Читаем онлайн «Королева морей» 3 cтраница

старой ведьмой, вовсе не была старой, как принято было считать. Эта высокая сухощавая женщина, сломленная невзгодами и горем, жила в версте от деревни и ни за что не соглашалась переселиться туда. Старый барин пытался было угрозами принудить ее к этому, но испугался злого взгляда и мести ведьмы. А она действительно славилась сварливым характером, но больше ничего дурного за ней не замечали. Однако людская молва живуча и зла. Зато помощь Марфа оказывала чуть ли не в каждой избе. Да и сам барин — боярский сын, отличившийся еще в первом крымском походе в воинстве князя Голицына, не раз призывал ее помочь, унять его недуги, которые наваливались с каждым годом все настойчивее.

Так и жили Марфа с дочерью в одиночестве, избегая обращаться к кому-либо за помощью. За это ее не любили и за глаза поругивали, но и побаивались. Она могла безошибочно угадывать тайные мысли дурных людей и не раз выводила тех на чистую воду. Избавляла от дурного глаза, лечила скотину и людей, и барин не смел требовать от нее исполнения обычных для всей деревни работ, опасаясь сглаза и недовольства деревенских. Но дочка работала, как и все, хотя иногда заслуживала послабления.

И сейчас Марфа находилась в дурном настроении. Она злилась на дочку, сразу угадав причину ее задержки. Но и что-то другое тревожило ее, пока едва обозначаясь в голове, и эта неясность еще больше раздражала женщину. Беспокойство ее росло.

А Ася с остервенением принялась за домашние дела, спеша управиться до назначенного старостой времени выхода на работу. Пора было идти, и она с чувством досады и страха подошла к матери.

Мамонька, я побежала, а то Аристарх розгами попотчует.

— Беги уж! Никуда не денешься. Смотри у меня!

Анастасия, на ходу вытирая руки о подол замызганного платья, поправила поясок и побежала по тропе, подхватив подол рукой. Мать глянула в спину удалявшейся дочери. Глаза ее почернели в тревожном блеске, скулы, обрамленные седеющими волосами, четко очертились.

Она совсем не походила на дочь, разве что глаза также темнели от волнения или злости. Ну, может, еще черные ресницы и брови и сухость в теле у обеих.

Марфа вздохнула и присела с горестным видом на старую корягу, еще в давние времена притащенную мужем, да так и оставшуюся лежать и трухлявиться. Женщина согнулась, придавленная дурными предчувствиями, вслушалась в даль, но дробные шаги дочки уже затихли за кустами и деревьями.

— Что-то ждет нас, о Господи! — прошептали тонкие губы. — Спаси и помилуй нас, рабов твоих безропотных! Не дай совершиться злодейству! Что тебе стоит, Господи! — она тихо молила Бога о заступничестве, хотя еще и сама не знала, что их ждет и от чего надо просить защиты.

Мысли улетели в прошлое, когда она, молодая и резвая, купалась в коротком счастье замужества. Ей очень повезло. Она была выдана за пригожего парня с ярко-рыжей шапкой непокорных волос. Ермил был мягок и податлив, никогда не бранил ее. А во хмелю ласкался, как нашкодивший щенок, и тогда с ним можно было делать все что угодно. Он не бил ее, хотя сам не раз получал хворостиной, и тяжелая рука жены надолго оставляла след ее ласки. Он был силен необыкновенно, и его отличал барин. На кулачных боях Ермил верховодил, мужики его ударов валились в разные стороны. Он тоже был сухощав, высок и увертлив. По виду никто бы не сказал, что так силен, да он и не любил хвастать этим. Дочь, видимо, пошла больше в отца, за что он и любил ее без памяти. Но недолгой была эта любовь.

Вскоре, когда Асе было всего три годка, его забрали в войско, куда отправлялся и барин Данила Тюфяев. Он за свой счет снарядил тогда малую дружину, и Ермил стал десятником, красуясь обновами и сбруей коня. Он лихо крутил татарской саблей, гикал с посвистом, пускал озорно стрелы, опустошая весь сагайдак.

Марфа не отходила от мужа, плакала и причитала, как бы что-то предчувствуя. А он посмеивался, картинно целовал ее, вгоняя в краску, и подружки с завистью поглядывали на огненный чуб молодца, его разудалость и бесшабашность. Он веселился в ожидании новой жизни и дальней дороги, рассчитывая отличиться и получить богатую добычу.

Поход оказался неудачным. Царевна Софья поручила руководство фавориту князю Василию Голицыну. Готовился он наспех и весело. Обоз был так велик, что сковал действия всего войска, а жара и безводие стали, косить скотину и людей, как только отряды вступили в пределы Дикого Поля. Воевода Голицын мало думал о войске, и конец оказался печальным. Не вернулся и Ермил. Да и барин пришел едва живой и с пустыми руками. Он был зол и свиреп, оставил Марфу без всякой помощи.

С тех пор она и стала колдовать. Ее несколько раз били, пока она не сбежала в лес, к старой коряге, которая лежала теперь как напоминание о недолгом счастье, о любимом Ермиле. Здесь сама построила полуземлянку, где и воспитывала дочку в тяжких трудах и лишениях.

Постепенно сельчане оставили женщину в покое и теперь часто прибегали к ее помощи. За годы одиночества она постигла