Читаем онлайн «Анархия в мечте. Публикации 1917–1919 годов и статья Леонида Геллера «Анархизм, модернизм, авангард, революция. О братьях Гординых»» 13 cтраница

два мира, желанного и достижимого, слились воедино, – сказал угнетённый народ.

– Здесь чудо стало естеством. Здесь страна великих стремлений и ещё больших достижений. У нас достижение опередило, можно сказать, стремление. Здесь возможность создаёт потребность, здесь жизнь, действительность волшебствуют сказку, – сказал человек из страны Анархии.

– Да куда хотите идти?

– Ей-богу, не знаю, – сказал я.

– А где же у вас дома, дворцы, особняки? Их что-то не видать здесь, – сказала женщина.

– Да, в действительности нет здесь кругом ни одного дома! – удивился я тому, что я это до сих пор не заметил.

– Где у нас дома? У нас их здесь нет! И зачем они нам! Мы всегда под открытым небом, под солнцем, – сказал человек из страны Анархии.

– Как это так? А если вы хотите…

– Смешно, ей-богу. Наш дом – это весь мир наш, вся страна. И мир нам тесным кажется, а вы хотели бы, чтобы мы заперлись в конурах, в берлогах, в норах, как звери.

– Я хотела бы, чтобы у вас были гнёзда, как у птиц, – сказала женщина.

– Наши гнёзда не здесь, а на горе любви, здесь же наш храм труда. Зачем человеку дом? У нас люди – боги, а боги живут во Вселенной.

– Да как же вы живёте без домов? – удивлялась женщина.

– Так и живём. Всегда под пятью солнцами, всегда под небом, всегда в своём бесконечном, безбрежном воздушном море.

– А защита от непогоды?

– Разве вы уже забыли, ведь я вам сказал, что мы властвуем над погодой, а не погода над нами. У нас непогоды не бывает. Наше небо не омрачается ни единым облаком, ни единой тучей.

– Тогда у вас ни дождей, ни гроз, ни бурь не бывает? – спросил юноша. – А я так люблю ливень, грозу, бурю, гром, молнии…

– У нас всё бывает, но когда мы этого хотим. Нам и ветры, и грозы, и бури, и громы, и молнии послушны.

– Как же это так?! – все удивились.

– Здесь, у нас, очень много с первого вида непонятного, – улыбнулся человек из страны Анархии.

– Но и пониманию непонятного есть предел, – вставил я.

– В том-то и дело, что нет ему предела! – сказал человек из страны Анархии.

– Как же они вам послушны?

– Я только образно выразился: послушны. Ни о каком послушании здесь речи быть не может, так как в стране Анархии нет повелевания. На нашем языке нет повелительного, а просительное. Но об этом поговорим, когда будем на горе Свободы. Сейчас я ограничусь только тем, что я вам скажу, что мы изобрели, создали слово.

– Как вы создали слово? Ведь и мы говорим? Ведь и у нас говорили все, кроме немых.

– Дело не в этом, что они говорили. Мы восстановили силу Dubér⁸. У нас слово не есть просто слово, а именно слово. Я говорю «восстановили», потому что, судя по некоторым древним книгам, видно, что и древним она, эта могущественная сила была некоторым образом известна. Но пользование ею приписывалось только богам. Бог десятью словами создал мир. Маги, заклинатели, святые искали на протяжении веков эту силу, но тщетно. Мы эту силу нашли. Она у нас играет первенствующую роль. Но у нас нет «заклинаний», «заговоров», а есть «просьба» и «моление».

– Мы ничего не понимаем!

– Мне очень трудно вам это объяснить, изложить на вашем языке, низвести это к вашим понятиям, убеждениям. Поэтому я ссылаюсь на древность, на магов. Это ни к чему. Это только пример, иллюстрации ради. А суть очень проста. Слово у нас творит чудеса. Слово почти всё делает. Собственно, три силы действуют в нашей механике: Dubér, Nihil и Atud⁹. Главная сила – это Dubér, что означает слово.

У вас были ложь, лицемерие, лесть; эти три силы обессилили, опоганили уничтожили слово. У нас их нет, и слово воспряло. Оно у нас творит чудеса. Но, повторяю, у нас нет повелений, приказаний, а только просьба.

– Я ничего не понял! – сказал ему смущённо юноша.

Все пожали плечами. Я же подумал, что предо мною какой-то факир, маг, заклинатель. И мне стало немного не по себе. Но это была только первая мысль. Вторая же мне говорила: что с тобой, ведь ты в стране Анархии, в стране правды.

Человек из страны Анархии заметил наше смущение и продолжал нам объяснять.

– Ведь это так просто. Слово есть одна из величайших сил. Я говорю: «сила». Хотя мы не мыслим себе силу и воздействие, как вы это мыслили: насильное влияние предмета на предмет мы все мыслим как свойство, как внутреннюю сущность. И слово поэтому у нас означает «просьба»; мы просим предмет. Просто он воспринимает свободно, вольно по внутренним своим свойствам наше действие.

Мы выпучили глаза и отрицательно покачивали головами. Человек из страны Анархии рассмеялся.

– Да что с вами! Поймите же, я доведу это до вашей примитивной механики: каждое слово образует волны, – что ни слово, то особые волны. Разные слова колеблют, бороздят по-разному воздух и вызывают по-разному волны, отличающиеся одна от другой и величиной, и шириной, и своеобразием. Почему вы допускаете, что эти волны должны пропасть бесследно, не производя никаких действий! Почему не допускаете, что эти волны могут быть утилизированы, использованы, систематизированы, квалифицированы, исследованы и

Конец ознакомительного отрывка

Купить и читать книгу!