Читаем онлайн «Крестовый дранг» 13 cтраница
медвежий герб и считается главным советником магистра Дитриха и дерптского епископа. Правда, Ирвин говорит, власти у него сейчас поболее, чем положено иметь простому советнику.
— А свое войско у него есть?
— Фон Берберг ведет с собой невиданное знамя[1] Откуда явились эти воины, и где взяли свое грозное оружие, не знает никто. Известно только, что они беспрекословно подчиняются вестфальцу. В Дерпте этот отряд называют не иначе, как небесным воинством, но говорят о нем с таким страхом, будто сам дьявол встал на сторону фон Берберга. Даже сам епископ Герман побаивается своих новых союзников.
— Ядвига, это все, что тебе удалось узнать?
— Извини, Вацлав, об Агделайде в Дерпте ничего не слышно. Я специально расспрашивала Ирвина о даме сердца доблестного фон Берберга…
— И?
— Ирвин говорит, у вестфальского рыцаря вообще нет никакой дамы сердца. Фон Берберг прибыл в Дерпт лишь со своим оруженосцем, в сопровождении небольшого отряда ливонских рыцарей. Женщин среди них не было.
— Проклятье! — Бурцев застонал от бессилия. — Где он мог ее спрятать?!
— Да где угодно, — хмуро ответил Освальд. — Вацлав, смирись, Агделайду не отыскать, пока мы не найдем самого фон Берберга. Только он в силах помочь тебе. Если, конечно, захочет.
— Не захочет — заставим, — решительно тряхнул головой Бурцев. — Ядвига, куда направляются крестоносцы?
— В Дерпте поговаривают, будто новгородский князь Александр Ярославич повел свои дружины к Пскову и Изборску — эти города еще в позапрошлом годе немцы отбили у русичей. Наверное, ливонцы выступят навстречу новгородцам. А, может, уже выступили. Торопиться им нужно со своим походом, иначе до весенней распутицы не управиться. В болотах и грязи много ведь не навоюешь. А мажец-месяц[2] закончился. Кфечень[3] уж на дворе.
— Распутица?! — пробормотал Бурцев. — Март?! Апрель?!
Надо же, он совсем потерял счет времени!
— Ага, весна, — мечтательно закатила глазки Ядвига. — Зима-то нынче в этих северных краях лютой оказалась. Не то что в прошлом годе на юге, в Силезии. Тогда у нас рано травка полезла, а сейчас — снега лежат, как в люты-месяце[4]. Лед только-только подтаивать начинает.
Бурцева словно в студеную прорубь окунули. Лед подтаивает?! Елки-палки, да как же он мог забыть! До Ледового побоища считанные дни остались. Вот где следует ждать диверсии цайткоманды! Вот куда ударят эсэсовцы! И уж если фашики примкнут к немецкой «свинье» — не видать тогда победы Александру Невскому. Разобьют ливонцы русичей на Чудском озере. Оттяпают Новгородчину, а там, глядишь, и остальную Русь под себя подомнут. Что будет дальше — и предположить страшно. Вся история пойдет прахом. Если уже не идет. И где Аделаиду искать — непонятно. Между ним и дочерью Лешко Белого по-прежнему стоит треклятый вестфалец.
— По коням! Живо! — Бурцев первым вскочил на коня. — Нужно предупредить князя Александра. Примкнем к новгородцем, а уж тогда с фон Бербергом не разминемся.
Секунда — и под добжиньским рыцарем тоже скрипнуло высокое седло.
— Верно говоришь, Вацлав…
Ядвиге и Сыма Цзяну пришлось догонять.
Глава 7
От Эмайыги свернули к урочищу Хаммаст. Оттуда — к поселению Моосте. Стороной прошли Мехикоорму. Диковинные названия эстонского приграничья между владениями братства Ливонского дома, дерптским епископством и новгородскими землями вызнавали у перепуганных местных жителей. Те поначалу принимали их за немцев и едва языка не лишались от страха. Понятное дело: что прусские, что ливонские тевтоны были любезны и обходительны только со своими земляками — переселенцами из Германии. Аборигенов же на захваченных землях христовы рыцари ни в грош не ставили. Могли и зарубить под горячую руку, либо сжечь заживо. Просто — забавы и устрашения ради. Роды, чьи вожди отрекались от дедовых богов, принимали немецкую веру, отдавали крестоносцам в бесправные холопы и подневольные вои своих людей, да откупались великой данью, еще могли рассчитывать на снисхождение. Остальным оставалось прятаться в глуши и уповать на оберегу лесных и болотных духов. Но не все чудины-эсты при виде незнакомых вооруженных всадников втягивали головы в плечи. Однажды их встретили стрелой. Вылетела она из неприметного схрона в густом кустарнике. Ударила точнехонько в грудь Освальду. Да просчитался лучник: костяной, с частыми зазубринками, наконечник охотничьей стрелы не одолел доброй кольчуги двойного плетения, упрятанной под теплый плащ. Наконечник обломился и застряв в мелких звеньях. Добжинец взвыл — не от боли, от гнева. Пришпорил коня. А из укрытия в кустах уже выпорхнул одинокий лыжник. Молодой — мальчишка еще. Волчья шуба, волчья шапка… Под серым мехом — копна длинных белобрысых волос. Лук в налучье — за спиной. Тул со стрелами — на бедре. Широкие, подбитые прочной шкурой с лосиных ног лыжи скользили по насту легко, но спасти своего хозяина от всадника не смогли. Снег тут былКонец ознакомительного отрывка