Читаем онлайн «Про академика Иоффе» 2 cтраница

полную ванну». Через какое-то время: «Набрали?» — «Да». — «Тогда выкупайте слона». Ужасно остроумно. Вот, чтоб выделиться перед девочками, я говорю: «Давайте позвоним академику». Из телефонной книги извлекли номер телефона. Набираю, отзывается женский голос, как видно, Анна Васильевна. «Будьте добры, попросите Абрам Федорыча». — «Минутку». А вот и мужской голос: «Слушаю вас». — «Абрам Федорович, скажите, пожалуйста, что такое теорема Гаусса-Остроградского?» Пара секунд недоумения, потом: «Видите ли, эта формула связывает поток напряженности электрического поля через замкнутую поверхность с величиной, м-м, с суммарной величиной зарядов, находящихся внутри этой поверхности». — «А кто это говорит?» — «Да-да, спасибо, спасибо». И вешаю трубку. Объяснить, кто это говорит, мне было бы затруднительно. Девочки: «Ну что, правильно сказал?» — «Ну конечно». Юнец нахально похвалил академика. Незадолго перед этим я читал Фриша, второй том, самое начало.

Еще одно мое собственное. Я — студент физфака ЛГУ. Моя специализация — физика полупроводников. А еще я по уши погружен в стенгазету «Физик». В Ленинграде проходит Всесоюзная конференция по физике полупроводников, ноябрь 1955 года. Были и иностранные ученые, несколько человек из ГДР и еще одной-двух стран народной демократии. Иностранные гости — это было тогда еще в новинку. Они приехали, очевидно, благодаря международной известности и авторитету академика Иоффе среди специалистов. Он — главное лицо на конференции, хозяин, принимающий гостей. Он директор Института полупроводников АН СССР. Он все время окружен людьми. В перерыве, выбрав момент, я все же подхожу, преодолев стеснительность, и прошу его написать заметку о полупроводниках и о конференции для нашей факультетской стенгазеты (!). Он соглашается. Я поблагодарил и отошел.

Отошел в некотором ошалении и даже не сразу понял, чем я так поражен. Да, рядом с ним стояли серьезные люди, может быть, иностранцы, Анна Васильевна, но, когда я обратился и он повернулся ко мне, все они как будто исчезли. Он видел только меня и говорил только со мной. Гораздо позже я узнал такое суждение: «Тот человек, с которым ты сейчас говоришь, есть самый важный человек на свете. Понимаю, так проявляется истинная вежливость, происходящая от внутреннего, априорного уважения».

Завершилась конференция, закрутился водоворот студенческой жизни. Не прошло и недели, меня разыскивают и зовут в деканат. Секретарша говорит: «Это вы просили заметку у академика Иоффе? Она готова, звонила его референт. Поезжайте и заберите». Вот это да! Я, конечно, не забыл, но как-то отодвинул в памяти, не думал, что это будет так быстро. Пошел по Дворцовой набережной почти до Литейного моста. Но академика не видел — заметку отдала референт.

Так в «Физике» появилась заметка академика Иоффе, написанная специально для нашей факультетской стенгазеты. Что меня побудило на это «дерзновение» — это, конечно, энтузиазм. Я хаживал на филфак, и мне нравился «Филолог», он был больше и интереснее, чем «Физик». Мы решили: а чем мы хуже? Даже лучше, это ж ясно. Мы все были энтузиасты «Физика». Мишка Кислов, яркая личность, ознаменовал наши достижения четверостишием:

Творческая мощь студентов-физиков прямо рвалась наружу. Да, скажу без бахвальства, «Физик» стал не только длиннее, но и интереснее «Филолога». Но творческая мощь не может застаиваться, и она нашла себе еще одно русло. Тот же неугомонный М. Кислов потряс факультет двумя полнометражными сценическими постановками на темы факультетской жизни. Она там отражалась в фантастически-пародийном, но добром ключе. Вот ради этого всего я и решился потревожить академика.

Однако вернемся к теме. Больше я его не видел. А видеть его тоже интересно: высокий, слегка сутуловатый, массивный, но без брюха. Голос его был для такой массивной фигуры неожиданно тонким. Добрый: не только лицо, вся фигура добрая. Похож на слона. На это я намекнул в заголовке, был такой рассказ — «Про слона», Бориса Житкова.

Когда я поступил в аспирантуру Института полупроводников, его уже не было в живых. В его кабинете сидел новый директор — Анатолий Робертович Регель.

Анну Васильевну я видел изредка в институте, но не подходил к ней и не заговаривал, не будучи представленным. Около гардероба как-то она обратилась ко мне: «У меня есть фотография, где есть ваш отец. Я вам дам ее».  Внешне я очень похож на своего отца, и она узнала меня! Я поблагодарил от души, и все! Я всегда был ужасно бездарен в общении с людьми. А ведь мог бы расспросить ее об отце, о Кавказе — что она помнит. Может быть, эти расспросы были бы ей даже приятны. Но… А потому мой совет: узнавайте, записывайте, уточняйте, пока живы свидетели. Нельзя упускать момент. Упущенного не воротишь.

* * *

Это была последняя моя