Читаем онлайн «Тёмный прилив Часть II Руины» 2 cтраница

уровни. Приняв решение проникнуть в память гуманоида — так сказать, одеться в его шкуру, как в углита-маскуна, — Шедао Шай поначалу испытывал дискомфорт, так как существо было намного меньше его по размеру. Но он довольно быстро приспособился, вжившись в роль чазрака и его миссии на планете.

Задание было не особенно сложным: чазраку и его отряду было поручено зачистить один из лагерей, которые язычники выстроили на руинах столицы Дубриллиона. Каждый чазрак имел куфи — большой обоюдоострый нож, — а также разновидность амфижезла, чуть более короткую, чем у истинных воинов. Такое оружие не только подходило чазракам сообразно их росту, но также было твердым и не гибким, так как рабы были генетически неспособны использовать возможности амфижезлов в полной мере и превращать их в подвижные кнуты.

Шедао Шай поерзал, все еще испытывая неудобство в своем новом обличии, но решил не обращать на это внимание и углубился в сознание раба. Глазами чазрака он увидел солдат, продвигающихся сквозь темный и узкий коридор. Кислый запах ударил ему в ноздри, и сердце чазрака учащенно забилось. Два его сородича, толкаясь и пихая друг друга, пробились в голову колонны, когда узкий проход стал расширяться. Чазрак крепче вцепился в амфижезл и приподнял его над головой, в то время как еще один раб пробрался мимо него и рванул вперед...

В темноте сверкнул разящий алый луч, мгновенно рассеяв тени и ворвавшись в строй чазраков. Выбежавший вперед раб схватился руками за обожженное лицо и, громко вскрикнув, повалился на землю. Все еще держа амфижезл над головой, чазрак-Шедао Шай обошел своего раненого соплеменника и поднял голову: резкий металлический звук и яркая вспышка предупредили его о новой опасности.

На уступе под потолком прятался язычник. В руке он держал тяжелую металлическую палку, которая подсвечивала своим сиянием потолок. С громким свистом темноту пронзил алый луч, но раб отразил его амфижезлом и сам сделал выпад острым концом орудия. Жезл отсек человеческую ногу по самое колено, и солоноватая кровь полилась на раба сверху, тот опустил оружие.

Затем, развернувшись упал и сам человек, приземлившись на спину. Раздался хруст костей, и верхняя часть туловища язычника обмякла. Он сжимал отрубленную конечность, из которой фонтаном хлестала кровь. Язычник посмотрел прямо в глаза раба. От ужаса его белые зрачки настолько расширились, что, казалось, вот-вот выскочат из глазниц. Он шевелил губами, жалобно моля о пощаде. Но еще один удар амфижезла обрушился на шею человека, оборвав голос и жизнь врага.

Вокруг чазрака-Шедао Шая кипела битва. Солдаты-рабы сражались с людьми, выпускавшими из орудий смертоносные разряды. Рабы падали, корчась на полу и хватаясь за раны. Язычники с предсмертными воплями валились навзничь, и груда трупов все росла. Рабы переступали через тела — как чазраков, так и язычников, — и продолжали наступать, тесня врага. Засада обернулась для аборигенов полным разгромом: они пытались спастись бегством, но кольцо завоевателей сжималось все теснее...

И вдруг Шедао Шай ощутил укол успокаивающей боли. Она пришла сзади, пронзив его правое бедро и добравшись до живота. Он почувствовал, как чазрак пытается сопротивляться боли. Гуманоид резко рванул влево, и пронзившее его оружие выскользнуло из раны. Боль на миг смягчилась, но это не помогло чазраку побороть зарождающуюся в душе панику. Раб осознал, что получил серьезную рану.

Развернувшись, чазрак ударил амфижезлом и чуть было не промахнулся, целя во врага. Он увидел, что его сумела ранить совсем юная девушка. Удар, который перерезал бы горло рослого мужчины, пришелся девушке на уровне лба, распоров кость и вскрыв черепную коробку. Когда чазрак вырвал лезвие, язычница содрогнулась и кровь брызнула из ее головы на феррокритовый пол. Подобно груде тряпья девушка повалилась вниз, все еще сжимая виброклинок, которым секунду назад поразила раба. Ее оружие — эта отвратительная имитация жизни — продолжало мерно гудеть.

Шедао Шай выгнул спину и сорвал с лица шлем восприятия. Нет, он вовсе не боялся реакции чазрака на рану, не боялся оцепенеть вместе с ним и рухнуть на пол. Шедао Шай неоднократно переживал эти ощущения и прежде. Но на этот раз он не захотел, чтобы чувства раба омрачили его собственные впечатления от увиденного. «Я не позволю запятнать себя».

Командующий юужань-вонгов наконец разжал кулаки и немного отдышался, ощутив приятную прохладу корабля. Он знал: многие сочтут притворством то, что он поспешно и брезгливо отверг предсмертные чувства чазрака. В особенности он ожидал насмешек от Дейн Лиана, своего ближайшего помощника, которому подобное поведение было дозволено. Считалось, что род Лиан имел более славную историю, чем род Шай. По крайней мере, до сего момента. «История, полная лишь побед, заставила их уверовать в собственную непогрешимость, чем сделала их только слабее. Этого Лиана отдали мне на поруки, чтобы я привил ему чувства истинного воина».

Шедао Шай