РуЛиб - онлайн библиотека > Тарсис Валерий > Современная проза > Сказание о синей мухе > страница 36
Читаем онлайн «Сказание о синей мухе» 36 cтраница
гарь. Горе всякому прогрессу, имеющему в виду только конечный результат, и нисколько не озабоченному тем, чтобы осчастливить нас на пути к его осуществлению.
— Куда мы идем? — спросил я Розиту. — К одному из концов. Я не понял. Она пояснила: — И после этого конца будет новое начало, и дураки опять будут ноги бить. — Какой же смысл? — спросил я. — Смысл в пути. То, что стащишь по дороге — твое. Цель — такая же чепуха, как Бог. Загс ядовито усмехнулся: — Розита, разве ты не знаешь, что это библия лжесоциалистов: цель — ничто, движение — всё. Она смерила его тщедушную фигурку презрительно насмешливым взглядом: — Еще неизвестно, кто лжесоциалист… Впрочем, все социалисты — лже… Потому что все социализмы на деле оказались бредом сивой кобылы. И не обижайся на меня, но разница между меньшевиками и большевиками только в том, что одни меньше, а другие больше насолили миру.
Только все люди, вместе взятые, составляют человечество, и только все силы, вместе взятые и совместно действующие, составляют мир. Гёте Замечательное определение коммунизма. Но есть ли на свете два человека, вместе взятые? И есть ли на свете две силы, совместно действующие?
Я полюбил Розиту — мы были часто двумя силами огромного потенциала, но она уже остывает — мы начинаем отталкиваться, как встретившиеся метеоры: удар — осколки — пыль… Нет человечества. Нет мира, нет меня. — Что ты хочешь? — говорит Розита. — Ты хочешь, чтобы я одна построила для тебя новый мир. Ты слишком меня переоцениваешь. Вот он пред тобой — новый мир — но бьюсь об заклад, в нем происходит всё то же, что и в старом, который мы оставили позади. Если ты не умеешь сводничать, ты никому не нужен… Да, никому, вечный Иван! — Если б хоть одной тебе, — простонал я. — Не глупи. А я кто? Я ведь не Евлалия, я знаю, что ты гений и тебе нужны вечные ценности. А я скоропроходящая. Как только оболочка моей души потеряет свою соблазнительную упругость — моя роль окончена. Так что мне надо торопиться. Я не создала философии мира, как ты. Только сладкие воспоминания могут меня утешить. Я всё чаще впадаю в странное состояние, когда, с одной стороны, ощущаю безмерное счастье бога, а с другой — безмерную муку червяка, на которого наступил чей-то сапог.
Ежедневно всё та же погода: переменная облачность без существенных осадков. И как это я ухитрился, проведя всю жизнь в этом умеренном климате, постоянно лихорадить, ощущать тропический зной, плыть в штормовых океанах, где душу мою трепали самумы, сирокко, тайфуны и трамонтаны? Но вот вопрос: — Если я на земле не обнаружил ни одной тропинки, на которой завалялся бы хоть осколок разбитого счастья, почему же мне так хочется жить?..
— Куда мы идем? — спросил я Розиту. — К одному из концов. Я не понял. Она пояснила: — И после этого конца будет новое начало, и дураки опять будут ноги бить. — Какой же смысл? — спросил я. — Смысл в пути. То, что стащишь по дороге — твое. Цель — такая же чепуха, как Бог. Загс ядовито усмехнулся: — Розита, разве ты не знаешь, что это библия лжесоциалистов: цель — ничто, движение — всё. Она смерила его тщедушную фигурку презрительно насмешливым взглядом: — Еще неизвестно, кто лжесоциалист… Впрочем, все социалисты — лже… Потому что все социализмы на деле оказались бредом сивой кобылы. И не обижайся на меня, но разница между меньшевиками и большевиками только в том, что одни меньше, а другие больше насолили миру.
Только все люди, вместе взятые, составляют человечество, и только все силы, вместе взятые и совместно действующие, составляют мир. Гёте Замечательное определение коммунизма. Но есть ли на свете два человека, вместе взятые? И есть ли на свете две силы, совместно действующие?
Я полюбил Розиту — мы были часто двумя силами огромного потенциала, но она уже остывает — мы начинаем отталкиваться, как встретившиеся метеоры: удар — осколки — пыль… Нет человечества. Нет мира, нет меня. — Что ты хочешь? — говорит Розита. — Ты хочешь, чтобы я одна построила для тебя новый мир. Ты слишком меня переоцениваешь. Вот он пред тобой — новый мир — но бьюсь об заклад, в нем происходит всё то же, что и в старом, который мы оставили позади. Если ты не умеешь сводничать, ты никому не нужен… Да, никому, вечный Иван! — Если б хоть одной тебе, — простонал я. — Не глупи. А я кто? Я ведь не Евлалия, я знаю, что ты гений и тебе нужны вечные ценности. А я скоропроходящая. Как только оболочка моей души потеряет свою соблазнительную упругость — моя роль окончена. Так что мне надо торопиться. Я не создала философии мира, как ты. Только сладкие воспоминания могут меня утешить. Я всё чаще впадаю в странное состояние, когда, с одной стороны, ощущаю безмерное счастье бога, а с другой — безмерную муку червяка, на которого наступил чей-то сапог.
Ежедневно всё та же погода: переменная облачность без существенных осадков. И как это я ухитрился, проведя всю жизнь в этом умеренном климате, постоянно лихорадить, ощущать тропический зной, плыть в штормовых океанах, где душу мою трепали самумы, сирокко, тайфуны и трамонтаны? Но вот вопрос: — Если я на земле не обнаружил ни одной тропинки, на которой завалялся бы хоть осколок разбитого счастья, почему же мне так хочется жить?..