Аня Бутенко
Пони исчезают на Луну
Белоснежные каменные палаты были немы и пусты. Свет далёкой Земли нерешительно заглядывал в большие проёмы окон.
Лишь неспешный звонкий перестук подкованных копыт нарушал мёртвую тишину, но и он терялся-путался в огромном пустом пространстве, молчаливом и безразличном.
Найтмэр Мун медленно шла по бесконечному коридору, заканчивающемуся широкой лестницей, и думала. Спустя ровно триста лет после того, как был заложен первый камень постройки, Первый Лунный Дворец был наконец-то возведён до конца. Бескрайние пустынные залы, тонкие башни, паутины хитрых проходов и переходов — в каждый квадратный сантиметр чертога Найтмэр вложила всю свою душу и надежды, все свои радости, горести и переживания. По сути, Дворец являлся отражением своей хозяйки, именно о таком она мечтала всю жизнь. Правда, маленькая часть маленькой пони внутри неё считала замок слишком колоссальным и просторным (зачем им такой размах?), но на её мнение правительница плевать хотела.
Итак, первый дворец закончен. Сколько времени уйдёт на остальные? Торопиться Найтмэр не собиралась: если уж делать, то качественно, на тысячелетия! Кстати, о тысячелетиях… Воспоминания нахлынули, и аликорн замерла в самом центре необхватного глубокого коридора. Космическая пустота протекала мимо неё, вливаясь в исполинские окна.
Первый век своего плена они провела в скорби и слезах. Луна пыталась выкарабкаться, бороться с влиянием поработившей её тьмы, Найтмэр же изнемогала от ярости и бессильной злобы — своё бешенство она вымещала абсолютно на всём: в неистовстве мотала головой, лягая воздух; разбивала в кровь копыта, колотя по валунам и твёрдой земле; бежала от себя и всего вокруг с немыслимой скоростью куда глаза глядят; взмывая на всю возможную высоту вверх, камнем падала вниз. Второе столетие её — или их? — охватило тупое равнодушие ко всему, и единственное утешение они нашли в разглядывании жемчужного цвета песка под ногами, иногда морщась от боли в раненных ногах, крыльях и боках. Луна, сдавшись, затихла, а Найтмэр спустя какое-то время, через сто лет, словно очнувшись от мучительного тяжёлого сна (забыться которым они не могли при всём желании) просто встала и пошла строить, без всяких раздумий. Песок и серая глина формировались в твёрдые крепкие кирпичи, в памяти всплывали все виденные дворцы и собственные представления об идеальной столице. Богиня трудилась не покладая копыт и не останавливаясь даже на миг — вид медленно возводящегося чертога наполнял её сердце гордостью, отвлекал от тяжёлых мыслей и самобичевания. Вся дикая энергия и безумная злоба переходили в строительство, ненависть становилась бодростью и силами. В какой-то момент Найтмэр (хотя сама она сильно сомневалась в том, что у неё могло появиться непреодолимое желание посадить что-то малознакомое именно ей) даже удалось воссоздать маленькую хилую яблоньку, по сути, просто тонкую веточку с единственным жухлым листочком: королева спрятала её под магический купол, пожалев единственное растение на луне-спутнике. Вскоре одного дворца и одного жалкого росточка ей стало не хватать, в своих мыслях аликорн уже воображала целый город, а почти забытый юный голос пытался робко давать советы.
Усилием воли прервав задерживающие её мысли, кобылица подошла к несуразно большому окну и выглянула, оперевшись сильными длинными ногами на подоконник. Звёзды, обязанные дать ей свободу, преодолели уже половину своей космической дороги. Как она молила в начале своего заточения о свободе, как страстно желала вернуться на родину — она ли одна?.. Впрочем, теперь Найтмэр не сильно горела желанием возвращаться. Её жизнь обрела новый смысл, а в душе (если таковая могла иметься у неё: порождения обиды и зависти, порождения другой души) появилось что-то похожее на… покой, мир?
Аликорн продолжила свой путь. Грандиозные планы переполняли её. Бледные цветы и трава, созданные магией, начали расти довольно хорошо, мелкая яблонька дала жизнь целому яблочному саду. И она сама начала работать лучше и быстрее: если в самом начале строительства она делала один хрупкий кирпич в час, то теперь за то же время ей удавалось слепить тысячу крепких надёжных штук, повлиять на которые не могло, наверное, ничто: ни время, ни боевые заклинания, ни несуществующая на спутнике погода.
Шёл пятисотый год от изгнания Луны на луну.
* * *
Балконная дверь была распахнута настежь. Лёгкий июньский ветерок игрался с тонкой белоснежной занавесью.
Селестия ждала. Через несколько минут ей надлежало быть в Понивилле, на Празднике Летнего Солнца, но принцесса знала, что она туда не попадёт. Она ждала гостью, одну очень важную гостью. Десять веков ожидания, страха, тревоги, тоски — и долгожданный миг встречи! Богиня выжидающе смотрела, как четыре бледные звезды притягиваются к спутнику с силуэтом единорожьей
