договорилась. Точнее, закатила истерику.
В итоге теперь меня сопровождает лишь водитель, больше похожий на профессионального убийцу. Судя по всему, один из амбалов отца. Но с этим я смирилась: пусть будет наш маленький компромисс.
Вуз в России для меня тоже выбрал папа. Благо, хоть специальность не вынудил менять. Не скажу, что в восторге от психологии, но начинать обучение с нуля на другом направлении нет желания. Я в принципе нерадивая студентка.
Но судя по решительному настрою Крестницкого, мне придется изменить свое отношение к жизни. Слишком все серьезно и строго.
— Как ты себя чувствуешь? — звучит бодрый голос отца, стоит мне открыть дверь.
Он с подозрением окидывает меня с ног до головы изучающим взглядом, сканирует, словно ожидает увидеть что-то новое. А потом с улыбкой смотрит мне в глаза, хотя я чувствую в нем какое-то непонятное напряжение.
— Отлично, — незамедлительно выдаю я, чуть приподнимая уголки губ.
— Было что-нибудь необычное? — спрашивает вдруг, и его вопрос ввергает меня в ступор.
— Эмм, нет, — неуверенно мямлю я, предпочитая утаить информацию о своих странных снах.
Боюсь, что отец направит меня к психиатру, а я их терпеть не могу. Не понимаю, с чем это связано, но подсознательно боюсь до жути всего, что касается медицины. Как представлю: белые стены, вонь лекарств, застекленные боксы, крохотные палаты, персонал в халатах, уколы, анализы. Не знаю, почему мозг подбрасывает мне именно такие образы, но пугают они до жути.
— Все в порядке, — добавляю на всякий случай, уже громче и увереннее. — Поехали?
Обхожу отца, слегка задевая его плечом, и цокаю тонкими шпильками по коридору и дальше — вниз по лестнице.
Сегодня мой первый день в новом вузе. Волнуюсь ли я? Отнюдь! Я в ужасе. Но не подаю вида.
Отец и так вызвался сопроводить меня вплоть до ворот универа, а только потом он отправится на работу. Все мои попытки протеста разбились о его суровый взгляд. Так что пришлось сдаться. Но только сегодня!
В гостиной замираю и нервно сглатываю. Хмурю брови и прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть неожиданного гостя, который кого-то мне смутно напоминает.
— А вы, собственно, кто? — выдаю дерзко, уперев руки в бока.
***
— Герман, доброе утро, рад тебя видеть, — раздается позади голос отца, а я оглядываюсь и недоуменно хлопаю ресницами.
Впервые слышу это имя. А ведь его забыть сложно. Окидываю взглядом парня. На вид чуть больше двадцати лет, светловолосый, высокий и худой, но при этом крепкий. Серьезный и напряженный, а при виде отца и вовсе вытягивается в струнку. Впрочем, это со мной он добрый папа, а с остальными — суровый Аркадий Алексеевич. Так что реакция паренька вполне обоснованна.
Отец приближается к Герману, пожимает ему руку и даже хлопает по плечу, словно старого знакомого. Тот же будто в статую превращается: стоит и дышать боится. Наблюдаю за всей картиной издалека, не решаясь подойти.
— Анжела, ты разве не поприветствуешь своего друга детства? — неожиданно заявляет отец.
Округляю глаза недоуменно, перевожу взгляд с папы на Германа и обратно. Собираюсь сказать что-нибудь вразумительное, но вместо этого начинаю кашлять.
— Ну, конечно, память девичья, — усмехается отец.
Категорически не могу с ним согласиться. Память у меня феноменальная, поэтому и учусь на отлично, несмотря на то, что абсолютно не стараюсь.
Еще раз всматриваюсь в черты лица Германа. Они действительно кажутся мне знакомыми, очень смутно, едва уловимо. Но не настолько, чтобы называть этого человека другом детства! Максимум, случайный прохожий. Напрягаю сознание до такой степени, что перед глазами начинают мелькать мушки, а тело немеет. Но в чувства меня приводит голос отца.
— С детства до школы неразлучны были, пока семья Германа не переехала, — продолжает он и пристально смотрит на парня, а тот, помедлив, кивает и расплывается в неестественной улыбке.
Невольно передергиваю плечами и свожу брови к переносице. Молчу. Сканирую взглядом отца, ожидая дальнейших объяснений. Слишком мало зацепок. Не могу вспомнить ни одного эпизода из моего детства, связанного с Германом. Впрочем, у меня вообще те годы пеленой покрыты. Зато события последних месяцев помню вплоть до мельчайших деталей. Что я ела на ужин неделю назад. И какого цвета платье на мне было. Буквально! Не понимаю, зачем моему мозгу эта лишняя информация. Но не контролирую свой персональный «жесткий диск». Правда, судя по всему, гигабайт на нем мало. И старые данные просто перезаписались.
— Что ж, поболтаете по пути. И вспомнишь, — подмигивает мне отец, а я окончательно теряюсь. — Ты же не хотела со мной ехать, — заметив мое недоумение, поспешно объясняет. — Отправишься с Германом. Он как раз тоже учится в твоем универе.
Быстрый взгляд на парня — и отец удаляется, оставляя нас наедине. Понятия не имею, как и о чем завести разговор. Поэтому молча беру свои вещи, глупо улыбаюсь и первой покидаю дом.