Читаем онлайн «Проблемы с репутацией (ЛП)» 2 cтраница

прижал воняющую химией ткань ко рту и носу.

Один из самых нелепых вымыслов насчет гулей — тот, что называет нас нежитью. То, что мы болтаемся вокруг кладбищ, вовсе не значит, что мы нежить. Мы просто следуем за пищей. Разве называют итальянцами всех, кто тусуется вокруг пиццерий?

Конечно, не быть нежитью в данном случае причиняло скорее неудобство, поскольку после краткой борьбы я потерял сознание.

Очнулся я, сидя на стуле в той же комнате. Во рту — кусок полотенца, удерживаемый обернутой вокруг головы тканью. Запястья туго связаны за спинкой стула, а ноги прикручены к его ножкам.

Женщина смотрела на меня со своего стула. Освободиться, не демонстрируя свою истинную природу, было бы затруднительно — я боялся, что могу её испугать. С другой стороны, её похитил серийный убийца. Разве может что-либо напугать сильнее?

Следует уточнить: тот факт, что я умею превращаться в гиену, не делает меня «вер-гиеной». Мы, гули, гордимся древней традицией превращения в гиен. (Можете прочесть об этом в Википедии, правда статья содержит множество неточностей). И в отличие от ликантропов, мы не ¬заразны. Я действительно не понимаю, чем эти оборотни гордятся? Любой может стать оборотнем, всего лишь будучи укушенным. По существу, ликантропия распространяется как бешенство. Зато мы, гули размножаемся нормальным человеческим путём. Моя семья может проследить своё происхождение вплоть до древней Персидской Империи.

Должен скромно заметить, что способность становиться гиеной не особо внушительна. Приносит пользу, потому что гиеньи челюсти достаточно сильны, чтобы прокусить кость, но гиен никто не уважает. Взять, например, «Короля Льва»: гиены даже не достойны быть главными ¬злодеями, они там просто подпевалы у злого льва. Голливуд продолжает увековечивать стереотип, что статус падальщиков ниже, чем у хищников.

Подёргавшись несколько минут в своих путах, я решил, что другого выхода кроме превращения у меня нет. Оставалось только надеяться на то, что если женщине расскажет обо мне кому-нибудь, то люди припишут её историю истерике.

Я обернулся в форму гиены. Веревки ослабли, поскольку она меньше человеческой и я выпутался, а затем превратился назад в человека.

Женщина полузадушено кашлянула от удивления.

Я опустился на колени перед её стулом и принялся развязывать её.

— Не волнуйтесь, я вас освобожу.

Но прежде, чем я закончил, отворилась дверь. Я встал на ноги, и повернулся к Харви и его пистолету, нацеленному на меня.

Единственная вещь, которую не преувеличивала людская молва насчет вампиров и оборотней — чудесное устойчивость к повреждениям. Я им завидовал. Чтобы убить меня, не требовались кол в сердце или серебряная пуля: достаточно было бы обычного свинца. Я поднял руки вверх.

— Сожалею, мистер Ахсани, — заявил Харви, — но я не могу позволить вам пойти в полицию. У людей может сложиться неправильное впечатление.

— У людей уже сложилось неправильное впечатление, — возразил я. — Они называют вас гулем, в то время как на самом деле вы серийный убийца. Это очень большой урон для репута…

— Я охотник на вампиров, а не серийный убийца, — заявил Харви, по прежнему целясь в меня.

— Что?

Он шевельнул дулом в сторону женщины:

— Проверьте ее пульс.

Я прижал кончики пальцев к её горлу. Неподвижному, прохладному на ощупь горлу.

— Так ты ¬вампир, — произнёс я.

Она впилась в меня взглядом:

— И что? Ты…

Я запихнул кляп обратно ей в рот и попятился в сторону Харви и двери:

— Почему вы до сих пор её не убили?

— Не хочу, чтобы мясо испортилось, — ответил он. — Оно вкуснее, когда отрезаешь свежее.

Я не стал выражать несогласие вслух. О вкусах не спорят.

— К счастью, — продолжил Харви, — вампиры остаются в живых намного дольше, чем люди, после того, как начинаешь отрезать от них по кусочку.

— И каковы они на вкус?

— Гораздо лучше цыпленка, — с улыбкой признал он.

На мгновение, пока мы с Харви стояли и смотрели на вампиршу, мне подумалось, что мы могли заключить кулинарную договоренность. Я мог бы съедать оставшиеся после него кости, по крайней мере. Возможно, менталитет серийного убийцы заставлял его насмехаться над полицией, разбрасывая останки в людных местах, но по сути это было не слишком умно.

Однако, не успел я открыть рот, как он добавил:

— Плоть вампира больше не является человеческой, так что я не какой-то там гуль.

Высокомерное презрение от серийного убийцы стало соломинкой, переломившей спину гуля. Единым слитным движением я трансформировал свою голову в гиенью и вырвал Харви горло.

Возможно, гули и не охотятся, но это не значит, что нас можно безбоязненно провоцировать.

Я освободил вампиршу и мы посмотрели на труп Харви.

— Наверное, мне следует вызвать полицию или типа того, — предложил я, — дать им знать, что серийный убийца мертв.

— Да ты шутишь? — удивилась вампирша, — Брось