скорописью:
Кроме потерянного
На пустяки времени.
Тацумаса поймал быстрый взгляд жены. Взгляд означал: «У него срочное дело. Это не к добру». Поняла намек и Орин — это было частью ее искусства.
Она покачнулась, прикрыла лицо рукавом.
— Ах, у меня в последнее время такие тяжелые месячные! То мутит, то тошнит, то вдруг спазмы в голове. Очень стыдно портить праздник, но, боюсь, мне придется вас покинуть. Доктор, пожалуйста, отведите меня к паланкину. Я обопрусь на ваш локоть.
Тацумаса как хозяин тоже пошел провожать занемогшую гостью, встав с другой стороны и подставив не локоть, а плечо — он был мал ростом, ниже госпожи Орин.
Во дворе куртизанка, конечно, упросила сенсея отправиться к ней в особняк для врачебного осмотра. Сам доктор при его бестактности и любопытстве нипочем бы не ушел. Он попытался отговориться, сказавши, что судя по цвету ногтей, зубов и белков глаз почтенная госпожа пребывает в отменном здравии и проживет сто лет, но от Орин-сан отделаться было непросто.
В гостиную Тацумаса вернулся один и нашел там только господина советника. Деликатная О-Судзу под каким-то предлогом удалилась. Хозяин догадывался, куда — в соседнюю комнату, откуда будет отлично слышно каждое слово.
Разговор без церемоний
— Мне жаль, что я распугал ваших гостей, испортил поэтический вечер и все такое прочее, — сказал господин Касидзава. — Однако позвольте обойтись без длинных извинений и церемоний.
Ишь как ему не терпится, даже об учтивости забыл, подумал хозяин. Но так оно было и проще.
— Без церемоний так без церемоний, — молвил Тацумаса, не скрывая холодной ярости. — Я знаю, что вы желаете меня погубить, однако до сих пор держал вас за человека воспитанного. Если вам наконец удалось вооружиться против меня какими-то доказательствами, совершенно необязательно вторгаться в дом среди ночи, на глазах у жены и гостей. Вы могли бы прислать вызов, и я пришел бы сам.
Когда-то — оба в ту пору были много моложе — у них уже случился один такой «разговор без церемоний». Касидзава тогда попытался припереть мастера к стенке, потерпел сокрушительное фиаско и в сердцах пообещал положить жизнь, но разгромить школу Китодо, «Благородного воровства», а ее создателя выставить на позор перед всем светом и сгноить в тюрьме.
Теперь же господин советник выслушал упрек с удивленно приподнятыми бровями.
— Уверяю вас, вы заблуждаетесь. Мы так давно не беседовали по душам. Прежде я был неопытен и глуп. Когда я лучше узнал жизнь, мои взгляды на общество переменились. Я вовсе не испытываю к вам ненависти и совершенно не желаю вашей гибели. Даже странно, что вы этого не чувствуете по моему поведению. Конечно, я не спущу вам небрежности или ошибки — это мой долг. Но разве эта опасность не понуждает вас постоянно оттачивать свое искусство? Затем и волк в лесу, чтоб олень не толстел.
— Прошу вас, продолжайте, — сказал Тацумаса, когда собеседник сделал паузу. — Как именно переменились ваши взгляды? И когда?
— Это произошло восемь лет назад, в шестой год эры Каэй, когда в наш мир вторглись «черные корабли»
[17]. Грубая, чужая сила, против которой не было защиты, под дулами своих огромных пушек заставила нас открыть страну Хаосу. Вот кто настоящий враг японской гармонии Ва
[18] — прилетевший издалека заморский Дракон, а вовсе не ваш тактичный Тацу, который обкрадывает лишь тех, кого грех не обокрасть.
Господин советник улыбнулся, обнажив острые зубы. Он намекал на то, что герб мастера Китодо — иероглиф «дракон», «тацу»
[19].
— Как это называется в вашей доктрине? «Три канона и одно правило»?
— «Три правила и один канон», — поправил хозяин. — «Не красть у своих; не красть у хороших людей; не красть у тех, у кого и так мало» — это три правила. А канон: «Кто верит в Будду, ни у кого не отнимает жизни»…
Тацумаса задумчиво смотрел на самурая. А ведь действительно — в последние годы от господина Касидзавы не было особенной докуки.
— Значит, вы сегодня пожаловали не из-за новогоднего происшествия в ссудном доме «Цуцуи»?
Советник рассмеялся.
— Мы, конечно, нашли в пустом хранилище ваш автограф, но никаких следов не обнаружили. Изящная работа! Честно говоря, так им, ростовщикам, и надо — они дерут грабительскую мзду. Сколько вы с них взяли за возврат украденного? Спрашиваю сугубо из любопытства.
— Как обычно, четверть, — поколебавшись, ответил Тацумаса. — Кроме того они пообещали брать вдвое меньший процент с вдов.
— И половину добычи вы, как водится, раздали беднякам? Это ваше обыкновение поначалу ставило меня в тупик. Потом я понял: вы делаете это, потому что ваша лучшая защита — любовь простонародья. Никто никогда не выдаст властям благородного вора Тацумасу, и все считают за честь ему помогать. Хитро!
За бумажной стенкой скрипнула циновка. Это возмущенно шевельнулась подслушивающая О-Судзу. Она-то знала, что муж
