Читаем онлайн «Золотая коллекция классического детектива (сборник)»

Артур Конан Дойл, Гилберт Кийт Честертон, Эдгар Аллан По, Эдгар Уоллес, Морис Леблан, Нат Пинкертон, Ник Картер, Эмиль Габорио Золотая коллекция классического детектива (сборник)

© DepositPhotos.com / Valery Sibrikov, kvkirillov, Nutta pong Maksonsong, pejo, Dragan Nikolic, обложка, 2013

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2013

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2013

Артур Конан Дойл

Сэр Артур Игнатиус Конан Дойл – шотландский и английский врач и писатель. Артур Конан Дойл родился в Эдинбурге 22 мая 1859 года в семье художника. В 1881 году он окончил медицинский факультет Эдинбургского университета и как корабельный врач совершил путешествие в Африку.

Вернувшись на родину, он занялся медицинской практикой в одном из районов Лондона. Защитил диссертацию, стал доктором медицины. Постепенно начал писать рассказы и очерки в местные журналы.

Героем его рассказов под именем сыщика-любителя Шерлока Холмса стал преподаватель Эдинбургского университета Джозеф Белл, который любил поразить воображение студентов своей чрезмерной наблюдательностью и умением с помощью «дедуктивного метода» разобраться в самых сложных и запутанных проблемах. Правда, первая повесть осталась незамеченной, зато следующая – «Знак четырех» (1890) – принесла автору популярность. В начале 90-х годов XIX века один за другим выходят сборники рассказов «Приключения Шерлока Холмса», «Воспоминания о Шерлоке Холмсе», «Возвращение Шерлока Холмса».

Читатели требовали от автора все новых и новых произведений о любимом герое, но Конан Дойл понимал, что фантазия его постепенно угасает, и написал несколько произведений с другими главными героями – бригадиром Жераром и профессором Челенджером.

Дойл много путешествовал, плавал судовым врачом в Арктику на китобойном судне, в Южную и Западную Африку, служил полевым хирургом во время англо-бурской войны.

В последние годы жизни Конан Дойл увлекся спиритизмом и даже издал двухтомный труд «История спиритизма» (1926).

Умер Конан Дойл в 1930 году в возрасте 71 года. Он сам написал свою эпитафию:

Я выполнил свою простую задачу,

Если дал хотя бы час радости

Мальчику, который уже наполовину мужчина,

Или мужчине – еще наполовину мальчику.

Мой друг, убийца

– Доктор, четыреста восемьдесят первому номеру лучше не становится, – укоризненно произнес старший надзиратель, заглянув в приоткрытую дверь моего кабинета.

– Ну и черт с ним, – ответил я, не отрывая глаз от газеты.

– А шестьдесят первый жалуется, что у него болит горло. Может, поможете?

– В этом шестьдесят первом уже столько лекарств, что по нему фармакопею изучать можно, – сказал я. – Он сам как ходячая аптека. А горло у него здоровее вашего.

– Так, а седьмой и сто восьмой? Это хроники, – продолжил надзиратель, бросив взгляд на синий листок бумаги. – И двадцать восьмой вчера на работу не вышел, сказал, что, когда поднимает тяжести, у него в боку колет. Я бы хотел, чтобы вы его осмотрели, доктор, если можно. А у восемьдесят первого – это тот, который Джона Адамсона на бриге «Коринфянин» убил, – ночью какой-то приступ был. Он до утра орал как сумасшедший.

– Ну хорошо, хорошо, осмотрю его попозже. – Небрежно отбросив газету, я потянулся за кофейником. – Надеюсь, это все?

Надзиратель просунул голову чуть дальше в комнату.

– Прошу прощения, доктор, – перешел на доверительный тон офицер, – но мне показалось, что у восемьдесят второго что-то вроде простуды намечается, так что у вас есть хороший повод заглянуть к нему и переброситься парой словечек.

Моя рука с чашкой кофе замерла в воздухе на полдороге ко рту. Я изумленно воззрился на серьезное лицо надзирателя.

– Повод? – произнес я. – У меня есть хороший повод? Что вы несете, Мак-Ферсон? Я, когда не смотрю за заключенными, весь день, как проклятый, бегаю по больным, вечером возвращаюсь уставший как собака, а вы подыскиваете мне лишний повод работать еще больше?

– Вам это понравится, доктор, – уже показалось из-за стены плечо надзирателя Мак-Ферсона. – Этого человека стоит послушать, если, конечно, вам удастся его разговорить. Вообще-то он парень не болтливый. Или вы не знаете, кто такой восемьдесят второй?

– Нет, не знаю. И знать не хочу! – отрезал я, полагая, что мне в качестве знаменитости подсовывают какого-нибудь местного бандита.

– Это Мэлони, – многозначительно произнес надсмотрщик. – Тот самый, который сдал своих сообщников после убийств в Блюменсдайке.

– Не может быть! – воскликнул я, в изумлении опуская чашку. Я слышал об этой серии ужасных убийств и читал о них в одном из лондонских журналов задолго до того, как попал в Австралию. Мне тут же вспомнилось, что эти зверские преступления своей жестокостью затмили даже злодеяния Берка и Хейя^[1] и что самый безжалостный член