РуЛиб - онлайн библиотека > Никольская Анна > Детская проза > Про Бабаку Косточкину-3, или Все ноги из детства
Читаем онлайн «Про Бабаку Косточкину-3, или Все ноги из детства»
- 12
Анна Никольская Про Бабаку Косточкину-3, или Все ноги из детства
Я хочу поблагодарить: Настю Мошину — безумного, талантливого художника и человека с отменным чувством юмора. Настя, твои картинки — это «взрыв на макаронной фабрике», я их обожаю! Валерия Роньшина и Павла Калмыкова, которые первыми прочитали эту повесть и много всего мне тогда посоветовали. Дорис и Майкла из Филадельфии, Лену из Нью-Йорка, Джорджа из Бостона и Люси из Вашингтона, у которых я жила в мае 2010 года, пока писала повесть. Моих маму и папу за всё, и особенно — за моё счастливое детство. Я вас очень люблю! Моего терпеливого и въедливого редактора Марию Тонконогову. Спасибо за усердное копание в нашем детстве (80-е рулят!) и за ту замечательную кучу мелочей, которые всплыли в памяти благодаря нашим долгим разговорам. Моих читателей, которые любят Бабаку. Заходите в гости на официальную страничку книги: Бабака | сюда уходит детство vk.com/feelgoodbabakaГлава 1 Фантазёр
Мой папа, Степан Валерьянович Косточкин, — большой фантазёр. Бывало, поужинает папа тефтелями, сядет на диван в позу лотоса, положит на колени сонную Бабаку (это наша собака, говорящая) и начинает. — Вот, помню, в моём детстве, — рассказывает папа не было никаких сникерсов. Всё было по-другому! Продукты росли на деревьях! — Да ну! — Я делаю вид, что поражён. — А магазины? Их что, тогда ещё не было? — Это тебя тогда ещё не было. А в магазинах шаром покати тогда было. В них никто не ходил. — Как? — В моём интересном детстве дефицит, можно сказать, свирепствовал. Вот природа и сжалилась над людьми — еда стала расти на деревьях. Реже на кустарниках, но там по мелочи: карамель, печенье, да и то не везде. Продукты в большинстве своём плодоносились за городом. В лесопосадках — на ёлках и берёзах. — А какие? — Мне это всё прямо удивительно слышать. — Самые обычные. Хлеб в кирпиче, молоко в пакете, масло в пачке, килька в томате, сметана в развес. И всё свежее, экологически чистое и термически необработанное. Даже икра росла — в стеклянных баночках по 140 граммов. — Папа облизывается. — А зимой? — А что зимой? Зимой хорошо росли мандарины. Особенно на ёлках — такие, с наклеечками. Шоколадные конфеты тоже — «Белочка», «Каракум», «Мишка на севере». Монпансье в жестянках, чай в пачке со слоном — он вызревал к февралю. Хлебобулочные деревья замечательно плодоносили весной, сыро-колбасные — осенью, а кисломолочные — круглый год. — И что, всё это так и росло на природе? Дикое? Бесхозное? — Что значит дикое? — обижается папа. — Народное! В моём детстве всё принадлежало народу. Подходи любой — рви, покуда рук хватит! Для хорошего человека ничего не жалко. С деревьями ведь как было — чем больше с ветки сорвёшь, тем больше колбасы на нём завтра вырастет. — Здорово! — Помню, на площади Победы, у железнодорожного вокзала, выросла берёза. Ничего себе берёза, белая. Но по ночам… — Тут папа делает глаза шпионскими щёлками. — Что? — Но по ночам на этой берёзе вырастали ананасы! — Ну и? — Консервированные! — волнуется папа. — Шайбочками! Прямо детский ребёнок он какой-то. А икра что же, не консервированная? — Вьетнамские, понимаешь? Народ за ними лез на самую верхушку! — Подумаешь, вьетнамские, — говорю. — Удивил. — Это я тебя сейчас не удивил. — Папа размахивает руками. — А в моём детстве, если съел иностранный ананас, считай, подписал себе приговор. — Что-что? — Я переглядываюсь с Бабакой. Она хмыкает. — Короче говоря, срубили эту берёзу. Как в песенке — под самый корешок. А то место, где она росла, забетонировали. А потом взялись за остальные деревья — затянули всё колючей проволокой. Повесили таблички. — Какие? — Ты такие видел, называются «Не влезай, убьёт». До сих пор ещё кое-где висят. — Зачем? — А кто его знает… — Папа пожимает плечами. — Потом знаешь какие были очереди за оставшимися деревьями? Как отсюда до шпалопропиточного завода! — Это который переделали в китайский рынок? — До него. Бывало, займёшь сразу несколько за батоном, за курицей и за кефиром. К вечеру твоя очередь подойдёт, а всё уже разные наглые граждане оборвали. Одни голые ветки с ценниками на ветру.
- 12