Читаем онлайн «Сибирский приключенческий роман. Компиляция. Книги 1-20» 3 cтраница

выехал из Самары в юго-восточном направлении. Дорога на Семиярск была прямая, если не брать в расчет речки Кинель и Черемух. Но и через них я перемахнул скоро: лед на этих речках вставал уже в конце осени.

Стемнело, когда я, прокатив через легендарный Семиярск, устремился в сторону Симбирска, и еще миль через пятьдесят, узнавая по дороге, где владения Кураевых, приблизился к их усадьбе. Властный каменный дом с флигелями стоял крепко и горел лишь пятком огней. Скоро мне открыли ворота, еще минут через пять обо мне докладывали графу. Тут лакеи были не в пример Прохору – в ливреях на Екатерининский манер!

Едва я, немного подмерзший, сбросил шубу на руки одному из слуг, как увидел и хозяина дома – высокого, худого, но величавого старика с густой шапкой серебристых волос. Он, не скрывая радости на лице, спускался ко мне по широкой лестнице в парчовом домашнем кафтане.

– Знал я, господин Васильчиков, сердцем чувствовал, что приедете! – пожимая мою руку, сказал граф. – Как добрались?

– Все благополучно, ваше сиятельство, – сказал я.

– Александр Александрович, – вежливо поправил он меня. – Без церемоний. Мне так будет приятнее. Сейчас отужинаем, попробуете моей абрикосовой водки, а потом и к делу.

– Не откажусь, не откажусь, – ответил я. – Хорошую стопку настойки сразу выпью, а потом и за стол можно.

– Вот и отлично! – воскликнул граф. – С морозу-то и дороги дальней – сам Бог велел! – И, меняя тон, зычно крикнул: – Митрофан!

Тотчас появился слуга в ливрее с круглым серебряным подносом в руках, на котором стоял тяжелый хрустальный фужер – добрая четвертушка! – с темно-золотистым напитком.

– Та самая, абрикосовая, – заметил граф.

– Каждого гостя так потчуете? – спросил я, принимая фужер.

– Дорогого гостя, – поправил меня граф.

– Будем здоровы, – кивнул я и выпил все до самого донышка, и тотчас почувствовал, какое благотворное тепло разливается по моим жилам. – Воистину амброзия, Александр Александрович. А рецепт дадите? – решил пошутить я.

– С вами, Петр Ильич, я готов поделиться многим, – многозначительно ответил граф.

Я привел себя в порядок с дороги и вскоре был препровожден в просторную графскую столовую: тут уже стремительно накрывался стол, расставлялась слугами и кухарками посуда и яства. Домашние графа поглядывали на меня с любопытством. Впрочем, как я понимал, у живущего замкнуто Кураева каждый гость был объектом особого внимания.

Мы трапезничали неспешно, хотя я и проголодался в дороге не на шутку. Да и настойка разожгла аппетит.

– Простите меня, Петр Ильич, можно задать вам личный вопрос? – за трапезой спросил граф.

– Попробуйте, Александр Александрович, – ответил я.

– Как случилось, что вы, врач, вдруг стали татей ловить?

– Чего только в жизни не бывает, верно? – усмехнулся я. – Мой дед был военным врачом, в Крымскую кампанию у Пирогова служил, там и погиб, когда англичане Севастополь бомбили. Но до того он сыну завещал профессию; мой отец его волю исполнил, был врачом на Русско-турецкой войне. Руку под Плевной потерял. Отец, царствие ему небесное, во мне с моим младшим братом Иваном тоже видел врачей. Мы его волю исполнили: стали военным эскулапами. И тут – его величество случай. Шло следствие по делу об убийстве некоего капитана сорок шестого пехотного полка. Я исполнял роль медицинского эксперта. И не удержался – превысил полномочия. Обстоятельно доказал, что преступником был не кто иной, как некий подполковник, с чьей женой капитан состоял в связи. Вышестоящее начальство готово было сделать все, чтобы скандальному делу не был дан ход. Я настоял на обратном. И очень скоро, по понятным причинам, мне ничего не оставалось, как только оставить военную службу. Я вернулся в Петербург. Шесть лет отдал криминалистике. За это время раскрыл более семидесяти преступлений, как минимум десять из них произошли в высшем свете. Стал широко известен. Каюсь! Мне везло, но до поры до времени, пока однажды я не оказался на пути влиятельного столичного вельможи, некоего г-на N, не хочу называть его имени. Он употребил всю свою власть, чтобы избавиться от чересчур проницательного выскочки-провинциала. Я был предан недавними своими покровителями опале и покинул Петербург. Вот такая история, ваше сиятельство.

– История, достойная уважения, Петр Ильич.

Когда же граф понял, что первый мой голод утолен, он отослал прислуживающих нам людей и, бросив салфетку на стол, сказал:

– Так что же, любезный Петр Ильич, готовы ли вы меня выслушать?

– Я весь внимание, Александр Александрович.

– Но хочу предупредить, ни одно слово не должно стать доступным для чужих ушей, – он был очень серьезен, цепко и требовательно смотрел на меня, своего гостя, которого видел впервые. – Я могу на вас положиться?

– Могли бы даже не предупреждать об этом, – тоже откладывая полотняную салфетку, заметил я. – Впрочем, да. Конечно. Вы можете на меня положиться.