Читаем онлайн «Маленький ныряльщик»

Сергей Калашников Маленький ныряльщик

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

Глава 1 Ассимиляция

Небо с редкими кучевыми облаками выглядит не слишком глубоким. Оно имеет насыщенный четкий цвет, какой бывает весной. Тут нынче солнечно и тихо. Вокруг много берез, но ветви их не покрыты листвой – они голы и черны. Дымка набухающих почек тоже еще не заметна – рано пока листьям распускаться. Вон и снег лежит под деревьями, съежившийся, присевший, испещренный язвинами протаек и припорошенный лесным мусором. Особенно убедительно смотрятся грязновато-белые участки под елями – нарядными и пушистыми, как всегда.

Я стою на склоне пригорка и с наслаждением любуюсь красотой нашей русской природы: просторной луговиной, из которой торчат клочья вытаявшей прошлогодней травы, темной кромкой леса в отдалении, разбитой мокрой грунтовкой. Мне почему-то очень хорошо и ни о чем думать решительно не хочется.

А надо.

Надо сообразить, куда я попал.

Выходил из подъезда, увидел, как обращенное ко мне лицо прохожего исказилось каким-то сильным чувством. Даже рот стал приоткрываться, видимо, чтобы выпустить крик… и – вместо унылого городского двора вокруг меня раскинулось великолепие загородного простора. Первое, что приходит на ум – на меня что-то свалилось и зашибло. Если бы очнулся в больнице, значит не насмерть. А то, что очутился я в окружении невообразимой красоты, верный признак попадания.

В рай? Возможно, хотя я в него и не верю. Да и как-то безлюдно тут. Ни ангелов тебе, ни гурий. Зато воздух здешний – чистый нектар. Так бы и пил без передышки.

После нескольких энергичных вдохов голова закружилась, и я полез в карман за сигаретами. Пусто. Точно, я же как раз за ними и шел в ларек. Да уж – реакции живого тела никуда не девались. Так что, выходит, скоро и есть захочу. А потом и спать потянет.

Так помаленьку разум приводил меня к пониманию необходимости осознать себя и сообразить, что делать дальше. Если бы не дорога, я, наверное, принялся бы выворачивать карманы в поисках там вещей, необходимых Робинзону, чтобы искать пропитание, охотясь или рыбача, строить хижину и осваивать технологию изготовления ручного рубила. А так – понятно, что необходимо выбираться к людям. Потому что дорога не столько натоптана, сколько накатана. Не тропа это, а езженый путь.

Спросите, не боязно ли мне? Нет, не боязно. Я ведь наверняка уже погиб там, где жил раньше. Поэтому ко всему, что происходит сейчас, отношусь как к некому довеску к уже прожитой жизни. И потрачу я его, этот довесок, на получение одного сплошного удовольствия. Поскольку же от страха или адреналина никакой радости не ощущаю, то испытывать сильных эмоций не желаю категорически. Я ведь уже далеко не юноша. И верю в то, что даже если все живущие здесь люди намерены меня обидеть, то это вовсе не причина прятаться и дрожать от ужаса. Безразличие к возможным опасностям не раз позволяло мне сохранить разум в ясности и не наделать глупостей. А сейчас, после, как я полагаю, удара по голове и недавней гибели, чувствую в себе просто бескрайний разлив равнодушия, некую отстраненность от возникших передо мною проблем.

Спускаюсь со склона к дороге и поворачиваю налево. Разбитые колеи, мешанина грязи на дне узких, заполненных водой канавок, осевшая на дно податливая на вид размокшая глина, покрытая прозрачной отстоявшейся водой – и ни одного следа автомобильных шин. Тут ездят на телегах с узкими колесами. Вот и навоз, и отпечатки кованых копыт. Не в близкие годы я угодил – явно в прошлое.

Лезть в грязь и месить ее подошвами ботинок нет никакого смысла, поэтому иду вдоль обочины, наступая на прошлогоднюю траву. Дальний лес тянется справа за дорогой и полем. Слева покатый склон, на котором уже можно углядеть пробивающуюся зеленую траву. Мне тепло в дубленке, и, чтобы не вспотеть, я расстегнул ее. Так не жарко. Можно отдаться течению мысли. Заботы прошлой жизни, словно на прощание, неспешной чередой проходят перед внутренним взором.

Жена на пенсии, дети… дочь замужем, а сын, кажется, тоже скоро будет окольцован. Внуки – дети как дети. Обойдутся и без моего заработка. На работе, конечно, могут начудить, но поплюхаются чуток, да и справятся. Есть у нас в коллективе и без меня светлые головушки, а опыт – дело наживное. К тому же объяснял я много и доходчиво, поэтому уверен – и гигрометр до ума доведут, и эту штуку с шариком на конце доделают. А правый винт шпингалета, что дома на двери в ванную, я только что затянул…

– Барин, садись, подвезу! – Вот, задумался и не обратил внимания на то, что меня догнала телега. Ведь и скрипело сзади, и фыркало, а пока не услыхал человеческого голоса, так и переставлял ноги, ни на что не обращая внимания. Это мегаполис превращает нас в слепоглухонемых до той поры, пока не почуешь воздействие, оказанное непосредственно на тебя.

– Спасибо, голубчик. Я гуляю. Мне