Стивен Кинг
КРЫСА
1
Обычно идеи приходили к Дрю Ларсону — в те редкие случаи, когда вообще приходили — постепенно, как будто он по капле тянул их из почти высохшего колодца. И он мог связать каждую из них с тем, что где-то увидел или услышал, эпизодом из жизни.
Идея для рассказа, который он написал совсем недавно, пришла, когда он увидел, как на оживленном участке дороги, на въезде в Фолмаут, мужчина менял колесо. В памяти отложилось, как другие машины объезжали его, а водители успевали еще и посигналить. Так появился «Прокол», на который ушли три месяца, и который в итоге, после пяти или шести отказов, опубликовали в «Прэйри Скунер».
«Мимо Джека», единственный его рассказ, напечатанный в «Нью-Йоркере», Дрю написал, учась на последнем курсе в Бостонском Университете. Семя было посеяно, когда он у себя дома слушал радио. Ди-джей хотел поставить «WholeLottaLove» Зеппелинов, но пластинка стала заедать. Сорок пять секунд парень мучился в надежде все исправить, после чего сказал: «Извините, ребята, это я по-большому ходил».
«Мимо Джека» был написан двадцать лет назад. «Прокол» опубликовали три года назад. В промежутке между ними удалось написать еще четыре рассказа. Все — в пределах трех тысяч слов. И на каждый ушло несколько месяцев. Еще был роман. Попытка написать роман, но — не вышло. С тех пор он к этой затее не возвращался. Первые две попытки имели последствия. Последняя — очень серьезные последствия. Он сжег рукопись и, чуть было, не сжег дом.
И теперь — новая идея. Она пришла как будто бы с опозданием, как задержавшийся в пути автовоз, тянущий за собой вагон с шикарными машинами.
Люси попросила его съездить до Speck'sDeli и взять на обед сэндвичи. Это был хороший сентябрьский день, и он сказал ей, что хочет прогуляться. Она одобрительно кивнула и сказала, что так будет даже лучше для его поясницы. Позже он не раз спрашивал себя, как иначе сложилась бы его жизнь, сядь он в тот день за руль своего Субурбана или Вольво. Никакой бы идеи тогда не возникло. Не поехал бы он к отцу в загородный дом. И уж точно бы не увидел эту крысу.
Он уже прошел полпути и стоял на перекрестке Мэйн и Спринг в ожидании зеленого света, когда подъехал этот автовоз. Это был образ, яркий и четкий, будто все было наяву. Не в силах шелохнуться, Дрю смотрел на него куда-то сквозь небо. Стоявший рядом студент легко подтолкнул его локтем: «Пора идти, дядя».
Дрю не отреагировал. Студент удивленно посмотрел на него и пересек улицу. А Дрю так и стоял у светофора, который успел вновь загореться красным, а потом снова зеленым.
Дрю не был поклонником вестернов (не считая «Случай в Окс-Боу» и блестящий роман Доктороу «Добро пожаловать в трудные времена») и не смотрел их со школы. Но именно классический салун из вестернов он увидел тогда, стоя на перекрестке. Под потолком висела люстра из колеса от телеги, со светильниками на керосине, закрепленными на спицах. Дрю даже почувствовал характерный запах. Дощатый пол. В дальнем конце зала стояли три или четыре карточных стола. Было и пианино. За ним сидел человек в шляпе-котелке. Но в тот момент он ничего не играл. Он развернулся, чтобы посмотреть, что происходило у барной стойки. Туда же смотрел и стоявший рядом с ним симпатичный молодой человек с аккордеоном, повисшим на его узкой груди. А у самого бара парень в дорогом костюме приставил дуло пистолета к виску девушки в красном платье с таким глубоким вырезом, что грудь закрывали лишь кружева. Дрю видел не только их, но и их отражения в зеркале за барной стойкой.
Это был лишь сам автовоз. А за ним был еще целый вагон, полный машин. И Дрю во всех деталях разглядел всех, кто в них сидел: прихрамывающего шерифа (пулю из ноги у него так и не извлекли), отца, готового взять в осаду целый город, лишь бы его сына не отправили в окружной центр, где его осудят и повесят. Видел он и людей, нанятых отцом, на крышах соседних зданий с ружьями наготове. Он видел все.
Едва он вернулся домой, как Люси, увидев его, сказала:
— Или ты заболел, или у тебя появилась идея.
— Идея, — сказал Дрю. — Хорошая идея. Наверное, такой хорошей у меня еще не было.
— Рассказ?
Он догадывался, что она надеялась на это. И она точно надеялась, что больше к ним домой не явятся посреди ночи пожарные и не попросят ее и детей выйти во двор в одних пижамах.
— Роман.
Она положила свой сэндвич с ветчиной и сыром на стол.
— Ну вот…
То, что последовало за пожаром, едва не оставившим их без дома, они между собой нервным срывом не называли, но это был самый настоящий нервный срыв. Могло, конечно, быть и хуже, но он пропустил половину семестра в колледже (слава Богу, он был в штате), и пришел в норму лишь благодаря походам к психологу два раза в неделю, каким-то волшебным таблеткам и железной уверенности Люси, что он однажды восстановится. Ну и дети, конечно. Детям был нужен отец, который бы не метался бесконечно между «должен закончить» и «не могу закончить».
— В этот раз все по-другому. Люси,