Глеб Исаев
Штабс-капитан Круглов. Книга вторая
Глава 1
"…Связываются эти надежды главным образом с оживлением мировой банковской системы, в восстановление которой вкладываются огромные средства.
…Именно сейчас, в условиях усиливающейся стагнации и глобального переизбытка…"
Басовито уверенный мужской голос, набатом звучавший в голове, вдруг смолк и в следующее мгновение сменился до боли привычным Зинкиным воплем:
– Вставай, синь рваная, на работу проспишь. – Далее шел набор матерных оборотов, которыми спутница жизни слесаря местного ЖЭКа, Сергея Ивановича Круглова, владела в совершенстве и мастерски применяла практически во всех жизненных ситуациях.
Сергей медленно приоткрыл набухшие веки и едва не охнул от рванувшей висок боли.
Больной попытался перевернуться на другой бок, чтобы хоть как-то уменьшить муки утреннего бытия. Увы, попытка сбежать от реальности не удалась. Помешал этому твердый предмет, упершийся в мокрый от испарины лоб.
Круглов моргнул, сгоняя с глаз мутную пелену, медленно потянул руку к лицу, ощупывая зловредную помеху.
И, с некоторым удивлением, обнаружил, что лицо его, вернее вся его левая щека, плотно впечаталось в ребристую подошву кирзового сапога. В том, что сапог собственность самого Сергея, никаких сомнений не было, поскольку…
Сообразить, что послужило основанием этой уверенности, Сергей не успел.
Остатки сна вышибла хлынувшая на голову ледяная вода.
– Так тебя, растак и этак, – рявкнул Круглов, вскакивая с продранного матраса.
Стоит отметить, что ругаться Круглов умел ничуть не хуже сожительницы.
Дело это знал до тонкостей, и мог порой изъясняться на жгучей смеси предлогов и матерных оборотов практически без вкрапления прочих слов великого и могучего.
– Какого хре?.. – но вид закопчённого до последнего предела донышка латунного чайника, который находился в опасной близости от носа похмельного пролетария, прервал готовые сорваться слова.
Немаловажным фактором внезапной сдержанности стал тот факт, что ручку пятилитрового монстра держала здоровая Зинкина ладонь, сравнимая размерами с крупным столовским половником.
– Семь! Семь уже, говорю! – Зинкин голос вновь ушел в визг. – Выгонят нахрен! Чего делать будешь? Я тебя, дармореда, кормить не стану. Хватит и того, что на моей жилплощади живешь. Так и знай, паразит.
Пропустив риторический вопрос мимо ушей, Круглов всмотрелся в стрелку часов-ходиков, висящих на потертом плюшевом коврике.
"Ё-мое, и правда". – Сергей бросил попытки стереть с растянутого джемпера воду и попытался определиться во времени и пространстве.
Со временем проблем не было.
"Семь часов утра – время утреннего подъема в обычный рабочий день. – Это понятно. Стала бы иначе его необъятная сожительница, и сама крепко принявшая вчера "на грудь" тратить силы, чтобы разбудить спящего".
"Итак – понедельник. А это значит, что, несмотря на выламывающий мозг похмельный синдром и предательскую слабость в теле, нужно встать и хотя бы попытаться успеть к утренней планерке, которую в Жилконторе по какой-то иезуитской причине устраивали ровно в пятнадцать минут восьмого.
Отсутствие или опоздание запросто могло стать причиной увольнения. Особенно для Круглова, имевшего уже не одно "последнее" предупреждение.
– Слышь, Зин, а кто это счас тут про какую-то стангацию трындел? – вспомнились Круглову запавшие в память слова неведомого баса. – В ящике, что ль болтали?
– Охренел? – удостоверившись в том, что поставщик жизненных благ способен нормально соображать, Зинаида вернула предмет кухонной утвари на стоящую возле дивана электрическую плитку и немедленно умостила свое тело на промятые пружины дивана. – Ты ж сам, придурок, вчера телек за два пузыря какому-то барыге сплавил. Дебил. Мало тебе было.
"Во как? – вспомнить детали воскресного гешефта Круглов даже не попытался. – А кто ж это тогда сейчас у меня под ухом бухтел"?
– Кто-кто. Конь в пальто. – Пробормотала Зинаида, не открывая глаз. – Дверью хлопни.
– Че сразу конь-то сразу. Сама ты лошадь. – Круглов брезгливо смахнул с розовой пластиковой расчески клок рыжих Зинкиных волос. Провел гребнем по своей влажной от утренних процедур шевелюре, охнул, ненароком задев свежую ссадину на скуле.
" А может, еще чего осталось? – без особой, впрочем, надежды толкнул Круглов ногой батарею пустых бутылок. – Ага, жди.
"Интересно, а чего это я с сапогом на морде уснул"? – Круглов вновь болезненно поморщился, изловчился и с трудом, задержав дыхание, вытянул из-под Зинкиной головы вторую часть своей повседневной обувки. Натянул сапог на серый, с громадной дырой на пятке, носок, бросил взгляд на зловредные ходики.
– Рота, подъем. Сорок пять секунд. Время пошло! – Гаркнул он, отметив, что на все утренние процедуры, включая поиски завалившейся под стол шапки, у него ушло не более пяти минут.
– Да пошел ты, козел, – донесся