Читаем онлайн «Стрекоза второго шанса» 3 cтраница

деревеньки под Новгородом. Оттуда привела его настырная золотая пчела, которую он целую неделю пытался то сжечь в печке, то закопать в муравейнике. Не сжег, не закопал, а из любопытства пошел туда, куда она его вела. А потом увидел пегов, влюбился в них с первого взгляда и стал летать. Просто летать, потому как что еще можно делать с крылатыми лошадьми? Землю на них пахать несподручно.

— Нет, не в Новгороде. Будто этот мир с соснами и есть мой настоящий дом! Когда-то он расширится, точно взорвется светом. И нора перестанет существовать, и затхлый мир, и те серые кучи, которые притворялись моим папаней, хотя я точно знаю, что он не к крымчакам под нож попал, а в полынью зимой с телегой провалился.

— А мы все? — спрашивает Мокша.

— И наш мир исчезнет. С домами, с лесами, с морями — весь, — уверенно отвечает Митяй.

Мокша Гай пугается.

— Как исчезнет?

— Так и исчезнет. Зальет его светом. От края и до края. И он растает, потому что он ненастоящий… Или, может, настоящий, но не такой, каким должен быть. — Митяй сам не знает, откуда ему это известно. Но он знает.

— А как же люди?

Митяй отвечает не сразу. Сон у него был отрывистый, запомнил он его плохо, поди теперь распутай. Да и видел-то он не слова, а яркие чередующиеся картины.

— Я не знаю… Думаю, люди перейдут туда! В тот мир, где все сияет. И все такое новое! — говорит он счастливым голосом.

— А вещи? А все это? — вытянутые пальцы Мокши скользят по Таганской слободе, точно трогая ее сквозь холмы и деревья.

— Исчезнет. Останется то, что мы, люди, сумеем пронести в своей душе. Все, что мы любим, обязательно окажется в том прекрасном мире. Но я точно не могу сказать. Я только так думаю…

Мокша Гай жадно слушает. По рубахе у него ползет золотая пчела. Его собственная. Пусть и не такая ручная, как у Митяя. Иногда она улетает, иногда прилетает, но, в целом, живет так, как хочет того сама.

— Ну а потом я вернулся, — говорит Митяй. — Снова нора была, и снова те тени. Только я их больше не слушал. Когда лбом к конской гриве прижимаешься, вроде оно полегче. А дальше ты знаешь. Ты ж меня первым встретил, когда я вернулся.

— И ты об этом никому не говорил? Ни Титу Михайлову? Ни Маланье? А Сергиусу Немову? — спрашивает Мокша.

— Тебе первому! Ты же мой друг!

Мокша счастлив. Но, разумеется, не признается. Митяй смотрит на Мокшу, оглядывается и — быстрым горячим шепотом:

— А знаешь, я хочу попробовать во второй раз. Все-таки прорваться к тем горам, а если получится, то и дальше, за горы! Интересно же посмотреть, что там! Я даже слово придумал: нырнуть.

— Что «нырнуть»? — не понимает Мокша.

— Ну на лошади сквозь землю — это «нырнуть». Вроде как с вершины сосны в реку. Помнишь, мы прыгали? Ты, я и Тит Михайлов? Другим боязно показалось.

— Еще бы не боязно, — бормочет Мокша.

Он до сих пор не может забыть, как, зажмурившись, летел с сосны в реку, а потом, барахтаясь, выплывал в смертном страхе, почти захлебнувшийся, дышащий водой, как воздухом. Титу-то, понятно, нипочем, он отчаянный. С голыми руками на десятерых пойдет, если какая неправда или обидели кого. Ему и зубы давно уже повышибали, и нос перебили.

— Ты пойдешь со мной, Мокша? Пожалуйста! Я все продумал! Я — на Ширяе. Ты — на Чалой. Она за Ширяем куда угодно последует. Он к земле понесется, крылья сложит — и она за ним.

— Разобьемся!

— Не разобьемся! Просто не испугайся, и все! Пройдем как по маслу! Главное сквозь нору проскочить! Да только на этот раз все хорошо будет. Новый мир нас пропустит.

— Откуда ты знаешь?

— Да я сердцем чую, что пропустит, — говорит Митяй, однако у Мокши его уверенности нет.

— Сказал тебе, что ли, кто?

— Да кто мне скажет? Просто чую, что пропустит, и, если кто со мной пойдет, то и его тоже. Далеко пропустит. И за первую гору, и дальше куда захотим. Один раз, но пропустит! Он согласен, чтобы мы его увидели! И согласен подарить все, что мы найдем и захотим взять!

— Да что там брать? Сосны? Елки? — откликается Мокша.

Митяй задумывается.

— Ну почему… — тянет он. — Там еще камни есть. Трава…

Мокша равнодушно дергает подбородком. Камни ему не нужны, как не нужна и трава. Его волнует другое:

— А кто «он»-то? Кто тебе это обещал? Кто с тобой разговаривал?

Этого Митяй объяснить не может.

— Да кто ж его знает? Да и потом, разве он разговаривал? Это все как-то без слов было, — отвечает он.

Мокша долго соображает, шевелит губами. Митяй теряет терпение.

— Да или нет? Идешь со мной? Я же тебя зову! — торопит он.

Мокша мнется, дергает себя за рубаху. Ткань натягивается, обрисовывая стройное тело и крепкие, хотя и неширокие, плечи. Мокша раскачивается точно канатоходец над площадью. Ему хочется сказать «да». Очень хочется. Он открывает рот, чтобы выговорить это самое «да», но в последнюю секунду страх перевешивает.

Шутка ли, к чему его подговаривают? Взлететь на лошади выше города, выше туч и со всего маху грянуть об землю! А ну как не получится? Слишком живое воображение