Александра Давид-Неэль не относилась ни к числу кабинетных ученых, ни к когорте профессиональных исследователей, опекаемых научны- неизвестной землей {лат,.). ми обществами и министерствами. Она принадлежала к немногочисленной группе нетрадиционных исследователей, доблестных первопроходцев, движимых неуемной любознательностью и страстной тягой к неведомому. Путешественница признавалась, что жажда приключений владела ею с самого детства, когда она зачитывалась книгами Ж. Верна и мечтала о дальних странствиях. Несмотря на то, что А. Давид-Неэль училась у знаменитых востоковедов С. Леви и Э. Фуко, она так и не получила «корочки» высшего учебного заведения, считая это пустой формальностью, и всю жизнь оставалась persona non grata1 в академической среде. Ее нестандартный подход к научным проблемам не находил понимания у французских ориенталистов, цеплявшихся за устаревшие исторические методы. Подобно другим женщинам, отправлявшимся на освоение новых горизонтов, А. Давид-Неэль не раз удостаивалась сомнительного звания «искательница приключений», а некоторые даже пытались доказать, что она никогда не была в Тибете1 2. Подобным же образом по сей день расцениваются деяния большинства предшественниц и современниц А. Давид-Неэль, чьи достижения равняются, если не превосходят, успехам их собратьев-путеше- ственников. Среди таковых можно упомянуть австрийку Иду Пфайфер (1797—1858), первой из женщин в одиночку совершившую кругосветное путешествие, английскую исследовательницу Ближнего и Среднего Востока Фрейю Старк (1893—1993), американку Мэй Френч Шелтон, возглавившую научную экспедицию в составе более ста человек в дебри Центральной Африки, а также неутомимую уроженку Швейцарии Эллу Майяр (1903—1996), ставшую наряду с А. Давид-Неэль одной из учредительниц первого во Франции Клуба путешественников. Заслуги этих и других бесстрашных исследовательниц зачастую недооцениваются, а их описания путешествий и открытий покрываются пылью забвения. Наша героиня отчасти не избежала этой участи, несмотря на общественное признание ее вклада в науку и литературу. Так, парижское Географическое общество в 1928—1929 годах присудило своей соотечественнице две премии: за путешествие в Тибет и книгу «Путешествие парижанки в Лхасу», а французское правительство наградило ее орденом Почетного легиона, не говоря о множестве других медалей и призов. И все же наивысшую оценку труд подвижницы получил на Востоке, где она удостоилась титула «дама-лама» и духовного имени Светоч Мудрости. А. Давид-Неэль оказалась единственной из европейцев, кого пригласили на погребение знаменитого индийского философа Вивека- нанды, ученика не менее знаменитого Рамакришны, чью жизнь описал французский писатель Ромен Роллан. Когда современные тибетские ученые знакомятся с. трудами француженки, их поражает уровень ее компетентности в области восточной религии и философии, а также доскональное знание священных буддистских книг. 1 нежелательной личностью [лат.). 2 См.: Дени Ж. А. Давид-Неэль в Тибете. Разоблаченный обман. П.: Пансей юнивер- сель, 1972.
Отзываясь о творчестве А. Давид-Неэль, Его Святейшество далай- лама XIV отмечал, что в ее книгах, переведенных на английский язык, можно узнать подлинный Тибет, непохожий на тот, который встречается в сочинениях других европейских авторов. Тем не менее вы не найдете имени одной из величайших исследовательниц Тибета в зарубежных или отечественных биографических словарях и справочниках. Правда, она, наряду с вышеупомянутыми «неведомыми героинями», фигурирует в юношеской энциклопедии «Путешественницы и авантюристки», изданной в 1997 году во Франции. Даже французская почта, решившая в 2000 году отдать дань памяти А. Давид- Неэль, выпустила марку с ее изображением в серии «Великие французские авантюристы»!.. Впрочем, сама путешественница отнюдь не считала авантюризм чем- то зазорным и даже говорила: «Приключение — главный и единственный смысл моей жизни». Очевидно, приключение для А. Давид-Неэль — это синоним духовного поиска, неотделимого от постижения истины. Пожалуй, ключевое слово к жизненному пути нашей героини — «странствие- поиск». Странствие по близким и дальним землям, по религиям и верованиям различных народов, по запутанному лабиринту восточных учений, который она сумела не только освоить сама, но и стать проводником по нему для своих современников и потомков. Это путешествие предполагает и порыв к свободе, стремление вырваться из тесных рамок обыденного существования, ограниченного множеством условностей (не стоит забывать, что становление Александры происходило в XIX веке, когда жизненный выбор девушки из буржуазной семьи сводился к незатейливой альтернативе: брак или монастырь), и неустанную внутреннюю работу, осознанную духовную эволюцию с целью обретения своей подлинной сущности. Жажда абсолюта, высшего знания, недоступного человеческому сознанию на нынешней ступени его развития, заставляла этого истинного воина духа,
