Читаем онлайн «Вольный охотник» 11 cтраница

делает (хотя и об интересах своего ведомства не забывает), с другой же — формально Ян ему не подчиненный, чтобы бежать с докладом о каждом случае. С третьей — произошедшее на болотах вряд ли малозначительная деталь, на которую можно махнуть рукой и «забыть» рассказать. Ну и наконец с четвертой — а относятся ли подобные мистические дела к сфере интересов старшего инквизитора-аналитика.

За секунду решив, что молчать не стоит и да — дело важное, юноша сухим канцелярским языком поведал о случае в болотах. От услышанного лицо собеседника, насколько это возможно при магической связи, оживилось.

— Святая? — уточнил он в конце.

— Может, мученица. Не знаю, Богдан. Лика не видел, сиянием освящен не был, а потом и Адам появился, не до гляделок стало. После боя раны, все, что демон нанес, исцелились, как не было. Так что вывод можно делать и такой, и такой — то ли морок, то ли исцеление.

— А старуха та? Ядвига, правильно? У нее не уточнял?

— Отошла бабка Ядга. Как с болот вернулся, так и нашел ее в доме.

— Исполнила, стало быть…

— Похоже на то. Сколько лет жила, чтобы весточку передать.

— Тогда больше мученица. Я подниму архивы, посмотрю, кто у нас так жил и преставился, что сразу к Господу.

Яну все эти тонкости о статусе явившейся к нему были неинтересны, но в поддержание разговора он кивнул. Затем вспомнил, что по колеблющемуся изображению лица дядя может этого и не увидеть, и добавил:

— Хорошо.

— А по самому посланию что думаешь?

Опытный аналитик уже сам сделал все выводы, но хотел, чтобы воспитанник их озвучил.

— А что там думать, Богдан? Вестница сказала об угрозе. О большой беде, если словами бабки Ядги. А потом появляется Олелькович, который, мало того что мертв, так еще и демон не из Низших. Тут одно с другим состроить несложно. О химерах была весть. Так что, в правильном мы направлении думаем. И делаем.

Закончил Ян дополнительным указанием на то, что его план по превращению охотника в приманку гораздо лучше действий Восьмого отделения. Дядька хохотнул, уловив намек.

— Ну, это мы еще посмотрим! Затея интересная, но может и пшиком обернуться. Почем знаешь, что в Кенигсберге есть такие выродки?

— Если нет, поеду по крупным городам. Столицы княжеств, губернские центры — туда, где свет крутится.

— Отчитываться не забывай.

— Как только разберусь со всем и налажу быт — сразу начну. София как?

— К тебе просится. Сдала экстерном экзамены за триместр, говорит, во Львове ее ничего не держит. Примешь сестру-то?

— Недельку мне дай. Надо обустроиться.

— Да, девиц в неустроенность пускать нельзя, — согласился инквизитор. Построжел голосом и добавил: — С письменным отчетом не тяни. День, много — два. И отправляй по ведомству. Связь связью, а документация должна быть в порядке. На случай, если пойдут вопросы по растратам.

— Сделаю.

Интерлюдия

Комнату заволокло ослепительной тьмой в один миг. Только что это было помещение, которое вдруг превратилось в бесконечное пространство. Исчезли стены, окна, дверь — все. В бескрайней изначальной тьме не было таких понятий. Но миг спустя они появились. Да еще как! То, что, казалось, не имело конца и края, сжалось до самой крохотной каморки под лестницей, из тех, что только возможно вообразить.

Дыхание хозяина комнаты замерло, ему показалось, что тьма пожрала даже воздух.

— Ты уверен? — со всех сторон на него обрушился голос.

Он мог принадлежать и мужчине, и женщине. В нем неуловимым образом сплетались сила и нега. Несгибаемая воля и бархатная мягкость. Чистота настолько потрясающая, что казалась неестественной. Такие, говорят, были у кастрированных мальчиков, которым католики уродовали естество, чтобы сохранить ангельские голоса.

Тот, кто задал вопрос, знал, что у ангелов голоса совсем другие. Способные содрать кожу и мясо с костей одним только шепотом. Да и хозяин комнаты об этом знал. От гостя.

— Да. Это он. Ошибки быть не может. Как ты и говорил, господин.

В отличие от первого, второй говорящий явно принадлежал к мужскому полу. К немолодым его представителям. Лет, может быть, пятьдесят-шестьдесят. Так и рисовался грузный шатен с упрямым подбородком, чуть скошенным лбом и поджатыми губами. И животиком, обтянутым какой-нибудь недешевой тканью. У владельца такого голоса просто обязан быть животик.

Разглядеть, правда, нельзя было ни одного, ни другого. Тьма не давала ничего, за что можно было зацепится глазу. При этом Первого отсутствие видимости ничуть не смущало — он прекрасно ориентировался и, кажется, постоянно перемещался. Второй же с появлением тьмы старался не двигаться, опасаясь налететь на что-то невидимое или вовсе провалиться в дыру в полу. Единственное, он не был уверен, что теперь здесь имелся пол.

— Ах-х. Не ко времени, — с сожалением выдохнул Первый. — Я рассчитывал, что у нас больше времени. Как странно, верно? С одной стороны, нам известно, что времени не существует, с другой — его