Читаем онлайн «Папа, ты сошел с ума»
- 12
Уильям Сароян Папа, ты сошел с ума
Араму СароянуWilliam Saroyan PAPA YOU’RE CRAZY
Copyright © 1957 by William Saroyan All rights reserved
Перевод с английского Натальи Гончар Серийное оформление Вадима Пожидаева
Оформление обложки Валерия Гореликова и Екатерины Платоновой
© Н. Гончар, перевод, 1964 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017 Издательство АЗБУКА®
Что бы и когда бы ни написал писатель, одно вполне и всегда верно — он мог бы за это же самое время написать и что-то совсем другое. Начать новую книгу — это всегда значит решить, о чем и как ты напишешь. Такое решение — половина книги для каждого писателя, больше чем половина — для некоторых, для меня же оно — вся книга. Сесть и написать ее уже невеликий труд, и писателю ничего не стоит с ним справиться. Я решил написать эту повесть потому, что так попросил меня ты, в 1953-м, когда тебе было десять, и потому, что в 1918-м, когда я сам еще был десятилетним мальчишкой, мое писательское искусство не равнялось тому, что я хотел бы сказать. И вот теперь наконец я ее написал, я, а вернее — ты. И сделать для этого мне пришлось совсем немногое — только вспомнить себя десятилетним, наблюдать — тебя, сложить наши «десять» вместе и прибавить к ним мои «сорок пять». Твой голос и твоя походка — плоть этой книги, твой взгляд — ее стиль, ясный и непосредственный, окрашенный то серьезным раздумьем, то ироническим восклицанием, то загадочным смехом, смотря по тому, оказывается ли предмет, тебе открывшийся, подлинным или фальшивым, или — и тем и другим, или — ни тем ни другим. Вложить все это в простое повествование — легчайшее дело на свете, когда ты уже начал его и делаешь, и вот оно — сделано. Благодарю тебя и люблю. Уильям Сароян
Книга
— С днем рождения, — сказал мой отец. Он вытащил из кармана пиджака книгу и вручил ее мне. — Спасибо, папа, — сказал я. — Это как раз то, чего мне хотелось. — «Нижная челюсть», — сказал он. — Моя последняя и заключительная повесть. Прими же ее, а с ней заодно и мой труд. Я оглядел «Нижнюю челюсть» снаружи. После чего я взглянул на первую страничку и потом на последнюю. С виду книга была превосходная. — Какой такой труд? — сказал я. — Труд написания повести. — Я не знаю, как они пишутся. — Только великий писатель вправе похвалиться, что знает, — сказал мой отец. — Тебе же до этого еще далеко. — Пусть так, но о чем бы я мог написать? — О себе, конечно. — О себе? А кто я? — Напиши свою повесть и выясни. Что касается меня, то я намерен писать поваренную книгу. В это время вернулись домой моя мать и сестренка, выходившие за покупками, и мать моя сказала: — Подумать только! Ему десять лет! — Да, — сказал мой отец. — А девочке восемь, а мне сорок пять, а тебе двадцать семь. Не знаю, как это вообще у нас получилось, но полагаю, что не без некоторой помощи еды. — Да, — сказала моя мать, — и это когда все так дорого. Сколько, по-твоему, мне пришлось заплатить за эти покупки? — Два доллара? — Двадцать два! — Надо бы тебе научиться стряпать. — Папа собирается писать поваренную книгу, — сказал я матери. — Да, а Пит собирается писать повесть, — сказал мой отец. — Итак, сегодня первое число, а я, к сожалению, все без денег. — Но как же мне быть? — сказала моя мать. — У меня десятилетний сын и восьмилетняя дочь, и должна же я прокормить их? — Вот одна из причин, побуждающих меня писать поваренную книгу, — сказал мой отец. — Возможно, она научит тебя, как экономить на еде. — Чем нам, по-твоему, питаться? Рисом? — Я, видишь ли, толком еще всего не обдумал. Так что ты уж протяни пока с тем, чего накупила. — Через три дня от всего от этого и крошки не останется. — Продержись как-нибудь. Денежных поступлений у меня никаких не предвидится, а просить аванса не могу, пока не начну свою поваренную книгу. Продержись как-нибудь хотя бы месяц. — Невозможно, — сказала моя мать. — Он столько ест. На него-то и уходит вся еда. — А если я заберу его к себе? — Но тебе придется его кормить. — Разумеется. — И он должен будет ходить в школу. — Разумеется. — Ладно, — сказала мама. — Забирай его.Море
Мы попрощались с моей матерью и сестрой и пустились в путь вниз по пригорку, к шоссе, рассчитывая поймать там попутную машину и доехать до Малибу — всего в одиннадцати милях, — где на самом взморье находится дом моего отца. Отец не разрешил, чтобы мама подвезла нас до дому. Он хотел, чтобы я приучался к трудностям. — В жизни человека тяжелые времена выдаются чаще, чем легкие, — сказал он, — так что чем раньше ты начнешь к ним приучаться, тем лучше для тебя. — Ну что ж, согласен. Мы прошагали почти километр по улице Заходящего Солнца, вышли на другую, пересекающую, проехали на грузовике километров восемь-девять,- 12