следом и застыла на пороге. Дождалась, когда батюшка спустится по лестнице и зайдёт в горницу, да сама спустилась следом за ним, но не пошла через крыльцо, где наверняка околачивались самые любопытные из деревенских (в другой раз она бы обязательно вышла поздороваться и пообщаться, но прошедшие месяцы заметно переменили её наклонности), а предпочла пройти через скотный двор, чтобы сократить путь и заодно избежать ненужных расспросов.
Вот она вышла из ворот, завернула за угол и оказалась перед баней. Большая удача, что по пути ей встретился лишь один стражник, и, узнав, куда она направляется, потерял к ней интерес.
А Немила не собиралась мыться. Она кинула чистую одежду на лавку, выудила клубочек и кинула его на землю.
– Приведи меня к Яге! – громко шепнула она, но не успела порадоваться.
Клубочек подпрыгнул, покатился за баню, обогнул ту по кругу и остановился ровно на том месте, где она его бросила.
– Эй, клубочек, что за дела?! Приведи меня тогда к моим деточкам, к Радости и Грусти.
Но как ни пробовал она, и так, и эдак, и моля, и ругаясь, а клубочек словно поссорился с ней, никак не хотел выполнять её волю.
Сказать, что Немила расстроилась – ничего не сказать. Она была в горе и отчаянии. Под покровом темноты даже кинулась за деревню, а потом ещё дальше, за реку. Дошла она почти до середины поля, но клубочек упорно не хотел показывать, куда ушли те, кто пленил и привечал её в последние месяцы.
Что ей оставалось делать? В самую чащу соваться, и опять посреди ночи? Ах, нет, никакого расположения она к этому не испытывала…
– Ладно, клубочек предательский, завтра при свете дня я добьюсь от тебя своего, уж не обессудь.
Она рассмеялась злым смехом и повернула обратно.
Эпилог
А дальше, читатель, было вот что: Немила помылась в бане, перелаталась, вышла к гостям и родным. От большой толпы настоящего живого народу у неё неожиданно пробудился аппетит – не только к еде, но ещё и к музыке, и к танцам, к разговорам! Веселилась она от всей души, можно даже сказать – остервенело, как в последний раз. Она и думала, что это её последний раз в людском обществе перед дальней дорогой, да вот только у судьбы были совсем иные планы, такие, что ни в сказке сказать, ни пером описать, потому как поверить в них не мог ни один из тех, кого судьбинушка этими самими планами огрела по головушке.
В тот же вечер, перед тем, как лечь спать (к слову, наш царевич Василий вместе со всей своей небольшой дружиной улёгся прямо на полу горницы; просто, чтоб ты знал, на сюжет это влияния не имеет никакого), так вот, перед тем, как лечь спать, Василий до того навеселился, что сначала пригласил Злобу в услужение царскому семейству – в качестве кухарки, естественно. А сразу после этого, когда он разглядел, какой салфеткой ему предлагали вытирать рот, пригласил туда же и Нелюбу, в качестве царской швеи, а чуть позже решил, что нечего разлучать семью, а поэтому определил батюшку на службу при дворе. Ну и Немиле тоже пообещал отыскать занятие.
Наутро Василий-царевич решения своего не переменил, наоборот, ещё больше в нём укрепился. И забрал он всю семью под радостные вопли односельчан, а на избу счастливого семейства положила свой глаз соседка, та самая Смеяна, что давно уж мечтала сменить крошечную избушку на просторный теремочек.
И почти все были рады переменам. Даже наша Немила, сперва не обрадовавшаяся происходящему, в ближайшем будущем по достоинству оценила поступок царевича Василия, когда после нескольких месяцев тяжёлой работы в поистине огромном царском тереме – принеси, подай, унеси, прибери, начисти – смогла чудеснейшим образом влюбить в себя царя Павла.
Вы спросите: но как же так, Павел должен был жениться на дворянке? – А я отвечу вам, что после смерти батюшки-царя оба его старших сына так горевали, что распорядились отложить свои свадьбы на неопределённый срок, тем более, что судьба Иванушки так и оставалась неопределённой, а после и вовсе порешили, что без батюшки-царя их прежние обещания силы не имеют. И никто братьям слова не сказал поперёк, потому как они стали самыми главными людьми на царстве Лыбедском.
Надо помянуть, что царевич Василий и по сей день, известный, как день рождения царевича Гвидона, несёт обет безбрачия. У Павла же характерец всегда был тяжёлый. Он был цепок до власти, горд, требователен к окружающим, особенно к ближайшим подчинённым, любитель рубить сгоряча, и при этом наделён выдающимся умом, что нисколько не смягчало его отношения к людям. Однако, была у него одна слабость, а именно, охотливость до хорошей крепкой истории, особенно если та рассказана на ночь.
И устроил царь Павел целый отбор, чтобы выявить лучшего сказителя на царстве, но, сказать по секрету, он уже до этого положил глаз на Немилу, девицу юную, прелестную, к тому же видавшую своими глазами Ягу, бабу безусловно страшную и дикую, и дюже будоражащую кровь.
И принялась Немила поведывать о своём бытье у Яги, щедро приправляя