Читаем онлайн «Рассказы о Родине» 2 cтраница

башки натекла лужа черной крови. Взгляд зеленых глаз с узкими горизонтальными зрачками был неподвижен. Но веки опускались и поднимались еще время от времени, а ребра вздымались в редких тяжелых вздохах.

– Никита подстрелил, – сообщил Готлибу ассистент, кивая на алкоголика-сторожа.

– Я сначала думал – белочка, – икнул Никита, зачем-то вытирая руки о грязный тельник. – То есть – все, белочка.

Профессор подошел к твари поближе и ткнул ее резиновым наконечником своей палки.

– Откуда оно взялось? – спросил он.

– Из шахты, – отозвался кто-то из рабочих.

– И как же, интересно, оно попало в шахту? – обернулся на голос Готлиб.

– Оно там… было, – шепотом ответил рабочий. – Мы его освободили.

– Исключено, – отрезал профессор. – На глубине в три километра? Это антинаучно!

Внезапно бестия вздрогнула и подняла голову. Горизонтальные, словно у козы, зрачки, совершенно неуместные на отвратительной харе, нацелились на Готлиба. Пасть, на акулий манер усеянная острыми клыками, раскрылась…

И тварь загоготала.

Чудовищный, невозможный звук: смесь хохота и басовитого, слишком низкого для человеческого горла бараньего блеяния.

Отсмеявшись, она запрокинула голову и подохла. А еще через несколько минут, когда солнце окончательно вышло уже из-за сопки, под его прямыми лучами туша вдруг задымилась и сгинула.

– Антинаучно, – глядя на бурую лужицу сквозь запотевшие очки, повторил Готлиб.

* * *

«Россия поможет Ирану построить ядерный реактор» – ползла по экрану новостная строчка. Диктор шлепал губами, но звук у этих телевизоров был не предусмотрен.

Черт знает что происходит, покачал головой профессор. Зачем нам это? Ради миллиарда-другого? Неужели не понимают, что может жахнуть на весь Ближний Восток?

Впрочем, спасибо. Хоть ненадолго отвлекся… Потому что сейчас, в минуты вынужденного безделья – пока не позовут на посадку, Михаилу Семеновичу было совсем непросто в одиночку отбиваться от насевших тревожных мыслей.

Из проклятого Иркутского аэропорта Готлиб улетал с некоторым страхом. После обнаружения странного создания над экспедицией словно повис страшный рок. Сторож спился и утонул, занятые на шахте рабочие после очередной смены сбежали в тайгу и пропали там с концами, одного из геологов нежданно поразил лунатизм, и во сне он попытался с топором пробраться в профессорскую палатку.

Что место нехорошее, можно было сообразить и раньше.

Например, когда выяснилось, что ровно в той точке, где Готлиб собрался бурить, находится старая шахта. Кто и когда тут копал, установить было нельзя. Самое раннее – при Ермаке. В шахте нашли кости – совсем уже истлевшие, но несомненно человеческие.

Бригадир рабочих, из местных, насупился, напросился к профессору на конфиденциальный разговор и сообщил, что бурить тут не советует, а если Готлибу очень надо, то его люди согласятся только за двойную плату. Профессор сбил цену на семьдесят процентов. Бригадир сумел-таки перебороть суеверия по компромиссной цене. Но, возможно, стоило к нему прислушаться…

Потом – эта история с крылатой тварью, так и не получившая никаких вразумительных объяснений.

А потом…

А потом бур повис над бездной.

Огромной, нескончаемой пустоты. Вроде пещеры – если забыть, что на такой глубине никаких пещер быть не могло. И одно это открытие уже обещало профессору некоторое бессмертие.

Только теперь как докажешь? После того, как бригадир спустился в шахту с ящиком динамита и подорвал себя там на километровой глубине?

Теперь уже никому ничего не докажешь.

Что уж говорить об открытии настоящем, ошеломляющем, которое было сделано вскоре после обнаружения пустот? Профессор – атеист советской чеканки и космополит по безвыходности – сжал в руке образок. Нет, лучше не заикаться даже.

– Иркутск-Москва, на посадку! – завопила пергидрольная хабалка в старорежимной униформе.

Готлиб украдкой прижал образок к губам.

Было бы неудобно, если бы коллеги застали за целованием иконы. Хотя, говорят, Эйнштейн вот верил – и ничего. А хоть бы даже и застали! В такой истории подстраховаться перед полетом не помешает…

А что в Москве? Куда он там сунется со своей доказательной базой? Чего стоят свидетельства геологов, половина из которых летит домой в смирительных рубашках? И все, что у Готлиба есть в арсенале электронные файлы с записанными звуками: в бездну спускали эхолоты и микрофон. Теперь, если файлы не размагнитятся и не сотрутся по пути назад, у него есть записи страшных воплей, чрезвычайно похожих на человеческие, и рычания неизвестных чудищ.

Маловато, чтобы перевернуть вверх тормашками всю науку.

Недостаточно, чтобы обосновать совершенное Готлибом открытие.

А ведь он открыл Преисподнюю!

* * *

– Дедушка, тебя к телефону! – выговорила Алиса.

– Спасибо, зайка моя, иду!

Михаил Семенович нехотя оторвался от своего старого компьютера. Подумал, распечатал страницу,