Читаем онлайн «Пыль грез. Том 2»
- 123 . . . последняя (13) »
Стивен Эриксон Пыль грез. Том 2
Steven Erikson DUST OF DREAMSCopyright © Steven Erikson, 2009 First published as Dust of Dreams by Transworld Publishers, a part of the Penguin Random House group of companies.
Иллюстрация А. Дубовика
© А. Андреев, М. Молчанов, П. Кодряной, перевод на русский язык, 2021 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
Книга третья Пусть пляшет пыль
Мертвые отыскали меня в моих снахЯ рыбачу там у озер, брожу по чужим домамГде могли б поселиться разбитые семьиРадуясь, что вновь оказались вместеТеперь я вожу с ними компаниюВ которой мне легко и уютно.Мертвые встречают меня с пониманиемИ не пеняют, что приходится просыпатьсяЗаново вываливаться в одиночествоРаспахнутых глаз и задернутых штор.Когда мертвые находят меня во снеЯ вижу, что они живут в тайных укрытияхВне времени, не старея, как сокровенные мысли.Лежащая рядом женщина слышит, как я вздыхаюПри звуках утреннего колокола, и спрашивает, все лиВ порядке, а я покоюсь в печальном отзвукеИ не хочу говорить с ней про одиночествоПустынных берегов, где бродят рыбакиИ домов, где никто уже никогда не поселитсяНо которые стоят, расположившись такЧтобы у наших мертвых было привычное место.Однажды я тоже забреду в ее сныПусть сейчас и прячу это знание за улыбкойОна увидит, как я высматриваю проблеск форелиВ темной воде, мы будем с ней путешествоватьПо странной стране в застывшей вечностиПока она не оставит меня ради утреннего солнцаНо мертвые прекрасно знают, что награда рыбакаЗаключается в радостно сверкающей надеждеИ вечно любящем ожидании, так что я думаюЧто если боги и существуют, их искусствоЕсть плетение снов, они даруют намБлагословенную реку сновидений, где мыИзумляясь, приветствуем своих мертвыхА жрецы и пророки правы, когда говорятЧто смерть есть сон, что мы останемся вечно живыВ сновидениях тех, кто живет, ведь и сам я виделВ еженощных странствиях своих мертвых, и знаете?Им там хорошо.«Песнь сновидца» Рыбак
Глава тринадцатая
Они явились на пустующие земли поздно вечером и недовольно уставились на шестерых волков, наблюдавших за ними с кромки горизонта. С собой они пригнали стадо коз и дюжину черных овец. Их не волновало, что местность уже принадлежит волкам, – в их сознании собственность была сугубо человеческой короной, которую никто иной не смеет возложить на чело. Что до зверей, те не возражали против совместной борьбы за выживание, против охоты и преследования, ведь у мемекающих коз и блеющих овец такие нежные глотки, да и осторожностью стадные животные не отличаются; а про двуногих пришельцев волки пока еще мало что знали. Стада служат источником пищи самым разным созданиям. Волки нередко делили трапезу с койотами и воронами, им даже доводилось иной раз ссориться из-за лакомого кусочка с неуклюжим медведем. Когда я набрел на дом, который пастухи выстроили на откосе над долиной, то увидел приколоченные у главного входа шесть волчьих черепов. В своих странствиях менестреля я многое успел повидать, мне даже расспросов не потребовалось – в конце концов, все уже давно вплетено в историю человеческого рода. Не стал я спрашивать ни про развешанные по стенам медвежьи и антилопьи шкуры, ни про оленьи рога. Не повел бровью, обнаружив в мусорной яме гору бхедериньих костей, а вокруг – дохлых стервятников, отведавших предназначенного для койотов отравленного мяса. Тем вечером в виде платы за ночлег я спел множество песен и легенд. Я пел им о героях и подвигах, и они остались довольны. Пиво было не самым худшим, да и жаркое не подвело. Поэты подобны оборотням – поскольку способны влезть в шкуру мужчины и женщины, ребенка и зверя. Есть среди них и такие, кто отмечен тайной печатью, присягнул первозданным культам. Той ночью я оделил каждого своим ядом, и наутро покинул притихший дом, где не осталось даже собаки, чтобы скулить по мертвым. Я сел на вершине холма, раскурил трубку и вновь призвал диких зверей. Я защищаю их права, когда они сами на это не способны, и от обвинений в убийстве не отрекаюсь, однако умерьте ваш ужас, друзья мои: разве существует общепринятый закон, что ставил бы человеческую жизнь превыше жизни зверя? Как вам подобное в голову-то пришло?«Исповедь в двухстах двадцати трех актах правосудия» Вельтан-менестрель (он же Безумный Певец)
– Он явился к нам в обличье князя труднодоступной приграничной области – столь отдаленной, что ни у кого не возникло и мысли его в чем-то заподозрить. Его манеры, его жесткость и немногословность как нельзя лучше отвечали нашим невежественным представлениям о подобных краях. Любой согласился бы, что это особенная личность – подобную самоуверенность при дворе встретишь нечасто. И еще
- 123 . . . последняя (13) »