Читаем онлайн «Радость моих серых дней»
- 123 . . . последняя (7) »
Екатерина Дибривская
Радость моих серых дней
Высечь бы из сердца – да не получится. Любовь не про боль. Про память. Долгую, иногда вечную. Ценную.
Можно ножом по горлу, можно – пулю в висок, но любовь из сердца – никогда.
Пролог
2000 год. Лето уже клонится в своему исходу. Наш отряд идёт по следу. Последнее задание. Повезёт – отправимся домой. Нужно мразь поймать. Перебежчика. Предателя. Впереди деревня. Зачищаем один за другим дома. Все идут в расход. Иноверцы. Террористы. Отцы. Деды. Матери. Жёны. Дети. У нас приказ. Не упустить гада. Витюша распахивает дверь. Тихомир врывается и расстреливает женщину. Младенец просыпается от шума и заходится в рыданиях. Тихомир бросается к колыбели. Достаёт нож. Заносит руку. Я отворачиваюсь. – Младенца-то не трогай, – говорю брату и слышу безумный чавкающий звук. – Расслабься. Дело сделано. Неоправданная жестокость. – Дом чист, – говорит Витюша. – Идём дальше. Уходим метров на пять от перекошенного забора. Слышатся выстрелы. Тихомир обрушивается на землю. Сквозной в голову. Падаю рядом с братом. Раздаётся взрыв. Витюша отлетает в сторону. Лучше бы я умер.Глава 1
Она.Меня зовут Севиндж, – прохрипела я мужчине. Или мне так казалось. Бородач непонимающе уставился на меня, и я попробовала ещё раз. – Меня зовут Севиндж, – его глаза округлились. Услышал! – Меня похитили. Больше я ничего не запомнила, потому что действие наркотика, которым меня пичкали каждые два часа, снова началось. Мне оставалось лишь надеяться, что этот огромный бородатый мужчина, который выглядел страшнее похитителей, не бросит в беде молодую девушку. *** Всю жизнь, сколько себя помнила, я жила в обособленной горной деревушке на тридцать дворов, в семье дядюшки и его жены, воспитывающих меня в строгости мусульманских традиций. Но я не была мусульманкой. Я была обычной светловолосой белокожей девочкой со странным именем – Севиндж Смородина. Я выделялась среди местной ребятни и всегда была предметом насмешек. Оттого строгости в воспитании лишь прибавлялось. В семнадцать лет я с отличием окончила школу и поступила в университет в большом городе. Там никто не смеялся над моей внешностью или именем, но друзей у меня от этого не появилось – никто не стоял в очереди на звание «лучший друг странной тихони». Возможно, причина крылась в скромных одеяниях и голове, покрытой платком на свой манер, возможно, в уродливом шраме, что тянулся вокруг моей шеи – белый, рваный, неряшливый – он, словно трещина на фарфоровой кукле, бросался в глаза каждого человека. Из-за него меня никто не брал замуж! Мне было двадцать, и ни один мужчина, что захаживали в гости к дядюшке, так и не захотел на мне жениться. Я чувствовала себя ущербной, недоженщиной. Даже мои послушание и невинность не стоили ровном счётом ничего! Дядюшка лишь улыбался и заставлял учиться дальше. Пожалуй, я была единственной девушкой из деревни, кто не только окончила школу, но и пошла учиться дальше. Некоторые мои одноклассницы рожали уже по второму ребёнку. Я училась уже на третьем курсе факультета иностранных языков. На дворе стоял промозглый ноябрь, и я готовилась к сессии. Как всегда, задержалась в библиотеке. Как всегда, возвращалась в одиночестве. На последнем трамвае. Мне оставалось три остановки до общежития, когда в пустынный салон вошёл ещё один пассажир. – В общежитие едешь? – спросил он и улыбнулся. Молодой парень, примерно моего возраста, в руках несколько учебников. – Да, в библиотеке задержалась, – посетовала я, поправляя шарф. Я так боялась, что он увидит уродливый шрам! Глупая, наивная девочка! – Я с однокурсником готовился, – поделился парень. – Тоже задержался. – Понятно, – кивнула я и стала смотреть в окно. Мы подъехали к общежитию и вышли в разные двери. Почти у самого входа в здание гулкие шаги студента нагнали меня. – Без обид, – серьезно сказал он, и я удивилась. Наверно, удивление – это последняя эмоция, которая сохранится у меня на долгое время. Они заберут всё: страх, ужас, тоску, одиночество. А он, мой спаситель и погубитель, – любовь, веру и надежду. Но тогда я удивилась. Но не успела задать вопрос. Я лишь почувствовала жжение от укола и провалилась в небытие. *** – Тише, тише, – сказал парень и подхватил меня за талию. – Вот это ты напилась, сестрёнка! Я увидела проходящую мимо пожилую пару с собакой, но не cмогла произнести ни слова. *** – Что это за страшила? – смеялся голос рядом. Я слышала их, но не могла открыть глаза. – Бро, я не видел шрама, – оправдывался другой, уже знакомый мне голос. – Ладно, продадим дешевле, – согласился первый. *** Я научилась считать в этом безумном, кошмарном сне: ровно до трёх сотен, пока
- 123 . . . последняя (7) »