Читаем онлайн «Человек в борьбе с туманом» 2 cтраница

Вот почему, превратив ложь в искусство, он усиленно экспортирует ее и находит в демократических странах подручных, следующих его примеру.

Известно, что слова меняются. Лингвисты различают изменение смысла в связи с переносом значения (итальянское «bocca», обозначавшее «щека», превратилось во французское «bouche»^[3]), расширением значения («France» обозначало раньше часть Галлии, теперь — территорию несравненно большую), сужением значения (глагол «traire»^[4] понимался раньше как «tirer»^[5], а теперь употребляется лишь когда говорят о получении молока от коровы или козы).

Но лингвисты еще ни разу не видели, чтобы слово, потеряв одно значение, приобрело противоположное. Это уже не явление из области лингвистики, а ложь,— плод самой подлой и презренной духовной нечистоплотности. Ложь всегда существовала, но фашизм возвел ее в систему, и над этим стоит призадуматься, чтобы ограничить сферу ее воздействия.

Было бы, конечно, наивно сосредоточить внимание лишь на одном из привычных приемов фашизма, который заключается в том, что сначала громогласно гарантируют безопасность границ некоего государства, а затем нападают на это же государство. Такая игра словами означает только, что следует принять самые срочные меры для укрепления международного права и повышения авторитета «клочка бумаги». Сегодня я хочу остановиться на другом — на искажении слов в их каждодневном употреблении, на тенденции, которая находит, повторяю, последователей за пределами Райха и герцогства рода Чиано^[6].

Так, например, засылка на территорию иностранной державы провокаторов сопровождается вспышкой сострадания: трубят о «неслыханных мучениях» то судетских немцев, то итальянцев, проживающих па территории Туниса, о которых раньше никто не слыхал. Если же фашистские агенты нарушают общественное спокойствие, совершают террористические акты, то законное наказание за заговоры и покушения будет названо «актом агрессии» против Германии или Италии. Если глава какого-нибудь правительства заявляет о готовности страны защищать свои границы — те самые границы, неприкосновенность которых признало и гарантировало фашистское правительство, — такое заявление будет расценено как «провокация».

Вооруженное вмешательство во внутренние дела страны называется «Восстановлением прав угнетенного меньшинства». Захват чужой территории — «ответом на просьбу народа», которому принадлежит эта территория. Если же маневр с национальным меньшинством — немецким или итальянским,— дающим якобы право вмешиваться во внутренние дела страны, почему-либо не годится (как, например, в Чехословакии, где районы, населенные немцами, были аннексированы раньше, или Албании, где никогда не было сколько-нибудь значительного итальянского меньшинства) — вы спешно заменяете лозунг «о праве народа на самоопределение» теорией «жизненного пространства». И в том и в другом случае стараются прикрыть махинации, не имеющие ничего общего с правами народов, и наклеить благопристойный ярлык на произвол диктаторов и на алчность фашизма.

Так, например, «освобождением народа» будет названа аннексия искони принадлежащей ему территории. Народу, оказывается, обеспечивают «независимость», навязывая короля, который будучи королем Италии может в равной мере раздувать и албанский и эфиопский национализм. Вам нужны деньги? Ну что же, нет ничего проще, как залезть в чужой карман. Сославшись на преступление, имевшее место в столице иностранного государства, объявляют, что за него несут ответственность все евреи, живущие в пределах данной страны, и на этом основании организуют погромы, конфискуют счета в банках. После чего фашистские заправилы провозглашают, что если когда-нибудь начнется война (война, которую сами они готовят и теоретиками которой издавна являются, война, составляющая величие человека, по словам Муссолини, и прозванная «тотальной» Людендорфом, война, подробно описанная Гитлером в «Моей борьбе»),— они провозглашают, повторяю, что если когда-нибудь начнется война, то по вине евреев, и, следовательно, остатки еврейского населения в фашистской стране будут уничтожены. Стараясь придать разбою и убийствам «идеологический» характер, столь удобный, чтобы сбить с толку противника, изобретают определенное число сложных понятий, позволяющих оправдывать любой акт. Так, чтобы скрыть классовый характер фашизма, замаскировать его звериное монополистическое обличье, проступающее при эксплуатации угнетенных и при уничтожении тех, кто ему сопротивляется, был изобретен враг, которого никто никогда не видел, некий весьма удобный идеологический жупел: иудейский марксизм. Иудеями-марксистами становятся, например, Иден, сам Чемберлен, папа Римский, Поль Рейно^[7], Кериллис^[8], Рузвельт и многие другие.

Это вовсе не пустячная игра: ведь подобные, казалось бы, грубые приемы отлично помогли Гитлеру, Муссолини и их союзникам (как явным, так и маскирующимся) во время чудовищной