкой уличной толпе, которая непрестанно переливалась вокруг, иные, казалось, чувствовали, что в отношении этих детей допускается психологическая ошибка: некоторые подталкивали друг друга локтем, более искушенные и равнодушные поднимали бровь и презрительно улыбались, а более отзывчивые или опытные говорили, что присутствие детей здесь излишне. "I see these people around here nearly every night now - two or three times a week, anyhow," this from a young clerk who had just met his girl and was escorting her toward a restaurant. - Я вижу здесь этих людей почти каждый вечер -два-три раза в неделю, уж во всяком случае. - Это говорит молодой клерк. Он только что встретился со своей подругой и ведет ее в ресторан. "They're just working some religious dodge or other, I guess." - Наверно, какое-нибудь шарлатанство под видом религии, - прибавляет он. "That oldest boy don't wanta be here. - Старшему мальчишке это не по душе. He feels