клиентская программа доступа к нему, иначе вы бы не смогли перевести его в неактивный режим. И где вы ее держите, на интракорпоральном носителе?
– Нет, клиент здесь, на моем компьютере.
Он поиграл пальцами на виртуальной клавиатуре и я вовремя догадался, что он плутует. Обычный монитор остался темным, а вот линзопроекторы на его глазах дали красный отблеск – он вывел на виртуальный экран какую-то тревожную панель. Я дернулся, захватил его руку, а он взял меня на прием и нож из моей руки выбил. Постоянные занятия спортом, скотч вместо паленой водки, радость от жизни – короче, хоть он меня и постарше на десять лет, а сила в нем бурлила. Был момент, когда он меня едва не угрохал, бутылкой с отбитым горлышком чуть по горлу не чикнул. Но чуть не считается. Его сгубил дресс-код, точнее галстук. Зачем в нерабочее время надевать рубашку с галстуком? Ах ты, фраер. Может, так перед красоткой выпендривался; вон и Наполеон вступал в интимную связь, не снимая сапог и сабли. Кстати, девушка позабыла в кабинете трусы, которыми я и нейтрализовал выпад бутылкой, а галстук намотал Кульчицкому на толстую шею и... Банковский адмирал отправился в адский отель с пятью звездами. А я снял странный шестигранный перстень с его пальца, который открывал вход в его личную киберсистему. Сперва отключил периметры безопасности резиденции и открыл дверь в гараж – надо ж как-то отсюда выбираться, причем не через трубу. Потом поискал клиентскую программу «Гамаюна». Она там была, вместе с кодами активации, только канал связи с искином не устанавливался – похоже, «Гамаюн» от адского адмирала хорошо спрятался. Ладно, пока скопируем её на перстень.
2. Я не я
Я бегу через мост, совсем без одышки, и он рушится за мной, живописно превращаясь в пыль, а потом и передо мной. Легко перемахиваю через провал – подо мной бессильно скалится бездонная пропасть, которую специально изобразили в виде черной пасти. Как-то закрепляюсь на стене, по которой карабкаюсь на самую верхотуру донжона, непринужденно, словно геккон. Запрыгиваю в стрельчатое оконце, хватаю принцессу, «киса, кончай с макраме и поехали», – у нее светло-рыжие косы, которые пахнут фиалками, и она как тростиночка. Я подмигиваю ей, мол, не дрейфь, с твоим весом утащить тебя не проблема, только обними меня покрепче, и сигаю с ней обратно в окно. Цепляюсь за выступы каменной кладки – пальцы словно стальные, но сдуру хватаюсь за флаг с изображением кабаньего рыла, который свисает со шпиля. А генератор случайностей подкидывает неприятность – интендант подлец, нитки гнилые, полотнище обрывается и я лечу в пропасть вместе со своей ношей. Но, прежде чем я б выронил принцессу, меня подхватывает какая-то огромная птица и бодро поднимает ввысь…
Спешно возвращаю сознание из виртуала, где был рыцарем без страха и упрека, в тусклый реал –как раз около моего уха лопается рекламный пузырь, влетевший через форточку. Успеваю заметить светящиеся буквы на обрывках пленки: «Ваши грехи – наше богатство. Страховая компания Карма Инкорпорейтед».
В реале у меня в руках, черных от грязи, не принцесса, а большая совковая лопата, которой я мечу уголь в топку, чувствуя, как по спине стекает миллионный ручеек пота, напоминающий многоножку. В «ингерманландской молодой демократии» от меня нужен только самый дешевый труд, который невыгодно заменять умной машиной. Поскольку у меня самого во время труда сознание отсутствует, пребывая в виртуальных играх, я тоже, по сути, машина, только неумная.
Блин, время! Через полчаса надо быть у врача. У меня не просто визит к смуглому доктору из Калькутты на предмет лечения соплей и поноса. Это бизнес такой, с помощью которого я могу срубить желтобаксов в десять больше, чем на работе кочегара или мусорщика, хоть корячься там целые сутки напролет.
Окатываюсь из здоровенной лейки, водопровод тут давно отключили, чтоб типы вроде меня не портили воду. Голову помыть никак не успеть – придется прыскать всемогущим спреем «Чистахэйр». Уф, прохладно. Очиститель, скрученный в крупные капли зверским поверхностно-активным веществом, покатился по волосам, а затем посыпался градом с головы. Вкус у капель противный, металлический.
Как раз появляется сменщик с шурупами, крепящими его карбоновую черепную крышку. А мне пора на выход из котельной, велосипед на плечо. Но сперва попадаю в подвал, где царит густая вонища. Ароматы ацетона, жареного риса наси-горенг, самогона, выработанного из стула, разложившихся животных, откровенного кала. В бывших кладовках, где проживает племя численностью в сто человек, давно свирепствует мощный синтетический энтеровирус – оттуда выносят горшки и трупы.
На улице едва отдышался, хотя и здесь завалено прошлогодним дерьмом и каркасами сгнивших биомехов. Зелень у нас давно уже никакая не растет, вытравлена техноплесенью – которая когда-то была нанотехнологией по защите растений от фитопатогенных грибов, – однако с недалекого моря поддувает свежий ветерок, как 